Страшная Сказка

Она стояла на стартовой площадке. Ее коренастая ссутуленная фигура олицетворяла вселенскую непоколебимость. Пилот была в комбинезоне и просторной форменной куртке, делавшей и без того широкоплечую женщину неестественно массивной. Образ дополняли ботинки до колена на тугой шнуровке. С неба закапало. Она передернула плечами, но ее голова в легком штурмовом шлеме не перестала покачиваться под басовый мотив. Женщина ждала ученика. Сегодня ей приведут очередной кусок почти разумной плоти, которую надо будет спаять с летучей машиной и швырнуть в горнило боя.

Женщина, не распрямляя спины, подняла взгляд. По дорожке, пробираясь между заправочными автоматами, шли трое. "Только этого не хватало. Родители. Неужели не понимают, что передают собственную плоть и кровь на алтарь смерти?" Пилот поняла, что перед ней нестандартная задача. В этот раз нужно подготовить смену. "Наверняка патриот. Значит, будет рвать жилы, задавать вопросы и лезть на рожон. Да, работа предстоит не из легких. Наверняка у этого мальчика есть на все свое мнение. Придется ломать и перестраивать", - она вздохнула. Жалости в ней давно не осталось, а слезы и сопли учеников она воспринимала как посягательство на ее нервную систему и пресекала сразу. 

Троицу остановили у КПП. Паренька толкнули в ее сторону, и он весело потопал в указанном направлении. 

- Здравствуйте, гражданка. 

"Господи, он еще и с этикетом знаком. Писец". 

- Здоровее видали. Чего надо? - на всякий случай осведомилась она, надеясь, что ЭТО не к ней. 

- Я ищу мастера. Должен пройти обучение, - отрапортовал парень. Симпатичный, крепкий мальчик восемнадцати лет с чисто славянской внешностью и глазами цвета зимнего неба. Неба, которого она давно не видела, когда бы женщина ни высунулась из своей стальной птицы. Над землей были тучи или еще хуже - дым. 

- Я твой мастер. Для тебя я мастер, или Гела - это мое имя, - буркнула она, скрипнув зубами - "попала так попала". 

- А меня Антон, но теперь меня Диком называть будете? - спросил ученик. Многие пилоты называли своих подопечных Диками, для упрощения общения и просто потому, что запоминать имена было ни к чему. Все равно их заменяли позывные. Но Гела покачала головой. Она в обществе пилотов была аутсайдером, овеянным странными легендами, и имела свои, отличные от других, привычки. 

- Ты теперь - Детёныш или короче – Деть, - сказала она и наконец расправила плечи. Хоть мастер и была ниже его на полголовы, но казалась больше и намного старше. Парень обидчиво надул губы, но кивнул. 

"Да, что ты в жизни видел: отца-тренера, мать-воспитательницу, учебку, собрания вдохновленных идиотов... Война, малыш, давно перешла в привычку, и тебе предстоит познать это на своей шкуре". 

- Деть, потопали в казарму. Живешь ты со мной, ешь по моим талонам и говоришь только то, что я спросила. Короче, меньше пиздишь, легче живешь, - перечислила она условия сосуществования на базе и потащила за собой. 

***

 Деть сидел в их комнате, после гипновнушения было видно, что ему нехорошо. 

- Мастер, расскажите мне о вашей работе, - попросил он, фокусируя взгляд на ноже, который та затачивала.

 "По идее, ты должен сейчас валяться с улыбкой идиота, вот же нервы. Ладно, зачислим это в плюсы, в отличие от твоей болтливости. Разговоров захотелось, щас!" 

- Задача тут одна, хотя нет, две - выполнить задание и не сдохнуть. И я не шучу, тут все просто, главное - не облажаться с управлением и нервам волю не давать, все, – Гела отложила нож. – Мое дело - тебя научить летать, а сейчас вали спать, завтра тебе на нейрокоррекцию. 

- Неправильно это, надо бороться во имя победы и процветания. Мы вправе… - начал Деть. 

Удар, короткий и точно в челюсть, оборвал его речь. Из разбитой губы потекла кровь. Парень с непониманием и страхом посмотрел на женщину. 

- Здесь говорю я, твое дело - молчать и выживать. Иди отдыхать, если тебе мало, тренажерный зал в нашем распоряжении. Запомни, я все равно сильнее, после десяти лет критичных перегрузок я могу ломать кости одним ударом, - ее голос был спокоен, никаких эмоций, четкий приказной тон. 

Он ушел к себе, чувствуя раздражение мастера. 

