Смертоносное лезвие

            Тихая ночь, накрытая чёрным небом со множеством звёзд. Темнота в комнате. Пропитанные потом простыня и подушка. Взор, устремлённый вверх, к потолку, который невозможно увидеть в темноте. Плотно закрытые шторы и широко распахнутая форточка, впускающая внутрь естество текучего, медленно движущегося к своему концу лета. Маленький чёрный радиоприёмник, зажатый в руке и прислонённый к уху. Мелодичные, старые и новые песни на иных языках. Сон никак не приходит. Но вот воспринимать музыку становится всё тяжелее, глаза начинают смыкаться. Затем сознание на время угасает (спящий и мёртвый – как они похожи). Тело непроизвольно поворачивается набок, принимая наиболее удобную позу.

            Наступающее утро. Рассеивающаяся темнота, приходящий свет. Мучительное пробуждение. Головокружение, лёгкая головная боль. Цепи сна отпускают очень медленно. Но бодрствование постепенно всё же вступает в свои права. Все комнаты моей квартиры наполнены благодатной пустотой. Шаги взад и вперёд. Вкус шоколада. Ах, как он приятен, как он безумно сладостен, какое наслаждение приносит! Зелёные деревья за окном. Равнодушные прохожие. Горячая вода, тёплый душ. Скрип, с которым открывается шкаф. Новая одежда. Взгляд на покорную и неумолимую часовую стрелку. Едва слышные щелчки. Руки, сложенные за головой. Прерывистые, заражённые неудержимой волей к анархии мысли.

            Новые хождения по свободным, пустым комнатам. Голубые, серые и белые обои. Грязная клеёнка на кухонном столе. Отчего-то лень её протереть. Газеты, сообщающие разрозненные факты. Рассуждения с самим собой о женской красоте, а также других вещах. Умело очищенное жёлтое яблоко. Срезанная кожура и голодные зубы, впивающиеся в мякоть. Разум всегда погружён в факт собственного существования.

            Многочисленные уровни бытия. Наваливающиеся проблемы. Так ли они страшны? Оглушительные звуки. Дырявые карманы. Дрожащие мосты. Вереницы разбитых сердец. Ритуалы опьянённых неизвестно чем шаманов. Слова, насыщенные бесконечным множеством значений и оттенков смысла. Языковые игры на философских лужайках. Звенья порванных цепей. Разбитая посуда. Дуализм мировосприятия. Искусственные ограничения. Революции в лесных хозяйствах. Горячие угли пылающих костров. Зов железа. Зов обречённой страсти. Смрадная рвота. Обрывки любопытных взглядов. Звук, родившийся внутри. Зловещие, ужасные предзнаменования. Разноцветные кислоты в лабораторных колбах. Противозачаточные таблетки. Измерения глумливых ног. Стрелы отсутствующего времени. Забытые кумиры и громкие песни. Историческая нелепость того или иного пути. Воля к власти. Ответственность за свои поступки. Далёкие рассветы. Зелёная боль. Волны свинцовых дождей. Объединённые войска. Война на два фронта. Ноги великанов топчут грешную землю.

            Оборванные бусы. Удары незрячих букетов. Народные умельцы. Индивидуальность таланта. Нравственные проповеди и публичные выступления. Досадные провалы. Мясные крюки. Материалистические взгляды на сущность искусства. Механика гневных тирад. Трагедийные маски. С обрывов падают сухие листья. Нотная бумага. Брошенная в лицо кожаная перчатка. Засевшие в сознании воспоминания. Комья прежних обид. Бегство от кровавых слов. Таяние льдов. Холмы порабощающего холизма. Размытая почва. Переоценка всех ценностей. Утрата живительных ориентиров. Вспыхивающие огни. Восковые окна дырявой ткани. Из немыслимых глубин восстают тщедушные призраки. Величественные храмы неисчислимых законов. Каменные часы. Золотистые цепочки. Отравленное удушье.

            Лавочка в городском сквере. Работающий рядом художник. Я приобретаю в магазине дешёвую пищу и наслаждаюсь ей. Салфеткой вытираю губы. Использованную салфетку бросаю в урну для мусора. Люди с озабоченными лицами едут в автобусе. Автомобили со следами былых аварий. Воркующие голуби. Аппетитное для этих птиц зерно. Им может также понравиться и обыкновенный хлеб.   

            Возвращение домой. Телевизионные передачи. Правительство принимает новые законы. Ужесточается борьба с нелегальной миграцией. Может ли текст стать миром? Может ли мир стать текстом? Мне не вполне понятно это.

            Спелые монеты с большой покупательной возможностью. Иллюзорное убийство логоцентризма. Физиологическое явление «окрашенного звука». Изыскания в области ботаники. Гражданские казни на многолюдных площадях. Государство часто не принимает инакомыслия. Скрежет боящихся зубов в опалённых окопах. Записи в дневнике. Плавающие метафоры. Подвижные причинно-следственные связи. Хищный дурман. Непроизносимые имена. Ловушки для слепых крыс. Границы определённостей. Размягчающееся небо. Красноречивая деталь. Врачебные раны пророчеств. Орденоносный ужас. Безостановочный террор. Человеческие и звериные лица. Поражённая нервная система. Экзистенциальная пытка. Проказа на стволах пальм. Убитая весна. Убитое религией блаженство плоти. Пришествие единственно верного атеизма. Демонический хохот в притонах и подвалах. Преодоления устаревших тезисов. Свалки патриархальных законов. Разрушенный матриархат. Слова имеют долгое эхо. Глупые националистические веяния. Течение желчи в чреве злости. Огненные краски ссыхаются и превращаются в горький мёд. Колючая вседозволенность.

