Сталкеры времени. Часть 2. Сталкеры прошлого

Сталкеры прошлого

(Продолжение «Сталкеров времени»)

25.09.2009

1

Приближается выброс. Воздух, буквально, пропитан электричеством. Я чувствую это каждым волоском, волосы на коже встают дыбом. Пора уходить в укрытие. Выброс формируется над саркофагом и, в виде микроволнового излучения, круговой волной расходится по зоне. Смертельно неприятная штука. Правда, наша база находится почти на самой границе зоны и выброс, дойдя сюда, значительно ослабеет. Но всё равно — приятного мало.

Серёга всё ещё возится с ящиками возле джипа. Серёга — это Сергей Новиков, сталкер, оружейник и мастер на все руки. И вообще, друг и помощник во всех делах.

— Сергей, да убирайся же ты, наконец, — я помог ему запихнуть последний ящик в джип.

— А как же ты?

— За меня не беспокойся, я пересижу выброс в ангаре профессора. Возвращайся через неделю, считай, что у тебя отпуск, — я пожал протянутую руку и подтолкнул Сергея к двери джипа.

Сергей запрыгнул в джип, рванул с места и укатил, только пыль осталась клубиться в воздухе. Сколько же мы с ним знакомы? Вот уже пять лет, как я, Павел Джола, стал начальником базы Лебедевым, и четыре года, как профессор Рокотов ушел в будущее. Как раз тогда я и подобрал Сергея возле базы. Ему сильно досталось от слепых собак. Я едва его выходил. Но, в общем-то, он везунчик. Как ему вообще удалось пройти через болото без проводника и карты. И мне с Сергеем тоже повезло, механик из него получился отличный. Любой ствол приведет в порядок. Да что там ствол – дай ему кочергу, так он и её заставит стрелять. И в электронике сечет. Что б я без него делал?

Всё, пора уходить. Единственное место, где на базе можно спрятаться от выброса – это хронотрон профессора. Прихватив упаковку пива, я пошел к охраняемому периметру. Отключив защиту, прошел в ангар. Хронотрон – это куча компьютеров и стальное яйцо в два человеческих роста с ребрами охлаждения и массивной дверью. Я всё сохранил. А что толку, без профессора всё это оборудование – хлам, покрытый толстым слоем пыли. Давненько я сюда не заходил. За столько лет от профессора ни одной весточки. Отрыл дверь хронотрона и с сомнением посмотрел на жесткое кресло внутри капсулы. Нет, устраиваться еще рано. Поставил упаковку с банками пива внутрь капсулы, пододвинул ногой пустой ящик и уселся возле капсулы. Достал банку и только её открыл, как воздух в ангаре заклубился туманом. В тумане проскакивали какие-то искорки. Черт, прозевал начало выброса! Вскочив как ужаленный и облившись пивом, я влетел в капсулу. Уже закрывая дверь, я увидел в тумане человеческий силуэт. От неожиданности я окаменел.

— Здравствуй, Паша. Ты не рад меня видеть? – из тумана вышел профессор.

— Профессор, вы вернулись? Значит, у вас всё получилось? – я выскочил из капсулы и стал обнимать профессора.

— Полегче, задушишь. Получилось, получилось. И я, ведь, обещал вернуться.

— Почему так долго? Я уже перестал надеяться! – я отстранился от профессора и стал его разглядывать. Он почти не изменился, разве что седины добавилось. Старый потрепанный костюм химзащиты, в кобуре обычный пистолет. А где же бластеры и прочая хрень из будущего?

— Были причины, Паша. Потом расскажу. На, надень вот это, — профессор протянул мне серьгу с маячком для перемещения во времени.

— Паша, ты уходишь со мной. Скоро будет выброс, очень сильный выброс, здесь всё будет разрушено. Боюсь, что капсула тебя не спасет. Паша, у тебя есть костюмчик получше вот этого? — профессор показал на свой костюм.

— Есть. На складе.

— Тащи сюда всё, что сможешь унести за один раз, а я пока вытащу электронные блоки из компов управления хронотрона.

Я кинулся к выходу и, только подбежав к складу, вспомнил, что ключи остались у Сергея, а запасные в сейфе штабной избы. Я дернулся в штаб, а потом подумал – какого черта. Двумя выстрелами из пистолета снес дужку замка. Схватив скафандры в охапку, я побежал в ангар.

Профессор стоит возле капсулы, лицом ко мне, переминается с ноги на ногу, смотрит куда-то мимо меня. Возле него стоит большая сумка, набитая материнскими платами компов.

— Профессор, что случилось? — у себя на затылке я почувствовал холод металла.

— Ничего страшного не случилось, Павел Валентинович, — голос Сереги Новикова.

— Сергей, как ты тут оказался? — я развернулся. Сергей упер мне дуло пистолета прямо в лоб.

— Стреляли!

— Почему ты не уехал и что это за шутки? Постой, откуда ты знаешь, мое настоящее отчество?

