Once upon a time, за тридевять земель, в тридесятом царстве, жил-был великий мудрец Зинни БаРаДа. Имя свое, как и синюю мантию, расшитую звездами, планетами и кометами, носил он с гордостью. Ибо мать его была зороастрийкой пацифистко-суннитского толка, а отец - поклонником великого бога Дюк Пиза, известного тайным культом девственных оргий и веганских человеческих жертвоприношений. Добрые родители обучили Зинни БаРаДу всем наукам знаемым, всем верам неведомым; просветили сына обо всем, что есть сокрытого на суше, на море, в небесах и чреве земном. После чего, завершив выполнения родительского долга, мирно скончались в один день, завещав сыну жилище - башню, которая и больше, и меньше, чем башня, ибо она скала своего фундамента, - и толику золотых монет в сундуке-самобранке.
Долгие годы провел мудрец, наблюдая подземный ход звезд, парение рыб в облаках, плескание птиц в морях, изучая движение тайных течений умов и извилин мозгов, природу всего несуществующего и априорно-противоречивого. Ежедневно молился он господу Дюк Пизу, дабы даровал тот ничтожному рабу своему мудрость превыше древних пирамид и скромность прениже глубочайших глубин. Затем же всё, что узнал и проведал, записал мудрец в книгу, которая была деревом, что выросло из семени, вдохновенно уроненного Демиургом Дюк Пизом с божественных чресел. Древокнигу сию поместил Зинни БаРаДа в тайную комнату, под тремястами шестьюдесятью пятью потолками сокрытую, на триста шестьдесят пять замков запертую. Ключ же от них мудрец спрятал под тестикулами. И даже если какой злодей, знаний ненасытных возжелавший и богине Ха Ва Ле поклонившейся, сумел бы ключ отнять и в тайную комнату проникнуть, встретил бы там нечестивца зверь Абраксас, очей и зубов исполненный, о семи крыльях и восьми с половиной ногах, коий ходил по цепи кругом древокниги.
Когда же вошел мудрец Зинни БаРаДа в возраст, разумным и почтенным именуемым, и ощутил себя мужем в полном расцвете сил, решил он жениться и обзавестись наследниками, дабы было кому передать знания и ключи от древокниги. Задумав же сие, посватался он к дочери почтенных родителей, Кетер именуемой, и в скором времени ввел ее в башню свою, коя больше чем башня, ибо сама себе скала и фундамент.
Кетер была тиха и скромна, в ученых занятиях супруга нимало не смыслила, занималась вышиванием крестиком и поклонением богине, тайное имя ТП носящей, потому вскоре Зинни БаРаДа о ней и позабыл.
И решил мудрец, что надобно ему обзавестись спутницей жизни, чтобы еду по заветам ЗОЖ готовила, мантию синюю штопала и звезды на ней золотой краской подновляла. И ввел в дом свой юницу, носящую имя Хохма - особу резвую да веселую, лишь к утехам плотским склонную. Имея же супруга, очами в небеса уставленного, а под панталонами ключи скрывающего, Хохма быстро соскучилась и, в овечку переодевшись, уходила частенько с окрестными пастухами и баранами утешаться. Зинни же БаРаДа, сие незначащее событие как вещь вне себя воспринявший и своему воображению приписавший, порешил жениться на девице Бине, коя была так незаметна, что и в доме родном ее теряли постоянно, и муж быстро утерял среди книг, чашек с кофием и прочих полезных предметов.
Так и случилось, что великий мудрец, лишь тайнами да науками занятый, постоянно внутри своего разума пребывал, на землю скорбную не смотрел, всякие низкие мелочи забывал. Потому и приводил в дом одну за другой жен. Пышнотелая Даат заселилась в подполе, где и занималась заготовками огурцов, томатов, авокадо и прочим консервированием; нежная Хесед, укрывшись под балдахином холодной одинокой постели, вздыхала о доле своей девичье-замужней; музыкальная Гевура искала в струнах лютни гармонию небесных сфер; прекрасная Тиферет обратилась в веру праведную, пофигистичную, и целые дни возлежала в гамаке, горох пощелкивая да попукивая; крошка-Нецах рисовала беличьими хвостиками на листьях кленов волшебные цветы, из которых так сладко пить нектар, хоботком жужжа и жвалами причмокивая; спортсменка, кантианка и красавица Ход ходила по лестницам башни взад-вперед и передом назад; модница Есод ежеминутно делала эпиляцию, наращивала волосы на тех частях тела, где их отродясь не было и тратила денежки из сундука-самобранки на новые наряды и украшения; гордая же Мальхут, пожелавшая сравняться с супругом в познаниях, была заживо погребена под обрушившимися с библиотечной полки инкунабулами магическими и гимнами орфическими.
