Повесть написана в соавторстве с Григорием Родственниковым.
Тьма покрыла облачный город. Рассеянный свет выстроившихся в ряд семи лун, с трудом пробивался через небесную перину, делая тени размытыми и какими-то потусторонними.
Вместо привычного круглосуточного весёлого гула, стон стоял над всем парящим градом. Это, сжимая виски и скрепя зубами, страдали те, кто болезненно воспринимал смену давления, вызванного изменением высоты. А таких в облачном городе было большинство. Исключения составляли только военные, регулярно проводящие операции на земле, да пилоты, к подобному давным-давно привыкшие.
Облачный город снижался. Это была необходимая жертва, приносимая раз в год. И безоговорочная цена за то, чтобы до следующего семилуния жить привычной жизнью.
В шагающем городе, предстоящему рандеву были тоже не рады. Даже привычный шум от нескольких миллионов быстро двигающихся и семенящих металлических ножек на обитателей этой гигантской платформы производил сегодня гнетущее впечатление.
Стон, плач и причитания, тяжелой грозовой тучей висевшие над шагающим градом, сливались в сплошной гул, по сравнению с которым страдания жителей облачного города выглядели не более чем досадным неудобством.
И виной тому было приближающееся расставание с близкими. Самыми близкими. Кровь от крови, плоть от плоти. С детьми. Маленькими детьми. Триста малышей в возрасте от года до трёх, выбранные специальной комиссией муниципалитета, должны были навсегда покинуть свои семьи и взойти в чертоги парящего града.
***
Когда-то, давным-давно, ещё на заре времен, облачный и шагающий города были единой самоуравновешенной системой. И таких систем, на планете Барнарда, было семь. Шагающий град перепахивал поверхность планеты, добывая и перерабатывая в еду белок, которого здесь, в виде дикого зверья и растительности, было множество. И полезные ископаемые, кои на поверхности этого молодого космического тела, буквально валялись под ногами. Облачный же город, по сути являющийся огромным дискообразным дирижаблем, служил местом отдыха людей, занятых на работах на шагающей платформе, стартовым столом для отправки кораблей с добытым ресурсом в метрополию, административным и координационным центром и так далее.
С технической точки зрения эта система, состоящая из двух огромных платформ - шагающей и парящей, - была совершенна. Тысячекратный запас прочности и практически бесконечный ресурс должны были на долгие-долгие столетия и тысячелетия сделать колонию на Барнарда источником так нужных Федерации металлов и минералов. Но ресурс остаётся ресурсом, а человек - человеком. И именно этот момент учёные Федерации и не просчитали...
Шли годы. Корабли с Земли пребывали всё реже по причине всё убыстряющегося скольжения последней в глубины ануса очередного экономического кризиса. Одновременно с этим всё больше и больше чиновников администрации облачных городов превращались в царей. А потом и в самоназванных богов. Соответственно люди же, обитавшие в шагающих городах, превращались в человеческий скот.
Такое положение дел устраивало далеко не всех. Были бунты. Которые беспощадно подавлялись. И даже войны. В результате которой, один из облачных городов был сбит. Шагающий град вышел победителем из этого богоборческого противостояния и остался без своего сюзерена. С тех пор о нём ходили только неведомо откуда берущиеся легенды и слухи.
***
- И чего мы в эту дыру припёрлись? - Поллак мерил шагами небольшую комнату, предоставленную им властями парящего града, носившим говорящее название «Громовержец».
- Дружище, ты же понимаешь, что только на Барнарде нам способны изготовить всё, с чем мы можем явиться на Масикусу.
Генри недоверчиво взглянул на Анри.
- Это ты так говоришь, но вот я в этом не уверен. Что, во всей галактике нет менее диких мест, с аналогичным уровнем производства, где люди также любят деньги?
Гаутеро пожал плечами.
- Есть. Но они полностью под контролем Федерации. Здесь же от метрополии далеко, правящие элиты слишком хорошо себя чувствуют, чтобы лишиться своего положения без боя, а революционным путём политтехнологи Федерации сделать всё равно ничего не могут, ибо СМИ нет, человеческий скот - скот в буквальном смысле и на него нет никакой возможности положиться. А вот технологии есть. И есть культура производства - сакрализированного производства, - возведенная властью на уровень религии.
- Властью? - фыркнул Поллак. - Жрецами! Менее мерзкого общественного устройства я ещё в жизни не видел! Тьфу!
Генри демонстративно плюнул на пол и растёр плевок подошвой экспедиционного ботинка.
- Тогда уж богами, - Анри оставался абсолютно спокоен. - Жрецы - это те, кто в шагающем граде блюдёт волю богов. Инженеры, технологи, муниципалы и так далее. А те, кто с ними контактирует - логисты, пилоты, военные, чиновники - это ангелы. То есть посланники богов. А жители парящего града - боги.
- Тогда мы - кто? - недобро усмехнулся Поллак. - Мы вроде как ещё выше богов...
Гаутеро заливисто рассмеялся:
- Этих нюансов стадо внизу не поймет. Для них мы - боги. Тоже боги. Прибывшие из иных божественных чертогов, кои не могут быть простыми смертными. То есть ими. На этом всё. Точка.
Поллак открыл было рот - что-то возразить, - но тут дверь бесшумно отворилась и на пороге предстал здоровенный солдат личной гвардии Председателя Конклава «Громовержца».
- Верховный предписывает вам явится на Малый Конклав. Поторопитесь, - без капли должного почтения пробасил он.
Анри с Генри недоуменно переглянулись.
***
- Да кто он такой, чтобы нам вообще хоть что-то предписывать? - возмущался сквозь зубы Поллак, шагая бок о бок с Гаутеро вслед за шкафоподобным посыльным по извилистым коридорам главного здания облачного града. - Не «приглашает», не «просит прибыть», а именно «предписывает»...
- Согласен, - Анри незаметно кивнул - так, чтобы не вызвать подозрения своей озабоченностью у двух громил, топающих сзади. - Очень напрягает смена тона и этот эскорт. Ну ничего, разыграем план «Б».
- План «Б»? - зашипел Поллак. - Да у нас и «А»-то не было!
Анри молча ухмыльнулся.
- «Полетели на Барнарда, там они без применения синтоматериалов по нашему ТЗ всё, что угодно для Масикусы сделают...» - явно передразнивая спутника, бубнил Генри, - «...только металл и керамика! Ресурс - бесконечность! Тысячекратный запас прочности! Отточенные древние технологии...»
- Угомонись, булочник. План «Б» есть, и не надо меня за язык тянуть. Всё, что я сказал, соответствует действительности. Но это вовсе не значит, что здесь нас кинуть не попытаются. А на этот случай твоя задача - кивать гривой и корчить серьёзные рожи. А остальное я сам сделаю. Ну и юнга.
- Ты втянул в это Ричарда? - возмутился Поллак.
- Спокуха, пират - это ты его втянул, а я всего лишь грамотно распоряжаюсь имеющимся ресурсом...
Впереди идущий гвардеец свернул в очередное ответвление коридора и резко остановился перед бронированной дверью, заставив собеседников прервать спор. Дверь с чавкающим звуком уползла внутрь стены, пропуская пришедших в большой круглый зал, с возвышением на противоположном конце и огромными мониторами по стенам.
Впереди идущий боец молча подался в сторону, а следующие сзади сопровождающие довольно бесцеремонно втолкнули Гаутеро и Поллака вовнутрь.
***
- И что это значит? - без какого-либо приветствия обратился Анри к присутствующим в зале людям.
Было непонятно, кто здесь главный, поэтому вопрос был брошен именно так - в воздух. Кто первый ответит - тот шестерка, его точно слушать не стоит. А вот тот, кто заговорит следующим - тот и заказывает здесь музыку. Для продуктивности переговоров было бы здорово сломать кому-нибудь из второстепенных действующих персонажей этого спектакля шею, но против такого развития событий явно возразили бы штурмовики, облаченные в лёгкую броню и расставленные вдоль стен через каждые пять метров.
- Нам стало известно, - раздался тихий, вкрадчивый голос, - что вы прибыли на «Громовержец» не с целью заключения каких-либо сделок, а для промышленного шпионажа. И сейчас вас за это будут судить. Займите места ответчиков.
Один из штурмовиков отделился от стены и стальной хваткой, вцепившись в плечи Поллака и Гаутеро, прямо-таки сунул их в слегка притопленные и подсвеченные круги на полу. Шаг назад - и с потолка стремительно упала круглая решётка, делающая невозможными какие-либо активные действия подсудимых в этом помещении.
- Далее...
- Ага, - Анри перебил говорившего, - Большой Конклав - это совет директоров, а Малый Конклав, надо думать - суд? Вы бы ознакомили нас с вашими положняками для начала.
- Мы не пользуемся подобной терминологией. А вам, за нарушение регламента таинства, выносится первая епитимья.
По решётке пробежала волна голубоватых всполохов, и лицо Анри исказилось гримасой боли, хотя стальных прутьев он не касался. Как будто миллиарды маленьких молоточков синхронно ударили по каждому нейрону головного мозга, от чего те расплющились, а потом, словно взорвавшись, приняли прежнюю форму, восстанавливая нейронные цепи и посылая по ним образы пережитого запредельного.
- Неплохо, - пробубнил он, восстанавливая дыхание, - надо взять на вооружение эту епитимью - покруче любого шокера будет.
Поллак лихорадочно шарил взглядом по сторонам, пытаясь уловить все нюансы разворачивающего спектакля и найти выход. Тем временем вкрадчивый голос продолжил:
- Как уже было сказано выше, вы обвиняетесь в попытке промышленного шпионажа. Именно с этой целью вы прибыли в наш парящий град. Именно для этого вы ввели нас в заблуждение, размещая абсурдный заказ. И именно поэтому вы выбрали период семилуния, чтобы проникнуть на нашу шагающую платформу. Что вы можете сказать по существу обвинения?
Гаутеро пожал плечами.
- Мы сформулировали вам чёткое ТЗ по требуемой нам технике. Для чего она нам - не ваша печаль. Мы заплатили вам вперед и заплатили щедро! Лавандовые тааффеиты и бирюзовые жадеиты - не то, что валяется на этой планете под ногами. Визит на шагающую платформу нами вообще не планировался - это просто совпало, что ваши обряды наложились на наш визит. Потом, давайте не будем всё-таки забывать, что это вы нас пригласили! Наш корабль завис на орбите, всем шести облачным городам отправил спецификацию заказа и запрос на стыковку с целью заключения контракта. Вы отреагировали первые. Вот мы и у вас.
Наконец-то Поллак вычленил взглядом того, кто вёл все это действо. Маленький человек, больше похожий на серую мышь, сидел в центре возвышения со скучающим видом и даже не смотрел на подсудимых. Ему было демонстративно всё равно, кто и что скажет. Он играл спектакль, и это было очевидно. И, скорее всего, шестёркой он не был.
Генри откашлялся, привлекая к себе внимание Анри и, когда тот перевел на него взгляд, одними глазами показал ему на мышь. Гаутеро кивнул, понимая, и тихо, еле слышным шепотом, произнес:
- Нам нужен кукловод. Если он здесь есть, естественно.
Тем временем ведущий продолжил:
- Вы всё складно говорите, но где гарантии того, что ваш заказ и щедрая оплата не направлены на хищение наших сакральных тайн? Докажите обратное, а если не сможете, то ваше дело безотлагательно будет передано в инквизиторский суд, который состоится немедленно.
На Поллака накатила волна возмущения. Да так сильно, что инстинкт самосохранения отступил назад, предоставляя трибуну уязвлённому эго.
- Значит так, - выпалил Генри, не особо думая, что будет дальше, - теперь я понимаю, почему с вами никто из вольных торговцев не имеет дел. Вы всех кидаете! А получив предоплату - убиваете! Причем не важно, какими ширмами вы прикрываете банальное кидалово и убийство! Типа, нет человека - нет проблемы? Не наш случай! На орбите висит наш корабль. Вооруженный по самое «не могу». Эффективной орбитальной защиты у вас нет. Нет, нет - не врите! Мы, прежде чем послать запрос, все шесть летающих городов тщательно просканировали! И если с нашей головы упадёт хоть волос, то...
- То ваш экипаж с высокой орбиты расстреляет нас? - перебил Поллака человек-мышь, впервые подняв голову и взглянув блёклым взглядом на подсудимого. - Проходили уже такое, знаем.
- И что такое рельсотрон тоже знаете? - включился в разговор Гаутеро.
- И что такое рельсотрон знаем, и чем ваш Джекпот вооружен знаем, знаем даже то, откуда у вас камушки, которыми вы расплатились.
- Ага, - перехватил утраченную было инициативу Анри, - то есть вы с самого начала знали кто мы и что мы, и изначально нацелились на кидняк?
- Подобная информация распространяется по галактике стремительно, - усмехнулся председательствующий, - особенно при наличии хорошей разведки и несколько дней гудящем эфире... Но вернемся в русло нашего процесса. Что можете сказать по существу предъявленных обвинений?