            В детстве я любил лазать по заборам. Это было достаточно опасное занятие. Взрослые ругали меня за него. Но я не бросал своего увлечения. Я облазал множество заборов. Кроме того, мне ещё нравилось ездить на велосипеде и смотреть на то, как рабочие роют ямы для самых разных нужд.

            Гниль позабытых труб. Паралич свирепости и отчаяния. Ложбины непредсказуемой комы. Демонтаж условностей. Становление системы жанров. Отсчёт конечных остановок. Изживание непоколебимости. Охота на танцующие пары. Извержения истерик. Творческая эволюция. Влечение к органике. Переплетённые установки. Нарушения привычного дискурса. Патологичные чудеса. Упадочные настроения. Косые линии неполноценных солнечных лучей. Звон колокольчиков. Метели ржавчины. Успешные отождествления. Поведение химических элементов вполне возможно предсказывать. Но для этого необходимо хорошо развитое пространственное воображение.

            В ящике моего рабочего стола лежит пистолет. Мне нравится его наличие в моей руке. Стояние перед зеркалом. Отражение моё мне неподвластно. Оно зловеще улыбается. Я стреляю в него. Вмятина и сеть больших трещин на поверхности зеркального стекла. Кровь льётся по ним. Алые струи текут из зеркала. Отражения моего в нём больше нет. Я лишился отражения. Но ни капли не жалею об этом.

            Сотни однообразных пирамид. Мой дух летает в свободное время посреди пустыни, усеянной таинственными серебристыми пирамидами. Когда они появились? Каково их назначение? Об этом я не ведаю. Любознательность моя заставляет искать ответы на возникающие вопросы, но поиски тщетны. Следует, наверное, просто принять грандиозность строений и наслаждаться, любуясь ей.

            Множество чистых листов бумаги. Ослепляющая белизна этого изобретения цивилизации. Из бумаги, пользуясь ножницами, я вырезаю самые разные фигурки. Кажется, они вполне красивы. Этими фигурками я населяю свою квартиру, переношу их в другие миры. Посреди пирамид, посреди радушных холмов бродят, ожившие, бумажные создания.

            Безумие чёрного дыма. Экспансия всепожирающего пламени. Дым и огонь, кажется, поднимаются до самого неба. Охваченный паническим, животным страхом, я с большим трудом покидаю свой дом, объятый неизвестно как возникшим пожаром. Я бегу без оглядки прочь от пылающего здания. Дыхание быстро сбивается, но я продолжаю убегать. Быстрое передвижение ног по зелёным газонам… Один раз я падаю лицом на землю, испачкав в пыли свою одежду, но сразу встаю и продолжаю бег. Кошмарное порождение, уродливое алое существо, похожее на человека, но лысое, без глаз, носа и ушей, с длинной тонкой трубочкой на месте рта, хватает меня за руку. Я, охваченный отвращением, пытаюсь вырваться, но всё бесполезно.

            Плеск воды и удары весёл по ней. Я крепко связан надёжными верёвками. Охранники в лодке увозят, вытягивают меня из реальности, лишая всех связей с ней. Что мне они оставляют взамен? Мне этого не сообщают. Водный путь очень долог. По крайней мере, именно так мне кажется. Но рано или поздно он должен закончиться. И вот, наконец, он завершается.

            На коленях я стою в мрачном замке, куда меня доставили. Руки связаны за спиной. Верёвки причиняют боль запястьям. Что творится внутри меня? Я не могу объяснить это. Просто беспорядочные мысли, мысли совершенно бессвязные. Страх отчего-то исчез, на его место пришло странное равнодушие, безразличие, абсолютная апатия. Болят не только запястья, скованные верёвками, но и колени, на которых я вынужден стоять.

            Смертоносное лезвие грозного оружия обрушивается на моё плечо, рассекая туловище. От этого удара я быстро умираю. Я лежу в замке, вокруг меня растекается кровавая лужа. Глаза остаются открытыми. Взгляд лишён смысла, какого-либо содержания.

            Моё бездыханное тело вдруг превращается в небольшое облако маленьких жёлтых бабочек. Бабочки дружно летают над кровавым пятном. Затем они вылетают из замка и уносятся в небо, становясь недоступными чьему-либо взору.

            Бабочки выходят в открытый космос. Там они продолжают жить, космос не убивает их. Они летят к далёкой планете в другой звёздной системе. Вскоре бабочки оказываются там. На планете этой повсюду обломки разбившихся космических кораблей. Тучка жёлтых бабочек порхает над ними. Они – единственные живые существа на мёртвой, покрытой вечной ночью планете.