По-прежнему невинным агнец Зинни был, девство свое хранил, а супругами пренебрегал лишь от того, что иными, великими мыслями были полны извилины и могучие серые клеточки ума его.
А рядом, в селении Жупе Задринск, проживал великий маг и учитель Туш Зара. В легендах говорят, что волшебник сей был мудр, а жил уже столько лет, сколько песчинок в кулаке старца. И народ, обитающий под неусыпным отческим наблюдением Зары, так и именовал себя — тушинцы, ибо не помнили даже старики великого Зару юным, а значит – он был есть и будет всегда.
Изо всех окресных селений и городов направляли родители своих отпрысков и отпрысковиц на обучение к великому магу. Но не все могли выдержать суровые испытания. Ибо отпрыскам надо было, сдерживая свои вегетативные устремления, ночевать на женской половине и выходить оттуда девственниками. Отроковицам же вменялось коротко стричься, не ублажать себя маслом и притираниями, и в таком виде всенепременно соблазнять отроков. Также оставаясь при том непорочными. За строжайшим соблюдением всех условий испытания следил неусыпный и неподкупный страж-евнух Ид Андро.
Те немногие, кто выдерживал суровый экзамен, получали от Зары величайшие знания Ученья Огнянного, Угольником измеряемые, и в кладке кирпичной поверяемые. Остальных же, снедаемых позором, мудрый и милосердный Зара не гнал по домам, а дозволял жить по сенью своей бороды. Так что число тушинцев росло неуклонно как путем естественным и невинным, так и другим, получившим популярность в века более поздние и суровые.
Но главной своей тайны, а именно, секрета написания Книги Жизней, - многомудрый Туш Зара не передавал никому. Ибо сказано было в Тёмном пророчестве, что в тот день, как кто выведает страшную тайну — сгинет мудрец, а с ним и народ его.
Хоть и мудр не по годам был Зинни БаРаДа, но, оставшись без опеки родительской, да и с жёнами своими не разобравшись, ибо только женится он — ан нет жены, утерялась, - решил продолжить начинания отцовские, от великого Туш Зары полученные и проапгрейженные. Как и все в роду его, направил стопы свои Зинни под сень бороды Зары, в ученики проситься.
Туш Зара же слыл среди преданных поклонников господа Дюк Пиза величайшим ходоком по Пути-до во всем подлунном и рыбозвездном мире, и был препрославленной белокурой бестией и сверхчеловеком, над простыми людьми и мудрыми человеками возвышающийся, аки вулкан Какатау над холмами равнинными.
Знал Зинни и об испытаниях трудных, и об участи обречённых. Одно лишь смущало: жёна, вроде как оставляемая дома, но не найденная, хоть и обошёл он башню всю — от площадки астрологической, созвездием Водолея освещаемой, до фундамента, где созвездье Весов расположено. И в печали великой воззвал Зинни к Дюк Пизу. И ответил бог ему:
- Ученье свет, а тьма есть не ученье. Восстань и внемли мне! Дабы чести жёны твоей, коей и нет вроде, хоть есть она, да и тебе самому ничто не угрожало, равно как и имению твоему с башней, прочти древокнигу свою — да погрузится строение сие в сон многоцветный. А сам примотай чресла, чтоб ключ не пропал, да отправляйся в селения тушинские и познай знанья великие! Но остерегайся коварства женского, кое поджидать тебя может!
Сказал так бог, да и отправился к махатмам великим амброзию пить, чачей закусывать.