— Я много чего знаю, гражданин Джола. Не дергайся! Я четыре года ждал возвращения профессора Рокотова. За эти четыре года ты стал мне как родной. Не делай резких движений, не дай мне застрелить, можно сказать, брата.

— Чернобыльский волк тебе брат!

— Ну, ну. Ничего личного. Повернись. Медленно!

Я стал разворачиваться. Сейчас я разомкну руки, сброшу скафандры на пол и выхвачу пистолет. Удар по затылку прервал мои планы.

2

— Черт, как больно, — я поднял голову и приложил руку к ноющему затылку, – я лежал на бетонном полу. Сергей склонился надо мной, — Серёга, я что, попал под выброс?

— Нет, Паша. Это я двинул тебя по затылку рукояткой пистолета. У тебя слишком быстрая реакция. Если бы я промедлил, ты бы меня застрелил, почем зря.

— Ах, ты, сволочь, а я считал тебя другом! – я схватил Сергея за горло.

— Паша, Паша! Успокойся! — профессор разжимал мои руки.

— Профессор, мы где? В будущем?

— Да, Паша. Две тысячи тридцать восьмой год.

— Профессор, и вы притащили сюда этого гада!

— А что? Очень сообразительный молодой человек. Я за две минуты его убедил, что никакого вертолета со спецназом не будет. И что он погибнет от выброса, а мы всё равно переместимся в будущее.

— Надо было оставить эту сволочь там!

— Брат, ты очень кровожаден!

— Не брат ты мне!

— Ну, может, в прошлом, я и не был тебе братом. Но и недругом не был тоже.

Я поднялся и огляделся. Обшарпанный бункер. Огромная капсула хронотрона, куча компов вокруг неё. Вдоль стены стоят какие-то стеллажи, заваленные всяким хламом.

— Профессор, это и есть светлое будущее?

— Уж какое есть. Садитесь, я сейчас перескажу вам, вкратце, последние двадцать с лишним лет.

— Понимаешь, Паша, тогда, в прошлом, спецслужбы уже буквально висели у меня на хвосте. Я это чувствовал, вот и Сергей не даст соврать. Ещё б немного, и они б меня взяли. Ведь моё изобретение — идеальное оружие. Надо было срочно уходить в будущее. Благодаря церковникам, я получил возможность добраться до большого токамака в Женеве. Оставалось выбрать год для переброски и место. Была альтернатива. Либо 2025 – год, вероятный для создания базы на Луне, либо 2035 — предположительный год отправки экспедиции на Марс. Я выбрал — 2034. Я считал, что за год я докажу тугодумам от науки, что моё открытие — это то, что нужно человечеству. Понимаешь, Паша, даже сейчас я могу забросить на Марс любой объект. Хватило б только энергии. Но, из-за ошибок вычислений на таком расстоянии, точность заброса составит пару километров. Вглубь Марса или в атмосферу. Другое дело, если доставить на Марс приемник – тогда точность доставки возрастет до нескольких миллиметров.

— Но в 2034 году о полетах на Марс уже не могло быть и речи. В конце 2012 года началась вселенская катастрофа. Прецессия качнула планету в другую сторону. В результате — смена магнитных полюсов. Началось десятилетие землетрясений, наводнений, цунами. Мантия планеты провернулась относительно ядра. Ледники Антарктиды растаяли, уровень мирового океана поднялся в среднем на восемнадцать метров. Все прибрежные государства погибли. Нет половины Америки, нет больше Англии и Японии.

— Короче, только с местом переброски я не ошибся. Я выбрал Новосибирск. После того, как Петербург стал тонуть, в Новосибирск переехал Конституционный суд. А потом и Совет Федерации из Москвы. В Москве осталась только Госдума с президентом. Госдума акционировалась. То есть, они решили больше не тратить деньги на выборы, а просто покупать места в парламенте с аукциона. Президент теперь чисто номинальная фигура – председатель аукциона. Конечно, антимонопольный комитет следит, что бы слишком много акций не попадало в одни руки. Но сути это не меняет. Разрешено создание партий и коалиций. Сейчас, у власти в Москве партия «Единая Московия», но она нам в Новосибирске до лампочки. Юридическая сложность состоит в том, что почти все предприятия страны принадлежат барыгам из Москвы. Однако Совет Федерации внес закон, что если собственник не может наладить производство в течение года, то собственность национализируется по ликвидационной стоимости. Москва этот закон оспаривает, но Конституционный суд всё же находится у нас. Разбирательство длится уже много лет.

— В результате череды катастроф, за двадцать с лишним лет в Новосибирске, от прошлого уровня, осталось в живых едва четверть населения. Промышленность функционирует максимум на десять процентов. Но это лучше, чем в других городах планеты. И тут нарисовался я со своими проектами. Физики из Новосибирского Академгородка, поначалу встретили меня в штыки. Однако меня неожиданно поддержал институт истории имени Фоменко. А после того как я вытащил роботом несколько папирусов из Александрийской библиотеки, мой авторитет очень сильно вырос. Теперь у меня собственный институт темпонавтики. Если учесть вас с Сергеем, то будет уже двенадцать сотрудников.

