Сенсация

Сенсация

Мурату не хотелось вставать с теплой печки, вылезать из-под уютного одеяла. Но желание покурить у подростка не отступало. Сегодня было воскресенье, и он знал, что родители еще спали в соседней комнате. Когда они проснуться, то ему вряд ли удастся покурить. Отец, наверняка унюхает, и оттаскает его за уши. Мальчик достал припасенную сигарету, которую ему вчера на перемене дал Аман, и как можно тише, соскользнул с теплой лежанки. Он влез в просторную отцовскую телогрейку, которая доставала ему до колен, сунул тонкие ноги в валенки, и крадучись направился к двери. Почти не слышно он отодвинул щеколду, открыл тяжелую дверь, и очутился в сенях. Какое-то время он прислушивался, стараясь определить, разбудил ли родителей или нет. Но было тихо, ни характерного скрипа кровати, ни шагов по полу. Мурат прошел к уличной двери, отодвинул тяжелый засов, и почувствовал, как холодный зимний ветер, обдул ему лицо.

На улице уже рассвело. Мурат выскочил за дверь, осторожным движением достал сигарету и прикурил ее. Сразу неприятно закружилась голова, стало подташнивать.

Сигарета оказалась крепкой, и сделав пару затяжек, подросток почувствовал, как тошнота стала нарастать. А голова закружилась так, что сразу захотелось вернуться в теплый дом, нырнуть под одеяло, и дремать. Ветер раздувал уголек сигареты, отчего она тлела на глазах. Подросток сделал последнюю затяжку, отчего в глазах забегали яркие точки, и отшвырнул окурок подальше от двери. Глотнув холодного, колючего воздуха, он открыл входную дверь, и прикрыв ее, прошмыгнул в сени. Так же осторожно, он открыл тяжелую, обитую кожей внутреннюю дверь, и крадучись пробрался к печке. Едва скрипнув деревянной лавкой, он ловко забрался не нее, и с удовольствием нырнул под теплый тулуп. В доме уже давно было газовое отопление, но мать иногда разжигала печь, чтобы испечь домашний хлеб. И Мурату нравилось спать на теплой печи. Тошнота потихоньку прошла, но во рту оставался неприятный горький привкус от курева.

Из-под тулупа была видна часть комнаты родителей, и окно прихожей, выходящее на улицу.

- Начинается буран. - Послышался беспокойный голос матери.

Мурат услышал, как отец подошел к окну, и понял, что родители проснулись. На улице уже рассвело, и, в самом деле, ветер заметно усилился, который захватывал снег, бросая его в окна домов. Завывание бурана, характерное для тамошних степных краев, то усиливалось, то, вдруг, слабело, чтобы потом начаться с новой силой.

- Мне кажется, Мурат выскакивал утром покурить. – Проговорила мать. В ее голосе по прежнему были тревожные нотки. – Проверь дверь, Кажым, ты же знаешь…

- Если это так, то я ему уши отдеру. – Нарочито громко проговорил отец. Послышалось, как он широкими шагами прошелся по комнате.

 

Мурат досадливо закусил губу. Похоже, он в самом деле, не накинул щеколды на внешнюю дверь. И не стал запирать внутреннюю, дабы не разбудить родителей. Сейчас, отец это проверит, после чего наверняка схватить его за ухо. Подросток поежился. Он знал, что дверь следовало запирать всегда, отец каждый вечер проверял заперта ли внешняя дверь, и запирал внутреннюю.

Особенно, это было важно, когда начинался буран. Он знал, что в поселке все родители ругали, даже наказывали детей, если те, вдруг, в буран оставляли входную дверь открытой. 

Отец еще не вышел в прихожую, по всей видимости. Мурат видел как он торопливо надевал теплую рубашку, всматриваясь в окно.

- Закрывай ставни, Ажар, это буран. – Торопливо проговорил он.

Мурат услышал, как тихонько скрипнула внутренняя дверь. Он подумал, что сейчас, ветер, с присущей ему силой распахнет ее настежь, и в дом ворвется вихрь снега. Сквозь, специально оставленную складку тулупа, ему в лицо дунул легкий сквозняк. Подростку сделалось не по себе. Сквозняк забрался под халат, неприятно подул по ногам.

Он увидел, как мать вышла в прихожую в теплом стеганом халате, надетом поверх ночной рубашки. Она на какое-то мгновенье замерла, вглядываясь в сторону двери. Что там происходило Мурат, видеть не мог, но он видел лицо матери, которое сделалось белым. Женщина закрыла рот рукой, боясь вскрикнуть. Это продолжалось пару секунд.

- Что тебе здесь нужно?! - Наконец, вскричала она, оторвав руку от рта.

- Неласково ты встречаешь отца. - Послышался голос дедушки Сагата.

Мурат смог бы узнать этот голос из тысячи других. Он очень любил дедушку, который учил ездить его на лошади, бросать аркан, смастерил ему лук.

Когда, год назад дедушка Сагат умер, мальчик не мог найти себе места. Он уже понимал, что такое смерть, и что дедушки Сагата уже никогда не будет с ними. Эта боль давила и спустя год. Он помнил добрую улыбку старика, его черные, будто маслины глаза, которые начинали светиться после того, как Мурат ловко, на скаку, набрасывал аркан на деревянный столбик во дворе.

«Неужели, дедушка Сагат жив!» - Мальчику хотелось высунуть голову из-под тулупа, и броситься к нему, но останавливал страх. Мурат понимал, что этого быть не может. И то, как смотрела на своего отца мать, говорило, что в прихожей происходит что-то такое, чего происходить не должно. Он увидел, как из комнаты буквально выскочил отец.

Он схватил со стола кухонный нож, другой рукой закрыл жену, словно защищая ее.

- Зачем ты пришел?! - Вскричал он. - Уходи! Тебе не место здесь!

В глазах мужчины была решимость, видимо, он знал, что происходит, и что нужно делать.

- Я пришел за вами, разве, ты не знаешь? - Грозно проговорил дедушка Сагат.

Теперь, Мурат видел его, дедушка приблизился, и сейчас, стоял боком к нему. Одетый в стеганый халат, подпоясанный кушаком, седые волосы зачесаны назад, как тогда, в гробу. 

- Уходи, тебе не место среди живых! - Снова, как заклинание, выкрикнул отец Мурата, и размахнувшись, бросил нож.  

Мальчик видел, как нож, пройдя сквозь тело старика, будто его и не было вовсе, ударился о стену и упал на пол.

- Покойникам не место среди… - Дрожащим голосом мать не успела произнести то, что хотела. Старик страшно утробно зашипел, выставил перед собой руку, и женщина, схватившись за сердце, упала. Отец Мурата было нагнулся к ней, но, потом, резко выпрямившись, поднял табуретку. Старик снова зашипел, вытянул руку, и мужчина рухнул рядом с женой.  

Сагат неслышно приблизился к лежавшим на дощатом полу дочери и зятю. Обвел комнату взглядом. Черные, потускневшие глаза встретились со взглядом Мурата.

- Ты чего прячешься, внучек? - Ласково проговорил он, улыбнувшись, будто живой, в свои седые усы, свисавшие ниже подбородка. - Ну-ка, выходи, обними дедушку Сагата.

Мальчик не мог сдвинуться с места. Животный страх буквально парализовал его. Но и этот же страх, кричал внутри, что нужно спасаться, что-то делать, бежать. Что оставаться в доме нельзя ни в коем случае.

- Обними же меня, внучек… Обними… - Старик медленно приближался к печке. Он не шел, будто плыл, едва касаясь ногами пола.

Будто, какая-то сила заставила Мурата отвести глаза от лица деда, вскочить, отбросив тяжелый тулуп.

Все происходило словно в замедленном фильме. Мурат впервые в жизни почувствовал, как медленно начинает течь время. Он видел, как его рука тянется к ставням, пальцы хватаются за стальную ручку, тянут на себя. Ставни распахиваются, и он видит створку пластикового окна. Поднимает ручку, и тянет створку на себя.