А Зинни поступил по завету Дюк Пиза, сбрил бороду, отпустил власы, по обычаю семьи своей, да отправился ко двору мудрейшего Туша Зары.
Долго ли, коротко ли, но привела дорога Зинни к жилищу Туш Зары во селении Жупе Задринск. Много приключений, больших и малых, достойных назидания, поучения, да и просто развлечения, случилось с ним по пути. Но не о том сказ наш. Ибо, несмотря на все треволнения и препоны, подчас лично богиней Ха Ва Ле устраиваемые, превозмог несокрушимый БаРаДа их, поелику цель имел и стремление. А спасался подчас лишь милостию Дюк Пиза, рассеяностью склеротической называемой.
И вот Зинни ступил на ступени дома мудреца, самого Трисмегиста наставлявшего, и изумруды ему сторговавшего. Поднялся он по ступеням, и, как обычай велит, трижды по три раза в дверь постучал, а после — зажал причиндалы ослу дворовому, за звонок дверной поставленный. Сим объявил Зинни, что не простой проситель он, а в ученики набивающийся.
Но дверь не распахнулась пред смиренным, всю мудрость криштамуртийцев с молоком матери впитавшего. Тогда решил он ещё раз объявить хозяину дома сего о прибыти своём ничтожном, да и проделал всё, по обычаю полагающееся, но уже в порядке обратном — ибо рассеян был, а дух его в то время по пути тольтекскому во теле бакланьем путь пролагал. Однако и тут неудача постигла знаний возжелавшего.
И уж собрался он в третий раз побеспокоить осла, и двери покой недостойным касанием своим, как заметил табличку, что супротив глаз висела, да всеми цветами в сиянии инфракрасном переливалась: «Смиренные, во ученики пребывающие! Да будет милосерд к вам А-Туин, змей мировой! Возрадуйтесь! Ибо теперь нет нужды в стуках условных. Толкните дверь сию, к Знаниям и Мудрости ведущую, и да прольётся свет Немезиды на вас, дабы намеренья и желания ваши освятить и сделать явственными!» Толконул врата Зинни, и Свет обрушился на него, закрутил, завертел — и тот час предстал он пред троном Туш Зары, борода которого могла быть обмотана вкруг трех быков, да ещё на овечку малую оставалось.
- С чем пожаловал, о юнош недоучёный? Неужто за советом каким по делам семейным? Али испросить место в ученики мои желаешь? Коли последнее — оборотись, и яви взору многомудрому моему место седалищное, основой усердия ученического именуемое.
Онемел от мудрости и речей многоумных Зинни, но вспомнил о милости Дюк Пиза, коему жертву намедни принёс по обычаю семьи своей — вегански сугубо распотрошил бродягу, что в канаве неге послепивной предавался, - да и без страха оборотился, и явил взору Учителя афедрон свой.
- Коль так смел ты, о юноша, то знать должен. Чтобы попасть во учение ко мне, испытание выдержать обязан.
Зинни лишь глаза опустил, да шаркнул ногой, слова мантры нашёптывая, коей научила его мудрость книжная: «Ом, шире хари рама крыши».
И воззвал Туш Зара к слуге своему, Ид Андро, да повелел отправить отрока за номером 4560981 в лабиринт испытаний. Ибо недосуг Туш Заре имена всех и каждого запоминать, испытаний ещё не прошедших, так что лишались все имён своих, безликим номером отныне обозначаемые.
«Нет ничего тайного, что не могло бы быть вечным, и нет ничего явного, что не стало бы тайным», - таким мыслям предавался Зинни, а вернее, номер 4560981, переступая порог Лабиринта Испытаний в сопровождении бесполого и бесстрастного Ид Андро.
- Но если никто доселе не познал, как великий Ёк Сатот смог зачать Абырвалг, сына своего, то к чему все эти размышления о шеоле многомерном и кружении в нём многостаночном? - слегка снисходительно ответствовал мыслям БаРаДы суровый слуга Туш Зары. - Именно здесь да начнётся путь колебания твоего многоструйного. Покинь сии залы, да предстань пред ужасом всех тех, кто мнит себя богатыми духовно и преисполненными всяческих добродетелей.