— Живем очень трудно. Металлургия стоит. Газа нет, нефти почти нет. Химия в упадке. Смотри, в каких обносках приходится ходить? Электричество с перебоями. Единственное чего в достатке – это дрова. На железной дороге паровозы. Большинство населения – сталкеры. Уважаемая, между прочим, профессия. Добываем всё, что только можно добыть, а что добыть не можем, консервируем. Особенно трудно с электроникой. Наши умельцы из Академгородка, правда, наладили выпуск микропроцессоров, но очень хилых. Пока не дотягивают даже до пентиума первого. Вот и приходится шарить в прошлом, доставать электронику.

— У нас в правительстве, после МЧС, очень сильны гуманитарии из института истории. Переходы в будущее запрещены законом, как аморальные и тормозящие прогресс. Из прошлого разрешается изымать только то, что и так погибнет. Вот так я и вытащил вас с Сергеем, пообещав добыть несколько материнских плат с процессорами. Ладно, обживетесь, всё узнаете в подробностях.

— А почему электричество с перебоями, а как же Новосибирская ГЭС?

— Из-за трещин в плотине после череды землетрясений, ГЭС остановлена и законсервирована. Обское водохранилище сброшено до минимальной отметки.

— Безрадостная перспектива, Профессор.

— Напротив, Паша! Перспективы самые оптимистичные! Наладим атомную энергетику – поднимем промышленность. Всю землю покроем нуль-порталами. Пройдет лет ещё двадцать пять, и человечество снова выйдет в космос, но уже на новом уровне. А какие грандиозные задачи по возрождению животного мира. А история? Я, например, до сих пор хочу посмотреть, кто и как строил египетские пирамиды. А спасение шедевров мирового искусства. И все это предстоит проделать нам – сталкерам времени. Идемте, у меня в метро собственный институтский поезд со спальным вагоном. Паша, и не смотри волком на Сергея. Это он в прошлом — сотрудник спецслужб. Считай, что он амнистирован в связи со сроком давности.

3

Проснулся под мерный стук колес. Поезд куда-то движется. Поднял черную шторку. Ого, да это бронепоезд! Пуленепробиваемое стекло. Металлические жалюзи отбойников снаружи. Ладно, спросим профессора, что тут творится. Вышел из купе, прошел пару вагонов. Молодые улыбающиеся девушки приветствовали меня в проходах. Меня эти улыбки смущали, за столько лет в зоне я отвык от девичьих улыбок. А вот, по-видимому, и штабной вагон. Бильярдный стол с зеленым сукном завален кучей бумажной макулатуры. За столом профессор и Сергей пьют чай из граненых стаканов в подстаканниках.

— Молодец, Паша, пришел как раз вовремя. Не придется всё пересказывать два раза. Бери чай. Настоящий, новосибирский, сами выращиваем! Так вот, нуль-порталами мы теперь больше не занимаемся, это забота министерства развития. Наш основной работодатель — это кафедра прикладной истории. Самая мощная и оснащенная, между прочим, кафедра института истории. Кафедра занимается сбором и обработкой всей архивной документации без исключений. А мы для них таскаем из прошлого документы и берем в разработку интересные эпизоды. Вот, как раз, пример. Маленькая заметка в армейской газете «Звезда», — профессор ткнул пальцем в подшивку пожелтевших газетных листов, — «Министр обороны поблагодарил ракетчиков энской части под Новосибирском за успешные испытания новых баллистических ракет». И фотография — министр обороны пожимает руку какому-то майору, на фоне бетонной шахты в скале. А знаете, что это за шахта? Это скальная шахта самолета перехватчика сил ПВО. Анализ горного рельефа показал, что такой скалы и такой шахты в окрестностях Новосибирска нет. Стали выяснять, где могла располагаться эта энская часть? Ноль информации. Добыли протокол движения поезда министерства обороны через Новосибирск – оказалось, что министр ездил на поезде куда-то за шестьсот километров от Новосибирска, а куда не известно. Обратились к архивам космической съемки НАСА и вычислили секретную ветку железной дороги, уходящую цепочкой туннелей в горный кряж.

— У вас есть выход на НАСА?

— Нет, Паша. Нет больше НАСА, и спутников больше нет. За двадцать с лишним лет все спутники упали или вышли из строя. Мы заслали в прошлое агента, но она провалилась. Её схватила охрана. Тогда мы выдернули одного из начальников НАСА в настоящее, и показали ему, что теперь стало с планетой. Когда мы вернули его обратно, он не только возвратил нам агента, но и снабжает нас, по мере необходимости, информацией. Конечно, мы хорошо оплачиваем его услуги. Это у нас, сейчас, доллары не дороже фантиков от конфет, а в прошлом они имеют большой вес. Ничего, будет больше ресурсов, мы вытащим все архивы НАСА и Пентагона на момент катастрофы.

— Короче, теоретически мы нашли район с пусковыми шахтами баллистических ракет. А знаете, что это для нас значит? Это ядерное топливо для электростанций, титан и алюминий, и это в худшем случае. А в лучшем, можно попытаться переделать баллистические ракеты для запуска спутников связи на орбиту.