Мурат не видел, что в этот момент происходило у него за спиной, но чувствовал, тот самый легкий сквозняк. Дедушка Сагат приближался к печке, и Мурату показалось, что он не успеет выбраться из дома. Что еще немного, и старик, ухватив его за ноги, стащит на пол. Он слышал как что-то страшное шуршит у него за спиной, вот это уже возле печки. И времени, чтобы убежать совсем нет.

Он видел, как медленно открывается окно, и в образовавшуюся щель снежным потоком влетают снежинки, а холодный ветер, обжигает лицо. Он просовывает туловище в окно, как можно дальше. Так, что только ноги остаются там, в доме. Проскальзывает вниз, и падает в спасительный сугроб.

Мурат не ощутил никакой боли от падения. Он сразу вскочил, и в одних носках, утопая в белоснежном покрове по колени, побежал к дому бабушки Ардак. Он бежал захватываемый порывами начавшегося бурана, который залетал за воротник рубашки, и тогда ему казалось, что это дедушка Сагат хватает его. Что он бежит за ним, не хочет отпускать. Подросток вырывался и бежал еще быстрее.

- «Бабушка Ардак»! - Ему хотелось перекричать этот жуткий вой бурана, но крикнуть не получалось.

Мальчик хватал ртом воздух, но язык, замерев, не слушался его. До знакомого дома оставалось совсем немного. Вот, уже, он. Из трубы на крыше шел дым. Он снова хотел крикнуть, но опять тщетно… Мурат знал, что нельзя останавливаться, ни в коем случае нельзя прекращать бег. Он не оглядывался назад, но почему-то ему казалось, что если он вдруг на мгновенье остановиться, то дедушка Сагат схватит его.

С разбега он ударился в окно, но оно не разбилось. Он стучал по стеклу, плакал, боясь оглянуться. Плакал, и продолжал стучать. Он кричал, но не слышал себя. Затем, побежал к входной двери бабушкиного дома. И она открыла дверь, невзирая на то, что в буран открывать двери было нельзя. По глазам внука, старая женщина поняла, что случилось что-то страшное.

 

* * *

Петрович, остановился на пороге, постучал валенками друг о друга, отряхивая снег. Потом привычно, как-то по-молодецки, скинул их и аккуратно поставил в угол.

Держа в руках пакет, он прошел к накрытому Моравиным столу, присел на обитую мягкой тканью кухонную табуретку. Крякнув он взял бутылку коньяка, рассмотрел этикетку, и улыбнувшись достал из принесенного пакета точно такую же.

Петрович проработал главным механиком агрофирмы двадцать с лишним лет. Перед этим был сокращен из армии в звании старлея по состоянию здоровья. Ракетная часть, в котором служил Петрович находилась неподалеку. В одном из степных районов. После увольнения в запас, Петрович переехал жить в ближайший поселок, и неплохо зная технику, устроился сначала механизатором, потом бригадиром тракторной бригады. Жена устроилась в местную школу, а Петрович, успевший уже привыкнуть к местному быту, освоился и не хотел никуда переезжать.

Петровичу было уже за семьдесят, и в этом году он наконец-то собирался на заслуженный отдых. На его место директор принял молодого специалиста Никиту Моравина, который после окончания вуза уже успел набраться опыта профессиональной деятельности в одном из дилерских центров по продаже сельскохозяйственной техники.

Моравин с Петровичем выпили уже по второй рюмке, но разговор как-то не клеился. А поговорить с главным механиком Никите Моравину, дипломированному бакалавру в области техники и технологий было о чем. И спустя некоторое время, Никита предложил закурить. Закурили каждый свои сигареты, все также молча.

– Петрович, - завел разговор Никита, - я смотрел отчеты хозяйства за последние три года. И кое-что меня удивило. Даже очень.

Старки, как показалось, оживился, посмотрел на собеседника своими выцветшими голубыми глазами.

- Я про урожайнсть, - продолжил Моравин, - она у вас просто фантастическая. Более девяносто центнеров с га, а на некоторых полях еще больше.

Петрович глубоко затянулся, и медленно покивал головой.

- Для вашего района это о-оочень, много, - продолжил Моравин. – Я было сначала подумал, что данные специально преувеличены, но зачем. Некоторые, наоборот, уменьшают, чтобы налогов поменьше с прибыли платить. А у вас… Такая урожайность. За счет чего получаете?

Петрович продолжал молча курить, опустив веки, словно раздумывая о чем-то.

И Моравин продолжил.

- Смотрел технологические карты на возделывание по каждой культуре. Не могу сказать, что вы используете какие-то супер технологии.

Он замолчал, и испытывающе посмотрел на своего визави в ожидании ответа.

- Все правильно, - наконец произнес Петрович, аккуратно затушив окурок в пепельнице.

- Ошибки, на самом деле, никакой нет, Никита Михайлович. – Петрович наморщил морщинистый лоб. – Урожайность, которую ты видел в отчетах, соответствует фактической.

- Но как такое возможно…

- Возможно, как видишь. 

Петрович немного помолчал. Потом, продолжил:

- Здесь в наших краях есть некоторая особенность. Я хотел с тобой поговорить на эту тему. Предупредить что ли. Вроде, этого. Поэтому и предложил тебе сегодня пообщаться в такой вот неформальной обстановке.

Петрович молча разлил по рюмкам коньяк.

Моравин поднял свою рюмку, и они выпили.

- Здесь бураны случаются зимой. – Продолжил Петрович. – Причем, серьезные, знаешь ли. Поэтому ты Никита Михайлович, всегда как буран, дверь запирай на засов или замок. Запирайся, в общем.

- Понятное дело. – Проговорил Моравин, не совсем понимая к чему клонит старик, чтобы дверь ветром не открыло и снега не замело.

- Обычно, директор предупреждает нас заранее, о том, что ожидается буран, а наша задача своевременно донести до остальных, кто под нашим началом. Каждый оповещает всех, кого видит.

- Ясное дело. – Повторил Моравин. – Правда,  я с таким еще не сталкивался, но думаю, что привыкну.

- Дай Бог, чтобы привыкнуть. А я вот, уже двадцать лет все привыкаю. – Старик покачал головой. – Не от ветра или от снега запираться надо. Не это в наших буранах главное. Не это. – Повторил старик.

- А что же тогда? – Никита с нескрываемым интересом посмотрел на Петровича.

- Когда случается буран, в дома начинают стучаться покойники. И если дверь не заперта, то они могут войти в дом. Вот какая штука.

Моравин не верил своим ушам. Вот это ересь. Поначалу ему показалось, что он ослышался.

Но взгляд старика был серьезным.

- Если впускаешь покойника, или он сам, когда дверь не заперта, входит в дом, то он убивает.

- То есть как это? – Пробормотал Моравин. – Какие покойники? Причем здесь буран, урожайность. Вы серьезно, сейчас?

- Родственники, друзья, знакомые хорошие, которые умерли могут прийти к тебе. И не вздумай им открывать. Вот такая штука у нас здесь и случается почти каждый раз как буран. Все, кто здесь в нашем селе живет, все про это знают. И детей наказывают строго-настрого, чтобы не открывали. И все равно, найдется кто-нибудь, кто или откроет, или дверь не запрет. И, все, на следующий день – труп. А то и вся семья.

«Старик, похоже рехнулся на старости лет. – Подумал Моравин. – Такую ахинею несет».

- Дом к весне тебе отстроят хо-оороший. – Проговорил Петрович. – Директор свое слово держит. Скоро уже. А пока в этом доме поживешь.

Моравин не знал, что ответить. Дом, в котором он жил сейчас, действительно, дал ему директор до весны, обещая, что через пару месяцев Никита въедет в новый, построенный по современным технологиям. В доме, в котором ему предлагалось перекантоваться, по словам директора, жила семья, которая переехала. И по согласованию с ними, руководство агрофирмы передало его молодому специалисту.