И указал опешившему Зинни на дверь, сложением мясистые лепестки лотоса напоминающую, и розовые, как бутон персика в руках девственницы.
«Раз у Туш Зары даже старшие евнухи размышлениями готовы заткнуть за пояс любого, прошедшего восьмеричным путём скольжения от правды к лени и обратно, то что делаю здесь я, скорбный вниманием по многим милостям Дюк Пиза?», - мелькнула снулой рыбкой мысль его и упорхнула в неведомый Танатос, сном Разума называемый.
Прикоснулся Зинни дланью к дверям входа, узрел он надпись, под ногами узором выложенную, да так, что любого каллиграфа в пароксизме зависти биться заставила бы. И гласили буквы сии, иероглифическим узелковым письмом, да на инко-арабском диалекте суахили написанные:
«Путник! Как происходит Просветление? Как достичь его, вернувшись в круговращение дхармы? Это просто происходит. Это происходит как часть функционирования Вселенной. Указатель величайшего Живого Учения указывает, что все происходит и случается само собой, как часть функционирования Тотальности».
Ничего не поняв, Зинни решил прочесть надпись заново, да поможет великий Дюк Пиз уразуметь смысл ея. Однако, стоило отвести взор и обратить его вспять, сменилась надпись и гласила она ныне иное: «Когда вы не смотрите, горят волны возможности, когда вы смотрите, появляются частицы опыта. Частица, которую мы считаем твёрдой, существует в так называемой суперпозиции, она же – для несведущих – четвертая балетная. Расширенная волна охватывает всевозможные положения и находится во всех точках одновременно. В случае, когда вы смотрите на неё, она перепрыгивает на одно из возможных местоположений. Теперь мы знаем, что делает наблюдатель с точки зрения Великого учения, но мы не знаем, кто этот наблюдатель».
Войдя в транс и обретя просветление, Зинни опёрся на двери входа, и почувствовал, что не врали глаза его — вход и в самом деле был мягок и податлив. А, стоило мудрецу-ученику приложить толику усилий, створки раздвинулись, явив ему узкое и темное пространство, в кое и сделал он шаг. Пробираясь во тьме и неведении, вышел он наконец в зал испытания первого, но не успел дух свой перевести, как с лязгом стальным захлопнулся вход и растаял, оставив номер 4560981 в комнате мрачной, лишь парой факелов освещаемой, без окон, без дверей, с запахом огуречным и с изображением иглы швейной на полу, да щелью узкой, вниз ведущей, на месте ушка её.
«Тяжкие испытания даёт Туш Зара своим ученикам. Что он глаголил? Что-то вроде того, что пройти путь может только тот, кто не обременён грузом самомнения своего», - подумал в мыслях своих номер 4560981, всматриваясь в игольное ушко, на полу свой зев распахнувшее.
Но как ни пробовал Зинни БаРаДа протиснуться в него, как ни пыжился, как ни напрягал мышцы свои физические и ментальные, как ни ужимал тестикулы невинные, а дальше, чем на пол мизинца ноги не погружался. Тогда, как подлинный огнепоклонник-водолюб, поспешил он исполнить круговой танец на острие той иглы, для разума прояснения, и в кружении влетел в проход игольный, но не смог пройти дальше коленей. И скинул Зинни с себя одеяния и подвязывания свои, и повторил ритуал, мантры «Шире Рамы» речитативом повторяя, и вошёл лишь по основу усердия ученическую. И ощутил, что может и дальше пройти, но не пускает его некое нечто, с сиропом добытийного существования схожее. И опустился на холодный мрамор залы номер 4560981, и решил медитировать до полного просветления. И явился симулякр ему смутно знакомый.
- Здравствуй, о муж мой. Давно ищу я тебя, хоть и забросил ты семью свою.
- Кто ты, дух, медитацией рождённый?
- Я жена твоя, Кетер.
- Так я женат? Не знал я ране. Но как сие могло приключиться, коль к жене не входил, и девство с нравственным устоем своим блюл неустанно? Как может невинномыслие мое с блудом узаконенным сочетаться?
- То не важно. А важно лишь - хочешь ли ты испытание завершить?
