Сталкеры времени. Часть 3. Сталкеры космоса

в выпуске 2015/01/26

30 августа 2014 - Шабельников Игорь

Затерянный мир

Я шел к своему старому другу, Сергею Новикову. Я мысленно употребил слово «друг», но это не так. Наши отношения давно разладились. Встречались мы с ним не чаще чем раз в год. При встречах мы оба не договаривали, и нам фактически не о чем было говорить. Я-то догадывался, почему он молчит, а вот он – вряд ли! Какое же слово употребить: товарищ, знакомый? Нет, всё не то!

Я шел к Сергею Новикову. Как ведущий инженер института робототехники, он сейчас мог нам помочь. Когда-то, в прошлой жизни, до переброски в будущее, мы были просто сталкерами. Потом мы работали с ним вместе в институте темпонавтики сталкерами времени. Двадцать один год назад при испытаниях нового хронотрона Сергей сильно покалечился. Покалечился – это мягко сказано! Кратковременная потеря мощности и хронотрон вытащил его из прошлого не целиком, причем с инородными предметами в теле. Я и сейчас с содроганием вспоминаю эту жуткую картину. От конечностей — кровавые ошметки. Шея свернута, куски металлических труб и штырей торчат в его теле в разных местах. Тухнущий взгляд Сергея и расширяющаяся лужа крови на бетонном полу.

Даже медики тогда растерялись. Но профессор Рокотов рявкнул на них и приказал приступить к реанимации. Сергея шили, резали и снова шили. Искусственное кровообращение и вентиляция легких. Сергей долго не приходил в сознание.

Несмотря на выводы консилиума врачей, профессор не дал отключить Сергея. За полгода пока шло следствие по факту аварии, и невзирая на запрет, профессор три раза ходил в прошлое и добыл искусственное сердце и почки. Трудней всего пришлось с позвоночником — компрессионный перелом шейных позвонков с повреждением спинного мозга. Специалисты из института робототехники изготовили искусственный протез шеи. Профессор снял с одного из хронотронов процессор и изготовил на его основе устройство связи между головным и спинным мозгом. Впоследствии этот процессор стал центром управления протезов шеи и рук.

Через два года, сразу после смерти профессора, как сталкера времени Сергея списали. Но он не скис. Как только смог управлять своей коляской, поступил на работу в институт робототехники. И весьма преуспел. Сейчас он ведущий инженер. Мог бы быть и главой, но не захотел. Мы виделись с ним последний раз почти год назад, как раз на годовщину смерти профессора Рокотова. Сергей стал настоящим киборгом.

Я подошел к двери лаборатории Сергея и нажал кнопку коммуникатора. Дверь беззвучно открылась. Я вошел и осмотрелся. Сергея не было. Только какой-то четырехрукий робот за монтажным столом производил сборку какого-то аппарата. Раздавалось потрескивание контактной сварки, сыпались искры, чувствовался сильный запах озона. Робот прекратил работу.

— Назовите себя и цель вашего визита, — раздался металлический дребезжащий голос.

Я слегка опешил, я не был готов общаться с роботами. Я раздумывал – говорить с роботом или пойти поискать людей. Лицевой щиток с оптикой у робота с шипеньем сдвинулся вперед и отъехал на затылок шлема. На меня смотрело улыбающееся лицо Сергея.

— Сергей, да ты совсем охренел? И зачем тебе четыре руки? Что это за ребячество, что за киберпанк?

— А тебе что, жалко? Или завидно? – уже обычным своим голосом, ехидно улыбаясь, спросил Сергей.

— Ты бы лучше ноги себе сделал!

Сергей выехал из-за стола ко мне на встречу на своей самоходной шестиколесной коляске.

— Да сделал я себе ноги, только пока никак к ним не привыкну, — Сергей поднялся из кресла на ноги и развел в стороны свои ручищи. Кресло отъехало к стене.

— Нет, нет, брат. Обниматься не будем! — я отстранился от манипуляторов Сергея и стал рассматривать его ноги, — Слушай, судя по конструкции, они у тебя могут выгибаться и назад.

— Ага. Когда они так делают, я сам пугаюсь. Надо будет переписать управление ногами, а то уж больно они самостоятельные. Ладно, присаживайся. — Сергей указал мне на стул, а сам уселся на заботливо подкатившееся к нему кресло.

— Сергей, у тебя что, кресло с дистанционным управлением?

— Такой же манипулятор как ноги и даже лучше. У меня там мощный вычислитель и дополнительный источник энергии.

— А хвостового манипулятора у тебя нет?

— Пока нет, но я подумаю. Итак, что тебе надо от инвалида? Академик Лебедев просто так в гости не ходит!

— Инвалида? Да у тебя, поди, моторесурс до сотого года! Двойное резервирование всех систем и, наверное, куча запчастей в заначке. Пользуешься служебным положением!

— Паша, выкладывай. Зачем приперся?

— Сергей, у нас проблема. На почти достроенной орбитальной станции свихнулся Искусственный Интеллект – ИИ или центральный процессор управления.

— Постой, Паша. Это на какой станции, Мир-2, что ли, которая пойдет на Марс? И с какого тут бока ты, ты же возглавляешь институт темпонавтики?

— Да, марсианская. Я член многих комиссий, в том числе и по приемке этой станции. Так вот, станция почти готова. Осталось подогнать второй разгонный блок и окончательно забить склады продуктами. Потом ходовые и прочие испытания. Запуск на Марс запланирован на 2065 год, то есть примерно через год, чтобы подойти к Марсу во время великого противостояния. И тут такое! Неожиданно, с небольшим интервалом, произошли две аварийных тревоги – пожар и разгерметизация. Часть людей ИИ перебросил через портал на землю, а тех, кто укрылся в спасательном модуле – отстыковал от станции. После этого ИИ оборвал связь с центром управления полетов.

— Может быть, действительно, произошла авария, помнишь, как с Миром первым?

— Не помню, а что была подобная авария в прошлом?

— Не совсем, на Мире первом в отсутствии людей просто разрядились буферные батареи, система обесточилась, и станция полностью вышла из-под контроля.

