Сочный серый галстук

            Засеянная земля. Обугленные головни старой правды. Смех, отменяющий насилие и страх. Монашеские рясы. Миниатюрная фигура в воде на фоне деревьев. Опоздание к осуществлению коллективного деяния. Шизофрения и кухонная плитка. Фонтан, испускающий серебряные монеты. Текст, отдалившийся от реальности. Цепь поглощающих и поглощаемых жизней. Семейные кланы на тропе войны. Лестница, ведущая к величайшему восторгу, равному безумию. Оптимизм революционных лозунгов. Клубки мёртвых змей на асфальте. Тщательная прорисовка архетипических образов. Игрушечные сабли и невидимые декреты. Таинства в ветвях деревьев. Пираты голодного рассудка. Официальность и карнавал. Залежи сердитых бровей. Критика закрытых границ и деление людей на своих и чужих. Смелые политические выпады. Бензин для умножения скорости. Радиация и генезис пантомим и литературных жанров. Архаичная спесь полицейских протоколов. Незначимый вопрос об ответственности. Чертёж без опоры в реальности. Самообладание и случайности. Храп и клетка для попугаев. Ассиметрия между начальником и подчинённым. Потребность истории в умерщвлении людей. Моралисты и консерваторы. Необычный вид того, кто красит бордюр. Великие берсерки под надзором психиатров. Комья грязи, пропитанные ядом. Плач стареющих звёзд и циклопические мусорные свалки. Пальмовое масло для мотоциклов. Каталоги арестованных продуктовых партий. Балы под светом четырёх лун. Субъективная камерность и червивая густота. Пожар, охвативший джунгли. Партизаны в форме шахматных жуков. Согнутые вилки и завещания осла. Ханжеское большинство; идеологический нонконформизм; костры и пытки. Камуфляж хмурой маски. Сублимация либидо. Часы на стене. Обезьяны и вирусы. Ревность, выливающаяся в формы изощрённой мести. Волны, омывающие покинутые берега. Мнения экспертов и релятивизм. Мудрецы без бород. Ногти свободной ласки. Каштаны под свинцовыми тучами. Родной мир может вдруг стать чужим и опасным.

            Я стоял около лужи. Я вгляделся в её прозрачную воду и заметил, что в ней нет моего отражения. Я не раз отрывал взгляд от воды и вновь вглядывался в лужу, но отражение там всё не появлялось. Моё лицо, моё тело не отражались в воде. Это открытие меня потрясло, изумило. Поражённый, я долго не мог потом прийти в себя. Позже я сидел на лужайке возле собственного дома и ел сентябрьские яблоки. В голове витали уже совершенно другие мысли, абсолютно разнородные. Когда я вошёл в дом, закрыв дверь, то сразу же пошёл к ближайшему зеркалу. И вновь не увидел в отражающей поверхности себя. И в каждом зеркале невозможно было увидеть тело стоящего перед ним. Изумление, растерянность, страх завладели мной. Казалось, я попал в некое нелепое сновидение; однако я не спал и прекрасно осознавал это. Не было видно нигде моего отражения, но быстрое сердцебиение живо ощущалось.

            Наброски зимних картин. Парады по разным поводам. Таксисты и стрессовые ситуации. Паперти для нищих духом. Штрихи к фотографиям вождей. Иллюзии вечности и всемогущества. Распродажа заклинаний. Строительство храмов разных религий. Роковой телефонный звонок. Отдушины и тесные форточки. Атаки бессвязных воспоминаний. Гемоглобин, растворённый в спирте. Гадюки под тумбочками. Демократия и радикальный хаос многочисленных систем. Счастливое исполнение гендерных ролей. Психоанализ, приклеенный к фанерной загородке. Многоэтажные дома, влекущие к себе. Коррупция в системе борьбы с прогрессивными веяниями. Авангард, попавший по обстрел камнями. Кокон личных проблем. Пространство нестабильности и краха. Семиотика и каламбур. Дуэль славных поздравлений. Морозные венки. Рабский труд подземных карликов. Камины национальных особенностей. Паровые двигатели запрещённой бесконечности. Горсти семян в человеческой природе. Прогулки и обучения, перипатетические занятия. Трамвай и эстетика носов и лбов. Тысячи лет усталости и анабиоза. Обязанности, свалившиеся с неба. Взгляд, направленный в одну точку, и расчленение хребта. Короли быта, ищущие утешения. Диалогичность того, что формально является монологом. Утраченный ключ и поиск фальшивых отмычек. Вырубленный лес, сделавший мир сиротой. Скалы, поедаемые крокодилами. Оскудение площадных традиций. Причудливое переплетение слов и коридоров. Золото подорванных авторитетов. Мазки на картине. Щеголи с пластмассовыми отвёртками. Сбивчивые донесения. Полководец, теряющий одну армию за другой.