***
- Интересно, а почему нас оставили в одной камере? - Поллак уже который раз мерил её шагами - шесть шагов вдоль и пять поперёк, возле стены - два железных табурета. - Даже я знаю, что обвиняемых следует держать отдельно друг от друга, чтобы они не имели возможности вступить в сговор.
Гаутеро приподнялся на локте со стального пола, на котором лежал вытянувшись и сказал:
- Нет, булочник, ты всё-таки дурак. Какой сговор? Сговора они не боятся. Здесь у нас ни связей, ни контактов, бежать с облачного города некуда, и это очевидно. А вот сидя друг с другом, мы болтать будем. И наверняка что-то интересное выболтаем. Вот сто процентов здесь каждый миллиметр камерами и микрофонами утыкан!
И что? - хмыкнул Генри. - Теперь нам не разговаривать, что ли?
Сокамерник пожал плечами и снова улегся на пол, закрыв глаза.
- «Б», - сказал он тихо, не разжимая губ.
- Что «Б»? - не сразу сообразил Поллак.
- Бармалей, блин! Был такой герой в древности. Пиратствовал и душегубничал. Говорят, умел находить выход из самых безвыходных ситуаций, всегда шёл в обход и имел запасной план на все случаи жизни.
- Аааа... - протянул Генри, догадываясь. - Ага.... Очень мало знаю об этом персонаже. Хотя что-то совсем недавно слышал. Расскажешь?
- Да не вопрос, - подхватил правила игры Анри, - всё равно сидеть долго. Слушай. Однажды Бармалей приплыл на один остров. Связался с губернатором этого острова. Мол, «я - Бармалей, пират и душегуб, надо мне корабль после очередного рейда починить. Готов заплатить. Дорого. Возьмётесь?» «Да, - говорит губернатор, - не вопрос. Что надо?» «Паруса и мачты», - говорит Бармалей. «Этого есть у нас, приезжайте», - отвечает губернатор. Ну, сел Бармалей на баркас и поплыл за товарами. А губернатор его - цап! И в зиндан. А что? Остров хорошо спрятанными береговыми батареями защищён - ему ли атаки единственного корабля бояться? Но и Бармалей не дурак, подозревал о таком исходе и должным образом проинструктировал оставшихся на корабле. И вот когда губернатор думал, что дело сделано, и радостно потирал руки, корабль снялся с якоря и ушёл. Но недалеко. Он просто обогнул остров с надветренной стороны и давай зажигательными и термоборическими снарядами берег поливать. Лес, поле, плантации сахарного тростника - всё подряд.
Гаутеро сделал паузу и чуть сменил позу - лежать на металлическом полу было неудобно.
- Ну и дальше? - поторопил его заслушавшийся Поллак. - Интересно же!
- А дальше ничего интересного - сплошные примитивные законы физики. Организовали сплошной стеновой пожар, ветер его отнёс на город и выжег там всё нафиг вместе с гарнизоном и его мощнейшими батареями. Тысячи погибших, глобальнейшие разрушения, а Бармалей под шумок скрылся. Вот такая история на букву «Б».
***
Джекпот закончил очередной виток на высокой орбите Барнарда, и Ричард с трудом оторвал взгляд от самого захватывающего зрелища во вселенной - семилуния.
Семь разноцветных и разнокалиберных лун, выстроившихся строем в ежегодном параде, на фоне покрытой периной облаков планеты, подсвеченные лучами местного светила, - такого юноша в своей жизни не видел ни разу. Облака полыхали под ними всеми оттенками радуги, внося в цветомузыку космоса новые и неповторимые нотки.
Дик вздохнул и взглянул на часы, закрепленные над центральным монитором управления. Пора. Он очень надеялся, что то, о чём говорил ему дядя Анри, так и останется пустой перестраховкой. Но не случилось.
План «Б»... Даже мистер Поллак был не в курсе. Как сказал дядя Анри, «если будут пытать, чтоб не смог сболтнуть лишнего». Жуть какая... Пытать...
Ричард развернулся к боевому монитору и нажал на кнопку вызова меню арсенала. Так... Вот они - ракеты типа «космос-планета». Всего три штуки. И только одна из них с тактическим ядерным зарядом. Но дядя Анри сказал, что и их хватит. Главное, нигде не накосячить.
Теперь - предельно внимательно - ввести координаты удара. Так... Так... И так... Хорошо, что опытный военный заранее оставил подсказки - сам бы не справился. А теперь не менее ответственное дело - ввод траектории полета ракет. Хорошо, что каждая из этих смертоносных штук обладает примитивным суицидальным интеллектом - это здорово облегчает постановку задачи.
Так, готово. Ну а теперь - пуск! Господи, сколько же штуковин, несущих смерть, человеком понаделано!
***
– Слушай, Граф, – медленно проговорил Поллак, – а ты на сто процентов уверен, что хочешь стать Робинзоном?
– Не понял вопроса, – буркнул Гаутеро. Похоже, он успел задремать, и сейчас смотрел на товарища, недовольно нахмурив брови.
– Да я все думаю на счет этой… как его? Мусипуты твоей.
– Масикусы.
– Дурацкое название, не правда ли?
– Не понимаю, к чему ты клонишь.
– Да чего непонятного, – досадливо поморщился Генри, – из того, что ты рассказывал, я уяснил, что планета эта далека от цивилизации. Ну, бегают поезда по рельсам, рыбаки сети полные рыб тягают, охотники белок в глаз бьют – всё в кайф, не спорю. Я бы не прочь так отдохнуть, пару месяцев. Ну – полгода. А потом?
– Что потом? – зевнул Гаутеро.
– Надоест.
– Что тебе надоест? – рявкнул Анри и рывком поднялся на ноги. – Надоест жрать натуральную икру на завтрак и парную медвежатину на обед?
– А на ужин страусиные яйца?
– На ужин ты будешь пить морковный сок – потому что полезно!
– Я бы не отказался пить натуральный сок, но ты понял, о чем я говорю. Мы с тобой люди, избалованные цивилизацией. Ты - калеандский дворянин, а я - бывший купец. Мы вкусили плодов развития, а ты хочешь загнать нас в избушку лесника на берегу пруда. Красиво – не спорю. Классно просыпаться под щебетание птичек и мычание коровок. Но я, кроме рыбалки и охоты, хочу, например, сходить в оперу на гастроль земного театра. Как думаешь, приедет на твою Мусюпусю хоть какой-нибудь, самый задрипанный, театр с матушки Земли?
– Булочник, ты мне надоел. Мы с тобой уже сто раз обсуждали эту тему. Не понравится – вернемся. Всё в наших силах.
– А вдруг не получится вернуться? Ты мне все уши прожужжал про вредоносную бактерию, которая жрёт синтетику.
– А мы зачем прибыли в эту дыру? Чтобы сделать технику без синтетики! Ты почему такой непонятливый?
– Я расчетливый, – вздохнул Поллак. – Знаешь, сколько считать подчас приходится супер-карго? Считать и пересчитывать.
– О боже! – взревел Гаутеро и сполз по стене на пол. – И этого человека я сделал своим компаньоном! Что ты от меня хочешь, чудовище?! Поведай мне о своих мечтах!
– Я хочу печь хлеб, – вздохнул Генри. – Мне понравилась твоя идея насчёт Масикусы. Но я не привык резко рвать с привычным укладом. Знаешь, какой мне сон сегодня приснился?
– Наверное, что ты испек ватрушку величиной с Джекпот.
– Мне приснилось, что мы хотим убраться с Масикусы, но не можем. Потому что проклятая бактерия сожрала металл…
– Но она не жрёт металл!
– Стала жрать, потому что мутировала!
Гаутеро вытаращил глаза и с минуту с изумлением рассматривал компаньона, а затем разразился хриплым хохотом:
– Нет, мистер хлеб, не в оперу тебе надо, а в цирк! И не в качестве зрителя!
– Ну а если? – не унимался Поллак. – Согласен ты навечно остаться на острове, как Робинзон?
– «Если» не будет, – ответил Гаутеро и взглянул на часы. – Может, мы и не увидим стаю диких уток над камышами, и не услышим мычания коров. Через пятнадцать минут все решится. И не важно, слышат нас сейчас пираты в рясах или нет. Сделать всё равно ничего не смогут. Всего пятнадцать минут.
– Я чего-то не знаю? – напрягся Поллак.
– Я говорил тебе про план «Б». Если ты знаешь молитвы – молись.
– Молится? – Генри сжал кулаки. – Ты что, отдал Дику приказ… Ты заставил его стрелять?!
– А что мне оставалось? Сказал, если мы не вернёмся – сожги эту помойку!
– Ты кретин, граф! Мы же сами сдохнем! Ты погубил нас, дерьмо!
– Полегче, приятель. Если бы ты был нормальным верующим, то сейчас попросил бы у меня прощения, а не осыпал ругательствами.
– Да ты полный дегенерат! Мы могли выкупить наши жизни! Ты видел этого мыша в мантии? Да он за сокровища мать родную не пожалеет!
– Не ори. Ты сам кретин. Он знает, кто мы и откуда. Зачем ему договариваться с нами? Сокровища и так его. Уморит нас, а потом будет думать, как взять наши камушки с орбиты.
– Это риск! Мышь не будет рисковать! А вдруг наши сообщники откроют огонь?!
– Поздно, мистер хлеб! Осталось десять минут!
– Урод! – взвыл Поллак. – Умереть в какой-то дыре, про которую никто не слыхал! Эй, вы! Администрация грёбаного Громовержца, отзовитесь! Немедленно! Или мы все взлетим на воздух!
– Слушай, перестань вопить. Имей мужество умереть, как мужчина.
– Сволочи! Отзовитесь кто-нибудь!
– Тихо! – выкрикнул Гаутеро и сделал удивленное лицо. – Похоже, тебя услышали…
В пустом коридоре отчетливо раздались шаги. Все громче и громче. И вскоре из-за крутого поворота появился тот самый маленький человечек, которого пленники идентифицировали, как главного.
– Сам человек-мышь пожаловал, – хмыкнул Анри. – Неужели ты был прав?!
– Господа, кто из вас так некрасиво громко истерил? – сходу начал тот. – У нас здесь тюрьма, а не пыточная. У меня чуть уши не отсохли. Поверьте, мы цивилизованные люди. Вы, в случае чего, даже ничего не успеете понять, как вас уже распылят на атомы.
– Послушайте, не знаю как вас! – закричал Поллак. – Необходимо немедленно связаться с нашим кораблём!
– Мы пытались это сделать, – кивнул человечек. – Меня зовут Агафор Четвертый, если вам интересно. Ваше судно хранит молчание. Сознайтесь, у вас в команде андроиды? Или вы играете в игры с идентификацией голоса и паролями?
После этих слов человечек приставил к замку электронный ключ, и створки дверей камеры плавно разъехались в стороны. Пленники посторонились и Агафор шагнул внутрь. За ним неотступно следовал штурмовик высокого роста в легком скафандре. Человечек плюхнулся на один из двух металлических табуретов. Штурмовик встал у стены, направив ствол автомата на узников.
– Уф, – вытянул ноги Агафор Четвертый. – Устал, целый день бегал. Столько забот.
– Вы не понимаете! – не унимался Поллак. – Немедленно предоставьте нам связь с Джекпотом! Иначе всем конец!
– Немедленно не получится, – вздохнул мышь. – Надо идти в диспетчерскую. А это в рубке управления. Пройти весь коридор, спустится на лифте на восемь этажей вниз, миновать два поста охраны… А к чему такая срочность? Мы ведь ещё ни о чем не договорились.
– Сколько времени? – Поллак умоляюще взглянул на компаньона.
– Три минуты, – бесстрастным голосом ответил Гаутеро.
– Поздно договариваться, – прошептал Генри и истерично расхохотался. – Мою судьбу решили безмозглый пират и человек-мышь.
– Сам-то кто? – усмехнулся Анри. – Человек – хлеб.
– Что вы имеете в виду? – настороженно прищурился жрец.
– Всё просто, малыш, – трагическим голосом заговорил калеандец. – Ты кинул нас и тем самым совершил главную ошибку в своей жизни. Ты уже мёртв и склепом тебе послужит этот величественный летающий город.
– Вы случайно не заезжий комедиант? – презрительно бросил ему Агафор, но голос его дрогнул. – Изначально вы показались мне серьёзными людьми.
– Минута с хвостиком, – вздохнул Гаутеро.
– Господи! – воскликнул Поллак. – Я не думал, что это случится именно так. Примитивно и банально. Господи, почему мне не страшно?!
– Десять секунд…
– Да что, черт побери, происходит? – побледнел жрец.
– Скажите дружно «Бух», – попросил Анри.
***
Ракетный шлюз Джекпота перевернулся, выводя из своего чрева ракетную стойку. Пф, пф, пф - с задержкой в несколько секунд отделились тёмные остроконечные сигары и, попыхивая дюзами, направились к планете.