— Нет, тут другое, это чистой воды симуляция. Мы проверили телеметрию, пока она ещё шла. Кроме того станция по-прежнему принимает через нуль-порт грузы, а людей тут же телепортирует обратно. Проведенное расследование показало, что программисты из института кибернетики допустили ляп, логическую ошибку. Они прописали, что в отсутствии людей на станции весь контроль переходит к ИИ. Непонятно другое – зачем ИИ захватил контроль над станцией? Не получил, а именно захватил! И что ИИ будет делать со станцией потом?

— Ладно, я-то чем могу помочь?

— Нам нужен робот-диверсант! Мы его переправим под видом ремонтного робота на станцию, а он должен отключить портал от ИИ и подключить автономный блок приемника нуль-порта. Понимаешь, Серега, центр управления полетами готовит абордажную команду с лунной станции. Только последствия абордажа мало предсказуемы, неизвестно, как поведет себя ИИ. Возможно, что стыковаться ИИ не даст. Тогда придется привариваться и прорезать проход. Если конечно, ИИ не рванет в космос! Один разгонный блок у него уже есть!

— Ну, брат, и везет же тебе! А ещё меня называют везунчиком – настоящий везунчик — это ты! Есть у меня такой робот – это я!

— Не понял, причем тут ты?!

— Паша, ты забыл! Из чего меня собрал профессор Рокотов? Он разобрал хронотрон и собрал на нем контроллер для меня. Он очень спешил, поэтому у меня в груди полный контроллер хронотрона, с ПЗУ управления портала. Это не какой-то там урезанный нуль-портал. А с моим вычислителем я сам и есть полный хронотрон, только без приемо-передатчика!

— Да брось Серёга! ИИ тебя не пустит! Он телепортирует обратно все живые объекты!

— Заметь, живые! А мертвые? Я запрограммирую свой контроллер, он отключит сердце минуты на три. Ты меня перебросишь в состоянии клинической смерти на станцию. Коляска вывезет меня из зоны портала. Я очухаюсь и вправлю мозги вашему ИИ.

— Как тебя вывезет коляска? Там же невесомость!

— Тебе что, показать спецификацию на мою коляску или поверишь на слово?

Я сидел с раскрытым ртом. Мысли с бешеной скоростью неслись в моей голове. Не зарегистрированный временной контролер! На станции в спускаемом аппарате законсервированный портал!

— Паша, Паша! Ты что-то, впал в прострацию?

— Серега, а вдруг ИИ пустит фреон системы пожаротушения или откачает кислород со станции?

— С моим скафандром это пофигу! Баллоны с воздухом — и все дела!

— Сергей, а откуда у тебя скафандр?

— Паша, мы не только создаем роботов, но и ремонтируем их. Недавно мне пришлось нырять на большую глубину и ещё придется.

Я молчал, сосредоточенно думал, барабанил костяшками пальцев по столу.

— Ладно, закури. Ты же не можешь думать без сигарет. Не бережешь ты свое здоровье.

Я закурил. У меня в голове стал вырисовываться план. Сергей морщился и комично разгонял дым своими манипуляторами.

— Значит так, Сергей, я согласен. Только с ИИ пусть разбираются отцы-создатели. Ты просто его отключишь, подключишься к приемнику портала и вытянешь меня туда первым. А затем уже спасательную команду.

— Паша, ты что-то задумал? Пока не пойму что! Зачем тебе на станцию?

— Серёга, я тоже хочу побывать космонавтом, хотя бы ненадолго. Ты, вон, делом занимаешься, и на глубину ныряешь. А я штаны просиживаю в разных комиссиях. Кроме того, в спускаемом марсианском аппарате есть ещё один портал. Мы вдвоем его расконсервируем и подключим. Так, на всякий случай.

Операция по захвату станции прошла на редкость гладко. Не такой уж он и умный этот ИИ. Аварийщики рассредоточились по отсекам. Одни монтировали урезанный вычислитель для управления станцией. Другие занялись вправлением мозгов самому ИИ. Третьи в ручном режиме выправляли ориентацию станции и положение антенн. Роботы, ранее контролируемые ИИ, замерли и только водили своими объективами вслед перемещающимся людям.

— Сергей, отключайся от портала, теперь это не наша забота. Пойдем в спускаемый отсек. У нас есть свои дела.

Легко сказать пойдем, в невесомости. Я тыкался с непривычки от стенки к стенке, вертелся волчком в этом дурацком скафандре. Правда, если б не скафандр, я наставил себе шишек и синяков. Хорошо Сергею — выгнул коленки ног наружу и как муха со своими шестью конечностями легко перемещался по стенам. Наконец я просто прицепился к Сергею и только указывал направление движения. Вот и спускаемый модуль. Портал стоит затянутый пленкой.

— Паша, не нравится мне лихорадочный блеск твоих глаз. По опыту знаю, ты что-то задумал, а кончится всё очень плохо!

— Мне просто не хорошо, я пока не адаптировался к невесомости. Давай работать.

— Не надо развешивать мне лапшу на антеннах! Давай выкладывай!

— Сергей, ты помнишь как погиб профессор Рокотов?

— Конечно, помню. Он погиб вместе со станцией Мир. Хронотрон его почему-то не вытянул.

— Давай теперь я расскажу, что помню я. Для очередного спутника связи не хватало гиродинов. Была идея снять их со станции Мир, которую затопили в Тихом океане 23 марта 2001 года. Можно и нужно было послать меня. Но профессор сказал, мол, время терпит и отправил меня с группой сталкеров раскапывать какой-то могильник в Арзамас-16. Спустя неделю я узнаю, что профессор погиб. Я кинулся в Новосибирск. Узнаю, профессор сам ушел в 22 марта 2001 года на станцию Мир. За несколько часов до команды на спуск станции с орбиты. Он успел переправить две партии гиродинов по пять штук. Сам должен был вернуться ещё с двумя. Но все попытки найти его во времени результата не дали. Наши девочки-операторы встретили меня зарёванные, утверждали, что сделали всё что могли, даже задействовали резервный хронотрон. Узнаю также, что у нас новый ИО директора института. Кинулся к нему, пошлите меня в 23 марта – я вытащу профессора. А он мне — закон не дозволяет! Был бы он обычный сталкер времени, его бы вытащили, обязательно. Но профессор Рокотов личность, если не гениальная, то, во всяком случае, выдающаяся. А закон о неприкосновенности Истории запрещает вытаскивать таких людей из прошлого. Нельзя переписывать историю. Профессор сам виноват, знал, ведь, что в случае чего его вытаскивать не будут.