Дом  был достаточно просторным, но как успел заметить Моравин, в нем оставались некоторые вещи, которые прежние хозяева не стали забирать.

- Дом, в котором ты живешь принадлежал семье Талгалиевых. – Проговорил Петрович. – Семья, на самом деле, погибла пару недель назад. Мальчишка утром, пока родители спали, бегал курить, и забыл запереть дверь. Ребенок, что с него возьмешь, не уследили.  Но он один и выжил, сбежал через форточку, пока пришедшие разделывались с его отцом, матерью и сестренкой.

- Как же они убивают? – Тихо спросил Никита.

Все это напоминало ему сюжет из какого-то мистического фильма.

- Как они могут убить? Как они могут прийти? Они же мертвы.

- Как убивают, я не знаю. Ну уж не из ружья стреляют, это точно. И не ножом режут. Но по-разному. У тех, кого находили после бурана, или инфаркт, или инсульт, или похуже случалось. Будто как машиной сбило, или об стену со всех сил шарахнуло. Кости переломаны, головы разбиты.

- Одна тут, сына с армии ждала. Дождалась. - Прищурившись от дыма, Петрович кивнул. - В «цинкаче» привезли. Ну, похоронили. Все, как положено. Солдаты с гробом приезжали. Салют, почести. Бабка горевала, все говорила, что в гробу-то не видно, кто был. Может, ошибочка, мол, какая вышла. И дождалась… Пришел он к ней. Буран, как раз этот был. Соседка, тетка Дарья, рассказывала. Смотрю, говорит. Стучится к ней в буран солдатик. Ну, Дарья-то догадалась, что это за солдат. Думает, неужели откроет. И та открыла, хотя знала, что нельзя. Но сын… видишь, как.

- Николай Петрович, вы меня не разыгрываете, сейчас? – Не удержался Никита. – Ну, ерунда какая-то, правда. Я, конечно, в детстве от бабушки слышал подобные байки. Она у меня деревенская. Но мы-то с вами люди грамотные, технари как-никак.

- Я так и предполагал, что ты не поверишь. Или поверишь, но не сразу. – Петрович, понимающе покивал головой. – Я тоже не сразу поверил. Но дверь запер перед первым бураном.

- И что? – Поинтересовался Никита.

- В первый буран ничего. И на второй, тоже ничего. Но я по привычке стал запирать. А вот в третий, пожаловал ко мне армейский товарищ. В училище в военном вместе учились. Витька Махров. Неудачно он пулемет чистил «станкач». Почистит, и посмотрит в ствол одним глазом. А тут салабон какой-то к пулемету подошел, да на спуск возьми да и нажми. Витьке полголовы снесло.

И вот значит, слышу я. Тихо сначала, Ко-оляяя, Ко-оляяя, из-за двери. Сквозь шум зовет меня кто-то. Настойчиво так, жалостливо. Аж, мурашки по коже.

Думал, показалось. А он еще, и еще. Да громче. Это я мол, Витька Махров. Потом стучаться в дверь стал. А я семейный к этому времени был. Два пацана, взрослых почти, жена. Сидят, не шелохнуться, делают вид, что не слышат. А сами трясутся. Понимают все, я им рассказал заранее про это дело. Страху натерпелись, будь здоров. Я уж и увольняться хотел, да съезжать отсюда куда подальше. Да только времена тогда были тяжелые в стране. Девяностые годы. Работы толком нигде не было, а где было платили не ахти. Меня-то особо после армии никуда не брали. Ни специальности, ничего. А здесь зарплату предложили хорошую, дом дали. Вот жена и уперлась, остаемся и все. Привыкнем, перетерпим. Не часто все это и случается. Вот и остались тогда. Потом, сыновья выросли, уехали отсюда. Жену схоронил.

- Да-ааа. – Задумчиво протянул Никита. – Вот так истории тут у вас творятся.

Он уже и не знал, что и думать. Слишком уж убедительно и правдоподобно рассказывал старик. Не походила история на розыгрыш или бред безумца.

- Вот, как мне кажется, - задумчиво проговорил Петрович, - что такие высокие урожаи, это неспроста. Платим, получается мы за свое благополучие.

Посидев еще немного, Петрович ушел.

Моравину после услышанного стало не по себе. Еще хуже становилось от мысли, что он живет в доме, в котором по странной, если не сказать страшной причине погибла семья. Никита никак не мог уснуть всю ночь, ворочаясь на просторной двуспальной кровати.

Утром, после планерки, проведенной директором, он остался и рассказал директору о вчерашнем разговоре с Петровичем.

Усенгалиев выслушал его, не перебивая.

- Это я просил Николая Петровича, чтобы он побеседовал с Вами. – Проговорил Усенгалиев. – Все, что он рассказал, все это правда.

Он серьезно посмотрел на Моравина.

- Поэтому если Вы решите остаться у нас, то должны заботиться о своей безопасности. Входная дверь в дом, когда идет буран должна быть заперта. И вы не должны никому открывать, кто бы вас не просил об этом.

- Но может возникнуть ситуация, когда это будет кто-то из односельчан, которым необходима помощь. Вы не рассматривали это?

Усингалиев пожал плечами.

- У нас никто не выходит в буран. Мы заранее предупреждаем всех. Техника стоит на месте, работать бессмысленно. Поэтому едва ли сельчанам что-то будет нужно от вас именно в буран.

«Неужели и Усенгалиев верит во все это. – Подумал Моравин, выходя из кабинета директора. «Средневековье какое-то».

* * *

Рабочий день прошел как обычно. Моравин сверял баланс техники, принимал документы. Весь день он мотался по добротным ангарам, осматривая почти новенькие «Бюллеры», «Кировцы». Техники в хозяйстве было с избытком, что лишний раз доказывало, о том, что оно преуспевает.

Домой Моравин пришел под вечер с мыслью приготовить яичницу с колбасой на ужин, и попить кофе. «Первое» он поел в местной «столовке». Поселок был газифицирован, и газ подводили прямо к кирпичным печкам. Никита включил газ, достал сковородку.

В соседней комнате послышался шум. Никита напряг слух, решив, что ему показалось. Но какое-то копошение возобновилось спустя пару секунд.

«Черт-те, что». - Моравин вздохнул. Почему-то он не испытывал никакого страха.

- Ну, бурана сегодня, кажется, не было. - Пробормотал он, направляясь в комнату.

Открыв дверь, он зажег свет, но в комнате никого не было. В углу стояла кровать, рядом письменный стол, в другом углу, небольшой современный шкафчик. У окна - коробка с детскими игрушками, часть которых была разбросана по полу. Походив по комнате, Никита поднял игрушку - пластмассового монстра, то ли «терминатора», то ли еще кого, у которого была оторвана рука.

Выключив свет, Моравин вышел из комнаты. Затем, пройдя на кухню, прислушался. Шум повторился вновь, но на этот раз он был тише. Решительным шагами Никита вернулся в комнату, щелкнул выключателем. В комнате, по-прежнему, никого не было. Но что-то было не так в обстановке, в разбросанных игрушках. Подойдя к кровати, Никита нагнулся, приподнял покрывало с разноцветными ромбами и квадратами.

Так и есть, под кроватью лежал мальчик, зажав в руках игрушку.

- Вылезай, приятель. - Стараясь придать голосу дружелюбные нотки, проговорил Моравин, приветливо махнув рукой.

Мальчик, не двигался, лишь его пальцы теребили тряпичного слона.

- Вылезай, это я у тебя в гостях. - Улыбнувшись, проговорил Никита.

Ребенок по-прежнему лежал неподвижно, поджав под себя ноги. Поняв, что мальчик стесняется, Моравин опустил покрывало, и выйдя из комнаты, вновь направился на кухню. 

Мурат появился там спустя несколько минут. Чтобы выйти из дома, нужно было пройти кухню, которая одновременно являлась и прихожей. Мальчик стоял на пороге, не решаясь пройти. К груди он прижимал небольшую коробку из-под «железной дороги», в которую сложил свой детский игрушечный скарб.