Было что-то сюрреалистическое и неестественное в той неторопливости и грациозности, с которой, управляемая волей одного человека, смерть стремилась к другим людям, чей удел был уже решён. Вот только они об этом ещё не знали.
Ракеты выстроились в цепочку, правда, расстояние между тремя звеньями этой цепи исчислялось сотнями километров и, ускорившись, ринулись вниз, вскоре полностью пропав из виду.
Нырнув в перину облаков, смертоносные сигары резко изменили направление и помчались в сторону, противоположную своей цели. Обогнув экватор и оказавшись чётко на противоположной стороне шара планеты, что полностью исключало их возможное обнаружение наземными средствами, они ещё раз резко сменили эшелон и нырнули вниз, прямо к поверхности.
Чуть ли не царапая стабилизаторами серый грунт, ныряя в овраги, огибая рукотворные сопки терраформированной планеты, ракеты мчались на встречу с яркой вспышкой, являющейся единственным смыслом их недолгого самоосознанного существования.
Показавшаяся из-за горизонта платформа шагающего города, ничего не подозревая, семенила миллионом металлических ножек, перемалывая и перерабатывая всё то, что представляло хоть какую-то ценность для существ, её населяющих. Над платформой, полностью покрыв её своей тенью, парил облачный град.
Искусственному интеллекту ракет не было никакого дела до воя и стона, окутывающих тяжёлым облаком эту парочку. Ему не было никакого дела до трагедий, в настоящее время разыгрывающихся прямо по курсу. Цель близка. Вот она! А за ней - вспышка! Единственный смысл существования и такого короткого бытия!
Первая ракета, несущая кумулятивный заряд, ломая и сметая бортовые надстройки, врубилась в нижний край борта шагающего града. Детонационная волна взрыва, за счёт эффекта Манро, переместилась вдоль оси ракеты внутрь платформы, превращая металл в месте контакта в высоко текучую жидкость и оставляя за собой туннель, пронзавший броню и ведущий в недра древнего, сверхпрочного механизма.
Вторая ракета, через долю секунды нырнувшая в получившуюся искусственную пещеру, несшая такой же кумулятивный заряд, завершила начатое, проложив яркой вспышкой оплавленный, раскаленный путь прямо в сердце шагающего города...
***
Шагающая платформа представляла собой сверхпрочный механизм. Долгие-долгие годы она бороздила поверхность планеты, по сути терраформируя её без какого-либо ущерба для себя и видимого износа.
Она превращала горы в пустыни, она поворачивала реки вспять, она меняла береговую линию морей по своей прихоти, но даже она не была рассчитана на взрыв ядерного заряда в своем сердце.
Древние создатели заложили тысячекратный запас прочности, они взяли за точку отсчета ресурса бесконечность, они предусмотрели все возможные катаклизмы, которые могли повстречаться этой сверхмашине на её жизненном пути. Но в поставленном им ТЗ противодействия ядерной угрозе, да ещё и изнутри, явно не было.
Третья ракета ворвалась в пробитый и проплавленный специально для неё туннель в тот момент, когда стенки текли и полыхали расплавленным металлом. Совершив последний бросок, смертоносный цилиндр превратился во всё расширяющийся и расширяющийся огненный шар, уже не плавя, а просто испаряя сложную конструкцию из металла вокруг себя. Вспухая и стремительно расширяясь, этот шар, как картонную коробку, разодрал и разметал в разные стороны некогда мощнейшую шагающую платформу, превращаясь внутри в огромный, чужеродный, гриб.
Шляпка гриба ещё даже не коснулась облачного града, но тот, крепко накренившись, заскользил в сторону. Электромагнитная волна, сильно опередив ударную, вывела из строя огромные гироскопы, обеспечивающие «Громовержцу» горизонтальное положение, и выжгла электронику, отвечающую за координацию и управление всех систем парящего города.
Но не успел ещё рукотворный летающий диск коснуться перепаханного миллионами ножек шагающей платформы грунта, как был настигнут ударной волной, которая и завершила дело. Подхватив парящий град, как будто он не весил миллионы тонн, а был гонимой ветрами былинкой, она подбросила его и, перевернув в вертикальное положение, швырнула на недавно образованные горы щебня, обдав напоследок беспощадным жаром ядерного взрыва.
***
Словно кто-то выключил звук. Поллак лежал на полу и удивленно смотрел на вдруг искривившийся потолок. По изогнутым, мерцающим черным титановым пластинам, стекал раскаленный пластик. Пузырился, капал и застывал на полу неровными лужицами. Едкая вонь раздирала ноздри. Он с трудом приподнялся на локтях. Странно, пол казался холодным, а воздух над головой был настолько горячим, что лицо мгновенно вспотело. В ушах ровный гул и больше никаких звуков. Что это? Он жив? Почему?
Он огляделся по сторонам. Жрец лежит рядом, глаза закрыты, из пореза на щеке сочится кровь. А вот его охранник в гораздо лучшем положении, пятится к дверям, крепко сжимая оружие. А Анри… он же только что лежал, но вот уже стоит на коленях и запускает в голову штурмовику тяжелый табурет. Солдат успевает среагировать, защитившись автоматом. Гаутеро вскакивает и бьет охранника ногой в живот. Легкий скафандр не пробьешь, но штурмовик валится на пол. А калеандец, подхватив табурет, опускает его на лицо противника, потом еще раз, и еще, и еще. Поллак не слышит звуков ударов, но услужливое сознание подсказывает отвратительную хлюпающую какофонию. «Зря он не надел шлем. Шлем защитил бы». Странные бредовые мысли лезут в голову. «Вонь просто нестерпимая. Как Анри может дышать?».
Гаутеро склоняется над Поллаком, бьёт по щекам, губы шевелятся.
– Я не слышу! – кричит Генри. – Я ничего не слышу!
Вроде что-то налаживается. Последняя фраза пробивается словно из ожившего вдруг динамика:
– …ышу!
– Вставай! – орет компаньон. – Надо бежать!
Генри неловко поднимается. Легкое головокружение. Но оно быстро проходит. Под потолком действительно безумная жара, он с ужасом приседает. Вокруг плавает удушливый сизый дым.
Гаутеро сноровисто раздевает мертвого штурмовика. Находит у него какой-то пакетик и швыряет Поллаку:
– Надень!
Да это же респиратор! Генри цепляет гарнитуру на нос. Кайф! Вместо удушливой вони - морозная свежесть. А калеандец шустро облачается в легкий скафандр. На белесом пластике черные разводы копоти. Натягивает на голову обруч шлема, активирует программу. Обруч обрастает защитными пластинами и полностью закрывает лицо. Только глаза возбужденно горят из-под желтой прозрачной слюды.
– А ты боялся! – рычит искаженный динамиками бас. – Мы еще повоюем, булочник!
Анри направляет оружие на жреца:
– Живой, сука! Отправляйся в ад!
– Стой! – спешит крикнуть Поллак, прежде чем калеандец успевает нажать на гашетку. – Не убивай! Он может пригодиться!
– На кой дьявол?!
– Заложник! Плюс ко всему - он многое знает!
Поллак наклоняется и, ухватив Агафора Четвертого за ухо, резко крутит. Жрец визжит и открывает глаза.
– Вставай, мышь! – орет ему в лицо Генри. – Вставай, гнида!
Жрец дрожит и кашляет от дыма. Поллак быстро обыскивает его и находит в одном из карманов миниатюрный электрошокер. Другого оружия нет.
– Это тебе рабов подгонять? Любишь тыкать беззащитных?
Жрец молчит, глаза затравленно бегают, изо рта вырывается сиплое дыхание.
– Пошел вперед, бывший хозяин «Громовержца»!
Втроем они покидают камеру. Впереди Гуатеро, за ним Поллак и человек-мышь.
***
На руины страшно смотреть. Металл, пластик и дерево перемешались в сюрреалистическом бредовом кошмаре, в немыслимом гамбургере, с начинкой из человеческая плоти. Трупы, трупы, трупы. Рваные, обгорелые, разорванные. Некоторые с хрустящей корочкой! Иные слегка подрумяненные на огне. Поллака рвёт. Прямо на обезглавленный труп женщины. Одежда на ней сгорела, обнаженная грудь неестественно выделяется белизной среди черной копоти.
Прямо по изуродованному коридору, минуя завалы, перелезая через поломанные балки конструкций, они продвигались вперед. Трупы. Генри сам не понял, когда начал молиться в голос. «Боже, прекрати водить меня по залам преисподней. Я слабый человек, глаза мои слепнут от демонстрации твоего гнева».
Перед ними, хрипло воя, ползет какой-то человек в сутане. За ним тянется кровавый след. Гуатеро вскидывает автомат и производит одиночный экономный выстрел. Голова жреца взрывается кровавыми ошмётками. Калеандец не сбавляет темпа, перешагивает через мертвое тело и идет дальше. Поллак толкает впереди себя Агафора, тот семенит, зажмурив веки, и тоненько скулит.
Впереди огромная воронка, посреди высокого до потолка завала. Не пройти. На краю четверо в серой солдатской форме - возбужденно спорят.
– В чем дело, бойцы? – спрашивает Гаутеро, и Поллак только сейчас замечает, что на белом пластике нарисованы лейтенантские звезды.
Солдаты нервно вздрагивают и вытягиваются по стойке смирно.
– Лестницу завалило, господин лейтенант! – чеканит молоденький капрал.
Другие с изумлением смотрят на плачущего Агафора Четвертого.
– Это предатель! – излишне громко объясняет Поллак. – Из-за него произошла эта катастрофа!
Гаутеро заглядывает вниз, на дно воронки.
– Не очень и высоко. Всего пятнадцать футов. Бойцы, есть мысли, как спуститься?
– Можно прыгнуть, – неуверенно говорит один, – но опасно…
– Идиот! – выносит вердикт лжелейтенант. – Следующий!
– У Стива есть тюбик супер клея, – тихо произносит капрал. – Но троса у нас нет…
– Какого клея?
– Тот, что входит в обязательный набор горного спасателя. Не помню точно, WW-24 М, вроде…
– Капрал, ты тоже идиот, или нарочно злишь меня? Быстро давай клей!
В этот момент пол под ногами ощутимо завибрировал, сверху посыпалась едкая пыль.
– Быстро снять ремни! – скомандовал Гаутеро. – Полностью распустить! На максимальную длину!
Недалеко с грохотом скатилась железная балка, вслед за ней посыпались фрагменты бетонного покрытия.
Анри хватает первый ремень, удовлетворенно цокает языком:
– Не меньше трёх футов! Отлично!
Солдаты возбужденно толкаются, наблюдая, как штурмовик уверенно и ловко склеивает карбоновые шнуры, дёргает, проверяя прочность склейки, затем швыряет импровизированный трос в воронку и приклеивает кончик к металлическому краю воронки.
– Готово! Кто первый?
– Пусть этот! – Поллак подталкивает Агафора в спину.
– Я не умею! – взвизгивает жрец. – У меня слабые руки! Я разобьюсь!
– Лезь! – шипит Анри и толкает стволом автомата жреца в пузо.
Толстяк затравленно шмыгает носом, садится на край воронки и, судорожно вцепившись в ремни, застывает.
– Пошёл, тварь! – ревёт Гаутеро и спихивает человечка ногой. Тот висит и раскачивается, словно маятник древних часов, и истошно вопит.
– Спускайся, сволочь! – теряет терпение калеандец и стреляет. Крошки бетона разлетаются рядом с головой жреца, а сам он шустро опускается вниз, падает на колени и дрожит.
– Генри, пошёл! – командует Анри, и Поллак не заставляет себя ждать. Третьим вниз прыгает и сам калеандец.
Все трое бегут по заваленному мусором коридору. Четверо солдат спешат следом. Они не знают, что делать, и рады, что рядом оказался старший по званию.
А вокруг дымящийся, кровоточащий ужас.
***
- А ты все-таки дурак, булочник, – Гаутеро отмахнулся было от собеседника, но, подумав секунду, всё-таки решил ещё раз ответить на так надоевший ему вопрос. – Я тебе уже не раз объяснял. Ракета несла тактический заряд. Примерно на полторы-две килотонны. Классический пример тактического ядерного оружия. А для тактических задач вполне естественно, когда после массированного удара работает десант. А какое нормальное командование захочет личный состав в радиоактивное пекло посылать? Правильно: так людей не напасёшься – дорого новых обучать и экипировать. Посему тактические ядерные заряды делают максимально чистыми. По возможности, естественно. Нет, чутка облучения хапнули, конечно, но всё в пределах допустимого. Йодистый АСД, который мы приняли, решит проблему на первое время. А дальше посмотрим.
На этот раз, казалось, Поллак удовлетворился ответом. Он кинул взгляд назад, чтобы запечатлеть в памяти зрелище, которое со стороны довелось видеть очень немногим.