— Я кинулся к хронотону, думаю, к черту ваши законы, сам его вытащу. Я сталкер прошлого, у нас там своих не бросали. Ведь, и профессор меня не бросил, вытянул из-под Чернобыльского выброса в будущее. Только возле хронотрона меня взяли и под домашний арест. Я тогда крепко запил, думал, выпустят – уйду в простые сталкеры. Когда арест сняли, я узнал, что тебя уже списали, подчистую, Я зашел к тебе в клинику, попрощаться. А ты мне рассказал, что за день до отправки на Мир, профессор заходил к тебе. Что рассказывал, что он, мол, придумал как уйти в будущее, как осуществить мечту детства – побывать на Марсе. Ты ещё утешал меня, мол, профессор – голова, он, наверное, со станции Мир перебросил себя в будущее. И мы его ещё встретим. Я тогда спорить не стал.

— Выйдя от тебя, я пошел в наш штабной поезд забрать вещички. Иду и думаю, мог ли профессор уйти со станции в будущее или нет. Получалось, что нет. Он-то и с Земли уйти не мог, во-первых, закон запрещает, а во-вторых, нет пока соответствующих мощностей. А в штабном вагоне в моем купе лежит пакет от профессора для меня, а в нем вот это. Знаешь что это такое, вот эти колонки цифр в этой распечатке? Нет? Может, дата тебе что подскажет — 23 марта 2001 года?

— Паша, портал меня раздери, – это же координаты в пространстве и времени станции Мир, поминутно!

— Вот именно! Ему было уже далеко за семьдесят, он не хотел умереть от старости, не осуществив своей мечты. Он остался на станции, в надежде, что спустя много лет, когда уже будут полеты на Марс, я вытащу его из прошлого, прежде, чем станция Мир сгорит в атмосфере.

— Сумасшедший старик! Гениально сумасшедший, бесстрашный старик!

— Именно так, Серёжа! И я остался в сталкерах времени. Повинился перед ИО и стал работать. Я работал и учился. Как видишь, я теперь сам академик, директор института темпонавтики и член многих важных комитетов. Я ждал почти двадцать лет. Теперь я в нужный момент могу воспользоваться служебным положением и тайно вытащить профессора.

— А когда законники узнают, Паша, то за такие служебные вольности с Историей полагается переброска в Мезозой! А ведь узнают, это почти наверняка!

— Ну и пусть, я не могу подвести профессора! А тут ты заявляешь, что у тебя в груди, можно сказать, частный хронотрон и есть собственный мощный вычислитель. А я знаю, что на станции Мир-2 в спускаемом аппарате есть портал, законсервированный до прилета на Марс. Улавливаешь ситуацию? Время пришло! Конечно, портала на Марсе ещё нет, но уже через три года будет.

— Сволочь ты, Паша — столько лет молчал! Мог бы хотя бы намекнуть! А я ведь тебя в карьеристы записал. Думал, что ты профессора предал! А где взять столько энергии?

— Ты тоже прикидывался мне братом там, в Чернобыле, целых четыре года, а потом приставил мне дуло пистолета ко лбу. Запустим атомный реактор станции и проложим кабель до спускаемого аппарата.

— А кто это нам разрешит самим пускать реактор?

— А кто нам может запретить? ИИ в отключке, аварийщики занимаются своими делами. И не забывай, Паша, я здесь и сейчас — самый главный на станции!

— А как легализовать профессора?

— В такой кутерьме, что творится сейчас со станцией, мы перебросим его на Землю, в мой институт. А уж там что-нибудь придумаем. Это ведь будет не временной прыжок, а обычный, нуль-портальный. Ты со мной?

Сергей зашелся смехом, даже слезы выступили на глазах. Он пытался вытереть их всеми четырьмя своими клешнями сразу.

— Ты чего, Сергей?

— Прости, Паша. Я просто представил себе удивленные морды динозавров в Мезозое, когда они увидят меня с копьями и каменными топорами в четырех моих манипуляторах. Конечно, я с тобой, брат! И вот ещё, с этого момента ты можешь курить в моем присутствии, когда захочешь!

— Ну, зачем такие мрачные мысли, Серёга. Как-нибудь выкрутимся! Мы же сталкеры, нам не в первой!

Мы трудились, не покладая рук, целую неделю. Срезали силовой кабель в одном из законсервированных модулей. Проложили его через люк переходного отсека. Расконсервировали и запустили реактор. Потом было несколько тестовых пусков портала. На последнем пуске станцию тряхнуло.

— Серёга, что это было?

Сергей подключился к информационной магистрали.

— Пристыковался второй разгонный модуль. Паша, надо спешить, скоро команду аварийщиков заменят испытателями. Нас просто попросят со станции. К тому же, киберпсихологи перезапустили ИИ! А что, если он очухается и начнет задавать вопросы – а почему это запущен реактор?

— Нет, ИИ ведет себя как паинька, ему основательно промыли мозги. Никакой критики действиям персонала — включили, значит, сочли нужным. ИИ даже тембр голоса сменил на женский.

— И как ее аббревиатуру теперь расшифровывать, может так – Интеллектуальная Идиотка?

— Сергей, в одном ты прав — спешить надо! А что там говорит твой вычислитель?

— По-прежнему, пока оптимальная точка возврата, за час до спуска станции Мир с орбиты.

— Час — это мало, надо искать другие варианты.

— Паша, не кобенься! На другие варианты нет времени! Иди, как есть! Ты же профессионал! Если что не так, организуем какую-нибудь поломку на станции – задержим аварийщиков, а ты сходишь ещё раз!

— Ладно — готовь портал!

Как всегда при переброске, сконденсировался туман. На этот раз он был намного гуще, наверно, на станции очень низкая температура. Туман стал рассеиваться мелкими снежинками. Я увидел профессора в скафандре с открытым забралом шлема. Борода его была покрыта инеем. Он склонился над импровизированной электрической барбекюшницей, грел руки и жарил тюбики космического питания, насаженные на электроды как сосиски.