- Проходи, Мурат, чего встал. - Никита пододвинул ему табуретку. - Присаживайся. Предлагаю, кофейку попить. А?

Он положил в чашку кофе со сгущенным молоком, налил кипятку. Мальчик несмело приблизился к столу. То ли он был так воспитан, по отношению к старшим, что не смел, ответить отказом на предложение. То ли, Никите удалось расположить его.

- Ты, ведь Мурат, не так ли? - Никита взял из рук ребенка коробку и поставил рядом.

Мальчик кивнул.

- Никита. - Моравин протянул мальчику руку. И тот, немного поколебавшись, вложил туда свою маленькую ладошку.

Черные, коротко стриженые волосы ребенка были наполовину седыми, глаза смотрели настороженно и внимательно, как-то по-взрослому.  

Моравин растерялся. Он впервые видел седого ребенка, да еще с таким взглядом. Было понятно, что мальчику пришлось пережить что-то очень страшное.

Никита размешал ложечкой кофе со сгущенкой, подул на дымящуюся чашку, и подвинул Мурату.

- Что-то у тебя приятель все игрушки поломаны. - Проговорил он, достав из коробки сломанных солдат. Моравин вспомнил, что в детстве у него у самого ломались пластмассовые солдатики после сражений, которые он им устраивал.

- Кстати, это можно починить. - Проговорил он, вспомнив, как чинил ему отец, соединяя пластмассовые части раскаленным ножом. - Что будут, как новые, не обещаю, но зато с руками и ногами.        

Мальчик пожал плечами, и осторожно взял горячую чашку.

- Мне особого труда не составит. - Никита отхлебнул кофе. - Можешь заходить, когда вздумается. Это, ведь, твой дом.

После того, как Мурат ушел, допив кофе, Никита поужинал, и принялся просматривать годовой расход топлива тракторным парком за прошлый год. Из головы не выходил Мурат, его седые волосы. Что же могло так напугать ребенка. Все говорило о том, что Егорыч ничего не выдумывал. В поселке, действительно, происходили ужасные вещи. Конечно, можно было спросить про это у Мурата, и по его реакции, стало бы все понятно. Неизвестно, как бы он отреагировал. Травмировать психику ребенка подобными воспоминаниями Никите не хотелось.  

На следующий вечер, Никита услышал несмелый стук в дверь, и догадался, что это пришел Мурат.

Он открыл дверь, и впустил мальчика, который, войдя через порог, протянул свою маленькую ладошку для рукопожатия. Никита тихонько пожал ее.

- Готово, - проговорил он, достав из-под стола коробку с солдатиками, которых починил вчера поздним вечером, - принимай, что называется, работу.

Мальчик стал выкладывать игрушечных воинов, животных, осматривая их. На губах ребенка промелькнуло нечто похожее на счастливую улыбку.

- По чайку? - Никита громыхнул чайником, поставив его на плиту. - С конфетками.

Мальчик не ответил, продолжая рассматривать солдатиков.

- Мурат, а бабушка знает, где ты сейчас? - Спросил Моравин, доставая из холодильника коробку шоколадных конфет. - Это так, для того, чтобы она не волновалась.

Немного подумав, ребенок кивнул. Он расставил игрушки прямо на полу, и казалось, на какое-то время позабыл обо всем. Никита попивал чай, поглядывая в окно. Перед ним, стоял соседний дом, за которым словно белоснежным, бескрайним морем, простирались покрытые снежным покровом поля «Белой Степи». Через пару недель уже следовало проводить первое снегозадержание, чтобы растаявшая весной влага не стекла по склонам, а впиталась почвой. 

Буран начался неожиданно. Сначала ветер медленно раскручивал снежинки, будто заводя их в медленном танце. Потом быстрее и быстрее. До уха Никиты донесся характерный вой ветра. Который стал усиливаться. Никита взглянул на Мурата, который, соскучившийся по любимым игрушкам, продолжал возиться с ними. А буран продолжал закручивать снег с новой, уже какой-то неистовой силой, образуя вихри. Зрелище завораживало. Степной буран можно было сравнить с морским штормом. Та же сила ветра, мощь природы, выхватывающая снежные волны. Такая же беззащитность, ничтожность человека, оставшегося один на один со стихией. Среди крутящегося снега Никите удалось разглядеть очертания человеческой фигуры в коротком тулупе, которая направлялась к соседнему дому. Наверняка, это был кто-то из механизаторов, который запаздывал домой из «механички» или гаража. Это было странно, так как Кайрат сегодня, предупредив о надвигающемся буране, сказал, чтобы все механизаторы и слесаря были довезены до дома на два часа раньше. Никита выполнил указание директора хозяйства, и вышел из автобуса последним.

Было видно, как мужчина, открыв калитку, вошел во двор, и остановившись на пороге, принялся стучать в дверь. В доме горел свет, но дверь не открывали.

Так продолжалось некоторое время. Никита смотрел на фигуру, которая упорно стояла у двери. Вдруг, он почувствовал, как кто-то схватил его за руку.

Моравин обернулся. Это был Мурат, в глазах которого был страх. Он взглядом указал на окно, затем подбежал к двери, не спуская с Никиты умоляющего взгляда.

- Конечно, Мурат, я вижу… - Пробормотал Никита, поднимаясь со стула. - Я знаю, мне рассказывали. Сейчас, я запру дверь.

Он подошел к двери, и накинул засов.

- Успокойся, малыш. - Он провел ладонью по волосам мальчика. - Ничего не бойся, и не волнуйся. Как только буран закончится, я сам провожу тебя домой. Хорошо?

Мальчик уже не стал играть. Он сел на табуретку в углу, и опустил голову. Никите хотелось чем-то отвлечь его, но что-то подсказывало, что это бесполезно. Мурат был напряжен. Он изредка поднимал голову, бросая взгляд в окно. Фигуры, стоявшей на пороге соседнего дома уже не было. Никита присел на свой стул, достал сигареты, и выщелкнув одну из пачки, поднес к ней зажигалку.

В дверь неожиданно постучали. Моравин прислушался, считая, что ему это показалось. Но Мурат поднял глаза, в которых был страх, и не сводил их с двери. Лицо мальчика сделалось бледным.

Стук повторился. Никита не знал что делать. Это вполне могла быть бабушка Мурата, которая, естественно, сейчас, волновалась за внука, и пришла, чтобы забрать его. Моравин вынул изо рта сигарету, и приблизился к двери.

Мурат вскочил с табуретки, и опередив его, встал, перегораживая путь к двери. Он качал головой, в глазах была мольба.

- Мурат, я только спрошу, кто это. - Спокойно, стараясь придать голосу убедительные нотки, проговорил Никита. - Я не буду открывать. Только спрошу кто, и все. Ладно?

Мальчик по-прежнему стоял, не пуская его к двери.

- Это, может быть твоя бабушка, которая пришла за тобой. Разве мы можем ее не пустить в такую непогоду? Подумай сам.

Никита осторожно отодвинул мальчика в сторону, и приблизился к двери.

- Кто там?  - Спросил он.

- Никитос, здорово. Это Леха Маркелов. Помнишь, такого?

Да, это был голос Лехи Маркелова, с которым Никита учился на одном курсе факультета механизации, и более того, жил на одном этаже в «общаге». Он узнал этот голос с характерным кубанским «гэканьем». Они, конечно же, вместе, обмывали защиту дипломных проектов. Тогда Леха говорил, что направляется в хозяйство работать бригадиром. Никита не помнил названия этого сельхозпредприятия, но по словам Маркелова, оно было преуспевающим. В состав тракторного парка входила, в основном, импортная техника, все работы выполнялись в соответствии передовым технологиям.

- Да, поехали за запчастями в областной центр, с «водилой». Их же заказывать надо. И встали, тут недалеко. Похоже, карбюратор…

Это определенно был Маркелов, и Никита не мог в такой трудный момент, из-за каких-то предрассудков, не помочь «однокашнику». Рука сама собой потянулась к засову.            

