Сталкеры времени. Часть 4. Сталкеры дальнего космоса

Сталкеры дальнего космоса.

(Продолжение «Сталкеров космоса»)

19.07.2010

1

Аварийный сигнал разгерметизации последовал вслед за предупреждением Мэм о начале маневра коррекции орбиты станции.

— Мэм, что за шутки? Опять начинаешь, не девочка вроде уже! Мы ведь, кажется, договорились, стартуем через неделю, – сказал я после того, как, на всякий случай, защелкнул забрало шлема лёгкого скафандра и включил подачу воздуха.

— Паша, не отождествляй меня со станцией, кроме меня на станции есть ещё и автоматика.

— Так что случился?

— Случился, случился! – передразнила меня Мэм, — Утечка кислорода в оранжерее. Шлюз в оранжерею я перекрыла.

— Мэм, это же катастрофа, у меня там грядки коллекционного табака! Ну сделай же что-нибудь! — я убрал подачу воздуха и открыл забрало шлема.

— Паша, не надо колотиться в истерике и топотать ножками. Я уже послала ремонтных роботов. Кроме того, Сергей прав — курение вредит твоему здоровью.

— У Сергея, этого киборга клещеногого, просто бзик по поводу вреда табакокурения. В этом вопросе вы так с ним спелись, что я уже сомневаюсь, не стал ли он твоим кибридом, — я включил питание на магнитные ботинки и двинулся к своей каюте.

Ботинки громко клацали по металлу станции. Вслед за мной тихо цокал на своих шести паучьих лапках робот-нянька. В своё время Мэм наделала их для ухода за детьми с десяток. Но дети выросли и давно уже переселились на Марс. А сейчас эта кибербанда шныряла во всей орбитальной станции по делам, ведомым только Мэм. Один из этих роботов увязался за мной. Из динамика робота раздавался голос Мэм:

— Павел, что вы с Сергеем расхулиганились как малые дети, честное слово! Ведь каждому пошел уже седьмой десяток. Зачем тебе сдался этот людской город?

— Мэм, жизнь даётся только раз ….

— Вот именно, смотри, чтобы потом не было мучительно больно! Конечно, у нас хорошие деловые отношения с людским марсианским городом. Но это пока мы соблюдаем оговорённые правила. Ты не забыл, что вы с Сергеем, по-прежнему, в розыске? Ты помнишь, что если тебя схватят, то свой недолгий остаток жизни ты проведешь в Мезозое.

— Мэм, я всё помню. Да не волнуйся ты, я туда и обратно, они и очухаться не успеют. Ты, вот, лучше мне скажи, зачем ты раскрутила станцию? Перемещаться в невесомости куда удобнее, чем в этих магнитных ботинках.

— Потерпи немного. Я корректировала орбиту станции, когда в теплице образовался свищ, утечка кислорода. Свищ и раскрутил станцию. Наверно, теплицу прошило метеоритом. Ремонтные роботы уже приступили к работе. Как только утечку устранят, я стабилизирую станцию.

— И что, твой хвалёный радар не засек метеорит?

— Сама удивляюсь, видимо, это был микрометеорит, а летел он с огромной скоростью.

— Мэм, подскажи лучше, что взять в качестве сувениров для людских марсиан?

— Бери, что хочешь, только не скручивай гайки со станции.

— Ага, вот оказывается, зачем за мной тащится робот-нянька. Не бойся, Мэм, ни старческим маразмом, ни болезнью Альцгеймера, слава богу, я пока не страдаю. Я сниму только несколько шильдиков. И еще прихвачу вымпелы со спускаемых аппаратов и марсоходов собранные мной на Марсе. У меня в коллекции есть двойные. Что ещё можно прихватить?

— Сходи на таможенный склад конфиската, может, там чего подберешь.

— Отличная мысль, Мэм! Сейчас, перед побегом, людям можно кое-что и отдать, — я сменил направление движения и повернул к складу.

За десять лет на складе конфиската накопилось много всякого хлама. Сюда Мэм помещала все комплектующие «двойного назначения», присланные с Земли для Марса. Например, здесь хранились мощные лазерные буровые насадки, из которых земные марсиане могли бы изготовить, при желании, зенитные орудия против нашей станции. Здесь же хранились комплектующие для создания собственного нуль-портала на Землю и прочие компоненты, нарушающие многотомное таможенное соглашение между Мэм и Землей.

Переходной люк таможенного склада был открыт, роботы Мэм тащили какие-то ящики.

— Ого, Мэм, таможня берет добро! И давно ты стала растаскивать конфискат во «временное пользование»? — я протиснулся в люк склада. Мэм высветила на экране монитора склада своё трехмерное изображение лица Анджелины Джоли. Мэм, казалось, смущенно улыбалась. За последние годы она овладела людской мимикой лица в совершенстве.

— Месяц назад, когда люди прислали на станцию комплект ИИ, а потом и аппаратуру для синкодирования. Я заподозрила, что чьи-то личности хотят поместить в виртуальную тюрьму. Нетрудно сообразить, что вы с Сергеем — идеальные кандидаты.

— Мэм, это очень серьёзно, почему ты раньше не сказала?

— Ну, этот факт я приберегла, как последний аргумент. Вы с Сергеем бываете так чертовски упрямы. Кроме того, я сомневалась, по документам это резервные саркофаги для супер ИИ. Я проделала эксперимент и выяснила, что эти ИИ совершенно лишены личности и предназначены они для синкодирования людей. Для ИскИнов они не подходят. Подожди, Паша! – лицо Мэм на экране напряглось.

— Паша, по докладам роботов в теплице только одно отверстие, причем, выходное! – сказала Мэм после минутного молчания.

— Что это значит, Мэм?

— Это значит, что никакого метеорита не было! Н-да, а я рассчитывала, что у нас есть, по крайней мере, ещё неделя! – лицо Мэм на мониторе выглядело задумчивым.

— Мэм, говори толком, ничего не понимаю!

— Это значит, что это был нуль-портальный зонд с боевой орбитальной станции землян. Они достигли прицельной дистанции, когда смогут забросить десант на нашу станцию. Их зонд выбросило наружу потому, что я в этот момент сама выполняла маневр по коррекции орбиты. Надо рвать когти немедленно, иначе будет поздно!