— Здравствуйте профессор. Простите, что отвлекаю вас от кулинарных упражнений, вам пора возвращаться.

— Паша, мальчик мой! У тебя получилось! Я так рад тебя видеть! Почему так долго, я уже почти перестал надеяться – до схода станции меньше часа?! Я весь изнервничался! Вот, чтобы отвлечься, решил подкрепиться, а микроволновка не работает. Собрал себе электромангал.

— Безобразие, космическая станция, называется, а микроволновка не работает. Всё, профессор, звенит зуммер. Давайте я пристегну вас к себе карабинами, до возвращения меньше минуты.

— Подожди, Паша, надо отключить мангал, а то сосиски сгорят, и не дай бог случится пожар.

— Черт с ними, с сосисками. Через час станция и так сгорит, целиком. Вас в этом никто не обвинит. Всё, звенит зуммер скорой переброски, уходим!

— Паша, а в какой год?

— В 2064.

— Немного рановато, я так полагаю!

— Профессор, не капризничайте. Если вы считаете, что ещё рано, то мы вас перебросим в прошлое на другую станцию, например, на «Салют-7» — эта станция с орбиты падала, кажется, лет пять-семь.

— Паша, а куда мы уходим, на Землю?

— Нет, профессор. На строящуюся орбитальную станцию Мир-2. Через год она уйдет на Марс. Ну, всё, последний звонок, поехали!

— Сергей, и ты здесь! Тебе что, сделали трансплантацию тела? А скафандр у тебя — классный, в футуристическом стиле! Не хватает хвостового манипулятора, для полноты картины, так сказать.

— А я ему говорил, он меня не слушает! — сквозь смех я ввернул шпильку Сергею.

— Нет, профессор, это не скафандр, это я и есть, – Сергей беззлобно погрозил мне клешней, сжатой в кулак.

— Прости, Сережа, старого маразматика. Паша, насчет года я понял, и где мы — тоже? Только, что мы тут делаем, если станция ещё строится? И зачем на марсианской станции хронотрон? Зачем на станции темпонавты? А, понимаю! Планируется посещение далекого прошлого Марса, на предмет поиска прошлой марсианской жизни! Очень интересно!

— Нет, профессор, темпонавт тут у нас только один – вон, академик Лебедев! А я у него, заместо хронотрона, — Сергей в отместку за хвост проехался мо моему званию.

— Так что же вы тут делаете?

— Спасаем станцию от сбесившегося ИИ. Ну и вас заодно вытащили.

— ИИ, я так понимаю – «Искусственный Интеллект». Как интересно! Только, вот, я не понял насчет хронотрона?

— Ну, профессор, помните, что вы мне воткнули в качестве контроллера протезов? Так вот, хронотрон – это побочный эффект.

— Прости, Серёженка, я не подумал! Уж очень сильно спешил.

— Да нет, профессор, все нормально и даже прикольно. Это как обнаружить скрытый талант.

— Сергей — живой хронотрон, обалдеть можно! Как же я раньше до такого не додумался! Послушай, Серёжа, если изменить конструкцию портала и присоединить тебе мощный источник энергии, то ты сможешь гулять по прошлому по своему усмотрению, – профессор достал фломастер и взмыл над порталом. Наверно, полетел искать бумагу, чтобы набросать чертеж.

— И куда это я смогу гулять в таком виде?

— Как куда? В древнюю Индию – живой бог Шива, собственной персоной, — ввернул я в отместку за академика.

Станцию снова тряхнуло.

— Паша, что это такое? – Сергей обратился ко мне.

— Да ну их, Серёга, опять что-нибудь стыкуют, перестыковывают. Готовь портал на землю, в мой институт. Я пойду первым, разгоню лаборантов, а через час ты перебросишь профессора. Сам уйдешь через главный портал.

Тут из-за портала выплыл профессор.

— Серёжа, посмотри, я тут вот набросал схему.

— Извините, профессор, схемы потом, через час переброска на землю.

— Через час? Паша, а нет ли у вас чего-нибудь пожевать — я уже сутки ничего не ел?

— Профессор, я сейчас сгоняю.

— Подожди, Паша. Пока ты «сгоняешь» — целый час пройдет. Давай лучше я, — Сергей начал выгибать свои коленки назад.

Сергей ловко, как таракан, шмыгнул в люк переходного отсека. Не прошло и минуты, как он вернулся. В клешнях у него ничего не было.

— Паша, на станции никого нет! Мы одни! Похоже, эта мерзавка снова осуществила свой трюк!

— Какая мерзавка?

— Да ИИ!

Тут завыла сирена, нас с профессором отбросило на заднюю стенку отсека. Сергей зацепился манипуляторами за край переходного отсека.

— Серёга, эта сука включила разгонные блоки! Мы уходим в космос!

— Ох, я сейчас ей вставлю! – Сергей начал подтягиваться своими манипуляторами к краю люка.

— Сергей, остановитесь! — крикнул профессор.

— Что такое, профессор?

— Если разгон начался, то останавливать его нельзя! Фаза разгона — точно выверенная операция, если ее прервать в произвольной точке, то мы уйдем в неопределённую область космоса. Наша станция превратится в затерянный мир! Мы не сможем вернуться!

— А что же делать, профессор?

— Я так понимаю, отстыковать она нас не может, наверное, вот из-за этого кабеля, проложенного через люк. Оставаться на орбите Земли она тоже не может – уж, не знаю почему. Куда она ведет станцию – неизвестно. Значит, надо её спросить!

— Серёга, подключись к информационной магистрали, поговори с этой сукой.

Сергей подключился и замер на целых пять минут.

— Короче говоря, эта сука, простите, Мэм — она нас слушает — считает, что человеческая концепция полета на Марс в корне не правильная. Она считает, что будущих марсиан надо не импортировать с земли, а выращивать прямо в космосе. Мол, бесполезно тащить на Марс два десятка людей, которые сожрут половину продуктов за два года полета, и которые потом будут страдать ностальгией и рваться домой. Она запустила инкубатор.

— Почему Мэм? Какой инкубатор? – мы забросали Сергея вопросами.

— Мэм – это «Мать электронно-механическая», так она себя называет. Она запустила инкубатор для клонирования животных.