Мурат буквально вцепился в руку, повиснув на ней. Из глаз мальчика текли слезы, он отчаянно мотал головой из стороны в сторону.

- Леха, сейчас, открою. - Прокричал Никита. - Сейчас, минуту.

- А-га. - Послышалось из-за двери.

Никита освободился от цепкой хватки Мурата, и, вернувшись к столу, взял «сотовый». Конечно же, в его «записной книжке» должен был быть телефон Маркелова. Не долго думая, он нашел номер и нажал «вызов». Послышались гудки, трубку никто не брал.

- Никитос, ты откроешь мне или нет! - Из-за двери послышался нетерпеливый голос Лехи. - Чего ты там? 

Наконец, в трубке послышался мужской баритон, отдаленно напоминающий голос Маркелова.

- Алло. Алексей, это ты? - Спросил Никита, чувствуя, как его охватывает непонятное волнение.

Ответили не сразу, словно, что-то раздумывая.

- Нет, это не Алексей, это его отец.

- А можно услышать Алексея?

- Алексей погиб неделю назад. - Сухо ответил голос.

- Как погиб… - Никита недоуменно перевел взгляд на дверь, за которой стоял Маркелов. - Этого, не может быть.

- Они возвращались из областного центра, и попали в бурю. Хотели доехать побыстрей, и выбрали проселочную дорогу. - Проговорил отец Лехи, и Никите показалось, что голос мужчины дрогнул. - Отказал двигатель, и они замерзли.

Никита не знал, что сказать. После некоторой паузы, отец Алексея отключился.

За дверью уже никто не звал. Буран закончился спустя полтора часа. Мурат сидел по-прежнему в углу, немного успокоившись. И Никита, отвел его домой.

- Ничего, что он к вам ходит? - Спросила бабушка Ардак, взглянув на Никиту из-под повязанного до бровей цветастого платка.

- Конечно, нет. Ведь, это его дом. У него остались там кое-какие вещи. - Никита пожал плечами. - Ради Бога.

Старая женщина кивнула.

- Он не разговаривает. - Произнесла она, вздохнув. - Очень испугался, когда погибли его родители. Показывали его врачам, но те не знают, что делать.

- Я заметил. Он все понимает, но молчит.  

- Сегодня был буран, я не знала, что он ушел из дома. Хотела встретить его, но потом решила, что вы, наверное, не пустите его, пока буря не закончится.

- Да. Разумеется. Мы переждали, и только после этого я его и привел.

Старая Ардак задумчиво посмотрела на Моравина.

- Егорыч должен был предупредить вас… - Произнесла она, бросив на него быстрый взгляд черных пронзительных глаз.

- О том, что следует запираться? Я в курсе. Но… как такое возможно, вообще?

- Это духи приходят. - Старуха пожала плечами. - Это было очень давно. Когда земля здесь не была такой плодородной. Это дань за хорошие урожаи, за здоровый скот.

- Но это, ведь, своего рода сенсация.

Она непонимающе покачала головой, вопросительно посмотрев на него.

- Это можно, и наверное, нужно изучать. - Проговорил Никита. - Наука пока не сталкивалась ни с чем подобным.

- Ты ученый, сынок. - Проговорила она, улыбнувшись. - Тебе интересно, как и другим, тоже ученым, которые приезжали лет… - Она прищурилась, что-то вспоминая, отчего ее смуглое лицо стало похожим на печеное яблоко. - Лет, так, тридцать назад. Приезжали из Москвы. Даже, с какими-то ящиками, как чемоданами. - Старуха провела костлявыми руками по воздуху, изображая прямоугольник. - Хотели изучать. Их трое было. Троих и нашли, потом мертвыми в доме, который пургой занесло. Тут изучай не изучай, а силу эту изменить не сможешь. Не нами она положена, сила эта. Не нам и менять ее можно.

 

* * *

- Ну, ты даешь, «старик»! - В голосе Яна Болдырева было и изумление, и восхищение, и почти зависть. - Честно тебе скажу, ни за что бы не поверил, если бы тебя не знал, «отличник», ты наш. Нет, ей-Богу! Поначалу подумал, что ты разыгрываешь.

Ян Болдырев ушел с их потока со второго курса. Точнее, каким-то образом, перевелся в «универ» на факультет «журналистики».

У Болдырева была страсть к литературе. Эта страсть была такой неуемной, что порой вместо выполнения «курсовой» Ян начинал чтение какого-нибудь исторического или фантастического романа. О котором непременно рассказывал сокурсникам с таким азартом и интересом, с каким нельзя было пересказать даже самый модный фильм после его просмотра. Болдырев обладал определенной «харизмой». Он мог говорить о вроде бы, простых и обыденных вещах так, что любой человек, даже далекий от этой темы, мог слушать его до бесконечности. И когда, лектор, обращаясь к аудитории, спрашивал: «Есть ли какие вопросы?» Ян всенепременно их задавал. Но они были не совсем по теме.

В конце первого курса к Яну, благодаря своему таланту, приклеилось прозвище Журналист.    

Никита помнил, что, когда их курс еще не закончил институт, Ян, уже вовсю печатался в местной газете. 

Он нашел номер его «сотового» в своей записной, и решил позвонить.

- Никитос, - Ян, по своему обыкновению не дал вставить ни единого слова, - я послезавтра же оформляю «командировку» и мчусь к тебе. А завтра поговорю со знакомыми физиками, чтобы дали мне какие-нибудь приборы, и объяснили, как ими пользоваться.

- Я думал, что всего-навсего напишешь статью. - Никита уже начал сожалеть о том, что позвонил Болдыреву.

- Статья будет, а как же! - Воскликнул Ян. - Но сначала нужно кое-что замерить. «Рамки» всякие как здесь себя ведут. Радиактивный фон какой, и так далее. А потом, публиковать. Нет, Моравин, я тебе весьма признателен за эту информацию. Потом, я намерен взять самое лучшее видео и фотооборудование.

- Это еще для чего?

- Ну, как, заснять все это действо, которое происходит!

- Ян, ты, похоже, не понял. - Никита ощутил некоторое беспокойство. - Ты слушал то, о чем я тебе рассказывал или считаешь, что я по-прежнему шучу.

- Все я понял, Никитос. Вот это-то, как раз и нужно будет заснять!

- Ты сумасшедший, Болдырев. - Произнес Никита. - Ты должен понимать, что…

- Ладно, Никитос, разберемся.

Они поболтали еще минут пятнадцать, после чего Болдырев отключился, пообещав позвонить перед самым приездом. Он позвонил на следующий день для того, чтобы уточнить, как можно добраться до «Белой Степи» от станции. Никита пообещал, что поезд, на котором приедет Ян он встретит.

На следующий день Болдырев сообщил, что он приезжает завтра, поездом, который будет проходить через «Белую степь» в половине третьего дня.

- Встреть меня обязательно, - проговорил он, - во-первых, я не знаю, как добраться до вашего «колхоза» или как сейчас это называется. А во-вторых, у меня, вполне приличный скарб, который я буду не в состоянии донести. Это аппаратура.

- Хорошо. - Пробормотал Никита. - Я возьму машину.

- Заметано, жди. - Сообщив номер вагона, Ян отключился.

Моравин не предполагал, что рассказав Яну про страшные явления покойников, тот захочет каким-то образом, экспериментировать. Однако, судя, по настрою Болдырева, он хотел именно этого. Никита рассчитывал, что все-таки, ему удастся отговорить неуемного журналиста исследовать происходящее в «Белой Степи» более глубоко.

После обеда, сев за руль служебной «Нивы-Шевроле», Никита ехал к железнодорожной станции. Болдырева он узнал сразу, едва заметив его продолговатое лицо в роговых очках. Ян махнул ему рукой и подал огромную черную спортивную сумку. За ней последовала вторая, мало отличающаяся от первой по тяжести. Потом, третья, немного поменьше. После которой, на платформу спрыгнул сам Болдырев.