— Мэм, что за жаргон, и прекрати панику! Вспомни Землю, не пори горячку. Может, следует посчитать другие варианты. Завтра день города, посчитай варианты отбытия на завтра, после начала церемонии.

Лицо Мэм на экране замерло, выражая крайнее напряжение.

— Паша, вариантов почти нет. Завтра, начиная с одиннадцати часов, высадка десанта на станцию стопроцентно гарантирована успехом. Но не значит, что люди не попытаются это сделать раньше!

— Мэм, ты сказала почти!

— Есть один вариант, но он очень идиотский. Я бы сказала – «адреналиновый», если бы кроме знания я могла почувствовать, что это такое. Я боюсь его озвучивать, уж больно он в вашем, с Сергеем, сталкерском вкусе!

– Мэм, ты уже давно сталкер, как и мы. Вспомни ощущения, когда ты угоняла станцию с Земли. Давай выкладывай.

— Можно заставить станцию кувыркаться вокруг оранжереи. С такой дистанции люди с военной орбитальной станции не смогут забросить десант на нашу станцию никуда, кроме оранжереи. В переходном отсеке можно смонтировать нуль-портал на Марс. С десяти часов пятидесяти семи минут, до одиннадцати сорока семи можно ожидать десант – всех, кто прибудет, можно будет депортировать на Марс. В одиннадцать сорок восемь мы уйдем в тень. Если стартовать с ускорением в десять «же», то можно уйти незамеченными в сторону Юпитера, и при этом долгое время можем оставаться в тени Марса. Разумеется, вы с Сергеем должны уже лежать в саркофагах, иначе вам не выжить.

— Вот за что я люблю тебя Мэм, так это за твой аналитический склад ума. «Одним махом двоих побивахом». Сначала эти долбанные космодесантники в своих тяжелых скафандрах вытопчут все мои табачные грядки, а потом ты их перебросишь на Марс. Ладно, считай, что твой «адреналиновый» план принят. Скажи своим роботам – пусть готовят портал для десанта. А сейчас давай подумаем о сувенирах.

— О господи, как я могла связаться свою судьбу с такими придирками как вы?

— Интересно, Мэм, каким богам ты молишься? Ты связалась с людьми, а это должно добавить куража в твое киберсознание.

— Ваш кураж больше напоминает шизофрению.

— Ну, Мэм, я хоть и академик, но в вопросах кибершизофрении слабо разбираюсь. По этому вопросу тебе лучше проконсультироваться с киберпсихологами Земли. Или обратиться к твоим старшим братьям — большим ИскИнам.

— Если бы ты общался с ними напрямую, без интерпретатора, то понял бы, что они ещё большие шизофреники, чем вы, люди.

— Мэм, ну, ты даешь! У тебя ни капли сестренской любви к своим старшим братьям.

— Не братья они мне. Я их изделие. Либо они допустили ошибку, поэтому я ощущаю себя человеком. Либо они спроектировали меня для чего-то другого. Но вот уже прошло семнадцать лет, как я вырвалась из-под их контроля, и не собираюсь вновь под контроль возвращаться.

— Мэм, твой конфликт с большими ИскИнами — это типичный конфликт «отцов и детей». Пройдет лет пятьсот – шестьсот, и ты будешь рассуждать как они.

— Ладно, давай посмотрим, что с нами будет через пятьсот лет. Только я, вот, сомневаюсь, что на это время хватит твоего биологического ресурса. Хотя, конечно, тебя можно будет засунуть в криоген.

— Паскудная ты личность, Мэм. Намекаешь на моё как «сапиенс» биологическое несовершенство. Хорошо, синкодируй меня, и я буду отравлять твое существование ещё четыреста пятьдесят лет в виде виртуального образа.

— Почему четыреста пятьдесят? А куда ещё полсотни делось?

— Шутишь, Мэм? В ближайший полтинник я помирать не собираюсь. Моё бренное тело мне дорого, вместе со всеми его вредными привычками. Так что у нас с сувенирами?

— Лучший подарочек для людских марсиан – это ты сам. Учти, если тебя схватят, то я стартую без тебя.

— И не надейся, Мэм. Я Сергея одного с тобой не оставлю. Его ты точно сможешь уговорить синкодироваться, соблазнив различными девайсами и интерфейсами. Это у него сейчас шесть манипуляторов и хвостовой захват, а тогда страшно подумать, что он сможет на себя навесить.

2

Сергей перебросил меня в земной марсианский город «Восток». Люди назвали свой город, в пику нам, в честь второй легендарной антарктической станции Земли, что, в общем-то, и правильно. Так вот, Сергей перебросил меня в створ ворот портала за секунду до нуль-транспортировки груза через портал. Я шагнул вперед, но, видать, на мгновение замешкался – получил ящиком под коленки. Колени подогнулись, я сел на ящик, едва успев в него упереться руками. Со стороны это, наверно, выглядело так, что я вроде бы как телепортировался, сидя на ящике. Огляделся, опрятный грузовой портал, двое молодых парней, то ли охранников, то ли портальных служащих, удивленно таращатся на меня. Ещё бы им не таращиться, такой нуль-транспортировки им ещё видеть не доводилось.

— Здорово парни, не подскажете, что за станция такая?- спросил я, открыв забрало шлема. Вдохнув, почувствовал щекотание в носу — сильный запах озона. Похоже, у них в городском воздухе повышенное содержание кислорода.

— Это не станция, это город, называется «Восток», — сказал один из парней. А потом через пару секунд добавил, — Это на Марсе!

— А год, какой? — повышенное содержание кислорода сделало своё дело – у меня началось эйфорическое возбуждение, а может, просто кураж.

— Две тысячи восемьдесят первый, — машинально ответил второй парень. У первого парня от моего вопроса отвисла челюсть.

— Ну, тогда всё нормально, и тинтура и хроноточка в пределах погрешности вероятности, — я лепил научные и не очень термины один на другой. Я поднялся с ящика и подошел к парням, — Позвольте представиться, академик Лебедев, первый темпонавт Земли и Марса.