— Раньше, когда не было вас с Сергеем, потребовались бы месяцы для уточнения информации. У меня в штате института почти исключительно одни женщины. Поэтому, вылазки на пленер почти исключались. Сейчас другое дело. Имея в штате двух таких опытных сталкеров, как вы, мы можем позволить себе практические эксперименты. Дело в том, что если баллистические ракеты были не на твердом топливе, то территория шахт сейчас мало чем отличается от Чернобыльской. Ракетное топливо очень агрессивно и ядовито, и давно уже разъело баки ракет. Нет, конечно, вы можете отказаться.

— Ну что вы, Профессор. Не посылать же туда женщин. Профессор, а почему на окнах пуленепробиваемые стекла?

— Ага, вы заметили! Дело в том, что население планеты выживало как могло. И сейчас существует много населенных пунктов с различным укладом жизни. От коммунистических общин до рабовладельческих. А уж религиозных сект так и не перечесть. Со всеми стараемся найти общий язык. Когда это получается – принимаем их в федерацию. Другое дело вурдалаки. Вурдалаками или гоблинами мы называем непримиримых сектантов и каннибалов. С ними мы беспощадно боремся. И они с нами тоже. Причем, до сих пор некоторые всё ещё имеют огнестрельное оружие и достают где-то боеприпасы.

— Профессор, мне кажется, что для разведки наш поезд слишком большой.

— Нет, Паша. Наш состав — это пять вагонов. Главное, что мы везем — это нуль-портал для переброски спецназа. Это на случай если на территории ракетной базы обитают какие-нибудь аборигены. Остальное – это охрана и шпалоукладчик. Дело в том, что железная дорога частично разрушена временем и вурдалаками. Ремонтники её попытаются восстановить. Уж если не получится, тогда придется добираться пешком.

4

Вид предполагаемой ракетной базы нас сильно обескуражил. Вдоль прямой как стрела бетонной дороги, проложенной по дну ущелья, стоят аккуратные домики. Окна целые, на окнах занавесочки. И ни одной живой души. Перед домиками аккуратные газончики. Последние пять километров от разрушенной железнодорожной станции мы прошли за три часа. Бетонная дорога, идущая серпантином от станции к этому поселку, сильно разрушена и местами завалена оползнями. А тут такая идиллия. Мы стоим с Сергеем на перевале и разглядываем в бинокли поселок.

— Не нравится мне эта дорога, Паша.

— Поясни.

— Ну, широкая она какая-то. Смотри, выходит она из туннеля, и, судя по космическому снимку, вон за той скалой, круто сворачивает в другой туннель.

— А меня смущают эти деревянные домики.

— А они не деревянные – металл и пластик. Возьми мой бинокль, у него оптика сильней.

— Мать честная, а окна с занавесками, похоже, нарисованы! И травка в газончиках, скорей всего, пластик.

— Цирк, какой-то! Мистификация!

— Нет, Сережа, не цирк, а камуфляж! Эти домики прикрывают пусковые ракетные шахты. И не дорога это, а взлетно-посадочная полоса истребителей-перехватчиков ПВО. Посмотри вон туда. Дорога круто сворачивает возле обрыва. А впереди чистый горизонт – это подлетная траектория между этих двух скал.

— Тогда, пойдем, посмотрим?

— Погоди, вон у третьего домика сидит собака. А значит, где-то рядом могут быть люди.

Залегли за скалу, наблюдаем за поселком. Собака юркнула под дом. Вдруг, из-за третьего домика показалась вереница собак, штук восемь, побежали гуськом в противоположную от нас сторону.

— Нет, Сергей. Людей здесь нет, видишь, собаки сбились в стаю?

— Ладно, пойдем. Что для двух сталкеров стая собак, тем более обычных, не мутантов. Это же дворняги, а не слепые псы Чернобыля.

— Пошли, только давай сначала доложим профессору, что объект нашли. Приступаем к обследованию. А то, спустившись в низину, мы с профессором уже не свяжемся.

Спустились с перевала, автоматы наизготовку. Вблизи домики уже не казались такими настоящими. Магазинчик у спуска с серпантина оказался замаскированным КПП. Осмотрели ближайший домик. Было понятно, домики перед стартом ракет отъезжают в сторону. Рельсы, прикрытые маскировкой, заржавели. Бетонные плиты возле домиков потрескались и местами осыпались, кое-где видны собачьи норы. Под навесом нашли и вход в шахту. Вход прикрыт мощной дверью. Кодовый замок, конечно же, не работает.

— Да, Паша. Вскрыть такую дверь будет ох как не просто.

— А это не наша забота, на нас только разведка. Пойдем, посмотрим, что там дальше.

Везде одно и то же. Из-за пятого домика выглядывает собака. С любопытством смотрит на нас. Сергей навел на нее ствол автомата. Собака юркнула за дом.

— Нет, ты видел? Не нравится мне эта собака, уж больно сообразительная. И посмотри, куда она побежала. Туда, куда ушла стая.