- Ну, здравствуй, Моравин. - Он протянул свою длинную ладонь с тонкими пальцами.

Никита пожал ее, и они с чувством обнялись.

- Ты чего задумал, ты мне скажи? - Спросил Никита, укладывая сумки приятеля в багажник «Нивы».

- А что неясно? - Болдырев удивленно поднял брови. - Бурана ждать вашего «бесовского», чего же еще?

Никита недовольно покачал головой.

- Думаешь, все это «приколы»?

- Напротив, друг мой любезный, - Ян приобнял Моравина за плечи, - напротив, я верю тебе. Еще раз говорю, для этого и приехал. Этот же материал, если заснять…

- Если получится заснять. - Перебил Яна Никита.

- Так вот, - тот, как всегда, не обращающий внимания на эпитеты, - если все это снять, старик, ты даже не представляешь, какие это «бабки».  У-уу!

Болдырев закатил глаза, и мечтательно помотал головой.

- И тебя не обижу, ты не думай. - Он шутливо толкнул приятеля в плечо. - Ты же мне такое подкинул.

Никита закрыл багажник.

- Поехали, ладно.

- Слушай, а красотища-то, какая… - Ян огляделся вокруг, и достал из футляра, висевшего у него на поясе фотоаппарат. - Вот, значит, она какая… степь. В самом деле, белая.

Никита подождал, пока Болдырев сделает несколько снимков. Затем, включил зажигание.

- Слушай, а с какой периодичностью он приходит? - Ян устроился на переднем сиденье, и вглядывался в окно.

- Кто?

- Ну, буран этот. В который, все и происходит.

- Не знаю, при мне был один раз, про который я тебе рассказывал.

- Н-да. - Болдырев недовольно поморщился. - Еще не хватало здесь целый месяц торчать в ожидании. Ну, будем надеяться, что что-то будет в ближайшее время.

 - Я тебя, сейчас, домой завезу, - проговорил Никита, выруливая на проселочную дорогу, - ты там располагайся, а сам, на работу поеду. Буду только вечером.   

- Конечно, старик. - Ян энергично кивнул. - Ты своими делами занимайся, работа, прежде всего. А я, своими, буду.

- Да, ты, все-таки, не забудь, буран, если вдруг начнется, дверь запри. - Внушительно произнес Никита. - Обязательно.

- Ладно, я разберусь. - Ян отмахнулся.

Никита выгрузил сумки гостя во дворе, и поехал в управление, ругая себя последними словами за то, что позвонил Болдыреву.

Вечером тот уже ждал его с накрытым деликатесами столом, посередине которого, словно венец угощения стояла бутылка французского коньяка. Сколько Никита помнил Яна, тот всегда предпочитал дорогое спиртное, невзирая на то были ли у него свободные деньги или нет. Сигареты Болдырев курил тоже недешевые, предварительно выложив их из пачки в позолоченный портсигар - по его словам подарок какого-то криминального авторитета за правдивую статью.   

- Ну, Никитос, - Ян с энтузиазмом откупорил бутылку, - давай, за идею, которую ты мне подкинул. За сенсацию, так сказать.

Болдырев торжественно посмотрел на Моравина.

- Может, за встречу? - Никита поднял рюмку, вопросительно посмотрев на Болдырева.

- Ну-у, за встречу, мы с тобой еще выпьем. Это не волнуйся. - Он отмахнулся, и со смаком, маленькими глотками опрокинул рюмку себе в рот.

Никита последовал его примеру.

- Я, брат, без тебя тут времени не терял. - Ян аккуратно, по - изящному, как умел только он, поддел на вилку кусочек селедки.

- То есть. - Поморщившись, Никита взял ломтик лимона.

- Это значит, прошелся по поселку с энергетическими рамками, заранее припасенными мной.

- Ну, и? - Никита вопросительно посмотрел на него.

Болдырев пожал плечами, скривив тонкие губы.

- Как тебе сказать, ничего особенного… Где-то крутятся, где-то не очень. В общем, как везде. Может быть, я не умею с ними работать. А вот уровень радиации, не знаю, обрадует тебя сей факт или нет, здесь зашкаливает. - Ян многозначительно поднял брови. - Не знаю, связано ли это каким-то образом или нет, но это есть.

- Ты, я смотрю, основательно подготовился. - Никита хмыкнул.

- Еще как! - Воскликнул Ян, прожевывая кусочек копченого мяса. - Ты на свою «прихожку» посмотри повнимательней. Думаю, заметит или нет.

Никита огляделся. Под окном на кронштейнах был закреплен фотоаппарат, объектив которого был направлен прямо на дверь. В углу примостилась небольшая изящная, судя по всему последней модели, видеокамера, подключенная к ноутбуку. Еще два фотоаппарата были установлены на стенах прихожей напротив друг друга.

- Н-да… - Протянул Никита. - Подготовился ты основательно. Это я вижу. Молодец. - Он энергично кивнул головой. - Теперь же, поговорим серьезно.

Ян отмахнулся, будто от надоевшей мухи.

- Тебе, что расписку написать, что не имею претензий в случае летального исхода или что? - Ян наклонился к нему, недовольно скривив губы. - Что ты привязался, Никитос?

- Ты так не понял, с чем мы имеем дело. Это же смерть, Ян. Самая настоящая смерть, понимаешь ты или нет?

- Никита, - Болдырев отложил вилку и внимательно посмотрел на Моравина, - давай, решим этот вопрос окончательно. Ты не мешаешь мне, я постараюсь, не мешать тебе.

Никита вздохнул, похоже, что убеждать упрямого журналиста, в чем либо делом было бессмысленным.

Ян снова плеснул коньяку.

- Не кипятись, старик. - Весело проговорил он. - Давай, еще по маленькой. Они опрокинули рюмки.

Ян довольно выдохнул, и посмотрел на Моравина слегка затуманенным взглядом.

- Я тебе так скажу. С чем мы дело собираемся иметь, я представляю совершенно отчетливо. - Он поднял вверх длинный указательный палец. - Не вчера родился, и все эти аномалии знаю достаточно. Уже писал про нечто подобное. Поэтому подготовился и в этом плане тоже.

- И как же, интересно было бы знать, Каспер хренов. - Буркнул Никита.

Бодырев не обиделся.

- Амулеты. - Он расстегнул ворот рубашки, оттянув шею, повернул голову. - Видишь, нет?

На шее у Болдырева висела серебряная цепочка, и пара гайтанов.

- И в комнате кое-что положено тоже. - Проговорил он, застегивая воротник. - Кстати говоря, тебе тоже придется надеть.

- Ты реально думаешь, что твои «амулеты-крестики» помогут?

- Они уже помогали, Никит. - Серьезно проговорил Ян. - Это не простые «амулеты-крестики», как ты говоришь. По крайней мере, они немногим снизят воздействие. Уж, умереть не должны, это точно.

Никита понимал, что Ян хочет и его тоже втянуть в эксперимент.

- Увидеть мертвого родственника… Разве, это не здорово? Ведь, это полностью подтверждает теорию загробной жизни, Никитос. После этого и умирать не страшно будет. Если воочию увидеть доказательства ее существования.

«Боже мой, какой идиот». - Подумал Моравин, понимая по хмельному взгляду Яна, по его какому-то, поистине, дьявольскому азарту, что он не остановится. Пока не дойдет до определенного предела, когда ему сам инстинкт самосохранения не прикажет, что дальше нельзя. Пока не ощутит этот страх. Вот тогда и посмотрим.  

Болдырев вытащил из сумки еще одну бутылку дорого коньяка.

- Немаловажную роль в подобных операциях, могу тебе сказать, исходя из приобретенного опыта, - Ян поправил съехавшие очки, - играет хорошее пойло. Оно выполняет функцию стимулятора, так сказать.

- Поэтому, - он разлил остатки коньяка по рюмкам, наполнив их до краев, - давай, за буран.

Они стукнулись и выпили. 