Шагающий град полностью перестал существовать. Его скрученные мощнейшим взрывом и завязанные в узлы останки покоились в радиусе нескольких километров от еще дымящейся, оплавленной воронки.
Парящему граду повезло чуть больше. Он хотя бы на две трети сохранил свою целостность, надкусанным коржиком валяясь, под углом в сорок пять градусов на свежеобразованных горах, до сих пор чадя и дымя.
- … но всё равно, отсюда надо уходить. Без кипиша и паники, но достаточно быстро, – внимание Генри опять переключилось на что-то говорившего Анри. Нет, всё-таки контузия бесследно не прошла, а то, что это была контузия, сомнений не было.
- Всё что можно было взять – мы взяли, – продолжал Гаутеро. – Жаль, ни одного средства связи с орбитой найти не удалось. То есть теперь наш юнга даже не знает, живы мы или нет. Но он нас не бросит - нет!
Анри рассмеялся:
- Он просто с управлением не справится, чтобы улететь! Так и будет болтаться на орбите, либо пока мы с ним не свяжемся, либо пока возможности автономки не иссякнут!
Сил обсуждать, а уж тем более шутить у Поллака не было, и он опять сконцентрировал взгляд и мысли на невиданном апокалипсическом зрелище. И опять что-то, прозвучавшее в словах Анри, заставило сконцентрировать внимание на том, что говорит напарник.
- … а бить с орбиты по «Громовержцу» нельзя было. Во-первых, если бы ракеты всё-таки попали в цель, то мы гарантированно погибли бы. А во-вторых, средства орбитальной обороны у них есть, и неплохие. А вот шагающая платформа не защищена была: после того, как с одной из них парящий град сбили, кто же у рабов такое оружие оставит? Всё ещё сотни лет назад демонтировали.
- Но там были люди, - Генри возмутило то, как спокойно Гаутеро об этом говорит. - Десятки, а то и сотни тысяч людей!
- А, - только отмахнулся бывший калеандский военный, а ныне – пират. - Какие люди? Биомасса. Человеческий скот. Если хочешь кому-то посочувствовать, то вокруг оглянись – планету не жалко? Нет, ты внимательно смотри, что они с ней сделали!
– Мне плевать на других! – разозлился Поллак. – Каждый лично ответит за свои поступки!
– Перед кем ответит? – равнодушно спросил калеандец, всматриваясь вдаль.
– Перед Господом, перед людьми, перед собой, наконец!
– Не замечал в тебе такой щепетильности. Это точно ты? Или мне подсунули двойника-биоробота с полным набором человеческих достоинств? Да еще и с уклоном в религиозность.
– Это я! – выпалил Генри. – Просто я спал, а теперь проснулся!
– Кошмарный сон, - вздохнул Анри. – В нём ты убивал себе подобных, грабил, воровал…
Он подкорректировал настойки тактического шлема:
– Странно, я послал на разведку всех четверых, а возвращается один…
– Господа пираты, – плаксиво заговорил Агафор Четвертый. – Если я помогу вам выбраться с планеты, могу я рассчитывать на ваше милосердие?
– Рассчитывать можешь, – хохотнул калеандец. – Это единственное, что тебе остаётся. И шансы у тебя велики, учитывая неожиданно открывшееся вселенское милосердие моего компаньона.
Жрец глянул на клубы черного дыма, стелящиеся над руинами и, всхлипнув, опустил голову.
Подбежал запыхавшийся солдат:
– Господин лейтенант, я всё выяснил! Это не вторжение! Шагающий град был расстрелян с орбиты неизвестным кораблём! Попытки выбросить десант не было!
– Ясно, – кивнул Анри. – Почему ты один, боец?
– Остальных забрал майор Кварин!
– Какой ещё Кварин?
– Как, господин лейтенант, вы не знаете Остина Кварина?
– Откуда? Я только вчера получил свою военную должность. Ещё недавно мне приходилось руководить инквизиторскими приставами в другом силовом ведомстве. Так что здесь я человек новый, никого не знаю. Так что этот Кварин?
– Он сгоняет стадо на расчистку древних доков, стоящих здесь ещё со времён начала освоения Барнарда. Это сейчас первоочередная задача. Если пришельцы пойдут в атаку – нам даже ответить нечем. Там такие завалы – за день не разгребёшь.
– Понятно. Я знаю, что где-то здесь и древний космопорт имеется. Отсюда это далеко?
– Нет, примерно полторы мили на запад от доков, – солдат показал пальцем. – Вон, даже шпиль радиолокационной башни уцелел, странно. Такой погром, а он уцелел.
– Значит, нам туда. Кварин прав – доки надо привести в боевую готовность. Но не менее первостепенная задача – сохранившийся космический флот. Я произведу инспекцию военных судов. Может, какие из них и окажутся в рабочем состоянии. А ты, боец, возвращайся к майору.
– Но у нас нет космических военных судов, и не было! – выпалил солдат и открыл от удивления рот.
Повисла пауза. Даже жрец перестал всхлипывать и замер. Гаутеро громко рассмеялся:
– Есть, малыш, только тебя забыли проинформировать. Но это военная тайна. А теперь кругом марш, к майору!
– Есть! – козырнул военный и быстро пошел прочь. Но не успел сделать и трех шагов, как калеандец вскинул автомат и выстрелил ему в затылок.
Поллак плюнул на землю.
– Что?! – Анри повернул к нему. Сквозь желтый пластик шлема пылали злые глаза. – Надеюсь, мне не придется объяснять тебе, зачем я это сделал? А, мистер добряк?
– Не придется, – буркнул Генри. – Судя по всему, этот Кварин - малый не промах: наверняка заинтересуется странным штурмовиком. Хотя, этого мальчишке… ладно, проехали.
– Мне нравится, что ты становишься покладистым, – угрюмо прошипел Гаутеро. – И нравится, что у этих олухов нет даже примитивной связи.
– Военным просто не до нас, – не согласился Поллак. – Сейчас каждый сам за себя.
– Военные - это не булочники! Им до всего есть дело! Поторопимся.
* * *
– У меня такое ощущение, что большая часть людей уцелела, - проговорил Гаутеро, вглядываясь вдаль. Они укрылись в руинах какой-то постройки и наблюдали за местом, которое раньше именовали Космопортом.
– Люди - это ерунда, – вздохнул Поллак. – Они забиты и напуганы. Но откуда столько солдат? Ощущение, что все выжившие вояки стянулись именно сюда.
– Потому что на этой планете не один Кварин с мозгами.
– Я вижу, по крайней мере, три кораблика, пригодных для побега из этого ада. Судя по всему, это с облачного града их сюда успели перегнать.
– Может, и больше. Вот только кто нам это позволит. У того мордоворота с полковничьими знаками очень суровая рожа.
– Полковник? А я не вижу…
– Дубина. У меня же тактический шлем.
– Слушай, а, может, подождем ночи? Прокрадемся на один из кораблей…
– Кораблей? Это громко сказано. В лучшем случае эти дрова могут именоваться планетарными катерами! Да потом, вояки, скорее всего, в отремонтированных доках поставили какое-никакое вооружение, так что собьют нас тёпленькими. И с чего ты взял, что они не выставят охрану? Солдат у них достаточно. Эх, нам бы хоть какую связь. Я бы попросил Дика отправить нам автоматическую капсулу.
– Он бы не смог.
– Смог бы. Ричард не глупый мальчик, всё бы понял.
– А если использовать нашего жреца? Зачем мы его таскаем? Наверняка, его все знают. Прикажет воякам, чтобы нам выделили корабль.
– Да он же немедленно сдаст нас.
– Ну, если хочет красиво умереть – сдаст, – Поллак потрепал Агафора по мокрой от слёз щеке. – Хочешь стать героем «Грамовержца»?
– Нет, прошу вас! Я все сделаю! – зашептал жрец. – Я же четвертый по значимости Первосвященник. Меня все знают!
– Я не уверен, – задумался Гаутеро. – Это чудовищный риск.
– Совсем недавно ты с легкостью готовился умереть, а сейчас осторожничаешь, – хмыкнул Генри.
Неожиданно жрец громко откашлялся и решительно заявил:
– Только у меня будет одно условие.
– Слушаю, – усмехнулся калеандец. – Даже любопытно.
– Вы возьмёте меня с собой! Я не хочу оставаться на этой радиоактивной свалке. Вы высадите меня на втором Летающем граде. Он носит имя «Доминант». Координаты я сообщу. Дадите капсулу и отпустите.
– Зачем тебе это? – удивился Генри.
– В администрации этого города работает мой брат.
– Да вы всю Барнарду оплели, как пауки, – восхитился Гаутеро. – А в остальных городах тоже твои родственники?
– Нет, – насупился жрец. – Вы согласны?
– Что же, – протянул Анри. – попробовать можно. Я согласен.
– Вы должны поклясться, что высадите меня на Доминанте и не будете покушаться на мою жизнь.
– Не дрейфь, мышонок, – улыбнулся Гаутеро. – Пообещал – сделаю.
– Нет, – мотнул головой жрец. – Слову пирата поверит лишь кретин. Я не из таких. Но я кое-что слышал о клятвах калеандских дворян. Вы должны поклясться честью дворянина… Поклясться, что выполните моё условие и не позволите вашему товарищу покуситься на мою жизнь.
Лицо Графа закаменело:
– А ты не так прост, человек-мышь.
* * *
Агафор прекрасно сыграл свою роль. Казалось, он даже стал выше ростом. В его писклявом мышином голоске появились металлические нотки.
Когда они втроём возникли перед группой барнардских военнослужащих, большинство из тех вытянулись по стойке смирно.
И лишь высокий, крепко сложенный мужчина с полковничьими звездами на плечах отреагировал странно. На грубой обветренной физиономии появилась кривая усмешка, и это здорово не понравилось Поллаку. Он быстро взглянул на компаньона и увидел, как автомат в руках Гаутеро приподнялся и замер на уровне живота полковника.
– Кто здесь старший? – завопил жрец. – Срочно ко мне!
– Я старший, – излишне лениво процедил полковник. – Барт Малкош.
– Прекрасно! Надеюсь, вы знаете, кто я?
– Кто же тебя не знает? Ты - Ирод четвертовластник.
После этой фразы Малкоша наступила гробовая тишина, лишь ветер уныло выл в покореженных трубах теплотрасс.
Поллак сунул руку в карман, где лежал электрошокер. Но чем он поможет против десятков направленных на них стволов?
– Вы в своем уме, полковник?! – взвизгнул жрец. – Я - Агафор IV, божьей милостью. Власть и закон в обоих городах.
В ответ полковник ударил жреца кулаком. Ударил резко, без замаха, левой рукой. А правая вцепилась в ствол автомата Анри и пригнула дулом к земле.
Губы Барта Малкоша растянулись в неприятной улыбке:
– Кто вы, лейтенант? Я вас не знаю.
Гаутеро бросил взгляд на распластавшегося жреца и без страха посмотрел в глаза полковника.
– Меня зовут Вуди Абдайк. В кармане идентификационная карточка. Назначен командиром личной охраны Первосвященника Агафора IV. На которого вы в данный момент совершили покушение. Долг предписывает мне применить оружие.
– Так что же вы не применили его? – издевательски спросил полковник.
– Виноват, – процедил Анри и отпустил оружие. Автомат остался в руках Малкоша, но сам он покачнулся от удара в челюсть, которым его наградил Гаутеро. Калеандец не ограничился этим, металлический каблук врезался в живот бернардского военного и опрокинул того на спину. Анри подхватил выпавший автомат и дал короткую очередь над головами солдат.
– Стоять!
На компаньонов нацелились почти пятьдесят стволов, владельцы которых всё никак не могли решить, чью сторону в разворачивающемся на их глазах госперевороте стоит занять.
– Не стрелять! – рявкнул Малкош.
Полковник поморщился, дотронулся пальцем до разбитой верхней губы, сплюнул кровью:
– Хорошо, что у меня нагрудник. Кто вас учил лягать старших по званию?
Гаутеро молчал, крепко сжимая автомат.
– Расслабьтесь, лейтенант. Прежде, чем я прикажу вас расстрелять, ответьте мне: Кто для вас предпочтительнее? Четверо зажравшихся фанатиков, возомнивших себя Апостолами, или честный вояка – Генерал Пауль Брендон?
– Я слышал о генерале Брендоне, – осторожно ответил Анри.
– Каков молодец, он слышал! – захохотал полковник. Его подчиненные поддержали командира дружным смехом.
– А разве есть человек на планете, кто не слышал про Брендона? Но ты не ответил на мой вопрос, лейтенант.
– Пауль Брендон, несомненно, предпочтительнее,– кивнул Анри. – Да, сэр, я выбираю генерала.
– Вот и умница, – вздохнул Барт и вновь потрогал губу. – Сними шлем, хочу взглянуть на твою мордашку.