- В том суть притязания моего, ибо сильномогучим и мудрейшим из всех быть желаю, да глаз третий над бровными дугами своими взрастить, дабы наилучшим образом познавать трепет Вселенной и струн ея колыханье.
- Не пройдёшь ты по пути сему, коли привязанности имеешь.
- Как так, о дух-симулякр, женой моей называющийся, хоть и девственен я? Ведь все одеяния мои скинуты, все мысли отброшены. Что мешает пройти?
- А где ключ, что хранил ты под мошонкой своей? Не на месте ли?
- Где и положено быть ему.
- Он мешает тебе. Скинь и его. А как войдешь ты путем узким сим, да обретёшь просветление для продолжения испытаний, скину я тебе и одеяния, и препоясывания, и ключ сквозь щель сию.
Задумался номер 4560981. Тяжко мысли его в серых клеточках ворочались, томно перешептывались. Но чуял Зинни БаРаДа истину в словах духа. И позабыл о повелении Дюк Пиза не доверять женщине.
«Да и не женщина это — симулякр астральный, подсознанием моим влекомый и пространственным ветром австральным ведомый», - размыслил он и отстегнул ключ потаённый, и положил на одеяния свои. А затем в танце — качении на острие иглы взвился ввысь и быстротечным ручьём огненным втек в ушко игольное, куда следом свалились одеяния с препоясываниями. Но без ключа. Ибо с грохотом каменным захлопнулись створки, путь назад отрезая.
Уже думал номер 4560981 впасть в уныние, потерей ключа вызванное, но осознал, что сие не главная беда. Вкруг него, дальнейший путь преграждая, столпились ученики иные. И не все они были пола мужеского: много собралось и юниц, вида самого непотребного — нечёсанные, неухоженные, с патлами спутанными, потом вкруг себя разящие, ногтями не маникюренными размахивающие, интимностями нестриженными трясущие. И каждая набрасывалась на соседа своего, принудить к соитию намереваясь. Не избежал участи сей и номер 4560981: не успел он облачится в подвязывания и одеяния свои, исчезли они, унесённые Идом Андро. Ибо все прочие здесь также были наги. Лишь власами своими прикрытые, что скрыть не могут ничего от взора пытливого. И вышло так, что окружён он оказался девами, соблазнить его пытающимися. Но ни сосцы их, ни животы, песчаным косам подобные, ни ноги, кипарисами к полу устремляемые и пальмам фору дающие волосатостью своей, не смогли ни смутить, ни прельстить стойкого стоика-гедониста Зинни. Но не сдавались искусительницы: каждая принимала позы соблазнительные, оттирая бедрами соседок своих и не давая посмотреть на что иное, кроме телес своих. Но напрасно творили сие. Не ведали они (как и сам он не ведал), что женат неоднократно был номер 4560981, пусть и не помнил того, ибо хоть знал — ради чего женщины придуманы, но по дару Дюк Пиза — рассеяностью прозываемого, - не понимал намёков и слов очевидных, девицами произнесённых.
Всё понять и принять могут женщины, но не такого небрежения! Как фурии начали накидываться они на номер 4560981, ногтями своими располосовать пытаясь и хоть какие-то эмоции вызвать на бесстрастно-растерянном лице его. Но из-за атак этих, смог с места сойти он, да по стенке медленным шагом направиться к концу зала противолежащему. По пути он заметил, что девиц больше, чем юношей. Видать, многие из них вместо тихих и необременительных обязанностей женских, как-то уборка, стирка, готовка, рождение и воспитание детей и услаждение мужа, решили пойти путём научно-магическим, но не преуспели в прохождении испытания Лабиринтом, лишившись главного из женских оружий — прелести и соблазнительности, взор услаждающих. От того и томились долгое время на этом этапе, юнцов поджидая, и, видать, пожирая их — ведь тучны многие стали, а все непотребства ума на фигуре отображены стали складками колыхающимися, соблазнить способными лишь оголодавшего в пустыне путника, бурдюк жидкости живительной собой являя.