- Кстати, говоря, если верить метеорологам. - Ян многозначительно посмотрел на Моравина. - Очередной буран должен быть завтра.

Никита кивнул, и опустил голову. Что ж, пусть попробует «папарацци» хренов. И если завтра, кто в дверь постучится, посмотрим, как не сыграет «очко» у этого «акулы пера».

* * *

Ян Болдырев не врал по поводу бурана. Никита узнал об этом на работе. Механизаторы вполголоса переговаривались о том, что произойдет вечером.

Директор «Белой Степи» Кайрат Касымов встретил его в коридоре управления. Мужчины пожали друг другу руки.

- Никита, сегодня вечером собирается буран. - Проговорил Кайрат.

Моравин кивнул, стараясь уловить в лице директора какое-либо напряжение, но тот был невозмутим, смотрел прямо в глаза.

- Ты отпусти ребят пораньше домой, - продолжил он, - чтобы Толик успел всех развести, и сам до дому доехать благополучно. Хорошо?

- Разумеется. Также, часа на два?

Кайрат кивнул.

- Полевых работ нет, зима пока еще.

- Хорошо.  

- Да, вот еще что, - Кайрат взял его за локоть, - я слышал к тебе друг приехал. Ты его тоже предупреди. Чтоб вечером не гулял, степь все-таки.

- Это само собой, Кайрат. Степь не город.

Отпустив, как и в прошлый раз, водителя автобуса последним, Никита направился к себе пешком.  

Ян готовился к вечеру. Проверив все фотоаппараты, он подключал видеокамеру к ноутбуку.

- Надень, вот там на столе. - Не оборачиваясь, бросил он, когда Никита вошел в прихожую.

На столе лежал серебряный крестик и пара каких-то амулетов ни то из дерева, ни то из слоновой кости с непонятной символикой.

Никита присел на стул. Болдырев щелкнул «мышкой» и на мониторе возникла прихожая и часть кухни.

- Та-ак, порядок, кажись. - Удовлетворенно пробормотал он.

Затем, перевел взгляд на Никиту.

- Ты чего не надеваешь? - Ян повернулся к нему.

Тот устало посмотрел на журналиста, помотал головой.

Болдырев упер руки в бока, шумно выдохнул носом.

- Ты знаешь, чего, ты мне не срывай! Мы же договорились, ты мне не мешаешь, я тебе. - Темные глаза Болдырева зло поблескивали под стеклами очков. - Я понимаешь, приехал за «тридевять земель». Аппаратуру «подвязал», хорошо, что людей не напряг, а он мне тут «выкаблучивается».

- Ладно. Надену я твои «побрякушки». - Никита сдался.

- И не называй мои амулеты «побрякушками». Меня, можешь оскорблять сколько угодно, но их не тронь. Они меня спасали не раз. Понял?

- Понял. - Никита отмахнулся, и нехотя стал надевать на себя сначала цепочку, потом, гайтаны.

- Ого, кажись, начинается. - Ян прильнул к окну, наблюдая, как происходят первые порывы ветра. - Ну, у меня все готово.

Он удовлетворенно взглянул на экран ноутбука, и словно, предвкушая какое-то торжество, уселся на табурет, горделиво выпрямив спину.

Никита присел рядом, достал сигареты и закурил.

- Не желаешь? - Ян поднялся со стула, достал бутылку коньяка и два стакана. - Для смелости, так сказать.

- Давай… - Моравину не особо хотелось выпивать.

Ян быстро наполнил стаканы больше, чем наполовину, и стукнувшись с Никитой, опустошил свой, закусив ломтиком лимона.

- Хорошее пойло. - Довольно крякнув, проговорил он, снова бросив взгляд в окно. - Усиливается…

Неожиданно из комнаты вышел Мурат. Никита заметил его первым.

- Привет… - Растерянно проговорил он. - Ты как здесь оказался?

Мальчик деловито подошел к Никите, и, как всегда, протянул свою ладошку. Моравин пожал ее.

- Это еще кто? - Ян недовольно нахмурился. - Или уже началось?

Он посмотрел на Никиту.

- Как он сюда попал?

- У него есть ключ. Это Мурат. Он жил здесь с родителями до того самого случая, про который я тебе рассказывал. Иногда он приходит ко мне, заходит в свою комнату.

- Этого еще не хватало… - Недовольно буркнул Ян. - Как он мог проскочить-то мимо меня… Не понимаю…

Мурат, тем временем, подошел к двери, и, к изумлению Болдырева, закрыл ее на засов.

- Ты чего здесь хозяйничаешь, шкет? - Ян поднялся со стула, уставившись на мальчика.

Никита схватил его за локоть.

- Он не разговаривает, Ян. После того случая.

- Боже мой, да он весь седой. - Болдырев беспардонно разглядывал Мурата.

Тот сел на лавку возле двери, недоверчиво посмотрел на Болдырева. Ян, засунув руки в карманы, переводил взгляд с Мурата на Никиту. Глаза журналиста зло поблескивали из-под стекол очков.

- Мы не сможем сегодня ничего сделать. - Спокойно проговорил Никита, скрестив руки на груди. - Здесь, ребенок, и у него нет амулетов, которые, как ты говоришь, могут защитить от всего. Я не позволю тебе открывать дверь, кто бы не постучался, Ян. Имей это в виду.

Болдырев налил себе коньяку, и залпом, не закусывая, выпил.

- Черт-те, что! - Пробормотал он. - Отправляй его домой, и все!

- В такой буран он никуда не пойдет. - Решительно проговорил Никита. - Он останется здесь до того, как закончится эта метель.

- Что же, он, ночевать, что ли здесь останется? - Вскричал Ян, отчего Мурат вздрогнул.

- Ян, это его дом, в конце концов. - Терпеливо произнес Никита.

Болдырев покосился на мальчика, сел на свое место и демонстративно отвернулся к окну. Весь его вид выражал негодование. Спустя какое-то время, он повернул голову к Никите, видимо, желая что-то сказать, но сдержался, махнув рукой.

Время шло, стрелки часов приближались к одиннадцати вечера. Буран не утихал, и Никита, хотел, уже было сказать, что, пора бы ложиться спать.

Но в дверь постучали. Моравин увидел, как напрягся Ян, бросив на него быстрый взгляд. Стук продолжился.

- Кто? - Вдруг неожиданно выкрикнул Ян, резко поднимаясь со стула.

Никита поднялся за ним.

- Кто? - Снова также громко повторил свой вопрос Болдырев. Он уже прошел половину пути к двери.

После некоторой паузы послышался женский голос.

- Ян, мне сказали, что ты здесь, сынок. - Голос слышался совершенно отчетливо.

Болдырев побледнел, переводя взгляд на Никиту.

- Идите в другую комнату. - Еле слышно проговорил он. - Идите, прошу вас, запирайтесь, и не мешайте мне.  

- Ян, ты рехнулся. - Произнес Никита. Сейчас, он понимал, что Болдырева нужно, во что бы то ни стало остановить.

- Убирайтесь. - Прошипел Ян.

- Сынок, открой, мы так давно не виделись. - Произнес голос за дверью.  

- Я сейчас, открою, мама. - Проговорил Ян, неожиданно ринувшись к двери.

- Стой! - Закричал Никита, вскочив со своего стула. Он понял, что не сможет перехватить подвижного Болдырева. Что опоздал какие-то доли секунды.

На перехват Яна бросился Мурат, который вцепился в запястье Яна своими детскими ручонками. Болдырев пытался отшвырнуть ребенка, но это не удалось. Он повис на руке журналиста всем своим телом.   

Этого хватило Никите, чтобы подскочить к Яну, и схватить того за поясницу. Но гибкий Болдырев, ловко вывернувшись из объятий Никиты, свободной рукой нанес тому почти, что профессиональный удар в грудь. Моравин потерял равновесие, и упал на пол. Ян, вместе с Муратом, которого он, буквально, тащил на своей руке, снова бросился к двери. До нее оставался какой-то шаг.