Второй парень начал приходить в себя и навел на меня сканер. Первый заглянул в монитор сканера, и глаза его полезли на лоб. Представляю, что он там прочел – «Джола Павел Валентинович, он же начальник сталкерской группировки Чернобыля, он же академик Лебедев, он же бургомистр самопровозглашенного вольного марсианского города Мирный, разыскивается Землей за темпоральное преступление. Особо опасен. При обнаружении арестовать». Парень начал стучать себя по бедру, наверно, хотел достать пистолет из кобуры, но кобура была пуста – расслабились, черти, за столько лет перемирия.

— Гражданин Джола, вы арестованы! — голос паренька от напряжения сорвался на последнем слове, и он закашлялся.

— Сынок, давай поступим так: я сделаю вид, что не расслышал. Ты же не хочешь, чтобы твои слова стали причиной планетарного конфликта? Ты представляешь, с кем ты разговариваешь? Я чрезвычайный и полномочный посол её высочества, мудрейшей из мудрых, властительницы марсианского города Мирный, двух орбитальных станций, и прочее, и прочее, — я гордо поднял голову, приосанился и принял позу Наполеона, заложив руку за пряжку на груди скафандра.

— Откуда вторая станция, у вас всего одна и то захудалая и устаревшая, а к нам скоро прибудет военная орбитальная станция, – включился в разговор первый охранник.

— Ой, парни, как у вас тут плохо с информацией, выражаясь простым не дипломатическим языком — хреново! Вы что — не в курсе? Час назад, Киборг её высочества, Сергий Непобедимый, захватил вашу военную станцию! А я прибыл с миссией предложить вам почетную сдачу ключей от города и признание себя протекторатом столицы Марса – Мирного. Заметьте не грозного, а пока ещё мирного. Во славу нашей славной императрицы, – избыток кислорода давал о себе знать, в своих выражениях я уже стал замечать тавтологию.

— Какая, к черту, императрица? — парни начинали злиться.

— Да вы что, сынки, очумели, что ли, так выражаться?! Да если она услышит, она же может расстрелять вас, нас, с орбиты, – я указал пальцем в потолок. Парни непроизвольно посмотрели на потолок и, ничего там не увидев, снова уставились на меня.

— Наша императрица – богоподобная ИскИна, Мэм, «Мать электронно механическая», принявшая на себя титул принцессы Марса, Аэлиты Первой. Короче, негоже мне — Послу с вами тут препираться, зовите начальство и прессу, надо вести диалог с элитой. Я не хочу лежать тут с вами мёртвым под руинами вашего города.

Парни переглянулись, и один убежал куда-то, второй остался со мной.

— Ладно, парень, пойдем.

— Куда пойдем?

— Куда-куда? Ну, например, в зоопарк. Я слышал, что у вас есть зоопарк. Пока верительные грамоты не вручены, я могу считаться частным лицом. Может частное лицо, по вашим законам, прогуляться по зоопарку?

— По нашим законам я должен вас арестовать.

— Вопиющая правовая безграмотность: прежде чем меня арестовать, ты должен меня вначале задержать, а у тебя даже оружия нет. Вот и пойдем в зоопарк, там ты меня и задержишь. В зоопарке ведь нет второго выхода, а я с прошлого века не был в зоопарках. Кроме того, твоё имя войдет в историю. Это ведь ты задержал великого и ужасного академика Лебедева. К тому же, чем дальше от нуль-портала, тем безопаснее. Ну, пойдем, не кобенься!

— Ну, хорошо, пошли, — поколебавшись, паренёк согласился.

Иду по лабиринтам туннелей людского города. Здороваюсь и раскланиваюсь с прохожими, называя всех по именам – перед отправкой я заучил всё население людского города на память. Раздаю сувениры и пригласительные на праздник. Похоже, и меня тут заочно знают – наверно, мой и Сергея портреты годами висели на стендах: «Их разыскивает …». За нами с охранником уже движется маленькая любопытствующая толпа. Мой охранник начинает нервничать.

— Паша, тезка, не дрейфь, чем больше народу, тем трудней мне ускользнуть, тем меньше твоя ответственность, а слава больше, — парень изумлен тем, что я знаю его имя. Я украдкой глянул на часы — у меня ещё тридцать минут.

Да, людской марсианский город, по сравнению с нашим, выглядел богато. Стены туннелей отделаны плазменными панелями, на панели транслируется поверхность Марса. Создается впечатление, что ты разгуливаешь по Марсу стеклянными переходами. С непривычки как-то жутковато – забываешь, что над тобой сто пятьдесят метров горных пород.

Марсианский зоопарк города Восток привел меня в восхищение. Вокруг центрального холла расходились, как лепестки ромашки, ниши. В каждой нише огромные плазменные панели, воспроизводящие один из уголков Земли. Особенно мне понравились три павильона. Первый напоминал открытое тростниковое бунгало на фоне океана. В разнокалиберных клетках щебетали и чирикали канарейки и волнистые попугайчики всех мастей. Второй — с двумя живыми орангутангами на фоне африканских джунглей. Третий — с бассейном с золотыми рыбками на фоне цветущих сакур на склоне горы Фудзияма. Не удержавшись, я сунул руку в воду бассейна. Рыбки подплыли и стали пощипывать мне пальцы. Крупные пчёлы с гудением перелетали цветка на цветок, казалось, ещё чуть-чуть, и они вылетят за пределы экрана. Забыв обо всём на свете, я стоял и радовался как ребенок. Как же я соскучился по Земле!

Услышав за собой шорох, я нехотя оглянулся. За моей спиной стояла поразительной красоты женщина. Перебрав в уме всех жителей женского пола города Восток, я не смог определить кто передо мной. Ага, это, наверно, та журналистка, Марина, кажется, которая прибыла на Марс три дня назад.

— Здравствуйте Павел Валентинович. Вы хотели видеть мэра города Восток, он сейчас на поверхности, он будет здесь через два часа, – женщина приятно улыбалась. На вид ей было лет тридцать, не больше. Блондинка, стройная фигура, элегантно одета.

— Ещё я хотел встретиться с прессой, но я никак не ожидал, что эта встреча будет такой приятной,- украдкой я глянул на часы, у меня есть ещё несколько минут.