Закинув автомат за спину, Гаутеро снял тактический шлем.
– Красавчик, – хмыкнул полковник. – Как с рекламы инопланетных мужских лосьонов. Как ты сказал, тебя зовут?
– Вуди Абдайк, сэр!
– Ладно. Связь не работает, до базы данных не добраться. Надеюсь, ты сказал правду. Никто не позавидует тому, кто осмелился обмануть старика Малкоша. Кто это с тобой?
– Мой брат Слиппи Абдайк, сэр. Он гражданский.
– Брат? Не похож.
– Двоюродный брат, сэр.
Полковник кивнул и пнул ногой жреца.
– Давно я ждал этой минуты, когда смогу наступить на горло этим кровопийцам.
Агафор застонал.
– Блэк и Харри, – обратился полковник к двум солдатам. – Оттащите эту монашку в пятый фургон, пристегните наручниками. А вечером я обещаю всем грандиозное зрелище. На арене сам Его Святейшество Агафор IV – шут и факир, выпускающий из задницы дым и огонь.
Солдаты вяло хихикнули. Похоже, смена власти была для них слишком неожиданной.
– Всё, парни! Посмеялись и хватит! Работу никто за нас не сделает! Эй, Абдайк, бери два взвода и на северный плац, он самый захламленный. По вечерам у нас песчаные бури – надо успеть! Если человеческий скот будет плохо работать – показательно убей парочку! Обычно это действует на остальных.
* * *
– Этот планетолёт вполне исправен, – тихо сказал Поллак. – Горючки, правда, не много. Хватит лишь на две тысячи миль, может на три. Я расход и запас хода этой машины не знаю.
– Нам больше и не надо, – отозвался Гаутеро. – До темноты всего пара часов. Мышь тут же нас сдаст. Как только поймет, что его ведут убивать – сдаст. Нам надо убираться отсюда, и как можно быстрее. Связь могут восстановить в любой момент.
– Эй, кретины! – подчеркнуто громко заорал Поллак на двух испуганных рабов. – Чего вы гладите эту железную дуру?! Тащите её к оврагу!
– Пошли, – решился Гаутеро. – Угонять будем сейчас.
Планетолёт оказался под охраной. Всего один военный – чувствовалось, что новая администрация испытывает кадровый голод.
При виде командира солдат вытянулся по стойке смирно.
– Как звать, боец?
– Хэлли, сэр!
– Слушай меня, Хэлли, надо перегнать это судно на дальний квадрат. Там парни как раз расчистили площадку. Давай, сынок.
– Прошу прощения, сэр, – замялся солдат.
– Не умеешь, что ли?
– Теоретически могу, сэр…
– Понял тебя, боец. Беги к сержанту и распорядись, чтобы сделали коридор. Я сам поведу. Чтобы на плацу не было ни одного раба! Ты понял, по диагонали, вон до конца – уяснил?
– Так точно, сэр!
***
Несколько раз чихнув, дюзы заработали, подняв огромные клубы песка и пыли. Поллак чуть поработал с панелью, пристраиваясь и адаптируясь к управлению углами отклонения механического и газодинамического потока реактивной тяги.
– Не тяни, - поторопил его Гаутеро. – Ещё несколько секунд и они поймут, что мы смазали лыжи. А дальше по нам будут просто стрелять.
Генри кивнул и подал штурвал на себя, одновременно отводя правый рычаг тяги вниз. Летающая машина вздрогнула и с грацией утюга поднялась, слегка вибрируя.
– Твою мать, – тихо про себя выругался Поллак, пытаясь придать аппарату стабильности.
– Не бузи, булочник, - вторично поторопил его Анри, оглядываясь через фонарь второго пилота по сторонам, – уноси наши задницы отсюда, а насчёт нюансов управления потом мне всё выскажешь.
Генри всё-таки поймал оптимальный угол тангажа и, дотянув штурвал, резко бросил, под углом в сорок пять градусов, планетарный катер вверх. Двойная перегрузка вдавила обоих пиратов в кресла, но, будто не замечая её, Поллак продолжал тянуть, не меняя заданного вектора движения и не переходя в горизонтальный полёт.
– Маневрируй, - крикнул ему Гаутеро, – а то бахнут сейчас по нам чем-нибудь неприятным и свалимся прямо рядышком. Приходи – бери голыми руками.
– Каждый суслик – агроном, – огрызнулся Генри. - Посмотрел бы я на тебя, как ты верхом на кирпиче маневрировал бы. Эта хрень вообще по какому-то недоразумению летает!
– А что ты хочешь от планетарного транспортника? Да ещё лохматого года выпуска, плюс совсем недавно оказавшегося поблизости от ядерного удара. Скажи спасибо, что хоть так летит.
Поллак, набрав достаточно высоты, перевёл машину в горизонтальный полёт и стал осторожно раскачивать планетолёт из стороны в сторону, избегая попадания при возможном обстреле. Прошла долгая первая минута полёта.
– Уф, – выдохнул Гаутеро, облегчённо. – Кажется, обошлось.
Но не обошлось. Запущенная с поверхности планеты первая малая ракета типа земля-воздух, прикрываясь от возможного обнаружения локальным защитным экраном, догнала беглецов по инверсионному следу и врубилась в сопло левой задней дюзы, разнеся её вдребезги. Летательная машина завалилась влево и вниз, что позволило избежать попадания ещё двух таких же ракет, которые стремительно прошли мимо.
– По теплонаведению фигачили, суки, – выругался Поллак, пытаясь выровнять подбитый утюг и давая максимальную тягу на оставшихся три дюзы.
Это ему удалось, и раненый планетолет, избежав штопора, выровнялся в горизонт, но высоту продолжал медленно и неуклонно терять.
– На какое расстояние мы сможем уползти в таком режиме? – неожиданно хладнокровно поинтересовался Анри.
– Миль двести, – подумав, ответил Генри. – Если повезёт, то и триста протянем. Но не больше.
– Хорошо, – кивнул Гаутеро. – В погоню они за нами при таком раскладе не пойдут – своих дел по горло.
***
– Хорошая птичка, – погладил Поллак борт планетолета, – больше пятисот миль протянула – рекорд при таких условиях. А с виду – утюг утюгом.
– Да, – согласился Гаутеро. – И птичка хорошая, и ты опытный водила. Вон как мягко посадил. А я думал, сейчас всмятку разобьемся.
– Мягкая, потому что песок. На камнях так бы не получилось. Повезло нам, компаньон.
– Повезло - это точно. Вот только дальше что? Может, проще было получить пулю от полковника Малкоша, чем медленно подыхать в этой пустыне?
– Сразу не подохнем. У нас же пищевых таблеток суток на десять, если экономно.
– А ты знаешь, куда идти? Эта Барнарда существенно больше матушки Земли. Что мы знаем? Что на ней было семь шагающих городов? И что? Где они? Ты хоть примерно представляешь? Можно всю жизнь шагать – и всё равно не дойти.
– Ты от меня заразился пессимизмом? – усмехнулся Генри. – Ты же всегда знал, что надо делать. А сейчас что?
– Спекся я, пекарь. Устал бодриться. Сейчас вот подумал, достала бы нас ракета и сгорели мы в ярком пламени - быстро и надежно. Пустота и никаких проблем. Ни мыслей, ни переживаний, ни надежд.
– А как же твоя Масикуса? Она же ждет тебя.
Гаутеро не ответил, он смотрел в небо.
Проследив за его взглядом, Поллак понимающе хмыкнул:
– Красиво. Никогда не видел сразу семь лун. Пять видел, а семь нет. И гаснут они медленно и печально.
– Плохо, что одновременно, – нахмурился Гаутеро. – Скоро совсем темно будет. Да и погода портится. Ветер поднимается. Пошли в кабину, сегодня точно никуда не пойдем.
***
– Глянь, пекарь, нас занесло по самое не балуйся. А я проснулся, думаю, почему еще темно? А оно – вон как…
– Да уж, мы по макушку в песке. Даже фонарь не сможем открыть.
– И чего? Так и будем сидеть?
– Разведи пару таблеток, и вот тебе канистра для воды – из нее пить будем. А я пока попробую счистить песок, запущу двигатель вхолостую на парах топлива и врублю охладители – глядишь, вылезем. Не тушуйся, Граф.
– Да я не тушуюсь. Нашел под сидением чехол из растущего синтетика, видимо, эту калымагу закрывать. С собой возьмем. Место много не занимает, а укрыться в пустыне пригодится. И вот что, пекарь, сильно не жируй. Я не две таблетки разведу, а половину одной – жратву и питьё экономить нужно.
***
Беглецы остановились и огляделись по сторонам.
– Жуть какая, – поёжился Полак, разглядывая серое каменистое плато, тянущееся до самого горизонта.
– Зато не песчаная пустыня, – нервно хмыкнул Гаутеро. – За три дня она мне до смерти надоела. Здесь хоть не занесёт. Я сегодня ночью чуть не задохнулся.
– Ни единой травинки. Даже глаз не на чем остановить. Куда пойдем? Направо или налево?
– Прямо, хлебник. Только прямо.
– Бедняга Дик, наверное, с ума сошел от переживаний. Небось, уже похоронил нас.
– Не трать силы на пустую болтовню. Дойдем до той высокой скалы – сделаем привал.
– Ты сам болтаешь не меньше. Двинули, что ли?
***
– Пекарь, ты хотел траву? Вот она – перед тобой! – Гаутеро показал рукой на поросль из кривых низкорослых деревьев.
- Выглядит впечатляюще. По крайней мере, это уже какая-то природа.
Компаньоны, не сговариваясь, прибавили шагу, когда из рощицы раздался протяжный тоскливый вой, высотой звучания вызывавший что-то похожее на щекоту – только изнутри черепа.
– Скажи, что мне послышалось, – медленно проговорил Анри, снимая с плеча автомат.
–Тогда и мне тоже. Похоже, здесь водятся волки…
– Ты спятил или наслушался древних сказок про Красную Шапочку? Мы на Барнарда, сынок!
– А ты что знаком с местной фауной?
– Не очень хорошо знаком, но не верю, что кто-то захотел бы развести здесь аналог земных волков. А сами по себе они не появятся.
– А чего мы стоим, Граф? Людей ты не боишься, так что тебе волки?
– А ты смелый. Из оружия только электрошокер и гранат пара, потому прячешься за моей спиной.
– Дай мне автомат, и я пойду первым.
–Ты слишком плохо с ним обращаешься, чтобы я доверил тебе такую нужную вещь. Пойдем, глянем на местного хищника.
Компаньоны осторожно продвинулись вперед. Вновь раздался вой, но уже громче и яростней.
– Похоже, эта тварь не хочет, чтобы мы заходили на её территорию, – тихо сказал Поллак.
– Смотри в оба, – прошептал Гаутеро, раздвигая куцые ветви стволом автомата. – Нам всё равно некуда больше идти. Кроме того, мы всё равно не знаем, где её территория, а где - нет.
Неизвестно откуда выскочившая и набросившаяся на них тварь, не была волком. Она даже не была зверем, в обычном человеческом понимании. Сгусток щупалец, острых когтей, ребристых присосок и ярости. Необузданной бесконтрольной ярости. Все это располагалось на бугристом, огромном теле, в центре которого скрывались две пары мощных жвал, окруженных железами, точившими какую-то ядовитого цвета жидкость.
- Твою мать, - закричал Анри, отшатываясь назад и выпуская в атакующее чудище длиннющую очередь.
На тварь шквал пуль сильного впечатления не произвёл. Магазин автомата был снаряжён патронами с высокой пробивающей способностью, через один разбавленными низкоскоростными мягкими боеприпасами, с высоким останавливающим эффектом. Но выстрелы, казалось, вязли в стремительно приближающемся клубке древнего ужаса.
Гаутеро отступал назад, продолжая безрезультатно поливать огнём наступающее и приближающееся животное. Щёлк – и автомат затих, отрапортовав о закончившемся боекомплекте. Хищник, казалось, понял, что наступил подходящий момент для решающей атаки, сжался в комок и, растопырив щупальца, стремительным рывком бросился вперед…
Мощный взрыв шара плазмы бросил компаньонов спинами на камень и грязным, исковерканным мешком швырнул в противоположную сторону лишившееся части щупалец чудовище.
- Что это было? – продираясь через гул в голове и пытаясь избавиться от потери ориентации в пространстве, проговорил Анри. Он покачиваясь уже поднимался и рефлекторно шарил вокруг себя в поисках автомата.
- Граната… - проговорил Поллак, копошащийся рядом.
- С ума соскочил, булочник? На таком расстоянии чеку рвать? Как нас только в фарш не посекло, неизвестно.
- Я этой скотине прямо в морду кинул, - попытался оправдаться Генри. - Получилось же.