Мальчик носками ботинок изо всех сил пытался зацепиться за доски пола.

- Не откры-ывай! - Вдруг протяжно закричал он. - Не откры-ывай! - Рот ребенка перекосился в страшной гримасе, из глаз текли слезы. - Не откры-ывай!

Ян на какое-то мгновенье опешил. Никита снова подскочил к нему, ухватив за поясницу, на этот раз мертвой хваткой. Принялся рывками оттаскивать от двери.

Он никогда не предполагал, что худой и сутулый, вечно какой-то нескладный Болдырев обладает такой физической силой. Никита превосходил своего ровесника по весу, но по хватке, силе мышц, он явно уступал ему. Ян рвался из объятий Никиты словно раненый зверь, разрывая сведенные руки. И Моравин отпустив жилистый торс Яна, схватил его за руку, пытаясь завести ее за спину. На другой руке повис Мурат.

Никите удалось заломать руку Болдырева, и сейчас, он выкручивал ее. Ян, сдерживая боль, стиснув зубы, продолжал рваться к двери, таща на себе два тела.

- А-а! - Закричал он, падая на пол возле двери. Было слышно, как зазвенели то ли амулеты, то ли очки, ударившись от доски пола. Брызнула кровь, очевидно Ян разбил при падении либо губу, либо подбородок. 

Никита навалился на него сверху, все еще не отпуская руки. Ян молчал, лишь было слышно, как тяжело он дышит. Мурат стоял рядом. Никита не помнил, сколько времени прошло с тех пор, пока он решил, что Болдырева можно отпустить. Ему показалось это вечностью.

- Бу-ран за-кон-чился. - По слогам проговорил Мурат.

- Отпускай, не рыпнусь. - Прохрипел Ян. Никита ослабил хватку, и приподнялся.

Болдырев выбрался из-под него, принялся растирать запястье. Он поднял с пола разбитые очки, и повертев их в руке, швырнул в мусорное ведро. Молча Болдырев подошел к столу и налил себе полную рюмку коньяка. Выпил, не поморщившись, и не закусывая.

Затем достал из портсигара сигарету, и щелкнув зажигалкой задумчиво закурил. Кровь сочилась у него по подбородку, но, казалось, Болдырев не замечал этого.

- Мать умерла, когда я был в очередной командировке. - Произнес он, будто разговаривая с самим собой. - Мы так и не успели поговорить в последний раз. Она уже была плоха, и я, как чувствовал, не хотел уезжать. Мог не ехать, но поехал. Как всегда, думал, что все обойдется. Успею… Никогда себе этого не прощу.

Никита молчал. Что он мог сказать Болдыреву. Он рассчитывал на то, что услышав голос умершего человека, тот испугается, поймет, насколько все серьезно. Напишет об этом свою статью, но не более того. Слишком энергичен был Ян Болдырев, слишком честолюбив, и любил всяческие авантюры.    

Ян пыхтя сигаретой доставал из сумки футляр с запасными очками. 

- Вот что, пацаны. - Он водрузил очки и посмотрел на Никиту с Муратом. - Мне нужно встретиться с ней.

Моравин молча смотрел на Яна, понимая, что от своей затеи он не откажется.

- Поэтому, - продолжил Болдырев, - завтра, вас не должно быть здесь. Никоим образом. - Он повысил голос.

- Заночуешь в своем управлении. - Он жестко посмотрел на Никиту, задрав подбородок. - Не надо мне мешать, Никитос. А ты, - он перевел взгляд на Мурата, - там, где ты живешь. Я должен остаться завтра здесь один.

Никита пожал плечами.

- А ты уверен, что завтра будет буран? - Спросил он.

- Будет. - Уверенно проговорил Ян. - Буран должен быть два дня. Это по сводкам. Если не будет завтра, я буду ждать его до тех пор, пока он не придет.

На следующий вечер, Никита, как и вчера, проследив, чтобы все рабочие «Белой Степи» были развезены по домам, направился обратно, в управление. Ему не хотелось думать, что может произойти с Яном при встрече с матерью, но мысли сами лезли в голову. Он не мог запретить Болдыреву открыть дверь дома в этот буран.

Это было его, Яна желание. И он, был хозяином своей жизни. Днем Ян прислал ему «эсэмэску»: «Никита, не звони, я отключаю телефон. То, что я делаю - мой выбор».

Мурат остался ночевать у бабушки. Он стал говорить, видимо сказался новый стресс, который и выправил психику ребенка. Моравин знал, что не уснет в эту ночь. Буран начался, как и вчера, почти в то же самое время. Синоптики дали точный прогноз.

Никита стоял у окна своего кабинета и курил одну сигарету за другой в ожидании, когда закончится буран. Едва вьюга стихла, он почти бегом бросился к дому Ерголиевых. В окнах горел свет. Дверь была открыта настежь, и в прихожую намело снега, так, что невозможно было пройти. Моравин принялся отбрасывать снег руками, не ощущая холода. Потом, к нему присоединились еще двое соседских мужчин с лопатами. Они рыли молча, понимая, что произошло, и совершенно не веря в благополучный исход.

Ян лежал посередине прихожей. Его светло-голубые глаза были широко раскрыты, и под стеклами очков казались огромными. Лицо было белым, как снег, который был повсюду. Дышал Ян или нет, определить было сложно.

- Ян! - Прокричал Никита.

Расстегнув ворот рубашки Болдырева, он заметил, что куда-то пропали амулеты, обязанные хранить своего обладателя. Лишь на бледной жилистой груди остались ожоги в виде крестика, овала и полумесяца.

«Не нами она положена, сила эта. Не нам и менять ее можно». - Пришли на память слова бабушки Ардак. Но Ян продолжал верить, что он особенный, что он счастливчик.

Он дотронулся до холодной руки Болдырева, стараясь нащупать пульс. Его не было. Тогда Моравин стал делать искусственное дыхание, вдувая теплый, живой в воздух в легкие Яна. Потом, давил на грудь, уже позабыв, сколько нужно сделать «качков», после очередного вдоха.

Кто-то из мужиков позвонил поселковому врачу, и поехал встречать его на тракторе, потому что проехать на машине не представлялось возможным. Никита продолжал с неистовством делать искусственное дыхание, моля, чтобы появился пульс. И он появился, спустя некоторое время. Видимо, амулеты Болдырева сыграли свою роль, до конца храня своего хозяина. На тракторе приехал поселковый врач, женщина лет тридцати.

Она не стала задавать вопросов, и уже взяла с собой все необходимое.

- Инсульт. - Коротко констатировала она, посмотрев на Никиту карими глазами. - Если организм сильный, и если повезет, выживет.

Она сделала Болдыреву несколько уколов. И они стали ждать приезда городских врачей. Всю ночь механизаторы, расчищали дорогу.

 

* * *

                              

Ян Болдырев выжил. Спустя полгода, он даже стал самостоятельно передвигаться, и разговаривать более-менее внятно. Его лечащий врач сказал, что со временем, возможно улучшение до полного выздоровления. Никита приезжал к нему. Они выпили по пол-рюмочке коньяка. Но то, о чем Яну удалось поговорить с умершей матерью, он не рассказывал никому. Слишком велик, наверное, был тот страх, перед той силой, которую так самоуверенно испытал на себе он.

На заснятом файле видеокамеры было видно, как Ян подходит к двери, открывает ее. Затем пятится на середину прихожей, что-то говорит. Были, даже видны слезы на его глазах. Потом, он падает, схватившись за сердце. Фотоаппараты, столь тщательно установленные Яном показывали то же самое. Лишь был виден какой-то белый шар, который залетел в комнату после того, как тот открыл дверь.

Мурат стал разговаривать. Со временем все лучше и лучше. Осенью он пошел в школу, правда, не в свой класс, а годом позже.

Похожие статьи:

Рассказы → Очень страшное кино

Рассказы → Эксперимент не состоится?

Рассказы → Зона страха

Рассказы → Оползень

Рассказы → Страх