Все нижеизложенное автор убедительно просит считать откровенным хулиганством, навеянным трубкой с эклером высшей пробы в сочетании с прямым попаданием кокоса по голове. А также вдохновляющим стимулом для местных высокоталантливых флудеров.
Вечер однозначно удался. И причина была ни в удивительном закате, окрасившем волны могучей реки в нежно-розовый оттенок; ни в круживших над головами голубых вертолетиках, в которых не было никого, — даже волшебников; и даже ни в том, что с противоположного берега доносился грохот артиллерийского салюта в честь 150-ой годовщины основания Города Грехов. Скорее, причина однозначно удавшегося вечера крылась в нескольких пустых бочонках из-под лучшего гондорского виски, валявшихся на траве вокруг расстеленного пледа, на котором восседали три мудреца – Гендальф, Саурон и Саруман.
— А я вот думаю,- глубокомысленно произнес Саурон, с нескрываемой завистью озирая единственным оком сверкающий Город по ту сторону водной преграды, — почему мы тут, а не там?
— Потому что нас там нет, — не менее глубокомысленно ответствовал Саруман, пытаясь удержаться в прямосидячем положении, что ему наконец удалось, но с большим трудом.
— А почему нас там нет? – гнул свою линию Верховный Отрицательный Персонаж. – Там сегодня праздник, все танцуют, поют, веселятся. А мы тут…
— Зря штаны просиживаем, — вовремя включился Гендальф.
— Вот именно. А еще там сегодня презентационная вечеринка в стриптиз-клубе «Кокобанго». С участием трех маленьких феечек.
— И новое шоу «Роммштайна», — внес свою лепту ехидный Саруман.
Мудрецы помрачнели. Казавшийся еще секунду назад таким удачным вечер неожиданно стал пуст и бессмыслен, как бочонок с сильно алкогольным напитком, показавший свое дно.
Некоторое время все молчали, с ненавистью во взорах глядя на Город Грехов. Наконец, Гендальф, как самый логично мыслящий и малопьющий по причине катара желудка, внес деловое предложение.
— Надо сесть в таз и переправиться на ту сторону. И к феечкам успеем, и виски в клубе сегодня наверняка халявное. В честь открытия.
— Таз?! – испуганно подскочил Саруман. – Ты что, совсем от старости в маразм впал? Забыл древнее пророчество про трех мудрецов в одном тазу…
— Это ты все забыл от пьянства, Белогорячечный ты наш! – возмутился Гендальф. – В полном тексте пророчества говорится о грозе и море. А у нас тут – тишь да гладь, да спокойная река.
— Это я-то белогорячечный?! А ты, а ты… мышь Серая… — разошедшийся Саруман попытался треснуть сотоварища по магическому цеху посохом по лбу, но промахнулся.
— Ну ты меня достал, — Гендальф засучил рукава и встал. – Сейчас посмотрим, чье кун-фу круче.
Посмотреть ему, однако, не довелось по причине резко опустившегося на голову пустого бочонка из-под виски. Второй бочонок достаточно чувствительно прихлопнул по макушке Сарумана, заставив его захлопнуть уже открытый было для ответной реплики рот. Сим решительным и недемократичным способом Саурон мгновенно утихомирил спорящие стороны и однозначно показал, кто тут главный.
— Цыц, хулиганьё мелкое! Быстро успокоились, бочки с деревянных голов сняли и побежали в сарай за тазом и веслами. Идея насчет феечек и продолжения банкета мне представляется весьма недурственной.
Город Грехов, как уже упоминалось, сверкал огнями. Как в целом, так и в отдельных своих частях. В частности, неоновые переливы вывески клуба «Кокобанго» просто слепили глаза трем путешественникам, слегка подмокшим после переправы через реку (как и полагается по законам жанра, тазик перевернулся ровно тринадцать раз).
Кое-как выжав мантии и высокие шляпы в кусках колючего терновника, заменявшего забор в клубе, волшебники сдали ключи от тазика ко всему привычному секьюрити и подошли ко входу, возле которого толпились желающие попасть на шоу.
Дружной и слегка протрезвевшей в холодной воде троице был дан резкий и неполиткорректный от ворот поворот. Бросив быстрый взгляд на волшебников, стоящий у входа ифрит с пламенным мечом возгласил:
— Вы не прошли дресс-код и фейс-контроль!
Могучий бас стража врат вызвал звуковую волну, породившую легкий порыв ветра, равного по силе трансатлантическому урагану «Берта», а с закачавшейся кокосовой пальмы рухнули на головы волшебников ровно три плода, расколовшиеся о крепкие магические черепушки и окатившие любителей феечек свежим ароматным молоком. На твердой шкурке каждого из кокосов была выгравирована надпись: «Access denied».
Саурон совсем было уже собрался поспорить с ифритом, но очень вовремя подумал мысль, что не стоит подвергать единственное и любимое огненное око смертельной опасности при возможном контакте с пламенным мечом, а посему придал сотоварищам ускорения в сторону кустов, где можно было спокойно обсудить сложившуюся ситуацию и подумать, как все-таки попасть в клуб.
Кусты терновника оказались еще более неполиткорректными, чем ифрит, поэтому совещание постоянно прерывалось вскрикиваниями, жалобными стонами и сладострастными почесываниями уколотых частей тела (включая самые интимные). Так что, несмотря на все старания Саурона призвать Гендальфа с Саруманом к порядку всеми возможными способами, включая самый эффективный – посохом по лбу, — ни к чему внятному прийти и не удалось.
Так бы печально и завершился этот вечер, если бы волшебникам не помог счастливый случай.
Уколотый в пятую точку недружелюбным терновым кустом Гендальф подскочил и против своего желания мгновенно взлетел над живой изгородью метра на три ровно в тот момент, когда возле «Кокобанго» затормозил мотоцикл с сидящим на нем Терминатором.
Воистину, только безграничное отчаяние, вызванное стремлением увидеть танцы маленьких феечек под дивные мелодии «Роммштайна» в сочетании с терновыми колючками могли подвигнуть Серого на столь отчаянный шаг. Но в следующее мгновение, приземлившись напротив Терминатора, волшебник направил на него свой посох и изрек магическое заклинание:
— Мне нужна твоя одежда, обувь и мотоцикл!
Потерявшие дар речи от восторга Саурон и Саруман были безмерно восхищены отважным поступком товарища, и без разговоров отдали ему самую ценную часть прихватизированной амуниции – ключи от мотоцикла, поделив между собой остальное.
Процесс переодевания в кустах был весьма скор, чему в немалой мере способствовали уже упоминавшиеся колючки.
Зато результат превзошел самые оптимистичные ожидания: ифрит не только отвел в сторону пламенный меч, пропуская гостей, но и склонился перед ними в почтительном поклоне, приняв свежие красные царапины на полуобнаженных телах за мистические татуировки представителей готско-африканского племени мумбо-юмбо, а вставшие дыбом от терновых терзаний длинные волосы – за новомодную прическу «ирокез по-эскимосски».
В клубе было так накурено, что дым стоял коромыслом, а на нем висел топор из пальмовых листьев, эклерчиков, кокосовой стружки и марихуаны.
Троица радостно завертела головами, втягивая в себя отрадные ароматы, причем Саруману удалось урвать максимальную порцию, очень кстати вспомнив пройденный у Пиноккио мастер-класс по отращиванию носа.
Идя туда, куда влекли дивные дурманные запахи, волшебники уткнулись в огромный камень, возвышавшийся посередине холла. Надпись на камне, по преданию сделанная на языке индейцев племени чао-чао, прилетевших к нам с планеты Нибиру, гласила:
«Направо пойдешь – мосск сломаешь. Налево пойдешь – крышу снесешь. Прямо пойдешь – череп взорвешь».
— Вот она – древняя мудрость! – восхитился Саурон. – Не чета нынешним примитивным заклинаниям. Умели же сказать чао-чайцы, так что с предыдущего до следующего конца света по ихнему календарю разгадывать сей ребус будешь! Итак, куда направим свои стопы?
После недолгой, но бурной дискуссии, в ходе которой Гендальф попытался убедить Сарумана в правильности предложенного им – Серым – решения путем выдергивания волос из бороды последнего, а Саруман не менее убедительно возражал, пытаясь подпались по-брежневски густые брови коллеги по цеху спичками времен Второй Мировой (в результате Саурону пришлось привести собеседников к консенсусу порцией электрошока из собственного волшебного посоха), было решено отправиться налево. Как афористично высказался циклоп одноокий:
— Согласно бритве Элронда, — однако, узрев выпученные на полтринадцатого глаза товарищей, вынужден был пояснить, — черепа нам взрывать без надобности – еще пригодятся шляпы носить. Крыша в клубе тоже должна остаться: вдруг да дождик пойдет. А вот что такое мосск – сие никому неведомо. Так что пусть ломается – нам-то какое дело.
«Налево» оказался полутемный зал, посередине которого, как и полагается, находилась сцена с шестом, вокруг в живописном беспорядке были расставлены столики, за которыми, тоже, как и полагается, сидели сплошь мужчины самых разных рас, возрастов и жанров (от представителей эльфийских народов классической фэнтези до постапокалиптических роботов и супер-бет-айрон-спайдер-и-прочих-менов).
Троица волшебников, провожаемая восхищенными взглядами присутствующих (в немалой степени причиной столь уважительного отношения служили свежие шрамы, полученные в неравной битве с терновником, а также некоторый недостаток одежды, вызванный необходимостью делить амуницию Терминатора на троих), скромненько проследовала к единственному свободному столику в самом дальнем углу, где и расположилась, заказав фирменный пенно-шипучий коктейль «Молочные реки». Сей коктейль был знаменит на весь Город Грехов и состоял из виски, текилы, водки, ямайского рома, кактусовой настойки и молока в равных пропорциях.