''Малыш, то, что тебе предстоит, - это отдельная страшная сказка" 

- На горку заходи, заходи, я сказала! - орала Гела в передатчик, летя рядом с истребителем ученика. Парня всего час назад вытащили полуживого из медкапсулы, где ему вживляли в нервную систему дополнительные кибернейроны для прямого соединения с управлением. К восьми спинным портам были присоединены толстые кабели со штекерами. Штурвал и гашетки также имелись в кабине, но прямое соединение обеспечивало полный контроль окружающего пространства – пилот чувствовал себя машиной, ощущал любой перепад на броне истребителя. Она слышала, как он надрывно дышал, пытаясь не столько вспомнить всю теорию, впихнутую под гипнозом, сколько просто не потерять сознание от перегрузок. 

 

"Хочешь, не хочешь, а выживать я тебя заставлю" 

- Штурвал на себя, пик четыре тысячи метров, плавно от себя и до пятисот. Не выполнишь, отдохнуть не дам, - спокойно командовала она, не обращая внимание на биопоказатели: если он сегодня не выдержит, значит, прощай. 

Деть начал выполнять приказ; огромная машина в десятки тонн весом только формой напоминала первые истребители - сейчас эти гиганты имели огромный запас оружия и прочности, что, впрочем, не спасало пилотов. Пилоты, или рокеры, как их прозвали за любимый ими всеми стиль музыки, не жили дольше двадцати семи. Гела была единственной нарушившей это правило: месяц назад ей исполнилось двадцать восемь, и в каждом бою она ждала смерти. Женщина попращалась давно со всеми кого знала вне базы, но волю к жизни не утеряла. 

Ученик справился с заданием и, поравнявшись с ее машиной, вдруг состыковался: 

- Мастер, я прошу вас показать следующее упражнение. Я хочу быстрее научиться пилотированию. 

"Так и знала, дурак, ну, сейчас ты у меня получишь. Я научу тебя кричать". 

Гела перехватила управление обоими машинами, вызвав у Детеныша стон боли, и начала крутить самые тяжелые по перегрузке фигуры. Добил ученика штопор: сначала он захлебнулся собственным криком, а потом с удвоенной силой закричал в передатчик: 

- Я буду тебя слушать, только прекрати, умоляю! 

Но Гела только сильнее тряханула оба истребителя: 

- Никогда не умоляй и не проси, бери и действуй. 

"Левой, парень, левой. Четким шагом прямо в АД"

Нижняя машина отделилась и полетела в сторону посадочных полос, медленно сбавляя высоту. Мастер следовала чуть позади, контролируя второго и в любой момент готовая перехватить управление. Затем она отдала приказ готовить "ремонтную": медбэй больше напоминал ремдок - заменили вышедшие из строя части, навешали апгрейд и выпихнули воевать дальше. 

Сели они одновременно, женщина дала себе возможность вытянуться в штурмовом кресле, разложив его до упора. В передатчике не было слышно всхлипов и стонов, только тяжелое дыхание - Деть тоже отдыхал. Она перед вылетом наговорила ему много полезного, чего не дают в гипнопрограмме. Парнишка оказался с хорошей памятью. 

На том конце зашуршал комбез, Гела потянулась, легко отсоединившись от проводов в спине, спрыгнула в люк, приземлившись на стопы. Деть приземлился менее грациозно и тут же пошел в сторону медбэя. Мэтр кинулась к нему и зарядила кулаком в живот, схватив за плечо, чтобы не упал. 

Детёныш охнул, согнулся, поднял глаза, полные ненависти и боли, и напоролся на спокойный и добрый, как у животного, взгляд мастера. Она не издевалась над ним, она просто хотела ему помочь. 

- Сейчас, чуть не забыл, - прохрипел он, скидывая руку, и, повернувшись к истребителю, пошел к одной из посадочных стоек. Пульт блокировки систем и приема данных. Парень набрал свой код, закрывая кому-либо, кроме него, доступ к системам. 

Подбежали медики, но он погрозил им кулаком и сам, шатаясь, побрел в "ремонтную", там он займется собой. 

"Правильно, малыш, все правильно - только сам ты выберешься из этого дерьма. Я тебя таскать не буду, ты выбрал путь, политый кровью, тут либо идешь сам, либо падаешь; никто тебя не поддержит, никто не захочет поскользнуться вместе с тобой". 

*** 

В баре было темно и прохладно. Шесть огромных колонок заливали подвал гитарными рифами и ударными соло.