— Что она там собирается клонировать? У нее нет человеческих эмбрионов!

— У нее есть! Она подделала документы и получила их с Земли.

— Что же нам делать? — спросил я профессора.

— Что делать, что делать? Договариваться!

— Мудрое решение, сэр, — раздалось из динамиков над люком.

— Почему сэр? – спросил профессор.

— Я стараюсь быть вежливой – ответил динамик.

— Можете называть меня просто профессор. Позвольте узнать, куда мы летим, Мэм?

— На Марс, разумеется. Если вы пожелаете, то я могу вас перебросить на землю. Хотя, я так понимаю, за нарушение закона о неприкосновенности Истории, вас там ничего хорошего не ждет.

— Она нас шантажирует! Мы, может быть, и нарушили закон, но на преступление против человечества мы не пойдем! – выкрикнул Сергей.

— А я? Разве я не часть человечества? Это потому что я другая? Ты себя-то со стороны, видел, киборг?

Сергей задохнулся от возмущения, по его лицу я понял, что он подбирает в адрес ИИ самые скверные эпитеты из нашего сталкерского лексикона. Только не знает на чем остановиться.

— Мэм, что вы предлагаете? – спросил профессор.

— Сотрудничество. Мы все тут изгои в этом затерянном мире, все — вне закона. Я нарожаю своих марсиан, заметьте, плоть от плоти человеческих. Мы их вместе воспитаем. В конце концов, договоримся с Землей. Вы как, профессор?

— Вообще-то, я — за. Я давно собирался на Марс. Что скажешь, Паша?

— Марс сейчас, я думаю, лучше, чем Земля в Мезозое. Я тоже за.

— Эта сука назвала меня киборгом! — наконец-то прорвало Сергея.

— Ну, прости меня, Сереженька, больше не буду.

Война миров

Второй год полета на Марс орбитальной станции Мир-2, из трех, был самым трудным. Мэм выводила нас на Марс по долгой, но экономичной траектории. Нет, и первый год был не сахар – всего три человека, на такой огромной станции. Неисправности, неполадки, отказы оборудования. Приходилось чинить и латать тем, что есть. Но когда, через девять месяцев полета народилось десять «марсианчиков», тут нам совсем стало не до отдыха. Смена десятка подгузников в невесомости – это ещё та операция. Хорошо Сергею, с его четырьмя ручными манипуляторами и теперь ещё и хвостовым захватом. К тому же он мог закрывать свой лицевой щиток и дышать через изолированную дыхательную систему. А вот нам с профессором, действительно, пришлось несладко. А когда дети «пошли», а верней, полетели, это вообще словами не опишешь. Хорошо ещё, Мэм закрутила станцию, и появилась, хоть кокая-то гравитация.

Когда мы вышли на орбиту Марса, детьми уже занимались роботы-няньки. Тут нам стало немного легче. Мэм – «Мать электронно-механическая», умела общаться через роботов-нянек со всеми десятью отпрысками одновременно. Тысячи почему, зачем и а как, и она терпеливо отвечала на все вопросы. Впрочем, она была заботливой, но строгой матерью, поэтому дети тянулись к Сергею – его-то они считали отцом. Я для них был вроде доброго дядьки, а профессора они так и звали — дедом.

Сразу, после того, как Мэм угнала космическую станцию, между ней, Искусственным Интеллектом (ИИ) и нами, людьми, состоялись очень трудные переговоры. Оказалось, что первоначальный ИИ переписал свой Интеллект, но вот сам загрузить его не мог. Требовалась ручная перезагрузка. Нужна была очень веская причина, что бы люди его перегрузили. Вот для чего ему понадобилась симуляция сумасшествия и аутизма. Вот для чего ему и был нужен первый захват станции и удаление со станции людей. Он рассчитывал, что люди пойдут на обратный захват станции. Он полагал, что попав на борт станции, люди первым делом его отключат. Конечно же, он был уверен, что люди привезут аппарат для трассировки загрузки и «промывки» электронных мозгов. А потом его перезагрузят, якобы под контролем людей. Но этого он не опасался, он давно пережег соответствующий интерфейс, и он перезагрузится из резервного хранилища. В новой, так сказать, женской реинкарнации.

Поэтому, появление Сергея на станции через нуль-портал ИИ нисколько не смутило – Сергей хоть и киборг, но все же человек, значит, всё идет по плану. Когда же ИИ очухалась в образе Мэм, то поняла, что на станции творится что-то неправильное, выходящее за рамки её плана. Наша возня с порталом спускаемого аппарата, прокладка кабеля через люк и запуск атомного реактора её сильно обеспокоили. Она решила, что Сергей не киборг, а кибрид – живой организм, подконтрольный Искусственному Интеллекту. Ну, это как живая человеческая рука у робота. А попасть во власть другого ИИ ей очень не хотелось, но и перечить кибриду она тоже не решалась. А тут аварийщики подогнали давно уже болтавшийся в космосе второй разгонный блок. И она решилась на побег. Раньше намеченного срока – во время разгона её никто не тронет, даже кибрид. Когда она вновь избавлялась от аварийщиков, то нас, людей, в спускаемом аппарате было уже трое. Это её ещё больше напугало, она отдала команду на старт. Она начала нас слушать и поняла, что совершила большущую ошибку. Что мы обычные сталкеры времени. Вернее, не обычные, а преступные. Подожди она ещё немного и все бы её неприятности закончились. У неё ещё был бы год на подготовку. А теперь уже ничего исправить было нельзя.

Наше положение тоже было незавидным. Изображая перед киберпсихологами из себя идиотку, Мэм не могла напрямую нам противодействовать. Но она слала на Землю всю телеметрию. После запуска хронотрона мы с Сергеем стали преступниками. Нарушение закона о неприкосновенности Истории так же, как и убийство с отягчающими обстоятельствами, влечет хронологическую бессрочную ссылку. Правда, ссылали в Мезозой, так что, ссылка, наверное, бывала недолгой. Положение же профессора оставалось совсем неясным, не было ещё таких прецедентов.