            Складным ножом я отрезал себе два пальца на одной из рук. Они остались лежать в маленькой алой лужице. При этом я отчего-то не испытал боли. Не было даже намёка на ощущение физического страдания. Я вымыл и убрал в тумбочку складной нож, вытер кровавое пятно и выбросил пальцы, уже не принадлежавшие мне. Кровь из двух ран перестала течь очень быстро. В течение получаса на месте отъятых выросли новые пальцы, ничем не отличающиеся от прежних. После этого в зеркалах стало вновь появляться моё отражение. Я был счастлив, чувствовал вернувшееся спокойствие, видя это. Двойник в зеркале в точности повторял мои движения, мою мимику. Но в возвратившемся отражении всё-таки было что-то странное, то, чего не было в нём прежде. Спокойным шагом я дошёл до ближайшей аптеки, где купил пачку леденцов. Вернувшись домой, я стал смаковать их, чувствуя веселье и нечто подобное лёгкому опьянению.

            Дворцы из кораллов. Спичечные коробки и газетные листы. Несправедливая ответственность. Крюки междисциплинарных предметов. Брифинги под зонтами. Стерильная камера безмолвия. Рикошет гнусных смыслов. Польза от заработка. Фамильярные хлопки по спине и животу. Искажение горних проповедей. Благодарность в форме оплеух. Картавая лекция речевых дефектов. Морозоустойчивая одежда ржавого темперамента. Коробка с превосходными мишенями. Поза жертвенной девы. Экспансия работоспособности. Мириады волнующих прикосновений. Застывшие линии метро. Формальное пугало. Маргиналы и точки бифуркации. Опухоли, перерождающиеся в язвы. Архаика на боевых топорах. Все оттенки сомнения. Игра в наличие вселенской истины. Ветер, разжигающий жаровню. Боязливые муравьи и пауки. Освобождение от постоя, взлетевшее вверх. Трубчатая тьма. Тусклые дарования и пронзительные искания. Открепительный талон, промокший в снегу. Секунды перекодирования. Устаревшие пилки для волос. Обнажение художественного приёма. Дожди и жатва. Палитра грозовой бюрократии. Жалюзи и решётка. Пыль, пропитавшая головной убор. Микрофон и многочисленные омонимы. Кульбиты пульчинеллы. Когтистая рука клеветы. Рекламные слоганы, агрессия пустых знаков. Величие дорогостоящего массажа. Порка крапивой. Разгон демонстраций с прямолинейными лозунгами. Президенты непризнанных территориальных феноменов. Утопия далеко не всегда отрицательна.

            Я залез на дерево, нырнув в изумрудную крону. Оттуда я вскоре вознёсся к небу, где свободно парил посреди голубого простора. Я видел огромные пушистые облака и игру птичьих оркестров. Их пернатые руководители размахивали длинными воздушными лентами. Внизу я лицезрел крохотные городские застройки и горные хребты.

            Плавание на износ. Вольные типографии и островитяне. Побелка, упавшая на камень. Кремневые залежи. Изнанка любопытного эгоизма. Сказители и шалаши. Угадывание водяных струй. Недужная печень. Казённое имущество. Переключение вспыхивающего рычага. Интересы бедных рыцарей. Разгром и снаряды, плывущие, словно рыбы. Сусеки обледенения. Растительный пластырь назидательных новелл. Шаркающая походка необъятных просторов. Борзая лань на стрельчатой траве. Пороховые волны обреза. Расслоение единства на гетерогенные элементы. Предательство и капли милосердия. Референдум, результаты которого запрещено не признавать. Багровые точки на пустынных каруселях. Убранная лестница. Чрево, таящее внутри себя змею, и бочка. Половинчатая безупречность. Слипающиеся глаза и недоделанные дела. Грузное говорение о неоднозначности любой систематики. Выеденные яйца и странный вид. Мозолистые грабители поездов. Вызревание плодов новой чувственности в коллаборационистских лепестках. Разлагающееся прошлое и ещё не наступившее будущее. Стенографическая запись утомительных наречий. Полдни, не имеющие зрелости.

            Сочный серый галстук лежит на диване. Я смотрю на него. Пальцем любовно прикасаюсь к мягкой ткани. Поднимаю галстук и надеваю его, делая так, чтобы было как можно удобнее. После этого подхожу к зеркалу и вглядываюсь в чистую отражающую поверхность стекла. Галстук великолепно сидит на мне. Я вижу своё отражение и доволен им.