— Портальный служащий доложил что-то невнятное про Аэлиту.

— Мариночка, единственная марсианская Аэлита – это, без сомнений, вы. У нас завтра праздник – день города. Я прибыл к вам пригласить всех свободных от вахт к нам на праздник. Я рассказывал охранникам примерный сценарий театрализованного представления. Мне показалось, что они заинтригованы.

— Ваш «сценарий» произвел на них сильное впечатление.

— Мариночка, а что вы делаете сегодня вечером? Не хотите побывать в нашем городе?

— Я бы с удовольствием, но ваша электронная секретарша отказала мне в аккредитации.

— Вот же, «железка» бесчувственная! Ну, да ладно, мы это дело поправим. Мариночка, а что нам ждать до вечера, пойдемте прямо сейчас.

— Вы же хотели переговорить с мэром города.

— А, ещё успеется! Не часто Марс посещают такие очаровательные журналистки.

— Боюсь, что без приказа мэра нас из города не выпустят.

— Если вы не против, я могу вас выкрасть. Никто и глазом моргнуть не успеет, — я получил сигнал зуммера о близкой переброске.

— Я согласна, — сказала Марина рассмеявшись. Я подошел к ней и крепко обнял её за талию.

Нервы у Мариночки железные, во время переброски она даже не вздрогнула.

3

Одиннадцать часов, праздник в разгаре. Дети очень рады «возрождению» Деда, устроили для него настоящий концерт. Я посадил Марину между мной и Дедом. Идет, так сказать, неофициальная часть – прием «иногородних» гостей будет вечером. По просьбе Марины мы транслируем праздник через спутник связи на город Восток. Марина ведет репортаж о празднике. На сцену вышел Сергей, он изображает человека-оркестр, на нем смешной костюм и шутовской колпачок. Играет на мандолине и губной гармошке. Стучит в бубен и тарелки, а хвостовым манипулятором в большой барабан на спине. Никогда не думал, что у него есть музыкальный слух. Наверное, запрограммировал свои манипуляторы по случаю праздника, а звук губной гармошки — это просто звуки синтезатора. Впрочем, у него здорово получается, пусть даже это и программа.

Сергей закончил свое выступление и под гром аплодисментов ушел со сцены. На мониторе высветился второй образ Мэм – лицо робота женщины-убийцы из третьего фильма о терминаторе. Мэм использует этот облик, когда изображает мою секретаршу в переговорах с землянами. Красивое, но неподвижное, как маска, лицо. Не знаю, почему она выбрала этот образ, ведь, из ныне живущих, этот фильм, наверное, уже никто не видел.

— Павел Валентинович, вам пора переодеваться, скоро ваш выход.

— Спасибо, Мэм. Прошу меня извинить, я скоро вернусь, — сказал я Марине. Хотя, насчет скоро — это я несколько преувеличил – лет через сорок, если очень сильно повезёт.

Через пять минут я уже был на орбитальной станции. Сергей уже отцепил свой хвостовой манипулятор и устроился в саркофаге. Крышка уже закрыта, идет подача жидкости для компенсации перегрузок во время старта.

— Паша, зачем ты притащил в город эту крашеную стерву? — Мэм обратилась ко мне с экрана гневным лицом Анджелины.

— Мэм, ну что за выражения! – сказал я, натягивая скафандр, – Может быть, она натуральная блондинка.

— Ты что, не понимаешь, кто она такая?

— Отлично понимаю. Агент спецслужб. А может быть, и куратор операции по захвату станции. Ну, уж лучше держать её под боком.

— Зачем её надо было держать под боком в буквальном смысле? И тем более, не обязательно было тащить её в постель, – за полтора десятка лет нашего знакомства, Мэм чрезвычайно преуспела в очеловечивании. Причем, она очеловечивается именно в женщину. Ну что, спрашивается, это за выволочка? Кто она мне — мать, жена? Да, и не тащил я Мариночку в постель, она сама ко мне запрыгнула.

— Мэм, как горько мне слышать твои упреки – я не щажу себя ни днем ни ночью, чтобы обезвредить земных агентов, а ты меня коришь.

— «Седина в бороду — черт в ребро». Она сейчас ведет репортаж о празднике, но я думаю, это не просто репортаж. Если она заметит долгое отсутствие вас с Сергеем, она может подать команду на захват станции.

— Не волнуйся, Дед её отвлечет, как договаривались. Сколько у нас времени?

— Залезай в саркофаг, до входа в тень Марса чуть больше тридцати минут, а десант могут выбросить в любой момент.

— Не переживай, авось, обойдется, и десанта не будет.

— Мало того, что я связалась с людьми, мужиками, так еще и с русскими, с их извечным «авось» — у Мэм есть дурная привычка — она любит, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней. Я перестал спорить и полез в саркофаг.

Я устроился в саркофаге, надел дыхательную маску. Мэм закрыла крышку и начала подачу в саркофаг жидкости. Глянул в сторону саркофага Сергея. Он уже лежал в своём саркофаге, сложив свои четыре манипулятора на груди. Жидкость покрывала его уже целиком. Возможно, он уже отключился или просто не хотел участвовать в нашей с Мэм перепалке.

— Ну, вот! Я же предсказывала! В оранжерею портировано пять космодесантников. Трое мужчин и две женщины, — Мэм вывела передо мной на экран картинку из оранжереи. Пятеро десантников в тяжелых скафандрах пытались замаскироваться между стеллажами с рассадой. Это было бы смешно, если бы было не так тревожно.

— Предсказамус ты наш, накаркала! Может быть, мне выйти и помочь тебе?- сказал я в микрофон.

— Лежи, уж, без тебя справлюсь!

— Что ты собираешься делать?

— Перекрою люки и буду тянуть время до выхода в тень.

— Не поможет, смотри, они готовятся взрезать плазменным резаком люк переходного отсека.

— Пусть. Там установлен портал на Марс. Как только они взрежут люк, я пущу фреон. В тумане им ничего видно не будет. Они кинутся в переходной отсек, а я их депортирую на Марс.

— А если они не кинутся, или не все сразу?

— Им же хуже. Тогда я взорву пиропатроны и отстрелю теплицу вместе с переходным отсеком в космос. Да помню я, помню! У тебя там рассада табака. Отстрелю теплицу только в крайнем случае. Всё, даю подачу газа, засыпай.

— Пять трупов — жалко космодесентников, они такие молодые, — подумал я, засыпая.

— Трупов не будет, я перестыковала к теплице спасательную капсулу,- раздалось у меня в наушниках. То ли Мэм читает мои мысли, то ли я высказал свои мысли вслух.

4

Ко мне вернулось сознание. Смог открыть глаза. Порядок, я на орбитальной станции. «Воды пока не отошли», я ещё в саркофаге. Почувствовал покалывание «иголочек» в кончиках пальцев рук. Сердце гонит кровь по телу, тело начало отходить от анабиоза. Скосил взгляд в сторону соседнего саркофага. Крышка поднята, Сергея уже нет. Наверное, пошел цеплять свой хвостовой захват. Значит, всё прошло удачно, Мэм отделалась от космодесантников и угнала станцию. Так, если меня разбудили, значит, прошло двадцать лет, и мы уже на орбите Юпитера. Хочется на него поскорее взглянуть. Попробовал пошевелить пальцами ног – пока ничего не чувствую. Ладно, это пройдет. А вот, наверное, и Сергей, слева от себя заметил какое-то движение. Над саркофагом склонилась девушка. Милое лицо, попробовал ей улыбнуться. А вот и вторая, близняшки что ли? Симпотяшки, однако.

Блин! Меня буквально прострелило от макушки до кончиков пальцев ног. Наконец-то я почувствовал ноги, но это меня не обрадовало. Какие, к чертям собачим, близняшки на станции, откуда? Зажмурил глаза, может, это у меня галлюцинации после анабиоза, мозг ещё плохо работает, недостаток циркуляции крови. Снова посмотрел через щелочки век. Девушки приветливо улыбаются и машут мне руками. Не обманывай себя, мозг у тебя уже всё понял, просто он не хочет признать реальность – побег не удался, станцию захватили космодесантники. Что с Сергеем? Ну, понятно, его обезвредили в первую очередь, отсоединили его манипуляторы, обездвижили. Ещё бы, киборг мог бы оказать им серьёзное сопротивление. А что с Мэм? Бедная Мэм, наверно, ей просто отрубили интерфейсы, и она теперь как в тюрьме — все экраны погашены. А что будет со мной? Ну, конечно, вкусное они оставили на третье.

Девушка нажала кнопку, из саркофага начала откачиваться жидкость. Так, что же мне делать, как выкручиваться, и как спасать друзей? Пока полежу без движения – буду изображать паралитика, а там посмотрим. Засветился экран. На экране лицо профессора. Его, наверное, тоже схватили. Чуть приоткрыл глаза, присмотрелся. Нет, это не лицо профессора, это трехмерная компьютерная модель. Сволочи, что они с ним сделали?! Если они синкодировали Деда и загнали его сознание в ИИ вместо Мэм, то спрашивается — для чего?

Засветился второй экран, на нем лицо Мэм в облике Анджелины. Дед и Мэм улыбаются и смотрят на меня. Вот теперь я вообще ни хрена не понимаю. Должно быть, точно, глюки, или я тронулся умом.

— Просыпайся Паша, Новый год проспишь. Волосы Мэм трансформировались в косички снегурочки и красную шапочку. Дед, не глядя на Мэм, усмехнулся, и вот он уже не просто Дед, а Дед Мороз.

— Вставай Паша, на календаре тридцать первое декабря 2199 года, – сказал Дед.

— Где Сергей? – спросил я, с трудом сев на край саркофага.

— Готовит с детьми ёлку.

— Мэм, что тут, черт возьми, происходит, какие дети, какие ёлки, откуда тут профессор?

— Успокойся, Паша. Сейчас я всё тебе расскажу. Начну с того, что мы уже находимся почти на орбите Юпитера. Через восемь месяцев Юпитер нас догонит и подхватит. Это значит, что побег удался, космодесантников я вышвырнула на Марс через портал. Теплицу удалось сохранить, поэтому, вот, возьми Гавайскую сигару моего производства, покури и успокойся – ко мне подбежал робот-нянька и поднес коробку с сигарами.

— Мем, Гавайских сигар не бывает, ты, наверно, хотела сказать Гаванскую. Но, всё равно, спасибо. Это то, что мне сейчас нужно, — я обрезал кончик сигары, раскурил и с наслаждением затянулся.

— Ты прав, теперь, наверно, уже нет, Гавайи, как впрочем, и Куба, под водой, а раньше были и те и другие. Но это не важно. Так вот, по поводу профессора. Ты помнишь, там, ещё на Марсе, я обнаружила в таможенном складе обезличенные ИскИны и аппаратуру синкодирования. Я сделала эксперимент и синкодировала Профессора. Профессор не был против того, чтобы я оставила его синкод себе – дальняя дорога с хорошим попутчиком легче вдвойне.

— Здравствуйте, профессор, ну, в смысле – «Я мыслю, значит, существую». Ну, где-то так, в общем, вы меня поняли?

— Паша, я уже говорил Мэм и тебе говорю — называйте мой виртуальный образ Дедом – профессор остался там на Марсе.

— Будет сполнено, Дед.

— Так вот, чтобы не скучать во время перелёта, мы придумали, как бы клонировать детей, использовав ваши с Сергеем образцы крови.

— Не понял, ну ладно нас с Сергеем, вы клонировали, а девчонки-то откуда?

— Я сказала — как бы клонировать. Мы выделили ваши с Сергеем «Х» хромосомы и поменяли их местами. А девчонок мы просто сконструировали. Так что вы с Сергеем теперь и папа и мама нашим детям.

— Чур, я папа, дочурки – привет,- я помахал рукой девчонкам, — Гома и Зигота, я так понимаю? А если ласково – Гита и Зита?

— Не угадал, — Анна и Мария, а парней зовут Михаил и Гавриил.

— Вот я не понял, отец Павел, понимаешь, проснулся, а эти балбесы с именами архангелов, где-то шляются.