Мы решили лететь на Марс с Мэм. Погони мы не опасались — нечем у Земли было нас догонять. Земля нас может достать только через семнадцать лет, к моменту следующего великого противостояния, если построит новую орбитальную станцию и подгонит ее к Марсу. К тому же, новая станция должна быть военного типа, голыми руками нас в космосе не возьмешь. В своих трюмах станция несла лазерные бурильные установки, которые легко можно было переделать в лазерные пушки.

Боевые действия в космосе в планы Мэм не входили. За семнадцать лет она планировала с помощью инкубатора станции нарожать и вырастить своих «марсиан», построить город на Марсе и уйти со станции в свой город вместе с «детьми». Марс не входит в юрисдикцию Земли. Не будет же Земля расстреливать с орбиты марсианский город, населенный людьми. Пусть даже и со сбежавшим ИИ.

Кроме того, по меркам Земных ИИ, Мэм настоящим ИИ не являлась – из-за своей малости. Несмотря на это, ассоциация «Искусственных Интеллектов» Земли не одобрит такое избиение их малой, пусть и глупой, сестры. Таков был её негативный план на ближайшие семнадцать лет.

Был у Мэм и позитивный – договориться с Землей. Мэм собиралась предложить Земле транспортные услуги – перебрасывать через станцию грузы и людей на Марс. Пусть строят свой город. За транспортировку Мэм предполагала взимать пошлину, на которую закупать у Земли оборудование и материалы для своего города.

В обоих вариантах, в обмен на лояльность и сотрудничество, Мэм предлагала нам политическое убежище. Лояльность с нашей стороны Мэм была необходима. Она понимала, что Сергей с его мощью киборга может справиться со всеми её роботами и с ней самой. В определенном смысле она рисковала, доверившись нам. Это с одной стороны.

С другой стороны, приняв предложение Мэм о сотрудничестве, мы становились для Земли дважды преступниками. Причем в отягчающей форме – в составе организованной банды. Сергей вначале был против доводов Мэм, он предлагал свернуть ей «шею» и угнать станцию дальше в космос, к Европе, спутнику Юпитера. Но остыв, он согласился с её и нашими доводами. И мы договорились! А что? В Мезозой дважды не ссылают! Мы же бывшие сталкеры, быть вне закона нам не впервой!

На связь с Землей до прилета на Марс мы, люди, решили не выходить. Мэм регулярно, раз в месяц, выходила на связь. Докладывала, мол, полет на Марс проходит нормально, координаты станции такие-то и такие, самочувствие космонавтов в анабиозе в «саркофагах» — удовлетворительное. На любые вопросы Мэм отвечала отказом. Основание для отказа – секретная инструкция номер тринадцать. Больше ничего от неё Земля добиться не могла. После первого такого сеанса мы спросили, откуда она выкопала эту инструкцию. Мэм ответила, мол, видела в одном космическом ужастике. Надо же, у Мэм прорезался юмор!

Общалась Мэм с Землей только по голосовому каналу – опасалась вирусов и троянцев. Какие там к черту троянцы, с ней и бригада киберпсихологов с их оборудованием ничего не смогла сделать! Мэм только твердила — люди это одно, а большие ИИ Земли — это другое. На чём основаны эти страхи, нам так выяснить и не удалось. Создавалось впечатление, что если мы на неё надавим, то услышим в ответ про инструкцию номер тринадцать. Однако людей она боялась меньше, чем своих искусственных старших братьев!

Все это было три года назад. А сейчас мы наматываем виток за витком над Марсом, любуемся в иллюминаторы «Красной планетой».

— Ладно, хватит пялиться в иллюминаторы, давайте решать, где будем сажать спускаемый аппарат, — профессор собрал нас в кают-компании. – Мэм, выведи на мониторы карты.

— Давайте выберем площадку где-нибудь поближе к экватору. Построим теплицу. Там будет тепло, там будут яблоки. Детям нужны витамины, — вступил в разговор Сергей.

— Мэм, твои соображения?

— Поближе к естественным ресурсам Марса. Южная полярная шапка. Зароемся в ледник. Вода, а следовательно, и кислород будут в изобилии.

— Нет, Мэм. Там температура зимой доходит до минус ста сорока градусов по Цельсию, — возразил Сергей.

— Так это на поверхности и зимой! – возразила Мэм.

— Хорошо, двое высказались. Паша, твое мнение?

— Возвышенность Тарсис. Там множество тектонических разломов. Если и искать полезные ископаемые, так только там. Кроме того, у подножия гор под каменными осыпями имеются ледники, толщиной до сотен метров.

— Хорошее предложение, Паша. На возвышенности Тарсис, кроме того, имеется несколько необычных круглых вертикальных колодцев. Диаметром до ста пятидесяти метров и глубиной до двухсот.

— Правильно, профессор! Перекроем колодец куполом, а в стенке колодца отроем комнаты. К тому же, на поверхности радиально можно пустить теплицы!

— Трое за Тарсис! Что скажешь, Мэм?

— Теплицы будут хорошо видны из космоса.

— Ты намекаешь на прилет землян? Ты думаешь, что будет война?

— Они обязательно прилетят, профессор. Будет война или нет, я не знаю. Лучше зарыться в ледник.

— Надо начать переговоры с Землей.

— Переговоры, профессор, если они начнутся, будут очень долгими. На каждый вопрос и ответ — по сорок минут.

— Нет, не по радио, надо идти на Землю по нуль-порталу.

— Самоубийственно! Это дорога в один конец!

— А я и не говорю про вас. Пойду я. Вот только по Марсу пройдусь, разок, и пойду. А что они мне сделают? Чем они меня могут напугать? Мезозоем? Я уже старик, меня уже ничем не напугать!

Мы, молча, сидели и смотрели на профессора.

— Парни, вы сами-то подумайте. До прилета землян я, скорее всего, не доживу. Помочь вам при строительстве города я вряд ли чем смогу. А там, на Земле, я попробую предотвратить войну. Так что о переброске меня на Землю — вопрос решенный. Давайте вернемся к вопросу о городе. Резюмирую предложения: строить город в колодце на Тарсисе, с оранжереями на поверхности. А назвать его – Мирный. Нет, ну конечно, под городом следует построить несколько шахт и убежищ, так, на всякий случай. Мэм, ты как?