— Прекрати себя накручивать. Собака как собака. Увидела, испугалась и убежала к своим.

— Вот, вот! Наведет на нас стаю – обед сам пришел в ущелье.

— Брось, это всего лишь собака!

— Смотри, Паша. А дверь-то в бункер открыта – просто приржавела. Давай рванем ее тротилом.

— Потом, сначала давай осмотрим остальные домики.

Возле шестого домика нам повезло. Дверь в шахту была приоткрыта. Петли, конечно, заржавели, но пролезть было можно. Скинули рюкзаки. Кое-как, протиснувшись в щель, вошли в бункер. Сработали датчик радиации и газоанализатор. Надели противогазы. Подсвечивая себе фонариками, пошли по бетонному спиральному туннелю. А вот и ракета, вернее ее макушка. Шахта на две трети затоплена какой-то бурой жижей. Вот оно, мы нашли что искали! Газоанализатор верещит как резаный. Махнул рукой Сергею – возвращаемся.

Я протиснулся наружу первым. Перед дверью возле рюкзаков сидит мохнатая головастая собака, поскуливает и виляет хвостом, глаза сияют радостью.

— Шарик, иди сюда, — я протянул руку к голове собаки, чтобы погладить, а сам уже начал соображать, что ей отдать из сухого пайка.

Собака с рыком вцепилась мне в руку. Тут же из кустов выскочили еще несколько псов и, сбив меня с ног, стали рвать мой костюм на куски. Меня, буквально, распяли – несмотря на кевлар, я чувствовал клыки собак на руках и ногах. Еще одна собака наседала на меня сверху. Добраться до моего горла ей мешал только противогаз. Раздались короткие автоматные очереди. Это Сергей высунул в щель автомат и палил по собакам. Успел подумать, если собаки меня не прикончат, то Сергей сделает из меня дуршлаг. Собаки мгновенно кинулись врассыпную и исчезли в кустах. Я сел и выхватил автомат из-за спины. Рядом уже стоял Сергей. Собак нигде не было видно — ни живых, ни мертвых.

— Серега, ты в кого стрелял? Ты не попал ни в одну из собак, зато отстрелил мне каблук на ботинке.

— Стрелял бы сам! – огрызнулся Сергей, меняя рожок автомата.

— А собачки не так просты. Как провела меня эта собака! Какая актерская игра! Умильная мордашка, наклон головы, радостное поскуливание и виляние хвостом!

— Твои заигрывания с собаками я расцениваю как провокацию. Если тебя загрызут собаки, то профессор забросит меня обратно, в Чернобыль, под выброс.

— Ладно, ради тебя я буду вести себя осторожней. Слушай, давай вернемся к пятому домику. Рванем люк и посмотрим, в каком состоянии там ракета.

Вторая атака последовала незамедлительно. Вой, лай, стрельба и опять ни одного собачьего трупа. Мы отступили к последнему домику.

— Сергей, это какие-то неправильные собаки. Почему они так глупо атакуют? Почему они нас не окружают?

— А они и не атакуют. После провала первой атаки, они только имитируют нападение. Они нас гонят к ангарам. Не знаю, что у них там для нас приготовлено, да и знать не хочу. Давай вернемся. Всё, что было надо, мы нашли. А зачисткой местности пусть занимается спецназ.

— А как же самолеты в ангарах?

— Если они там есть, то они никуда не денутся. Собаки на самолетах за нами не погонятся.

— Сейчас я в этом уже не уверен. Но, хорошо, уходим. Только теперь я прикрываю тебе спину, стрелок.

Мы уходили по центру дороги. Я шкандыбал на одном каблуке вслед за Сергеем, поминутно оглядываясь. Собак нигде не было видно. И вот, когда мы уже возле КПП вздохнули спокойно, последовала атака. Собаки бросились со всех сторон. Мы попали в засаду. Началась карусель. Собаки бежали по кругу, и стоило зазеваться, как со спины нападала собака. Такое я видел только в американских фильмах про индейцев. Патроны в автомате кончились. Менять рожок не было времени. Бросил автомат, выхватил пистолеты, патроны кончились еще быстрей. Вбив в пасть бесполезный теперь пистолет очередному псу, сцепился с другим псом врукопашную. Дотянуться бы до ножа, но я не могу отпустить горло собаки, иначе она дотянется до моего. Вдруг собака обмякла. Сергей вытирает нож о её спину и подает мне руку.

— Вставай, танцы с волками закончились!

Вокруг валяется десяток трупов собак.

— Серёга, когда профессор говорил об аборигенах, он имел в виду этих собак?

— Не думаю, скорей всего профессор имел в виду каких-нибудь забытых и свихнувшихся ракетчиков. Но, как по мне, уж лучше бы были чокнутые ракетчики, чем эти многомудрые собачки – страшнее чернобыльских, честное слово.

5

— Молодцы, парни! Вот что значит старая школа! Вдвоем отбиться от стаи голованов — это надо ещё суметь! Кто такие «голованы»? Так мы называем мутировавших собак. Чрезвычайно умные и опасные твари.