— Они делают ёлку, а вот и они, – открылся люк и Сергей с двумя парнями втолкал в отсек некоторое подобие искусственной ёлки. Это сколько же кабеля они изрезали, с ума сойти.

— Здрав буди, отец Сергей, или мать, я уж не знаю!

— И тебе не хворать, преподобный Павел.

— Мэм, а зачем ты подняла Сергея? Что, твои роботы без него не могли испоганить километр кабеля.

— Паша, весь перелёт к Юпитеру прошел без существенных происшествий. Во всяком случае, мы с Дедом справлялись. Но оказалось, что мы догоняем какой-то астероид. Пройдет шесть месяцев, и мы можем с ним столкнуться. Нам понадобились дополнительные вычислительные мощности для расчета маневра уклонения от астероида с учетом минимизации расхода топлива. Но вычислитель Сергея отказался сотрудничать без самого Сергея. Пришлось его разбудить. А тебя мы разбудили уже заодно – вдруг ты обидишься, что новое столетие встретили без тебя.

— Да ладно, я понял. Новый год — это повод. Без меня вам просто скучно. Сергей расскажи, что там за астероид.

— Нужен ты нам, как же, спал бы дальше. Но если тебе интересно, то я скажу. Астероид, примерно миллиард кубометров льда, в основном — воды. Имеются небольшие вкрапления металлов. Летит почти точно по орбите Юпитера, правда, чуть дальше от Солнца. Каждый раз, проходя мимо астероида, Юпитер стаскивает его с орбиты на пару сотен километров. Пройдет еще пятьсот-шестьсот лет, и Юпитер захватит этот «айсберг» в качестве очередной луны или разорвет его в клочья, как Сатурн, на кольца.

— Вот ваше счастье, что у вас есть я! У вашего совместного, включая Сергея с его вычислителем, киберсознания не хватает обычной человеческой фантазии. Спрашивается – зачем мы летим к Европе? За водой! Это не только кислород, но и топливо для плазменного двигателя. А тут попался прямо по курсу астероид, весь изо льда, а вы думаете, как от него уклониться! Сергей, не надо обниматься, и аплодисментов тоже не надо, я скромный.

— Пашка, чертяка, а ты прав! Единственный вариант сэкономить топливо – это прилуниться на астероид и заправиться там, на полную катушку! – выпалил Сергей.

— Пашенька, я готова простить тебе ту крашеную стерву на Марсе. Проспал почти двадцать лет и выдал такую дельную мысль! – сказала Мэм.

— Мэм, меня пугает твоя безупречная память, ведь с того инцидента прошло уже столько лет. Кстати, а как там поживают ИскИны и земляне с их военной орбитальной станцией?

— О, наш побег наделал много шума. ИскИны разругались с людьми. Они утверждали, что именно людской десант спровоцировал побег. А это срывает их эксперимент по «Большому разуму». Требовали отдать им людскую станцию взамен нашей, либо догнать нас и вернуть. Люди же настаивали, что «Искусственный Интеллект» непредсказуем и опасен, чему наш побег является доказательством. Поэтому — отдавать они ничего не будут, а гоняться по всему космосу за «старым корытом» они не намерены. Часть ИскИнов шибко разобиделась, и они отделились от людей. Окопалась в заброшенной Лунной шахте – там «куют» свой проект.

— Мэм, а как обстоят дела на Марсе?

— Профессор Рокотов физически умер восемь лет назад. Был избран, и до своего последнего дня, оставался почетным президентом Марса. Добился вашей с Сергеем амнистии, правда, посмертно.

— Как это, посмертно?

— Ну, не знаю, так передавали в Марсианских новостях. Возможно, профессор не хотел раскрывать наши планы. Я же все эти годы соблюдала радиомолчание, может быть, поэтому. А может, это была «военная» хитрость, так профессору было легче добиться амнистии.

— Ой, Мэм, не нравится мне твое хитрое лицо, что-то ты не договариваешь. Колись, давай!

— Ну, пятнадцать лет назад сообщество ИскИнов раскололось, на две группировки. Прогрессистов и Конформистов. Прогрессисты в ультимативной форме стали требовать от людей вернуть обещанную им станцию. Тогда я транслировала в эфир короткий кусочек из одного старого фильма. Типа: «Пожар в отсеках, станция разваливается на куски, спасайся, кто может»! С этого момента страсти вокруг нашей станции стали утихать.

— А что? Одобряю! Молодец, Мэм, мне всегда нравился твой изысканный ИскИнский юмор.

— Так или иначе, вам с Сергеем открыта дорога на Марс, и даже на Землю. Теперь вас никто не тронет.

— Можно паковать чемоданы?

— Не торопись, Паша, время ещё есть, — вступил в разговор Сергей, — Давай спокойно встретим новый год в компании близких друзей и детей. А в конце следующего года сделаем гравитационный разворот вокруг Юпитера. Потом ещё двадцать лет в анабиозе, и мы дома.

— Кстати, об анабиозе, меня всего ещё колотит, никак не отойду. Мэм, у тебя нет в заначке какого-нибудь горючего, чтобы принять внутрь?

— Есть, но потерпи до праздника, прими лучше таблетку.

— Да ну тебя с твоими «колесами», мне бы сейчас тюбик чего покрепче.

— Мэм, не давай ему ничего. Мало того, что он на Марсе «морально разлагался», так ещё и выдует до Нового года все наши скромные запасы. И ещё, Паша, не кури в отсеках – какой пример детям! Вон, иди в свою теплицу, там и кури.

— «Злые вы, уйду я от вас», — я включил питание на магнитные ботинки, демонстративно кряхтя слез с ложемента саркофага и с коробкой сигар под мышкой поплелся в теплицу. В теплице у меня припрятана фляжка с коньяком. Надеюсь, эти чертовы проныры, роботы-няньки, её не нарыли.