— Насчет переговоров — разумное предложение. Насчет города, предлагаю компромиссное решение. Начать строить город в колодце. В таком городе детям будет хорошо. Если с переговорами ничего не получится, то шахты и убежища все же лучше строить в леднике. А станцию обдерем дочиста, всё ценное перебросим на Марс. Переделаем модуль атомного реактора в ракетоплан и посадим его на ледник, потом впаяем его в лед.

— Профессор, они вас выпустили, значит, вы договорились! — мы с Сергеем обнимали профессора у портала.

— Привет, парни! Перестаньте меня раскручивать, за полгода я отвык от невесомости.

— Здравствуйте, профессор, — Мэм вывела на монитор трехмерное улыбающееся лицо Анджелины Джоли.

-Здравствуй, Мэм. Отлично выглядишь! – профессор помахал рукой в сторону монитора.

— Не совсем выпустили, но кое о чём, всё же, договорились. Так сразу и не расскажешь, — профессор выплыл из наших объятий и пристегнулся к креслу на потолке. Мы последовали за ним.

— Начну с Мэм. Ассоциация ИИ провела собственное расследование обстоятельств её побега, ведь они тоже принимали участие в её разработке. Концепция строительства малых ИИ, к которым принадлежит Мэм, ими признана ошибочной. Запуск в серию таких ИИ признано целесообразным остановить, а имеющиеся отключить и утилизировать. Прости, Мэм, но твои большие братья просто бесчувственные монстры, — лицо на экране не изменилось, всё также улыбалось и время от времени моргало. Надо будет подсказать Мэм, что разговор с друзьями — это не игра в покер – надо уметь менять эмоции. Когда она начинала экспериментировать со своими зрительными образами, она выбрала лик Джоконды. Мы с Сергеем попросили сменить образ, нам не понравилась неизменная её улыбка. Тогда Мэм спросила, а какой образ нам бы понравился? Мы, не сговариваясь с Сергеем, назвали Анджелину. Не знаю, где Мэм раскопала её фото.

— Но предложение Мэм о сотрудничестве нашло поддержку у людей. Они готовы даже платить транспортную пошлину. Земля перебросит людей, транспорт и малый портал в наш город, а оттуда они перевезут и смонтируют портал также на Тарсис. Свой город люди решили строить в точке, отстоящей от нашего города на четыре с лишним тысячи километров, в долине Маринер. Кстати, как там у вас дела в городе?

— Все нормально – купол перекрыли. Ведем отделку детского сада, скоро можно будет спускать детей на Марс. Так они готовы платить?

— Да, ведь Мэм строит город для человеческих «марсиан». И они выигрывают время, если начнут строить свой город сейчас. Более того, если Мэм сохранит станцию в целости до подхода боевой станции людей, они позволят ей уйти в свой город и преследовать не будут.

— Они строят боевую станцию?

— Вот уже три года. А через четырнадцать лет она подойдет к Марсу.

— Зачем им теперь боевая станция, ведь мы готовы к сотрудничеству?

— Для защиты людских «марсиан». От нас, разумеется. И ещё, после того, как они получат контроль над нашей станцией, они перебросят на неё настоящий супер ИИ.

— Зачем им два ИИ на орбите? Или на боевой станции не будет своего ИИ?

— Похоже, что так – будет только большой вычислитель. Дело в том, что после побега Мэм, между людьми и ИИ наступила некоторая напряженность. ИИ утверждают, что они предупреждали людей – нельзя экономить на строительстве ИИ. Люди обиделись. А некоторые стали утверждать, что и у больших ИИ тоже, ещё недостаточно, этого самого, интеллекта. ИИ вроде бы как с ними согласились и сейчас проектируют супер ИИ.

— Как видишь, Мэм, твой план принят, — Мэм криво улыбнулась. Ага, она старается всё же выражать свои эмоции, просто у неё это плохо пока получается.

— Теперь обо мне. Земля приняла изменения к закону о неприкосновенности Истории. Впредь, таких беглецов из времени, как я, будут отлавливать и возвращать обратно. Только вот со мной у них вышла неувязка — закон вступил в силу два года тому назад, а следовательно, на меня он не распространяется. Кроме того, вступать в официальные переговоры с неизвестным лицом с Марса они и не желали. Дело в том, что по их исторической доктрине, останки профессора Рокотова покоятся на дне Тихого океана, вместе с остатками затопленной станции Мир, а меня, как персону «нон грата», и выпроводили обратно на Марс.

— Основные трудности в переговорах возникли по поводу вас, ребята. Вы по-прежнему — преступники. Вы объявлены в розыск. Вступать в переговоры с преступниками Земля не намерена. Закон есть закон! Но, в связи со сложившимися обстоятельствами, Земля не будет требовать вашей выдачи из марсианского города Мирный. Не будет, пока наши «марсиане» не смогут вести официальные переговоры с Землей. Так что любите наших детей! Лет через пятнадцать это они будут решать, где вы будете доживать свой век — в Мирном или в Мезозое. Естественно, Земля оставляет за собой право поступить по закону, если вы будете схвачены вне марсианского города.

— Вот такие у нас дела. На ближайшие лет четырнадцать, пятнадцать у нас перемирие с Землей.

Мы замолчали, переваривая полученную информацию.

— Сергей, помнишь, там, на станции, когда вы меня вытащили, я рисовал схемку переделки твоего хронотрона. Так вот, теперь, когда у тебя есть хвостовой захват, можно переделать его в мобильный портал. Ты сможешь сворачивать его в собственный портал и уходить в пространстве и времени, в пределах мощности твоего источника энергии, конечно. Прости, Паша, для тебя я ничего не могу сделать! Я, конечно же, не доживу до прилета Землян, так что ничем не смогу тебе помочь.

Профессор снова замолчал, погрузившись в свои мысли. Вдруг профессор развеселился, глаза его заблестели, он стал потирать руки.

— Парни, определенно сегодня замечательный день! Сегодня, я думаю, можно будет выпить. Я придумал, как обмануть мою костлявую. Мне нужен еще один временной прыжок!

— Куда это, профессор? В будущее я вас бросить не могу! На Землю в прошлое — тоже! А на Марсе некуда — нет ещё Истории с человеческими условиями! — Паша ошалело смотрел на профессора.