Недоброжелатели клуба, правда, утверждали, что для придания нежно-белого цвета и пенности в коктейль добавляется детский шампунь и мыльные пузыри. Но кто ж им поверит!
Ждать пришлось недолго. Погасли все источники света, кроме стасвечовых прожекторов, направленных на сцену, заиграла музыка, в которой волшебники, вместо ожидаемого «Роммштайна», с изумлением опознали великий хит «Белые свинки», исполняемый классик-соул-хард-рок-поп группой «Мейнстримовый лай», и на сцену выбежали трое гномов-трансвеститов-стриптизеров. Их коренастые тела были препоясаны пулеметными лентами, на шеях красовались кожаные ошейники с шипами, а могучие чресла слегка прикрывались стрингами, выкованными из золота 999 пробы и украшенными кристаллами Сваровски.
Изгибаясь подобно столетним дубам во время грозы, гномы начали водить хоровод вокруг шеста, эротично покачивая бедрами и постепенно снимая с себя одежды, начиная с отдельных патронов из пулеметных лент, которые выкидывались в зал и подхватывались восхищенными, яростно аплодирующими поклонниками.
Первым, как всегда, опомнился Саурон. Вставив на место выпученные глаза и подобрав с пола отвалившуюся челюсть, он вскочил и, с воплем «Мужики, нас обманули!», швырнул файерболл в ближайшего гнома. Тот вспыхнул и взорвался с треском новогоднего фейерверка: во все стороны полетели патроны, куски золота и кристаллы Сваровски. Один из них, срикошетив от стены, попал четко посередь лба Саруману. На месте удара образовалась вмятина, трансформировавшаяся в огромную сине-зеленую шишку, которая начала зловеще набухать и расти, а затем, превратившись в третий глаз, захлопала ресницами.
Перешедший на новый ментальный уровень Саруман взвыл и, схватив посох, начал расстреливать автоматными очередями молний с напряжением в 1000 Вт всех находящихся в зале. К нему присоединился Гендальф, с кончиков пальцев которого стекали струи жидкой лавы, мгновенно фиксировавшей пытавшихся удрать сторонников нетрадиционного стриптиза.
…Спустя час к благополучно догоревшему и превратившемуся в кучку пепла «Кокобанго» подъехал торжественный кортеж из полицейских телег, запряженных осликами, и велосипедов «Скорой помощи». Над клубом летали голубые вертолетики, поливая остатки терновых кустов, а заодно и ифрита с пламенным мечом, возвышавшегося посреди площади, как Родосс Колосский посреди Чермного моря. Тремя пальцами правой руки бывший страж бывших врат надежно фиксировал шейные позвонки волшебников, не давая им (и волшебникам, и позвонкам) совершать излишние, по мнению ифрита, телодвижения; а левой придерживал полог своего широкого плаща, под которым прятались три маленькие феечки. Они одни выжили во время пожара: и то только потому, что готовясь к выступлению, уже успели смазать себя наилучшим сливочным маслом.
Полицейские тролли и медицинские орки побродили вокруг пожарища и пришли к единодушному выводу, что отделить пепел безвременно почивших прожигателей жизни от пепла собственно клуба не представляется возможным, поэтому будет лучше оставить все как есть, то есть, как до их приезда было.
Полупридушенных Сарумана, Саурона и Гендальфа вытащили из слегка затекших пальцев ифрита, погрузили в багажники велосипедов и увезли в неизвестном направлении.
— А как все хорошо начиналось, — вздохнул Саурон, глядя в девственно белый потолок. Волшебник лежал на кровати, застеленной жестким верблюжьим одеялом. Руки его были прикованы к перекладине кровати.
— О да! – согласился Гендальф. – Вечер обещал быть чудесным.
Серый попытался вывернуть голову, чтобы посмотреть в забранное решеткой узкое оконцо. С трудом, но ему это удалось.
Саруман, которому в процессе пленения ифритом прилетело сразу в три глаза, только негромко застонал, соглашаясь с товарищами.
В это мгновение дверь бесшумно распахнулась. На пороге возник высокий пещерный орко-тролль в белой тунике с полуметровым шприцем в когтях.
— Ну что, беглецы, тунеядцы, наркоманы и шизофреники, пришло время утреннего галопиридольчика! А кто будет спорить, — орко-тролль обвел грозным взглядом мгновенно сдувшуюся до стадии раскатанной асфальтовым катком лягушки троицу, — тому Доктор Кто лично клизму из пурина с демидролом обещал!
Похожие статьи:
Рассказы → Стражи *зачеркнуто* Кражи Галактики
Рассказы → Бессмертный аффтор
Рассказы → Бар "У Мери-Сью"
Рассказы → Вечеринка
Рассказы → Примитивная цивилизация (ненаучно-фантастическая мифология)