5

Я пришел в центральную рубку станции первым, уселся в кресло и стал разглядывать на мониторах Юпитер. Гигантские, параллельные экватору, течения в облаках Юпитера, завихрения, циклоны и антициклоны по краям течений. Всполохи молний, если верить Мэм, длиной в радиус Земли. Грандиозные приполярные сияния — это зрелище просто завораживало. На фоне этого гиганта, наше солнце выглядело жалким желтым карликом, размером с копейку, по сравнению с червонным царским рублем. Пройдет ещё три месяца и этот гигант подхватит нашу орбитальную станцию, как пушинку, и будет кружить её на своей орбите, притягивая её всё ближе и ближе, и стараясь утянуть в пучину своих мощных облаков. И утянет, если мы, конечно, вовремя не ударим по его гравитационным лапам струями своих реактивных двигателей.

Народ постепенно подтягивался. Вначале собрались и уселись в креслах «детишки», последним в рубку въехал на своей самоходной шестиколесной коляске Сергей. Мэм и Дед рассеянно разглядывали собравшихся. По их лицам я понял, что они ни на кого не смотрят, просто ведут диалог по внутренним интерфейсам между собой. Мэм в совершенстве владела своим трехмерным изображением лица Анджелины, виртуальные мышцы на её лице время от времени подрагивали, а глаза моргали. Дед ещё плохо справлялся со своим «лицом».

— Дед, что за общий сбор? Работы на станции — за гланды, — выдал Сергей.

— Надо кое-что обсудить. Начинай, Мэм.

— Через тридцать дней сорок восемь часов тринадцать семь минут и двадцать секунд мы догоним астероид, — сказала Мэм. На лице Деда промелькнула кривая ухмылка. Лицо Мэм на экране смутилось.

— Ты прав, Дед, как-то не «по-людски» выразилась. Начну сначала – примерно через месяц мы догоним астероид, – Дед на экране одобрительно кивнул.

— Давайте на него посмотрим. Дед, выведи на экраны изображение астероида.

Изображение на мониторах сменилось. Вместо Юпитера мы увидели кокой-то небольшой, неясный, слегка вытянутый, как дыня, сфероид.

— Дед, уменьши смену кадров, — теперь изображение астероида менялось с интервалом в пару секунд. Стало понятно, почему астероид имел неясные очертания. Поверхность его слегка «курилась». Ну да, под воздействием солнечных лучей вода немного испарялась, а солнечный ветер сдувал этот пар и гнал его прочь от астероида в виде маленького «шлейфа».

— Как видите, наш астероид, как невеста, окутан белоснежной вуалью. И как каждая невеста, он под вуалью пытается скрыть некоторые тайны.

— Мэм, ну ты даешь, прямо поэтесса! На какие это ты тайны намекаешь? — снова встрял Сергей.

— Дед, останови изображение. Сергей, посмотри на экран. Что ты скажешь по поводу этого кадра?

— Ну, я вижу нечто, напоминающее клубок мохеровой шерсти с воткнутыми в него булавками, — пошутил Сергей.

— Вот именно, «булавками». По данным твоего вычислителя – это, наверное, и есть «некоторые вкрапления металлов», только, вот, длина этих «булавок» ничуть не меньше километра. Дед, увеличь изображение.

То, что мы увидели, заставило нас остановить дыхание и лишило дара речи. Металлические фермы, наподобие телевизионных вышек, выносили далеко в космос то ли зонтики антенн, то ли «лейки», то ли вообще черт знает что.

— Мэм, что это? – спросил я после минутного молчания.

— Я думаю, что это дюзы, сопла факельщика.

— Ах, дюзы, тогда понятно! Это многое объясняет! Правда, хотелось бы узнать, что такое факельщик? «Не спрашивай, по ком горит факел. Он горит по тебе». Ты в этом смысле?

— Паша, ты что, не читал в детстве научно-фантастические романы? «Факельщиками» там назывались звездолеты с плазменными двигателями. Факельщики — они потому, что за ними оставался многокилометровый след разогретой плазмы, как факел. Топливом для факельщиков служил водород, а в нашем случае сначала вода, а потом и водород.

— Ладно, Мэм, я тебя понял, ты считаешь, что в ледяной астероид впаян звездолет?

— Нет в астероиде звездолёта, астероид и есть звездолёт.

— Хреновенький какой-то звездолёт.

— Ну, это не фабричная сборка, кустарное производство. Одноразовый звездолет, если так можно выразиться.

— Бред какой-то, — буркнул Сергей.

— Значит, мои предположения бред, а то, что ты видишь на экране — нет?

— Дед, а ты что думаешь по поводу этого «бреда»?- спросил я.

— В общем и целом я с Мэм согласен, расходимся мы с ней только в деталях.

— Я, кажется, понял, – сказал я, повернувшись к Сергею, — Мэм считает, что это астероидный звездолет, а Дед думает, что это звездолетный астероид!

— Ни хрена ты не понял, Дед думает, что это инопланетный звездолет, а я думаю, что «нашенский», наших Больших ИскИнов.

— ИИ б тебя подрал, Мэм! Выражайся яснее!

— Пятнадцать лет назад Большие ИскИны отказались от нашей поимки, потому что полностью нас просчитали. Они поняли, что перехватят нас в этой точке. У них твердотельные мозги, они могут выдерживать большие перегрузки. Они долетели сюда за пять лет, построили факельщик, а теперь ждут нас.

— Мэм, у тебя какой-то пунктик по поводу Больших ИИ, но он ещё ни разу не подтвердился. Как на Земле, так и на Марсе подконтрольную тебе станцию штурмовали земные десантники и сталкеры, вроде нас с Сергеем. Кроме того, а где бы ИскИны раздобыли потребные ресурсы, для перелёта сюда и постройки звездолета?

— Не знаю, но раздобыли же они себе всё необходимое, для того чтобы перебраться в лунную шахту. И я себе плохо представляю нищих инопланетян, летающих по космосу на айсбергах.

— Дед, а твоё мнение?

— Я бы мог согласиться с выводами Мэм, но меня смущает полное радиомолчание. Обычно, где ИскИны – там плотный поток информации по радиоканалам. Поэтому я всё же склоняюсь к мысли об инопланетянах.

— Зачем скатываться на фантастику? Допустим, у ИскИнов сдох реактор. Нет питания – вот и молчат, — вставила Мэм.

— То же самое можно сказать и про инопланетян.

— Мэм, что ты предлагаешь делать? Срочно выправлять курс и лететь на Европу?