- Получилось, получилось, - проворчал Анри, меняя магазин на новый. – Скорее, повезло, а не получилось. Плазменная граната, хоть и считается боеприпасом кинжального контакта, на расстояниях менее двадцати метров вообще не применяется, а ты её с пяти метров бахнул. У нас с тобой контузия, с чем тебя и поздравляю. Чувствуешь, как земля колышется и в башке гудит? Вооот…
- А это что? – Поллак провел рукой по лицу и одежде и попытался расфокусированным от взрыва взглядом рассмотреть жёлтые, смолянистые капли, окропившие редкими бусинками их с партнёром с ног до головы.
- Стой! – крикнул Гаутеро, с опозданием осознавая, что это такое, но Генри уже провалился в никуда и, теряя сознание, падал лицом вниз, обдирал кожу об острые камни.
***
Поллаку было пять лет, и он очень любил играть в прятки. Отец закрыл глаза и громко принялся считать: «Один, два, три…».
Не дожидаясь «четыре, пять, я иду искать», мальчик бросился бежать. Надо так схорониться, чтобы его быстро не нашли. Отец очень умный – от него так просто не спрячешься. И вдруг взгляд Генри упал на густую салатовою поросль. Высокие, выше него ростом, прямостоячие, четырехгранные, покрытыми жесткими волосками стебли величаво покачивались на ветру. Вот идеальное место, чтобы спрятаться!
Ребёнок продрался через жёсткую растительность, присел на корточки и сквозь переплетения темно-зеленых крупно-зубчатых листьев с удовольствием наблюдал за отцом. А тот старательно хмурился и восклицал: «Куда же наш Генри пропал? Нет, в этот раз мне его не найти».
Поллак изо всех сил сдерживался, чтобы не рассмеяться и не выдать своего убежища. И вдруг почувствовал, что его лицо и руки начинают чесаться. Сначала он не обращал на это внимания, но зуд становился все сильнее и сильнее. А вскоре появилось жжение и неприятная колющая боль. Она словно раскаленными иголками жалила тело, и мальчик с криком выскочил из своего убежища.
«Папа! Мне больно! – вопил ребенок и размазывал по щекам слезы. – Папочка, спаси меня!»
«Генри! – закричал отец, – Ты зачем в крапиву залез?!»
«Мне больно!»
«Сейчас, родной, потерпи!» – приговаривал отец и гладил Генри холодной мокрой ладонью.
Боль ненадолго отступала, но затем вгрызалась в тело с новой силой. Временами лицо отца исчезало и вместо него мальчик видел бескрайнюю черную простыню. Или это была чернота космоса? Генри не знал. Да это было и неважно. Главное, что в эти моменты не было невыносимой боли. Не было запредельного нечеловеческого страдания. И Генри был бы счастлив смотреть на этот пустой квадрат вечности. В какой-то момент на темном покрывале проступило светлое пятно. Оно увеличивалось, приобретало очертания человеческого лица. Вот уже видны глаза, рот…
– Папочка, – тихо прошептал Генри. – Мне уже не больно.
– Наконец-то, – прозвучал чужой недовольный голос. – Ты так орал, булочник, что у меня чуть мозги раком не встали!
Поллак широко открыл глаза. Над ним склонился Гаутеро. Брови нахмурены, но на губах радостная улыбка.
– Напугал ты меня, пекарь. Я думал, каюк тебе. Но видишь, успел я вовремя снять с тебя комбез и протереть кожу водой.
– Водой? – не сразу понял Генри и приподнялся на локте. Оказалось, что он лежит на камнях в одних трусах. Левая рука замотана какой-то тряпкой, в которой Поллак с удивлением узнал обрывок своего комбинезона.
– Какого дьявола? – начал он и вдруг все вспомнил. Жуткое чудовище, взрыв гранаты. Кажется, он упал лицом вниз. Генри потянулся рукой, чтобы ощупать лицо, но Анри резко воскликнул:
– Не трогай!
Поллак замер. А компаньон грустно вздохнул:
– У тебя на лбу повязка. Хорошо, что дрянь в глаза не попала. Но и без этого придется обращаться к пластическому хирургу.
– Я ничего не чувствую, – удивился Генри.
– Немудрено. Я вкатил тебе лошадиную дозу обезболивающего. Стандартная не помогла – пришлось увеличить. Часов на десять – двенадцать хватит. А потом придется ещё колоть. Хорошо, что в аптечке пять шприц-тюбиков было. А вот с бинтами – беда. Даже клеевого антисептика нет. Пришлось твой комбез резать в тех местах, куда дрянь не попала.
– Анри, что это за осьминог такой? Чем он меня оплевал? И почему ты не пострадал? Я же видел, что желтая мерзость и на тебя попала.
– Не осьминог, Генри. Это паук.
– Паук?
– Ну да. Барнардский блуждающий паук. Самая опасная тварь из местных хищников. Я думал, они вымерли, после того как новые аборигены распахали собственную планету. Ан нет – выжили, оказывается. Мой панцирь выдержал, я только тщательно вытер разлагающий секрет. А вот твой комбез задымился и стал расползаться. Вон, видишь, кусок от него лежит? Весь в прожжённых дырах. На спине уцелел – я с него бинтов и нарезал.
– Откуда ты знаешь про паука?
– Прочитал. Правда, мельком. Когда про Барнарду материал просматривал. Знаменитый монстр. Он в эпоху колонизации даже на стяге планеты был. Очень опасная тварь. А ты его гранатой.
– А чем он нас оплевал? Что за яд такой прожигающий?
– Сок это пищеварительный. Пауки же твердую пищу не едят, они коктейль жиденький уважают. Окропил он наши тушки и подождал бы, пока мы заживо не переваримся, а потом пришёл бы и высосал.
Генри поёжился.
– Глубокие у меня раны?
Гаутеро вздохнул:
– Могло быть хуже. Но на лоб твой смотреть страшно, словно кислотой облили. Кожа серая, мертвая. Я, конечно, успел протереть водичкой из цистерны, но уж очень быстро ткани разъехались. Ожог третьей и четвертой степени. Отмершую кожу я ножом срезал, повязку наложил. Да только в аптечке гребаной антибиотиков нет…
– Ты прямо врач, – усмехнулся Поллак и осторожно сел. – Слушай, голова чугунная и тело не чувствую. Попробую встать.
Поддерживаемый Гаутеро, Генри поднялся. Голова закружилась, а в глазах потемнело. Постояв несколько минут, он сделал шаг.
– Ходить могу. Вот только неудобно как-то в одних трусах по чужой планете шлёпать. А если девчонок встретим?
Анри хмыкнул:
– Шутишь – значит в порядке. Штанов нет, а вот рубашка сохранилась, – С этими словами он подал напарнику клетчатую рубаху. – Хорошо, что не пострадала.
– Без штанов, но в шляпе, – усмехнулся Поллак, но внезапно стал серьёзным. – Слушай, Анри, мне в этот лес заходить что-то не хочется. А если в нем полно этих пауков-осьминогов?
Гаутеро задумался:
– Не думаю, что полно. Их и в старые времена немного было. Давай так: я пойду первым, а ты сзади держись…
– А почему не обойти?
– А если он на сто вёрст тянется? Впрочем, – Гаутеро нахмурился, – ято-то и мне после встречи с этим милым паучком не очень улыбается по лесу гулять. Кроме того, могут быть и другие зверюшки. Согласен - давай пойдем вдоль леса.
– Вот и я о том же. Лучше умереть своей смертью, чем превратиться в жратву для местной нечисти.
Гаутеро странно посмотрел на товарища и ничего не ответил.
***
Последний шприц-тюбик использовали больше десяти часов назад. Бывший граф видел, с каким трудом Поллак сдерживается, чтобы не стонать. По лицу Генри обильно тёк пот, тело сотрясал озноб, а ноги заплетались.
Гаутеро потряс цистерной. Воды почти не осталось, таблетки для её получения закончились. Он поднял голову и посмотрел на небо, покрытое тучами, такое равнодушное и холодное.
А ведь это конец. Кто бы мог подумать, что жизнь завершится на дурацкой, испоганенной планете под названием Барнарда. Они с напарником будут лежать на серых камнях и пованивать. А потом начнется буря, и их тела заметёт колючим песком. Или ещё до этого обглодают какие-нибудь зверушки.
Анри представил, как на его труп опускается большая черная ворона и с довольным карканьем выклевывает глаза. Бред! Здесь нет ворон! Здесь вообще нет птиц, по крайней мере, они ни одной не видели. Анри оглянулся. Поллак шёл, шатаясь, как пьяный, потом споткнулся и упал. Гаутеро не сдвинулся с места, чтобы помочь. Равнодушно смотрел на лежащего человека с голыми худыми и грязными ногами и думал:
«Ему хорошо. Как только перешагнет предел возможного – я избавлю его от мучений. Выстрелю в голову и похороню. А вот кто меня угостит прощальной пулей? Опять всё делать самому? А вдруг Генри прав, и Бог все же существует? А происходящее – расплата за недавнее убийство несчётного числа неизвестных мне людей? И самоубийство страшный грех? Так что же, терпеть? А если нет никакого желания? Если устал бороться?
Поллак тем временем поднялся и, пошатываясь побрел к нему.
– Ты как? – спросил Гаутеро.
Генри лишь дернул рукой, самодельная повязка развязалась и упала на камни. Раненый не заметил. Гаутеро взглянул на уродливую сочащуюся гноем рану и отвернулся.
«Был пекарь да спёкся».
Он поправил автомат на плече и двинулся дальше.
Когда за спиной послышался звук падающего тела, на лице Анри не дернулся ни один мускул – он давно ждал этого. Медленно вернулся и опустился на колени рядом с товарищем. Глаза Генри были закрыты, а изо рта вырывалось свистящее дыхание. Гаутеро отвинтил крышку цистерны и аккуратно приложил горлышко к сухим и обветренным губам. Больной жадно глотал остатки воды. Потом охнул и отключился.
– Спи, дружище, – грустно пробормотал калеандец. – Если повезёт, ты умрёшь во сне. Поверь – это хорошая смерть.
Сам он снял автомат, положил на нагретые чужим солнцем камни и неторопливо вытянулся рядом. Он смотрел в пламенеющее закатом небо и думал о Дике. Бедный ребенок. Что будет с ним, когда их не станет? Он долго будет сидеть на нагруженной сокровищами яхте и вспоминать приемного отца и дядю Анри. И если по отцу он будет лить потоки слез, то по нему, наверное, не проронит ни слезинки. Ничего удивительного – ведь он не желал портить мальчишку. Оттого и был с ним подчеркнуто строг. Но это не значит, что он не любил Ричарда. Вовсе нет – мальчик был ему дорог. Дорог, как родной сын, которого провидение так и не послало ему. Гаутеро неожиданно для себя рассмеялся. Знакомство с Поллаком заставило его по-другому посмотреть на религию. Еще немного - и он побежит в какую-нибудь церковь. Надо же, сделал крайним в своем нежелании заводить семью какое-то проведение!
От смеха на глазах Анри выступили слезы. Он трясся от хохота. А может, это была истерика? Внезапно он замолчал и прислушался. Показалось, что земля под ним гудит. Нет, не показалась, ощущается даже легкая вибрация.
Гаутеро снял шлем и приложил ухо к земле. Точно. Словно буровая установка вгрызается в камень. Или это начинающееся землетрясение?
Звук явно приближается. Пират вскочил на ноги, не забыв напялить на голову шлем и подхватить автомат. Без сомнения, кто-то или что-то надвигается прямо на них. Звуки дробления и скрежета всё ближе. Гаутеро покрутил настройки тактического шлема, но горизонт был чист. Неужели эта какофония на самом деле раздается из-под земли? Но это же бред – тратить столько энергии на бессмысленное бурение, когда можно передвигаться по поверхности!
Дрожь под ногами стала отчётливой. Даже Поллак очнулся и поднял голову:
– Что это?
– К нам движется механический гигантский крот! – нервно рассмеялся калеандец.
В пятидесяти метрах впереди в воздух взметнулись камни и серая пыль.
А затем наступила тишина. Гаутеро сделал шаг вперед и закричал:
– Эй! Мы здесь!
Но ничего не произошло. Тогда Анри выстрелил в воздух сигнальной ракетой и снова закричал. Поллак сделал попытку подняться. Он встал на ноги и сделал несколько шагов. На это ушли все силы, и Генри неуклюже бухнулся на колени.
– Это точно люди! – хрипло выкрикнул Гаутеро и бросился бежать к месту, где еще кружились облака пыли. И тут раздался громкий искаженный динамиками голос:
– Стой на месте, ублюдок! Стой, если хочешь жить!
Калеандец словно споткнулся. Резко остановился и поднял в воздух автомат:
– Я стою!
Глаза Поллака слезились, но он даже сквозь дрожащий туман видел, как из земли выдвинулась широкая труба. Сначала ничего не происходило, но вот на ее поверхности показалось что-то круглое. Мать честная, да это же человеческая голова в шлеме! Вот показались плечи, туловище, а вскоре и человек целиком выбрался наружу и спрыгнул на землю. И он был не один. За ним последовало ещё четверо таких же, одетых в черные комбинезоны людей. В руках длинноствольные безгильзовые автоматы.