Но не таков был номер 4560981! Проскользнув под ногами и руками преследовательниц, и не зацепившись нефритовым жезлом своим ни за одну, пересёк границу комнаты соблазнения, девственным и непорочным оставаясь в рассеянности своей.
Порог пересёк, и сразу забыл — где он и кто же он, ибо наполнен зал был дымом цветным, видения и голоса рождавшим, а стены и пространство вкруг него зеркалами было заполнены.
— Как выйти из колеса рождений и смертей?
— Понять, что оно означает.
— Не должен ли я оставить свою жену и семью?
— Чем они вредят вам? Сначала выясните, кто вы такой.
Номер 4560981 оглянулся, но не увидел никого вокруг, кроме многочисленных своих отражений, некоторые из которых в стеклянном пространстве своём друг с другом спорить уже начали.
— Почему я рождён?
— Кто рождён? «Му» - ответ на все вопросы твои.
— В таком случае, кто я?
— Ты пришёл экзаменовать и спрашивать меня? Ты должен сам сказать, кто ты, постичь глубину аргументации во дзене.
Проникнувшись всей мощностью логики схоластической, номер 4560981 медленно, почти наощупь стал вперёд продвигаться. Но не всегда удавалось ему это. Ибо новые споры и изречения остановить пытались претендента на обучение у Туш Зары.
- У Авалокитешвары тысяча рук, и в каждой по глазу. Который из них истинный?
- Чем больше окружающие знают, что вы собой представляете, и что от вас следует ожидать, тем сильнее это ограничивает вашу свободу.
- Прошлое забыто, будущее закрыто, настоящее — даровано. Поэтому его и зовут настоящим.
- Ни один ребенок не рождается идиотом. Чтобы стать идиотом, нужно образование.
- Считать себя петухом — это сумасшествие, но считать себя человеческим существом — это еще большее безумие, ибо вы не принадлежите никакой форме… Вы принадлежите бесформенному… И пока вы не станете бесформенны и безымянны, вы никогда не будете психически здоровы.
- Перед смертью отец сказал мне: «Я получил своё просветление одного пальца от Дюк Пиза. Я пользовался им всю жизнь, но он так и не исчерпался».
Всё больше погружаясь в блаженное состояние недеяния и невнимания, становясь невесомым и бестелесным, номер 4560981 на уровне солипсизма отметил, что на полу лежит одежда, когда-то принадлежавшая ему. Он оделся, и только грубая и материальная ткань льна и тончайшего шёлка коснулась тела его, как закрылись глаза его, и увидел он себя меж зеркал, уходящих вперёд и взад. И громовой глас над самым ухом его проскрежетал:
- Который настоящий и подлинный Зинни БаРаДа? Зинни БаРаДа? А кто это?
Номер 4560981 огляделся вокруг, и пошел вдоль зеркал, повторяя: «Дюк Пиз, просвети, научи, вразуми, от ТП охрани»...
И с окончанием молитвы пришло к нему осознание бытия небытийственного, в мороки силлогизмов упрятанное.
- Этот, - сказал он, уперев большой палец длани своей в грудь свою.
И истаял морок, пропал туман, и просветлился номер 4560981 окончательно и бесповоротно, и понял, что путь его к концу приблизился.
Мудрейший Зинни БаРаДа, он же – ученик номер 4560981 – восставил свои просветленные стопы пред величественными вратами. Были они дивны и прекрасны видом, не смарагдами и лалами изукрашенные, но лишь иероглифами мудрости и афоризмусами вселенского масштаба расписанные. Так, было здесь и изречение прославленного гнозио-схоластика Срата Геро: «Да преклонится знание пред грубой силой, ибо лишь ею одной творится немыслимое». И слова величайшего энергетического зайчика-экстрасекса Иоды Дже были: «Бог Пе Чен Ка Силу отнимает и возвращает. Лишь секс экстра вечен!» И мысль, недодуманная известным Фу Цзи Кон, но учениками подслушанная и записанная, начертана была на вратах: «Благородный муж не страшится препятствий, а преодолевает их рукой могучей. Коли нету руки – ногой неслабой. Коли нету ноги – головой крепкодумающей. Коли и головы нету – хреном прошибает стены и разрушает башни Иерихонские».