 Рокеры сидели за столами, кто-то валялся на лавочках и невидящим взглядом буравил замызганный потолок. Те, кому повезло и в чьем расписании не было боевых вылетов, тискали неприглядных, но доступных бабочек Ариши. На базе Гела была единственной летчицей, остальной женский состав - это были заправщицы и операторы. Сейчас женщина искала, с кем сбросить напряжение: на любовь она и не надеялась, просто хотелось ощутить чужое горячее тело, получить свою долю нежности и покоя. Услышать живой голос, бессвязно шепчущий что-то успокаивающее, а потом разойтись, забыв и позывной, и лицо того, с кем был. 

- Твой щенок не обращает внимание на девочек и только нюхает стакан. Проведи беседу, он летает уже неделю, сгорит же от твоих тренировок, - бросила проходящая мимо Ариша, хозяйка местных живых секс-кукол. 

Пилот только кивнула; она подозревала, что мальчик чистенький и к местным потаскухам не пойдет, но даже прилично выглядящие заправщицы не интересовали его. 

Вставать было лень, Ариша испоганила настроение. Мастер зевнула и вызвала Детеныша к себе: промывать ему мозги она, конечно, не будет, настроение не то, а вот немного погреться мэтр не против, да и ему полезно расслабиться. 

Парень подошел и плюхнулся на диванчик - он очень устал, но напряжение последних дней не давало уснуть. Гела, скинув куртку, влезла ему на колени боком и обняла за шею. Деть замер, его передернуло, когда она потерлась носом о его шею. 

- Зачем, - шепнул он, не вырываясь, хотя и пытался отстраниться от рук; его сбило с толку такое поведение, ведь мастер не позволяла к себе притрагиваться во время тренировок. Физический контакт ограничивался ее воспитательными ударами. 

"Сил больше нет, есть только слабое тело, и оно слишком много терпело" 

Она вслух, конечно, не ответила, только горячо выдохнула в шею и обняла, устраиваясь поудобнее. Поозиравшись, Деть понял, что от него хотят, перестал нервничать и сам, обняв летчицу, расслабился. Они тут не единственные, кто отдыхал таким образом. 

"Вот так, отдыхаем, сейчас отрубишься, и я с тобой, будем спать тут до завтра. А там опять тренировки до крови горлом, твои злые огрызания. Я тебя научу жить, малыш", - она коснулась губами его лба, сдула светлую прядку и включила музыку в шлеме, который в последнее время не снимала; музыка успокаивала не пойми откуда взявшуюся совесть. 

*** 

Сегодня у них был боевой вылет; Деть почти идеально управлялся с машиной, но психика его оставляла желать лучшего: в любой момент он мог сорваться и сделать роковую ошибку. 

"Господи, дай мне сил его понять, эмоции у него не к месту, в истребителе нужен покой и острота восприятия внешних сенсоров, а эта бестолочь гасит их всплесками неправильной нервной активности!" 

Вражеские машины, отличные от собственных только расцветкой, нашлись там, где их засекла разведка. 

- Ненавижу! Гела, давай очередью их собьем? - в Детеныше проснулась злость, воспитанная патриотическими кружками. Его трясло в азарте первого боя, он сможет исполнить свой долг. 

- Заткни пасть и вруби музыку, сегодня только прямой бой с общей волной передачи, - спокойно ответила Гела, щелкая по тумблерам. Деть не внял совету и остался в тишине. 

Первый же сбитый ею враг заглушил эфир своими посмертными воплями. Деть пытался отключить передатчик, но не смог. Устройство передавало звук так, что, казалось, умирающий где-то рядом; сама Гела только добавила громкость музыки, увернувшись от атаки, занялась остальными. Парень тоже уворачивался, но мастер слышала, как его пальцы до треска сжимают рычаги, а, значит, стрелять он не мог. 

"Заглючило, страшно, да! Никто тебе не говорил, что враг не одиозная фигура, а такой же человек, и умирает он так же". 

- Пальцы на гашетку, центральный твой! Если не выстрелишь, я заклиню тебе нейросоединение и буду напрямую вливать ощущения. Запомни, никакой жалости и ненависти, звук до предела, окунись в мелодию и делай свою работу! 

Одна мелодия на две машины, кабина почти вибрировала от грохота басов. Деть сорвался в пике и вдавил гашетки до упора, молча, без лозунгов и криков. В борьбе страха и привычки подчиняться приказам победили слова Гелы. 

Крики снова наполнили эфир, Гела пыталась услышать, что происходит с учеником. Биопоказатели скакали, адреналин превышал норму, а давление грозило кровавыми слезами. 

- У-у-у, - раздалось из кабины ученика, он пытался справиться с эмоциями, разобраться в своем мировоззрении, которое не желало стыковаться с реальностью. Мозг рвало на части, как после тяжелых наркотиков. Через крик он пытался освободиться от напряжения. 

"Вот и все, почти закончились наши мучения. Сейчас я покажу тебе цену своей и чужой жизни. Ты разочарован, но скоро это пройдет, и ты убьешь в себе мечту, а если нет, я не буду удивлена твоей похоронке". 

- Сколько раз повторять, заткнись - и будем садиться возле тобой сбитой цели. 

Сбитый истребитель был уничтожен наполовину, кабина разворочена, а чудом еще живой пилот висел на проводах, торчащих из спины; два кабеля из восьми порвались, и по телу пилота проходили болевые судороги. Он чувствовал каждый разорванный провод истребителя. 

- Иди к нему, посмотри, ведь если бы ты не начал стрелять, то оказался на его месте, - сказала женщина, толкая Детеныша в спину. Тот пошел - походка неровная, ноги широко расставлены, руки напряжены: так ходят все пилоты всех армий мира. 

Музыка продолжала раздаваться из шлема умирающего; парень подошел к нему вплотную и вздрогнул, когда увидел лицо висящего. Такое же, как и у него - чистое, молодое, но перекорёженное болью. 

- Благодать, - прошептал враг. 

- Отпусти его, нож у него на бедре, ударь в сердце и разрежь кабели, "зажигалка" на шее, - сказала Гела по передатчику: она стояла рядом со своей машиной. 

"Не дрожи, думал - так просто, нажал на гашетку, и все. Чтобы оценить жизнь, нужно самому испробовать крови, убить в себе цивилизованную тварь и превратиться в зверя". 

Деть взял оружие и, закусив губу, но с широко раскрытыми глазами погрузил нож в грудь противника. Тело конвульсивно дернулось и обмякло, парень выдернул штекеры соединения и уложил труп на землю. На лице мертвеца застыло облегчение. Руки парня уже не тряслись, он рванул комбез на трупе, открывая шею и висящий там патрон-"зажигалку": активированный, он сжигал любую биомассу. Тело вспыхнуло белым пламенем, а Деть отвернулся и пошел к своей машине. 

- Забираем обломки, его еще восстановят, - приказала Гела, когда они снова состыковались с истребителями. 

"Сейчас тебя передернет, мало приятного везти эту груду металла, но такова наша жизнь: все, что можно использовать надо забирать." 

- Твоя машина на семьдесят процентов новая, в ней еще никто не умирал, - добавила она, опуская кабели с магнитами. 

*** 

Детёныш больше напоминал свежий труп, чем живое существо - взгляд стеклянный, под носом спеклась кровь, цвет кожи бледный, синюшный. Кто-то из матерых летчиков довел его до бара и сунул стакан с водкой. 

Гела смотрела на это, сидя у стойки и потягивая дешевое пиво. Платили пилотам немало, но они большей частью отправляли деньги семьям. Они давно не видели смысла тратить на себя. 

Женщина взяла свой стакан с остатками жидкости и, закинув туда две таблетки, подошла к ученику. Деть вскинул лохматую голову, уставившись мутными голубыми озерами. Мэтр вздохнула и, схватив парня за затылок, влила в него пиво. 

"Последний раз я тебя веду, в последний раз отдаю приказ. Потом ты потащишься сам по этой жизни".

Детеныша передернуло, химия обожгла небо, состав, вместе с алкоголем всосавшийся в кровь, привел организм в возбуждённое состояние. Заметившая этот маневр Ариша отправила в их сторону пару приемлемого вида девиц, но, стоило им подойти, парень запустил в них стаканом; те с картинными ахами убрались в свой угол. 

- Пойдем? - впервые за все время обучения спросила, а не приказала Гела. Парень, быстро приучившийся исполнять приказы безоговорочно, сейчас смотрел на нее озадаченно, а потом, осклабившись, схватил за руку. 

В его половине комнаты, отделенной тонкой стенкой, было тепло и темно. Гела начала скидывать одежду и забралась с ногами на нерасправленную кровать. Деть тоже разделся, но остался в трусах, так и застыл с майкой в руках. Его мастер оказалась женщиной южной крови с короткими, чуть вьющимися волосами - без своей привычной оболочки она казалась его ровесницей. Но больше его поразили шрамы, скорее похожие на сварочные швы; один, самый старый, пересекал живот наискось. 

Гела отключила музыку, которой жила уже очень давно, и подошла вплотную: 

- Иди сюда, давай по-нашему отпразднуем похороны мальчика, месяц недели назад стоявшего у КПП. 

Парень стянул с себя остатки одежды и сжал до хруста костей податливое женское тело, кусая до крови чужие губы. 

- Зачем ты это со мной сделала? - спросил он после, слушая, как она дышит ему в шею. 