Поллак стиснул зубы и встал. К горлу подкатила тошнота, боль в обожженной руке заставила издать протяжный стон, но именно она и раскаленный обруч в районе лба не позволили потерять сознание. Генри сумел дойти до товарища и опустился на колени возле его ног. Анри придержал его свободной рукой за плечо.
Пятеро чужаков медленно приближались к ним цепью. Багряные отсветы пробегали по вороненным стволам. В двадцати шагах люди остановились и один из них крикнул:
– Брось автомат, белый пес!
Гаутеро удивленно хмыкнул и аккуратно положил на грунт оружие. Говоривший осторожно подошёл, не сводя с калеандца глаз, поднял автомат и повесил на плечо. Сделав пару шагов назад, потребовал:
– Теперь медленно отстегни шлем и брось мне! Учти, пёс, одна ошибка - и ты труп!
Анри осторожно снял шлем и перебросил чужаку. Тот ловко поймал его за горловину и тщательно осмотрел. Что-то быстро сказал соседу, после чего уже все пятеро неспешно двинулись к ним.
У всех чужаков были одинаково плоские узкоглазые лица. Сначала Поллак подумал, что они чернокожие, но кожа в области глаз была ощутимо светлее - явно следы от очков. Сами очки были подняты вверх на черные кожаные шлемы.
Старший, тот, что выкрикивал команды, подошел вплотную к Гаутеро и резко выбросил кулак ему в лицо. Голова калеандца дернулась, а из носа потекла струйка крови.
Чужак лизнул окровавленную кожаную перчатку и подмигнул Анри:
– Приветствую тебя на земле свободных людей, белый пёс!
Гаутеро сплюнул под ноги.
– Почему ты называешь меня белым псом, человек?
– Потому что я умею читать, – рассмеялся узкоглазый. – На твоей груди знак «Громовержца», а на плечах капитанские звезды. Ты штурмовик, служащий лживым жрецам, а значит, ты враг всем свободным людям.
Анри замотал головой:
– Это ошибка. Я вынужден был надеть эту форму, взятую в бою, между прочим. А вообще мы с другом бежали из плена.
– Кто ты, человек без штанов? – обратился к Поллаку один из военных.– Ты пленник белого пса?
Генри отрицательно покачал головой. Сил отвечать не было. Разговор чужаков и Анри доносился до него словно издалека. А еще была апатия и желание растянуться на камнях и тихо умереть.
– Снимай свою броню, белый пес! – приказал старший. – Если ты будешь голым – мне будет спокойнее. Кто знает, какие пакости вы придумали в своем летающем городе.
Поллак не видел, как Гаутеро со вздохом принялся раздеваться. Черная простыня внезапно накрыла сознание, и он равнодушно повалился лицом на остывающие к вечеру камни.
***
Кто я? Пушинка, медленно падающая в бесконечность. Откуда падающая? Как можно падать в бесконечность? И что такое медленно в месте, которое можно окрестить бесконечностью?
- Смотри, веки подрагивают, кажется, твой приятель выберется из этой передряги.
- Он пират, аферист, булочник, да и вообще - пройдоха, не раз натянувший глаз на жопу федералам. Так что он не может не выкрутится. Если ваша зверюшка не сожрала его сразу, то всё - ей гранату в клюв, а ему все шансы на выживание.
- Гранату в клюв... Я такое даже в страшном сне представить не мог. Твой приятель или полный отморозок, или боец запредельного уровня.
- Боец... Ну да, бойцом его наверное тоже назвать можно. Такой вот неординарный боец... То из аппарата плазменно-дуговой сварки парочку вояк Федерации в тяжёлой броне в фарш размесить, то, как сейчас - дикой зверюге гранату в дупло затолкать...
Падение продолжается, но голоса... О чём это они? Вернее, о ком? А, впрочем, какая разница. В месте, где нет материи, времени и расстояний, всё остальное утрачивает смысл…
- Ты шутишь? Со сварочным аппаратом выйти против подготовленных вооруженных людей? Мы здесь подобного даже на старинных галокристаллах не видели.
- Ага. Шутил бы, если сам последствия не наблюдал. Но лучше расскажи мне о той штуковине, на которой нас подобрали. Видел много забавных транспортных средств, но подобное никогда не попадалось.
- Какой штуковине?
- Ну та… лодка подводная. Точнее, подземная.
- А, примитив. Древние технологии, не разбавленные ни каплей современных разработок. Огромный высокоскоростной бур. Пустотелый. Экипаж – внутри. В носовой части – ультразвукой генератор. Ультразвуком порода размягчается в мелкий песочек, а уж по нему, как по маслу, бур скользит. Говорю же – примитив. Ещё на древней Земле подобное испытывали для тайной доставки ядерных зарядов прямо в тыл врага.
- Ни разу не слышал… Хотя, не буду скромничать, по вооружению и средствам его доставки я спец.
- Смотри, он приходит в себя! Пальцы тоже начали подрагивать. Пойду, позову дежурного доктора.
- Давай. Хотя вам стоило бы обзавестись автономным медблоком. Замечательный и крайне нужный предмет, хотя и не такой крутой, как эти ваши штуковины.
***
- Генри, старина! Я уж думал, что всё, кранты – отбегался булочник!
Анри лез обниматься к только пришедшему в себя и пока ещё ничего не понимающему Поллаку.
- Рожа у тебя, конечно, теперь не фонтан – детям на ночь лучше не показывать, но в целом - оклемался и жить будешь. Местные лепилы так говорят. Медицина здесь примитивная, но крайне эффективная. Кроме пластической хирургии – её тут нет совсем!
Гаутеро рассмеялся, то ли своей шутке, то ли тому, что его боевой товарищ пришёл в себя.
- Где я? – с трудом произнося слова после долгой отключки, выдохнул Поллак.
- А! Точно! Ты же не в курсе! – Анри подвинул стул к кровати и устроился поудобнее.
- Ну слушай. Не перебивай только. Кстати, тебе болтать пока ещё противопоказано. Ну так вот. Когда я уж думал, что скоро титры, а Дику судьба болтаться на орбите этой негостеприимной планетки, на нас натолкнулся один из дозоров Пионера. Пионер – эта та самая дикая платформа, которая давным-давно замочила свой парящий град и исчезла. Представляешь? Мы попали в легенду!
Гаутеро в очередной раз весело рассмеялся и, отсмеявшись, продолжил:
- Эти парни, лишившись сюзерена, поступили вполне мудро, и с остальными летающими городами даже не стали связываться. Но и ждать, когда те решат свои текущие проблемы и примутся за них, тоже не собирались. Они направили свою шагающую платформу в тогда ещё малоисследованную часть континента, на какой-то там громадный полуостров с труднопроизносимым названием. Серией взрывов убрали перешеек в несколько сот миль, превратив полуостров в остров, и окопались здесь навсегда. Саму платформу тоже грамотно закамуфлировали, натащив на нее сверху грунта и посадив самый настоящий лес.
Анри опять рассмеялся.
- Представляешь? С суши не подобраться - море, а по воде, аки по суху, эти хреновины ходить не умеют. А с воздуха ничего не видно - лес! Гении камуфляжа! И живут в балансе с местной флорой и фауной, соблюдая правила игры, предложенные местной экосистемой. Только патрули на континент эпизодически засылают, вживую посмотреть, что там да как. Вот один из этих патрулей нас и подобрал. Знакомство было не очень приятным, но крайне полезным - они спасли наши шкуры.
В палату вошёл человек в голубом плотно облегающем тело лёгком комбинезоне.
- А я тут ликбез товарищу устраиваю, - обратился к нему Гаутеро, - а то он многое пропустил.
- Правильно, - улыбнулся визитёр, - в реальность лучше возвращаться именно так, а не впустую пялясь в белый потолок. Как самочувствие?
Поллак молча кивнул. Мол, всё в порядке, иду на поправку.
- Ну и отлично! Ваши показатели жизнедеятельности всё ближе и ближе к норме, так что дня через два будем пытаться вставать. Ну и питаться начнём нормально, а не через трубочку.
***
Капитанская рубка поражала воображение своей архаичностью и какой-то запредельной монументальностью. Силовые конструкции были не спрятаны в стенах, а выставлены как будто напоказ. Балки, швеллера, болты, заклёпки размером с блюдце - всё это выглядело примитивно, но по-своему даже красиво.
Слегка подёрнутый патиной некрашеный металл производил впечатления незыблемости и спящей, но готовой в любой момент вырваться наружу, неудержимой мощи.
- Дааа, - выдохнул Поллак обращаясь к Анри, - теперь я понимаю, почему ты так настоятельно именно здесь наш заказ хотел разместить.
Гаутеро только молча пожал плечами.
- Пионер - самая старшая из семи шагающих платформ. Именно с неё началось освоение Барнарда.
Включился в разговор капитан, сделав приглашающий жест, - присаживаться.
- Ван, - представился он, - капитан Ван. Ну а по совместительству ещё и мэр, судья, и так далее. У нас тут органы власти и управления не раздуты - живёт всего-то здесь чуть больше сотни тысяч человек.
- Удивительно, - сказал Поллак, - доводилось мне бывать во многих местах, но, как правило, при таком количестве населения на одного реально работающего приходится от пяти до двадцати бюрократов. Как вы справляетесь?
- Справляемся, - серьёзно ответил Ван. - Когда каждый занят своим делом, чётко понимает круг своих обязанностей и знает, что его права на что угодно заканчиваются там, где начинаются права другого человека, то до меня, как органа власти, девяносто девять процентов информационного управленческого мусора просто не доходит. А, соответственно, не требует внимания и решения. Так что справляемся. Да и просто не можем мы себе бюрократию позволить.
- Удивительно, - повторил Поллак. - Просто удивительно. Нам следовало сразу к вам приземляться, а не проводить эксперименты с Громовежцем.
- Да, Громовержец… - улыбнулся Ван. - Лихо вы его ушатали. Мы эфир постоянно слушаем, и в курсе, что случилось. Но как? С орбиты? У парящих градов серьёзная противоорбитальная защита.
- А это вот он автор сего действа, - Генри кивнул на молчащего Гаутеро. - Спец по всем военным делам. Тактика, стратегия, то-сё.
Капитан Пионера перевёл вопросительный взгляд на Анри.
- Да чего там, - отмахнулся бывший калеандский военспец. - Расстреляли прямыми залпами из револьверного рельсотрона шагающую платформу Громовержца. Её реактор и сдетонировал. А ядерный взрыв под собственным брюхом ни один летающий город не выдержит. Свезло.
Поллак с преувеличенным интересом рассматривал хитросплетения балок, стараясь никоим образом не выдать враньё своего спутника.
- Револьверный рельсотрон? - Ван ни на шутку удивился. - А я думал, это фантастика! Да, отстали мы от цивилизации в нашей дыре. Что за судно у вас на орбите?
- Джекпот, класс - малый дальномагистральный разведчик. Вооружение так себе, но отмахаться от всяких идиотов, позволяющих себе нарушать условия договора, хватает.
- Я понял, - подобрался Ван. - Смею вас заверить, что ни лично я и никто с Пионера не даст ни малейшего повода усомниться в нашей договороспособности!
- Искренне на это надеемся, - вернулся в разговор Поллак. - Но пока мы у вас в долгу - хотелось бы сначала как-то оплатить наше спасение.
- В расчёте, - отмахнулся капитан Пионера. – Видели, как планета перепахана? Наш остров - единственный оазис в этой терраформированной пустыне. И грядущая экспансия - всего лишь вопрос времени. Вы уничтожили одного из шести будущих агрессоров. Мы вас спасли. Так что в расчёте.
- Отлично, - сказал Генри. - Баланс обнулился. Приятно начинать отношения, когда предыдущие дела и обязательства не тянут ни одну из сторон.
- Согласен, - улыбнулся Ван. - Но скажите: вам правда только техника нужна, ТЗ которой вы передали нашим инженерам?
- Только. А вы ещё что-то можете предложить?
***
- Булочник, а ты маньяк!
Гаутеро мерил шагами комнату, недовольно посматривая на компаньона. Тот расслабленно откинулся в кресле и заинтересованно рассматривал сигару, свёрнутую из какого-то местного аналога табака.
- Как ты представляешь себе это? Ты понимаешь, под что подписался?
- Да ладно тебе, - беззаботно отмахнулся Поллак. - Отличная же сделка! Даже платить не придётся! Ты просто собъёшь ещё один парящий град по собственному выбору, мы получим нужную нам технику и в расчёте. Ну а потом...
- Какой такой «потом»?! - взорвался Анри. - И что значит «просто»? Просто собьёшь? Просто?
- Ну ты же наверняка что-то придумаешь. Хорошая же сделка!
Нужные слова у Гаутеро не находились, и он, махнув рукой, плюхнулся в соседнее кресло.