- О, как прекрасны и мудры слова эти, - подумал в сердце своем Зинни БаРаДа. – Сам бы я до такого никогда не дотумкал. Но что делать мне – скорбному и нищему ключом? Ведь заперты эти врата и проникнуть через них никаких сил мудречных и демагогичных не хватит. Ибо даже философическим словом не отворить их. Лишь сесть у порога и возрыдать слезами горючими.
Так и порешил сделать премудро-пескарный Зинни и уселся возле врат в позе изогнутой орхидеи. И когда дух его вознесся в медитацию, а сердце воспарило к небесам обетованным и постучалось в двухтысячный круг астральной сферы Вселенского Инфополя, а потом, аки сокол, рухнуло камнем на добычу, телом именуемую, стал Зинни БаРаДа прозрачен, как камень хрусталь, нежен, как зефирка на рассвете, тонок, как нить под молоточком золотых дел мастера, - и просочился сквозь врата закрытые. И упал могучим Ктулху, и очнулся Кром-Йой, и обнаружил и себя, и тело свое, и дух свой посреди тайной комнаты, что под триста шестьдесят пятым небом укрыта, в башне, которая больше, чем башня, ибо сама себе фундамент и скала.
Поднялся Зинни БаРаДа, вытер руки физического тела и тентакли тела астрального о синюю мантию, золотыми звездами расписанную, и увидел страшное. По всей комнате были раскиданы оторванные звенья заколдованной цепи, и члены и мозги и очи страшного зверя Абраксаса. И по стенам лились они узором серо-алым, и на полу чавкало и хлюпало жуткое месиво, и с потолка капала мерзотная слизь и сопли перепугавшегося в последний миг жизни зверя. Возрыдал рыданием страшным великий Зинни и бросился, на соплях и мясе оскальзываясь, к древокниге. И увидел снова страшное, ужасающее.
Ибо зачахла книга, и поникли листы ее всемудрейшие, свернулись гадкими ржавыми огрызками, и осыпались плоды-афоризмусы и цветы-символы на пол, и смешались с кровью и потом павшего смертью чудовищной чудовищного Абраксаса. Корни могучие, что в глубь скалы башенной уходили, выторчились наружу, аки когти гарпий кошмарных, а вокруг иссохшего ствола обвился страшный зверь Драконий, крылами помавающий, последний зеленый листок из пастей друг у друга вырывающий и главами многочленными рычащий.
- Явился, наконец! – вместе со струями пламенными выдохнул зверь драконий, слезая с дерева и переступая на лапах мощных, но грациозных. – Так долго ждал я тебя, непутевый, мимо Пути идущий!
- Кто ты, чудовище, что убило мою зверюшку верную и изничтожило книгу мою, что больше чем книга, ибо дерево?! Как пробралось ты в тайную комнату, под триста шестьдесят пятым потолком укрытую?
Расхохотался зверь драконий.
- Много имен я ношу. Симулякрами и тонкими эфирными телами ты полагал меня, мыслеобразом, который как прибудет в мозг, так оттуда и избудет! Постигни же ныне, ничтожный девственник, тестикулы над гранитами наук иссушивший, что реален я, как только может быть реальна вещь в себе и для себя в мозгу агностика. А имя мое, – страшно тут прорычал зверь драконий, – Кетер-Хохма-Бин-Даат-Хесед- Гевура-Тиферет-Нецах-Ход-Есод-Малхут. И я есть твоя супруга вечная, вечности обреченная и есть тебя преднареченная.
И с сими страшными словами разинул драконий все свои пасти и пожрал великого мудреца Зинни БаРаДа. Так, что и тестикул с ногтями нестриженными не осталось.
Мораль сей сказки проста, о, высоколобый читатель. Не оставляй супругу вниманием своим, ибо страшна женщина неудовлетворенная во гневе.
Похожие статьи:
Рассказы → Они называют меня Богом (часть 1)
Рассказы → Битва Титанов
Рассказы → Разговор на вокзале
Рассказы → Зима в дождливом мире.
Статьи → Нитлилунгская философия. Версия Архитекторов
молодцы соавторы! 