— Нет, перебрасывать спецназ через портал мы не будем. Торопиться некуда. Спецназ и специалисты из МЧС спокойно доедут сюда по железной дороге. Мы возвращаемся. Это мы сюда добирались трое суток, а домой, я думаю, мы вернемся к утру. А сейчас, ужинать и отдыхать.

После ужина профессор настоял, чтобы я сходил в медблок, обработал раны. Увидев глаза медсестры, я понял, что попал в смертельную аномалию. Возврата не будет.

Дальше было все как в тумане. Я сидел перед ней полуголый, а она мазала мне ссадины зеленкой. Бинтовала укусы и накладывала на порезы пластырь. Я не возражал, мне нравились прикосновения её пальцев. Потом она приготовила какую-то микстуру.

— Фу, какая гадость! Сестрёнка, а нет ли у тебя чего-нибудь посущественней для сталкера прошлого?

Поколебавшись, медсестра извлекла пузырек спирта. За спиртом я ей стал рассказывать, кто такие «сталкеры прошлого». Я ей травил сталкерские байки, а она слушала, бледнея, с круглыми от ужаса глазами. Бюреры, снорки, кровососы. Нет, я не выставлял себя главным героем. Но я был всегда где-то в гуще событий. И вот уже Танюшка прижимается от страха ко мне. Короче, как сказал поэт — «за муки она меня и полюбила», я проснулся утром в чужом купе. А, к черту всё, жизнь у сталкеров, у нас, такая. Сегодня ты сыт и пьян и нос в табаке, а завтра твои кости уже растаскивают по полю собаки. Надо радоваться жизни, пока жив.

6

— А у нас новый заказчик – институт лингвистики имени Драгункина. А заказ какой – библиотека Ивана Грозного! Либерея! Каково, а?! — профессор потирает руки.

— Это вам не по захолустным библиотечкам шарить. Тут операция на порядок сложнее. Во-первых, объем! Считается, что библиотека содержала восемьсот томов, не считая свитков, папирусов и глиняных табличек. И все это в кованых сундуках. Чтобы вытащить такую массу, потребуется обесточить весь город. На это никто не пойдет. Но есть выход. Правительство приняло решение о расконсервации и восстановлении Новосибирской ГЭС. Кроме того, через год будет достроена атомная электростанция. Значит, через год необходимые мощности будут, а у нас год на подготовку.

— Во-вторых, неизвестно местонахождение библиотеки. Ученые мужи занимались поисками библиотеки, начиная с 1601 года. И сейчас существует более шестидесяти версий места нахождения библиотеки. Так сказать — «от Москвы, до самых до окраин». Однако большинство версий сходятся на том, что до 1571 года, когда Иван Грозный «удалился от мира», библиотека всё ещё находилась в Московском Кремле. Итак, нам известен год и приблизительное место пребывания.

— В-третьих, может ли посторонний человек низкого ранга попасть в царскую библиотеку? Ответ – нет! Повышать ранг темпонавта мы тоже не можем. Иначе исказится История.

— Неразрешимый парадокс, вы скажите? А, вот и нет! Темпонавт попасть в библиотеку, конечно же, не может. В библиотеку может попасть Книга! Если подбросить в Кремль редкую дорогую книгу, например, на греческом, то за год эта книга обязательно попадет в царскую библиотеку. Такая книга в другую библиотеку попасть просто не может.

— Я понял, профессор. В книгу мы вмонтируем маячок. С помощью него мы вытащим и саму книгу, и все ее окружение. Но как мы замаскируем такое ограбление века?

— В 1571 году в Москве случился большой пожар, вот под это дело мы и спишем библиотечку.

— Так какой будет план, Профессор?

— Мы забросим вас с Сергеем в Москву в 1570 год, денька на три. Вы там, на месте, сориентируетесь и придумаете, как подбросить книгу. Пойдете монахами, или же попами-расстригами. С сегодняшнего дня — не бриться. Операцию начнем, когда у вас отрастут бороды. Институт истории разработает вам легенды и изготовит документы. А вы сами пройдете стажировку в институте лингвистики. Церковнославянский язык, реконструированный русский прошлого. Кроме того, теологическая подготовка, лекции по культуре быта того периода. Подготовка по рукопашному бою и владению холодным оружием, я думаю, вам тоже не помешает. Так что скучать вам будет некогда.

7

Испив квасу, мы с Сергеем двинулись через площадь к тиунской избе, что близ Покровского подворья. Тиунская изба – патриарший приказ, ведавший надзором за церковной службой и поведением духовенства. Тиун выдавал безместным священникам разрешение служить, за что взимал с них пошлину. Возле избы галдела толпа плохо одетых попов, держа в руках знаменцы (разрешение служить). Попы поджидали клиентов — кого отпеть, кого окрестить. Ближние безместные попы с ропотом воззрились на вновь прибывших конкурентов.

— Отец Сергий, пошли отсель, тут полно попов с прапорами, тут нам делать неча, не ровён час побьют — я потянул за рукав рясы Сергея.