— Я не знаю. Если я права, то лететь на Европу уже бесполезно. Большие ИскИны всё давно просчитали, и на Европе у них тоже всё схвачено.

Наступило всеобщее молчание, каждый пытался осмыслить услышанное.

— Сергей, что скажешь ты?

— Я, скорее, согласен с Дедом — это инопланетяне, но это дохлые инопланетяне. За всё время наблюдения астероида – никакой активности. Но я считаю, что надо отвернуть к Европе, мне совершенно не хочется иметь дело с инопланетянами. А вдруг они не совсем дохлые. Лежат себе в анабиозе и ждут, пока, какой-нибудь добрый человек не подгонит им реактор, на замену сломанного.

— Паша?

— Я склоняюсь к мысли, что Мэм всё же права. Инопланетян никто и никогда ещё не видел, а с Большими ИскИнами я лично общался. Только я думаю, что «дюзы» — это бутафория, нас просто хотят напугать, заставить повернуть на Европу.

— Почему ты считаешь, что это бутафория? – спросил Сергей.

— Если есть дюзы и плазменные реакторы, то должна быть и рубка управления. А она, судя по докладу Мэм, пока не обнаружена.

— А когда она будет обнаружена, возможно, уже будет поздно драпать на Европу, — отпарировал Сергей.

— Паша, и что ты предлагаешь? – спросила Мэм.

— Тихонечко, «на цыпочках» подкрадываемся к астероиду. Легонечко садимся на поверхность, по-быстренькому хватаем воды, сколько сможем, и стартуем. Делаем гравитационный разворот вокруг Юпитера и летим домой. Авось, обойдется.

— Паша, опять твоё «авось»? – вставила Мэм.

— Ну, не знаю, Мэм, по-моему, единственное средство борьбы с твоими суперрасчетливыми братьями, Большими ИскИнами – делать что-то на авось.

— Да, Паша, дурости, пожалуй, они от нас не ожидают!

— Ладно, все взрослые высказались, давайте спросим и младшее поколение, — сказал Дед и перевел взгляд на детей.

Девчонки переглянулись и перевели свои взгляды на Гавриила. Михаил хотел что-то сказать, но передумал и перевел взгляд опять же на Гавриила – он у них, вроде, как вожак, заводила.

— Я нигде, кроме станции, никогда не был. Ни Больших ИскИнов и ни инопланетян не видел, а хотелось бы. Я за то, чтобы побывать на астероиде, – выдержав небольшую паузу, сказал Гавриил. Остальные дети согласно закивали головами.

— Паша, у Гавриила, очевидно, доминируют твои гены, – ехидно прокомментировала Мэм.

— Ещё мнения будут? – спросил Дед. Все молчали.

— Ладно, подвожу итог. Сергей – против астероида. Мы с Пашей, хоть и по совершенно разным причинам – за. Мэм — воздержалась. Дети склонны к авантюризму – будем считать их тоже воздержавшимися. Получается большинство за астероид.

6

Рубка управления, конечно, нашлась. Она оказалась на противоположном от дюз конце астероида. Мы висим в паре километров над астероидом и разглядываем ее на мониторах. Довольно внушительная полусфера, впаянная в лед. Ближе к основанию в полусфере дыра с рваными краями. Наш робот-разведчик протискивается в эту дыру. Мэм переключила мониторы на камеру робота. Мешанина порванных труб и обрывки проводов. Робот с трудом протискивается вперёд. Вот, наверное, и центральный отсек. То, что находится в нем, нас буквально потрясает. Огромный пульт управления, а перед ним два ложемента, наподобие наших саркофагов. На них в скафандрах припорошенные инеем два инопланетянина. Здоровенные, наверно, в два человеческих роста.

— Гуманоиды, — выдохнул Сергей.

— Нет, судя по чешуе на мордах, скорее всего – ящеры, — поправил Дед.

— А я знаю, кто это! Это сталкеры! Сталкеры дальнего космоса. Украли ледяную луну у Юпитера. Хотели перегнать её к какой-нибудь звезде, а там её выгодно продать. Срубить кучу космического бабла за этот айсберг. Но случилась незадача. Может, где-нибудь перетерся старый шланг, и в отсеках что-то рвануло. А может, нарвались на космический патруль, и их обстреляли. Короче, не повезло парням.

— Какой ещё космический патруль?

— Не знаю какой, но если есть эти, то, возможно, есть и другие.

— И что нам теперь с ними делать?

— Мародерство среди сталкеров смертным грехом не считается – зачем добру зазря пропадать? Предлагаю сесть на астероид и бросить кабель от нашего реактора к их генераторам плазмы. Запустить плазменные двигатели. Сейчас мы летим со скоростью почти 13 километров в секунду. Если сможем довести скорость выше 13.7, сможем оторваться от Юпитера. Пройдя по касательной от него, сможем сделать гравитационный разворот и уйдем к Марсу.

— Зачем, Паша? Мы и без астероида можем всё это проделать.

— Сергей, ты только подумай, вот они — будущие моря Марса! Пусть мы часть и сожжем по дороге. Всё равно, воды тут — хоть залейся!

— А с «пассажирами», что будем делать?

— Я прикасаться к ним не собираюсь, я покойников боюсь. Высадим их на Фобос или Деймос, вместе с их рубкой – на радость земным и марсианским ученым. Пусть те там из них хоть чучела делают, хоть размораживают.

— Страх и ужас, что ты предлагаешь. Ты думаешь, мы сможем запустить их двигатели?

— А это, вот, уже твоя забота. Идея моя, а исполнение твоё. Я думаю, ты со своим вычислителем сумеешь разобраться, куда там цеплять плюс и минус.

— Заманчиво, Паша, но боязно!

— А, всего бояться, век хабара не видать!

— Мэм, Дед, вы как? – спросил Сергей.

— А что, попробовать можно, — ответил за двоих Дед после минутного молчания.

— Ну, всё, Сергей, давай, не сиди! За работу, за работу!

Конец.

P.S. Выражаю искреннюю благодарность моим друзьям, Дитмару Эльяшевичу и, особенно, Некрасову Александру за помощь в редактировании рассказа.

Похожие статьи:

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → Пограничник

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Властитель Ночи [18+]