Ему всё было понятно. Интерес Вана был прост и незатейлив - руками незваных гостей уничтожить ещё одного гипотетического и опасного агрессора. А если ещё и присвоить сделанное себе, то запуганных оставшихся можно смело взять под контроль. Вот так, из изгоя, прячущегося за железным занавесом, можно превратиться во владыку этого перепаханного мира.
Действительно - хорошая сделка. Для Вана и Пионера. Но вот какое-то тревожное ощущение, гложущее изнутри, не покидало бывшего калеандского дворянина. Было в этой сделке что-то неправильное. Что-то запредельно-несправедливое, несмотря на кажущуюся выгоду для обеих сторон этого странного договора.
Гаутеро вздохнул и попытался ещё раз достучаться до собеседника.
- Булочник, ты понимаешь, что речь идёт о жизни и смерти сотен тысяч, если не миллионов, людей?
- Да каких там «людей», - отмахнулся Поллак. - Внизу - безмолвное мясо, вряд ли себя даже толком осознающее, вверху - охреневшая от собственной безнаказанности религиозная элита с подпевалами. Тьфу! Нет там людей! Потом, не ты ли в начале наших похождений на этой планете, сам, по собственной инициативе, превратил в радиоактивное ничто шагающий град? А там тоже были те, кого ты сейчас называешь людьми!
- В каком-то смысле ты, конечно, прав, булочник, - вздохнул Анри. - Но мы здесь по другому поводу. На Громовержце мы спасали собственные шкуры, пусть и такой ценой. А сейчас мы говорим о сделке. Просто сделке. Видишь разницу? Потом, не стоит нам вмешиваться в сложившиеся положняки и нарушать устоявшийся баланс сил. Ау! Мы не дома!
- Правильно - не дома. Соответственно, можем не стесняться в средствах и способах получения желаемого. Анри, хватит кривляться и изображать какое-то запредельное человеколюбие - бахни уж, наконец! А дальше забираем технику и домой поехали.
- Бахни, - пробурчал Гаутеро. - Легко сказать. Из чего бахнуть-то? Из несуществующего револьверного рельсотрона? У нас яхта, булочник, а не орбитальная крепость. Доступный нам инструментарий крайне ограничен, а орбитальная оборона у летающих городов какая-никакая есть. Семилуние кончилось, шагающие города атаковать бессмысленно - их парящие сюзерены над ними больше не висят. Удар придётся наносить непосредственно по заказанной цели.
- И что? Неужели ничего не придумаешь?
- Да есть одна мыслишка на грани фола, - поёжился в кресле калеандец. - Из области так любимых здесь древних технологий. На практике ни разу не сталкивался, но попробовать можно. А ты случайно не знаешь: перепахивая планету, они добывали здесь иридий?
***
Иридий. Металл платиновой группы, близкий родственник осмия, некоторое количество которого пылилось в трюмах Джекпота. Но иридий обладает некоторым военным потенциалом. Иридиевый лом, брошенный с высокой орбиты, достигнув поверхности планеты, взрывается с такой силой, которая и не снилась производителям многих тактических ядерных боеприпасов. Только в отличии от них – у него «чистый» взрыв, без последующего радиоактивного заражения.
При этом лом из иридия не фонит, не требует особых условий хранения, не просит регулярного техобслуживания. Это лом. Просто лом. При желании им можно и по прямому назначению воспользоваться, например, лёд откуда-нибудь сколоть, или тяжёлый предмет, орудуя этой железякой как рычагом, переместить.
Но всё меняется, когда этот лом летит с орбиты в какую-либо цель на планете. Он относительно маленький. Не маневрирует. Не жгёт дюзами топливо. Молчит в радиодиапазоне. Попробуй, пресеки подобную атаку. Ещё ни одной системе орбитальной обороны ни одной планеты не удалось сбить лом...
***
- Вы всё-таки хотите оплату? Не вопрос, но почему иридий? - Ван сильно удивился подобному запросу временных партнёров. - Надо поискать на складах, вроде, было у нас некоторое количество этого металла. В своё время, когда ещё добытые платформой полезные ископаемые отправлялись в метрополию, на иридий тоже были заявки. Но нам, в нашей хозяйственной деятельности, он не интересен - слишком тугоплавкий, много проблем с обработкой.
- Это не оплата, - поправил его Поллак. - Это расходный материал для выполнения нашей части договора. Детали - тайна, но если хотите, мы можем его у вас купить. Что в качестве оплаты вы хотели бы видеть? Золото? Платину? Осмий? Драгоценные минералы?
- Хм… - протянул капитан Пионера. - Сделка внутри сделки? Мы к такому здесь не привыкли. У нас как-то всё попроще... Хотя можно. Но в качестве оплаты нам не нужны ваши железяки и камушки.
- А чего же вы хотите, - улыбнулся Генри. - Я сомневаюсь, что у вас здесь в ходу деньги Федерации или какого-нибудь из свободных миров.
- Деньги – пыль, - Ван приосанился в кресле. - Нам они не нужны. Сделаем так... Вы получите всё, что вам надо для выполнения задачи, а в качестве оплаты собьёте ещё один парящий град. Любой, по вашему выбору.
- А не кажется ли вам, любезный, что сделка несколько перекошена? Какая-то несимметричная, позволю себе заметить, сделка. Вы нам, для выполнения вашего же заказа, вручаете необходимый металл, а мы за это делаем в два раза больше работы?
- Ну как хотите, может, иридий нам самим ещё и пригодится, а вы выкручивайтесь сами.
***
- Булочник, ты маньяк! - Гаутеро рвал и метал. - Я тебя отправил к капитану за иридием, которого на Пионере должно было скопится предостаточно за долгие годы, а ты вместе с ним притащил обязательство ушатать ещё один облачный град! А дальше что? За доставку - ещё один? И вообще - за каждый шаг по одному парящему городу? Не много же у нас шагов осталось - всего пять!
- Ван торговался как чёрт, - Поллак как мог отбивался от нападок компаньона. - Я и так в этой ситуации выжал всё возможное! Они обязуются организовать связь с Джекпотом, отлить иридий в болванки нужного нам типоразмера, в пустыне обеспечить приём транспортной капсулы и прикрыть в случае чего.
- В случае чего? - Анри не унимался. - Что такое должно случиться, чтобы имели смысл такие договоренности?
- Твою мать! – Поллак, в свою очередь, тоже перешёл на крик. - Ты хочешь свалить из этой дыры или нет? Я - очень хочу! И для этого, если надо, готов обрушить вниз все эти долбанные летающие города! И мне абсолютно пофиг, кто и в каком количестве там проживает!
Гаутеро несколько осел под напором компаньона.
- Ну хорошо, допустим, мне они тоже не родственники. Но ты понимаешь, что всё равно - цена спасения абсолютно неадекватна?
- А мне как-то по барабану! Если у билета отсюда такая цена, значит, мы её заплатим!
***
Дик с удивлением смотрел на расшифровку оптикограммы с планеты. И удивляться действительно было чему.
Во-первых, сам способ связи... Не радиосвязь, не лазерная передача, а такой анахронизм. Нет, преимущества у оптической связи, осуществляемой посредством подачи узконаправленных световых сигналов, конечно, были. Невозможность перехвата, например. Но зачем? Дядя Генри и дядя Анри спустились на планету не партизанское движение организовывать, а купить нужную технику. Хотя осуществлённый им по инструкции ракетный залп плохо вписывался в эту легенду, но всё-таки.
Во-вторых, место. Аппаратура Джекпота видела и отслеживала всех огромных, летающих в атмосфере Барнарда, рукотворных воздушных китов. Но сигнал пришёл ни с одного из них. И даже не с близкого к ним места.
В-третьих. Новые инструкции. Да какие! Дику предлагалось в определённое время отправить на планету в режиме автопилота малую спускаемую капсулу. Малую! В которой можно поднять на орбиту небольшие грузы, но никак не двух человек, с грузом планетарной техники. А это значит, что дядя Генри и дядя Анри обратно пока не собираются.
В-четвёртых. Его просили зачем-то протестировать аппаратуру отстрела зондов разведки, демонтировать сами зонды, отправив их на склад, и постараться адаптировать программы боевого наведения с программой запуска зондов. Странная просьба...
***
Первым взрывом защитное силовое поле парящего города просто сдуло. Иридиевый лом, накопивший колоссальную энергию по пути с высокой орбиты, непрерывно ускоряемый гравитацией планеты, не долетя до облачного града, носящего гордое имя «Доминант», полыхнул взрывом сверхновой.
Моментально высвободившейся энергии хватило бы растопить в пар большую ледяную комету. Или, если бы кто-то умудрился её собрать и законсервировать, обеспечить энергией орбитальную крепость - на весь период существования таковой. Но сейчас, вся накопленная иридиевым ломом энергия высвободилась мгновенно - в миллионную долю секунды - неся хаос и разрушение.
Этого удара Доминанту хватило. Он падал вниз огромным обугленными куском, ещё недавно бывшим величественным многотонным парящим механизмом - свидетельством победы человеческого разума над всеобщей энтропией.
Но в этот раз энтропия, ещё одно воплощение того же разума, победила и второй иридиевый лом, запущенный в догонку первому с орбиты, врезавшись в падающий град, просто испарил его. Превратив всю его массу даже не в атомы, а в свет и жесткое гамма-излучение. Теперь падать на поверхность планеты было больше нечему.
Спустя несколько секунд та же судьба постигла ещё один облачный град - Величественный, курсирующий на той же широте в тысяче километров от Доминанта.
Ударная волна, порожденная редким дождём из иридиевых ломов, обогнула планету, гоня на сверхзвукой скорости вал щебня и пыли на суше, и стену цунами - в океане. Попадающиеся на пути волны шагающие платформы переворачивало, и, как огромные консервные банки, кувыркая, тащил за собой искусственный хаос. Все воздушные суда, в том числе и оставшиеся парящие грады, подхваченные неудержимыми вихрями взболтанной атмосферы, несло туда же, навстречу огибающему планету встречному валу.
На противоположной удару стороне Барнарда две встречные стены столкнулись, схлопнув одним хлопком чудовищно гигантских ладоней всё захваченное, превращая титаническим давлением всю материю в пыль и водно-грязевую кашу.
***
- Мы так не договаривались, - Ван говорил осторожно, тщательно подбирая слова, пораженный мощью, продемонстрированной гостями. - Планета перепахана, солнца нет...
- А ещё нет ни одного из ваших гипотетических агрессоров, так что, любезный, мы перевыполнили собственные обязательства. И, заметьте, доплату не просим - это бонус.
Поллак сидел, откинувшись в кресле, лучась спокойствием и уверенностью. Это давалось ему нелегко, ибо всего полчаса назад он чуть не поссорился со своим новым другом и партнёром - Анри, на которого получившиеся разрушения произвели сильное впечатление. И это несмотря на то, что в их дуэте профессиональным и потомственным военным был именно он, а не Генри Поллак, в недалёком прошлом - навигатор, вынужденный пират и булочник.
- Ядерная зима бонусом? - чуть не взвизгнул капитан Пионера. - Вы понимаете, что говорите? Да на ближайшие лет двадцать, а то и все пятьдесят, сквозь пыль в атмосфере не сможет пробиться ни один лучик солнца! Всё живое погибнет, планета остынет...
- Не драматизируйте, - довольно бесцеремонно перебил его Поллак. - Барнарда - не первая планета, переживающая ядерную зиму. Ну да, придётся отсидеться в трюмах Пионера. Но вам не привыкать. Ну да, экосистеме этого шарика придётся серьезно пересмотреть формы жизни, допущенные к выживанию. Но и ваша деятельность здесь ни разу не способствовала превращению Барнарда в рай. Зато у вас теперь нет никого, кого на этой планете вам стоило бы опасаться. Теперь вы - боги!
Поллак хохотнул. Шутка, выданная экспромтом, ему самому понравилась. В ней был и второй, а, если покопаться, то и третий смысл. Действительно, Барнарда - какое-то заколдованное место, где кому-то обязательно нужно быть богом.
- Да? - Ван не разделял веселье собеседника. - Боги? Боги пустой, перепаханной планеты? Тогда вы - кто?
- А мы - боги на подряде, - сказал неожиданно посерьёзневший Поллак. – И, как любой подрядчик, хотим, чтобы заказчик с нами рассчитался за проделанную работу. Платить будете или нет?
Ответа и причитаний собеседника он не слушал. Он заранее знал, что скажет ему капитан Пионера. Мыслями Генри Поллак был уже на борту Джекпота, обнимал Дика и подбирал слова, объясняя новые косметические дефекты своего лица.
Но аванс никто не отменял. А теперь успел! Офигительно! Только не понятно, где столько иридия нашлось на орбите. Рудники-рудниками, но...
Я дальше читкал, представляя вместо суровых дядек усатых Роланов Быковых и Фрунзиков Мкртчянов 