— Почём опиум для народа?- выкрикнул в толпу увлекаемый мной Сергей. В ответ услышали матюги с вывертом, свист и улюлюканье. И деньги есть, а легализоваться вот так просто не удастся.

— Отец Павел, пойдем к Кремлю, может, к какой экскурсии прибьемся?

— Отец Сергий, какие экскурсии — шестнадцатый век! Но, к Кремлю пойдем, посмотрим что там и как.

Пошли к Кремлю. Возле Спасского моста, у края оврага, дрались два пьяных попа: один в черной рясе, другой в длинной скуфье. Они стояли на коленях, вцепившись один в бороду, другой в волосы. Наперсные кресты на медных цепочках ползали по песку, сверкая, двигались за коленями дерущихся. Собралась толпа. Одни стыдили попов, другие подзадоривали. Подбежали стрельцы без бердышей, но с батогами. Понаддали дерущимся попам по спинам и гузну. Попы разнялись и, спотыкаясь, падая и снова подымаясь, бросились в разные стороны и скрылись в толпе.

— Отец Сергий, может и нам вот так-то разодраться? Во время драки разорвем суму и бросим книгу, пусть стрельцы подберут.

— Отец Павел, у меня идиосинкразия на батоги.

— Серёга, фильтруй базар, с такой лексикой заметут в съезжую! – зашипел я на Сергея.

— Сам-то не бруси, отец Павел!

— И то верно, отец Сергий. Токмо, как нам попасть в Кремль?

— А ты, вот, дай по роже караульному стрельцу у Куретных ворот, он тя коленом в зад и вобьет на государев двор.

— Ну да, а там закуют в железы. Нет, уж, избави бог! Тут думать надобно.

— Так и думай, отец Павел, я бы съел чего, какой-нибудь пирог с мясом.

— Окстись, Отец Сергий! Ты что, кукуй? Какое мясо, сёдни пятница, день-то постный!

— Ну, давай зайдем в кабак, с калачом меду откушаем. Вон в тот, напротив.

— Да нас в рясах, поди, с кабака попрут! Надо искать харчевой двор.

— А мы полы-то рясы подоткнём, а нательные кресты спрячем. Уж больно жрать хотца.

— Ладно, пошли.

Мы вошли в кабак. При огне сальных огарков и глиняной плошки с жиром, дававшей тусклый неровный свет, за длинным столом слева мы увидели троих питухов да двух женок.

— Благословенна трапеза сия – мир вам! — мы перекрестились на образок, висящий над стойкой. Несмотря на горящую лампаду, лика святого из-за копоти было не разобрать. Целовальник за стойкой, разбойного вида бородатый дядька, покосился на нашу одежду, но ничего не сказал. Питухи покивали нам в ответ и снова занялись своим разговором и питьем. Только пьяные жёнки с интересом посмотрели на нас. Молодая хотела подняться, но старая её удержала.

Огляделись. Всё в питейной избе сумрачно: стены, потолок в густой саже, сруб избы курной. Большое дымовое окно вверху выдвинуто, из него на питейные столы, падают скупые лучи тусклого дня. Боковые стены слабо подсвечиваются факелами. Подошли к стойке, поздоровались с целовальником. Заказали по плошке постных щей, калач и ендову меду с водкой.

— Гони два алтына, — кабатчик был не разговорчив. Зверская рожа, весь до глаз зарос черной щетиной. Глаз недобрый, с прищуром. Расплатившись и забрав своё, мы ушли в дальний угол избы.

Выхлебав деревянными ложками щи, мы приложились к ендове с медом. В это время дверь кабака раскрылась, и в кабак завалила ватага нищих. Всего убогих было семь человек. Одеты они были в пеньковые драные кафтаны и дерюги, подпоясаны лыком. На ногах липовые лапти и онучи. Грязные, вымазанные сажей, лица и одежда.

— Эй, убогие! Убирайтесь отсель – тут вам не божедомный двор!- целовальник замахал на убогих грязной тряпкой.

— Пошто лаешься, поилец, мы чай в кабак с деньгой пришли – седобородый мужик, и видать, старшой ватаги, подошел к стойке и бросил на неё серебряный полтинник.

Увидев серебро и попробовав его зубом, кабатчик смолк. Нищие заказали всякой снеди, водки и стали рассаживаться за центральным столом. Мне стало не интересно, и я отвернулся от нищих. Я потянулся за мёдом, однако Сергей придержал мою руку.

— Паша, а калики перехожие не такие уж и убогие, как кажутся, — зашептал мне Сергей, перегнувшись через стол, — У одного под дерюгой короткая панцирная кольчужка с медным подзором, а у другого шестопер в тряпицу завернут.

Я медленно развернулся, так как сидел спиной к нищим, и бросил ленивый скользящий взгляд. Точно, лихие люди! Только рядятся под убогих. Тут дверь кабака вновь открылась, и в кабак вошли пятеро служивых. Видно было, что это не солдаты, а ярыги. Похватав со стола еду и выпивку нищих, стали с матюгами гнать самих нищих пинками и взашей из-за стола. Нищие ворчали, но не противились. Кто успел что со своего стола схватить, а кто нет. Все поплелись к нашему столу.