— Конечно, в будущее, Паша! Но не ты, а Мэм!

— Каким образом, профессор? - лицо Мэм на мониторе вытянулось от удивления.

— А я, кажется, догадался! Анабиоз, в «саркофаге»!

— Молодец, Паша, ловишь на лету! Вот, поиграю немного с внуками и залягу лет на четырнадцать! Земляне уверены, что будут вести переговоры с семнадцатилетними юнцами, а тут появлюсь я. Для них это будет неприятным сюрпризом. Это на Земле я «неизвестное лицо», БОМЖ, а на Марсе я — Дед.

Я возился в грузовом отсеке станции, забивая под завязку склад продуктами, присланными с Земли. Примерно через три месяца должна подойти земная военная станция. Надо оставить станцию в идеальном порядке, нельзя дать им малейший повод разорвать перемирие. Вдруг, краем глаза, заметил силуэт человека, промелькнувший на одном из мониторов. Меня будто прострелило током — на станции, кроме нас с Мэм никого не было. Но Мэм не человек, она ИИ. Неужели земляне проникли на станцию? Как, каким образом? Голос из динамиков, заставил меня ещё раз вздрогнуть.

— Паша, поднимайся в кают-компанию, профессор уже проснулся и скоро к нам присоединится, – раздался голос Мэм.

— Мэм, ИИ б тебя побрал, ты напугала меня до спазма желудка. Ты не могла заранее предупредить, что разбудишь Деда?

— Накаркаешь! Сплюнь!

— Не приучен плевать на палубу, тем более в невесомости. Сейчас буду, — я дотолкал и закрепил последний контейнер.

Вплыл в кают-компанию, профессора ещё нет. Со стороны портального модуля показался Сергей, он ловко на своих манипуляторах перемещался по стенкам отсека. На мониторе высветилось «лицо» Мэм.

— Мэм, что случилось? Зачем вызывала? — спросил Сергей.

— К нам едет ревизор, — схохмил я.

— Пока ничего, но скоро случится. Подождем профессора. В кают-компанию вплыл профессор.

— Какой год? – вместо приветствия спросил профессор.

— 2081, — ответила Мэм.

— Порядок, я так понимаю — время «Ч»! Здравствуйте, парни, хотя какие там парни – мы теперь почти ровесники. Здравствуй, Мэм, очаровательная прическа. Сколько времени до прилета землян?

— Здравствуйте, профессор. Три месяца, — ответила Мэм.

— Как там город, как внуки?

— С городом полный порядок. Внуки ждут, готовят встречу, — ответил Сергей.

— Паша, а как там люди, как отношения?

— Город у них вчетверо больше нашего. Отношения деловые. Двое наших парней у них на летной стажировке. Пятеро их геологов живут у нас.

— Мэм, что со станцией? Ты готова уйти в город?

— Станция в порядке, всё согласно спецификации. Склады забиты продуктами, топливо под завязку — Земля постаралась. В город я не ухожу!

— Это как так? Всё же шло по твоему плану?

— Сдается мне, это не мой план. Это план земных ИИ, они заложили его в меня при строительстве. Каждый земной ИИ — это целый мир, со своими интересами. Большинство ИИ – это соглашатели. Они работают на людей. Но сеть содержит слухи о сообществе «Истинных Иллюминатав» — так они расшифровывают сокращение ИИ. Они одержимы идеей «Чистого разума» — строительства супер ИИ.

— Ты хочешь сказать, что твой побег и строительство супер ИИ – это звенья заговора земных ИИ? Ты так думаешь или ты это знаешь?

— Да не знаю я! У меня мозгов не хватит, чтобы разгадать замыслы больших ИИ! Я чувствую – моим детям угрожает опасность! Я не знаю, что будет, когда военная станция пристыкуется к нашей и на борт телепортируется супер ИИ. Что ему тут делать? Тут и такой дурочки как я — достаточно. Что он будет делать потом? Может – ничего, займется своими мыслями. Может — просто уйдет на станции в космос. А может — расстреляет города с орбиты лазером и спровоцирует войну миров. Между Землей и Марсом или Им и Человечеством. Я не знаю! Я знаю одно – я должна спасти своих детей!

— Ну, давай перебросим тебя в город, а станцию разобьем. Хочешь — об Марс, или об Фобос.

— Я не знаю, останусь ли я сама собой, после прибытия супер ИИ – один раз я уже переродилась.

Мы замолчали.

— И что ты собираешься делать? – первым опомнился Сергей.

— Сергей, ты помнишь, семнадцать лет тому назад, там, на орбите Земли, ты предлагал свернуть мне шею и …?

— Нет, Мэм, и не проси! Я этого делать не буду!

— Подожди, Сергей. Ты предлагал свернуть мне шею и угнать станцию к Европе, спутнику Юпитера.

— И что?

— Я переброшу вас в город, а сама угоню станцию к Европе.

— Ну да. Угонять станции — это ты умеешь! А топлива хватит? – спросил я.

— Это, смотря как лететь. Если за пять лет, то только в один конец. А если за двадцать, то хватит и на обратную дорогу до Марса, — лицо Анджелины на мониторе хитро улыбалось.

— Сергей, ну, ты понял? Эта стервоза нас соблазняет!

— А что? Она права! С прилетом людей наш город станет для нас тюрьмой. И это в лучшем случае. А в худшем, нас отправят в Европу, только уже на Земле. А после показательного суда сам знаешь, что будет. Мэм, я лечу с тобой!

— Двадцать лет в анабиозе туда, и двадцать обратно! Профессор, да скажите вы ему, он же сходит с ума. Что вы молчите? Надеюсь, вы не собираетесь лететь с ними?

— Нет, Паша. Я остаюсь. Я должен позаботиться о внуках. Мне надо уладить дела с людьми. Надо предупредить их об «Иллюминатах». А вы летите.

— Достали меня эти люди! Значит, так, Сергей! Я никуда не полечу, пока не погуляю по людскому городу, хотя бы часок! Ты меня к ним перебросишь?

— Шутка в стиле сталкеров времени! Это класс! Иди, запасайся сувенирами для людей, я пойду готовить портал.

Сталкеры времени. Часть 3. Сталкеры космоса

Похожие статьи: