Треугольный корень, Глава четвертая

Утро наступает.

Утро в городе – вещь особенная. Сначала одна луна на небо выползает. Где одна, там и две. А где две, там и третья, запоздалая, медленно выкатывается.

Светает.

Будильник крылатый на шпиль поднимается, дребезжит. А там и в колокольню влетает, в колокола бьет.

Народ просыпается.

Трибар просыпается. Скорей-скорей собирается, опоздать боится. Теперь еще сильнее опоздать боится, учителя-то нет, теперь никто и брови не нахмурит, никто и выволочку не устроит, никто и не скажет ничего такого, от чего потом от стыда сквозь землю провалился бы, если бы под землей пустоты не было.

А от этого только страшнее, что учителя нет.

Вот и торопится Трибар, бежит, по лестнице, шля… да, шляпу забыл, возвращается, шляпу берет, снова спешит вниз, на площадь, и по лесенке до самой луны, там уже искатели собрались, идут в ритуальном шествии, молитву поют.

И Трибар идет.

Тут бы часы не уронить, которые в руке держит, примета плохая часы уронить. Вот и сбылась плохая примета, умер учитель-то. И искатели идут, на Трибара косятся, будто это Трибар виноват.

Может, и правда виноват.

Идут работать искатели, - шествуют на запад, на край земли, далеко-далеко. Там и луны светят по-другому, там и свет другой, там и  жутко так, словами не передать.

А искатели не боятся.

Идут.

Расходятся по пустоши, каждый участок себе выбирает. Молоточками стучат, открытия ищут. Открытия-то, их так просто не найдешь, их годами искать надо, глядишь, подвернется что.

Вертит головой Трибар.

Скучно Трибару.

Так головой завертелся, что уже не на свою делянку поперся, а на учительскую, будто можно ученику на учительском участке хозяйничать.

Стучит молотком Трибар, и головой вертит, смотрит на небо, сейчас бы подняться в небо, высокое-высокое, постучать по небу, чтобы открылось…

Молоточек ударяет гулко-гулко. Ага, есть что-то. Да не что-то, а тайник. Да не тайник, а открытый тайник, во, дела творятся…

Открывает Трибар.

Вынимает буквы. Е, эм, эс по-нашему, а по-ихнему це. Знак равенства. И двойка. Не любит Трибар двойки, ох, наполучал за жизнь…

Сейчас еще одну получит. То есть, не получит, тут двоек не ставят, тут все просто – или соберешь буквы, или нет. Маленькая какая-то двойка, крохотная прямо, такая двойка бывает, когда индекс…

Индекс…

Или степень.

Точно, степень, что бы еще сунуть в эту степень, если скорость света сунуть в степень… куда её в степень совать, и так зашкаливает, а её еще и в степень.

Ничего.

Сунул Трибар.

Не пропадать же степени.

Так повертел, так покрутил, раз – и сложились буквы.

Е равно эм-це квадрат.

Получился ключ. Маленький такой ключик, понять бы еще, от чего.

Ну да ничего, вот так пошарят-пошарят искатели по пустоши, глядишь, еще чего найдут, дверцу какую. Да, и так оно бывает, ключ есть, а дверцы от него еще нет.

Еще нет…

Стучит молотком Трибар. Скучно Трибару. Молотком стучит, а сам на небо поглядывает.

Большое небо.

Высокое.

Бескрайнее.

И снова думается, что будет, если по небу молоточком постучать.

Идет Трибар к небу, тихонько идет, как бы не спугнуть небо, а то так и кажется, что небо – оно пугливое. Обшаривает небо, медленно, бережно, ищет, еще сам не знает, что, но ищет…

А вот.

Замочная скважина. Так и есть, вот она, сразу неприметная, пальцами не пощупаешь, так и не найдешь. Трибар вставляет ключ, тот самый, который из знаков сложил.

Поворачивает.

Ключ не сразу поворачивается, ну да это всегда так, с первого-то раза ничего не откроешь, это еще повертеть надо. Трибар повертит, Трибару не привыкать.

Дверца открывается.

Не сразу, нехотя – но открывается. Небольшая такая дверца, туда даже и не войти толком, так, заглянуть, как в окошечко кассы. Вот Трибар и заглядывает.

А там кубы. Кубы, кубы, кубы, четырехмерные, пятимерные, и столькимерные, что уже и не разберешь. Летают. Друг через друга перекатываются, друг за другом гоняются, ну где-то и поцапаются, не без этого.

Трибар руку протягивает. Короткая память у Трибара, не помнит он уже, как его кубы гоняли.  А кубы Трибара гонять не собираются, только он руку протянул, куб хоп – на руку и сел.

И сидит, не боится.