— Отец Павел, вот она наша птица Сирин! — Сергей подмигнул мне и, поднявшись, пошел к стойке. Я с недоумением наблюдал за ним. Сергей вернулся с ковшом водки.

— Пейте, божьи детушки. Эти ироды, человека ниже себя за собаку чтут. Чтоб им, волкам, та водка колом в горле стала, – Сергей пустил ковш по кругу. Нищие одобрительно загудели. Потом Сергей подсел ко мне и зашептал на ухо:

— Паша, сейчас я пойду к бармену, начну фарцевать книгой. Купит, не купит – без разницы. Я начну бузить! Зацеплю легавых, начнется драка. Ты меня подстрахуешь. Потом книгу бросим и будем рвать когти.

— Серый, перестань косячить! Подбирай слова, ты нас засветишь! — зашипел я на Сергея.

— Пустое то, отец Павел, — сказал Сергей в голос, и уже тише,- ИМХО, наш язык для них — яко тарабарщина. Ну, так как?

— А, давай! С нами крестная сила! — я перекрестил Сергея. – Ни пуха …

— Пошел ты к черту, отец Павел, со своим крестным знаменьем! – шепотом отозвался Сергей.

Сергей под лавкой вынул из сумы книгу и засунул её за пазуху. Ряса топорщилась. Еще бы, размером книга была с добрый кейс. Кожаный переплет сверху был кован медью. Обложка украшена узорочьем и мелким жемчугом. Застежка из черненого серебра. А весу в книге – полпуда, не меньше.

Сергей подошел к стойке и стал показывать книгу целовальнику. Из-за гомона ярыг, их разговора я не слышал. Только смотрю, Сергей с кабатчиком завозились – стараются перетянуть книгу через стойку каждый к себе.

— Эй, служивые, ратуйте! Хватай его — это тать, грабёжник! — заорал целовальник.

Ярыги замолчали. Сергей, наконец, выдернул книгу у целовальника и огрел ею его по голове. Тот сполз под стойку. Ярыги повыскакивали из-за стола и набросились на Сергея. Сергей отбивался книгой. Тут и я подскочил и стал охаживать ярыг своим нательным крестом на медной цепи, а в нём — килограмм весу. Ярыги наседали, но мы пока успешно отбивались. Ситуация обострилась, ярыги повынимали палаши. Ну, думаю, сейчас пошинкуют как капусту! И тут к нам на подмогу бросились «калики». У кого дубьё, у кого шестопер, а у кого и кистень. Пошла рубка. В сутолоке меня сбили с ног, гляжу — и Сергея тоже уже не видать. Вижу — один из ярыг выбежал из кабака, думаю – за подмогой. Бросил я тогда дымовую шашку под лавки, и с криками «Пожар! Горим!» пополз к выходу. А к кабаку уже и стражники подоспели. Только народ бросился вон из кабака, стражников опрокинули и в рассыпную. Смотрю, на земле возле дверей кабака сидит Сергей, мотает головой. Видать, ему здорово досталось. Возле кабака начала собираться толпа, бежали люди с ведрами и баграми. Из дверей кабака валил густой дым. Я подхватил Сергея за руку, поднял, забросил его руку себе на плечо и бросился с Сергеем в толпу.

Далеко бежать не стали. Наблюдаем за кабаком из толпы. Через полчаса дым рассеялся, стражники вынесли из кабака нашу книгу и понесли её в Куретные ворота Кремля. Дело сделано — можно уходить!

8

— Ого, Сергей! Какой здоровенный синяк у тебя под глазом! Вы что там, в кулачках участвовали? Ну что, у вас получилось?- мы сидим в бункере в креслах возле хронотрона.

— Получилось. Это Сергей придумал, как книгу вручить стражникам у кремлевских ворот, за что и получил в глаз,- я пересказал профессору эпопею с книгой.

— Молодцы, парни! Заслужили отпуск. Отправим мы вас под видом ботаников в Бразилию в 2010 год. На недельку. Отдохнете, в океане покупаетесь, а на обратной дороге прихватите саженцев кофе. Климат, как вы наверно уже заметили, у нас теперь субтропический. Хватит хлебать всякие эрзацы из цикория, свой кофе выращивать будем. А по возвращении вас ждет интереснейшая командировочка. Изучая последние переданные снимки одного упавшего спутника, обнаружили на одном из островов растаявшего антарктического архипелага, мегалитическое сооружение, напоминающее пирамиду. Вот вы и сгоняете, посмотрите, что там. Соберете там человеческие артефакты, ну, там, древесина, может быть, кости. Проведем радиоуглеродный анализ, постараемся выяснить примерную дату постройки. А если пробьем финансирование, то и на строителей поглядим, – профессор хитро подмигнул, — Итак, завтракать будете, или сразу в Бразилию?

P.S. Выражаю благодарность своему другу, Некрасову Александру, за помощь в редактировании рассказа.

Конец.

Похожие статьи:

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → Пограничник