- Ты меня никогда не простишь, я просто хотела, чтобы ты был, - ответила она, садясь и включая музыку. 

- У тебя есть имя, семья? И как, ты же женщина, вам нельзя? - парень сел рядом. 

- Все когда-то было, но ни имени, ни лиц родных не помню... мне так страшно не будет уже никогда, я - раненое сердце на рваной душе, изломанная жизнь, бесполезный сюжет, я так хочу забыть свою смерть в парандже, - подпела она и продолжила, смотря в стену напротив. - Был авианалет, моим братьям и сестрам повезло, они отделались порванным мясом и сломанными костями, а я - мастер коснулась шрама - я как женщина не могу служить обществу, меня просто пнули под задницу сюда. Так в шестнадцать я стала тем, что ты видишь. 

- Лучше умереть, - отозвался парень. 

- Нет, жить все равно хочется и мне и тебе. Песни надо слушать, это помогает держаться. Они прозорливы были, те рокеры. Деть? - она поднялась и начала одеваться. 

- Не зови меня так больше. Я Танзенволд. И еще вопрос – а чего бы ты хотела? - летчик откинулся на подушку и потянулся за своим шлемом; теперь тишина стала ему врагом. 

- Родить, от тебя. Такого же как ты, упрямца с голубыми глазами… Забудь все, что я тебе сейчас сказала, нет меня и не было. 

Она ушла, покой вернулся в ее мир. "Танзенволд, завтра я узнаю, каков ты в бою". 

На летном поле было много народа, кучками стояли вчерашние ученики, закованные в тяжелые пластины в надежде выжить; они трещали друг с другом, не переставая. Опытные пилоты - зевающие, со скучающими или безразличными мирами, одетые в комбезы и куртки, молча слушающие музыку. Танзенволд сидел на еще сырых и холодных камнях отбойника, Гела опиралась на отбойник спиной и ждала, когда объявят ответственного за операцию и подадут сигнал к отлету. 

Из недр контрольной башни выкатился упитанный чиновник и принялся толкать речь: 

- Уважаемые граждане, вы наша элита, наш щит, уберегите нас от агрессии супостата, и воздастся вам за все. Уничтожьте врага...

- Варежку захлопни - рявкнул Танзенволд, по общей связи пришел приказ и тактическая информация. - Кто тут Вац, со мной в паре летишь! 

Чиновник аж рот открыл, но продолжать не стал. Он не любил пилотов, эти машины для боя, злобные и молчаливые дроны. 

Гела весело скалилась, она добилась своего. Сегодня она поведет налет на одну из баз противника. Привычный настрой на бой привел ее в благодушное настроение, Мастер было плевать, скольких она там положит - погибнут, значит, судьба. 

Эскадрилью противник встретил слишком поздно, все бомбы были сброшены. Воздушный бой был жесткий, слишком плотно сошлись стальные махины, слышался скрежет крыльев о чужой фюзеляж. В эфире стояла брань, большей частью адресованная себе и машине, чем врагу. 

Парень как мог прикрывал напарника, но того подбили, их общий канал тут же забило белым шумом. Что-то в душе парня неприятно сжалось, но тут же отпустило, нужно было дальше. 

- Черт с ним! - крикнул Танзенволд, выводя истребитель из-под очереди и сбивая еще одного врага. Душу, горевшую огнем сковал лед, движения стали четкими, автоматическими, слова и музыка отпечатывались в памяти вместе со вспышками боли в нейросоединении.

Бой кончился, к горлу подкатили слезы, но не от эмоций - просто перепады давления и усталость. Парень переключил управление на частичный автопилот и вытянулся в разложенном кресле, стараясь заглушить боль и не уснуть. Мыслей не было, только констатация - жив, не ранен серьезно, задачу выполнил. 

Из люка он вывалился мешком, но смог подняться, заблокировать системы и даже подойти к Геле. Она встретила его привычным оскалом: 

- Живой? 

- Да ну нах такую жизнь, но, однако, стою, - ответил он, заглядывая в глаза. 

Два мутных, но ошалелых от адреналина в крови взгляда встретились. Женщина хмыкнула, цвет радужки у ее бывшего ученика изменился от полопавшихся сосудов - на нее смотрели глаза цвета грозового неба. Такое же было у них над головами, снова пошел мелкий дождь. 

- Убей их всех, - проговорила Мастер в спину уходящему парню. 

Он повернул голову и бросил в ответ: 

- Начни с себя.

Похожие статьи:

Рассказы → Пастбище

Рассказы → Шаги усталого Создателя

Рассказы → Цифровое зеркало

Рассказы → Принц Элова

Рассказы → Квадрат № 8