Семьсот рэ

Оксана подскакивает среди ночи. Вроде и на работе вымоталась, сил никаких нет, а подскакивает, оглядывается, так и есть, телефон…

Оксана бросается к телефону, надо бы шлепки надеть, надо бы халат, да какой халат, какие шлепки, в прошлый раз вот так вот протелилась, кукуша, там уже трубку повесили…

- Алло… да… слушаю…

Незнакомый голос.

- Новозаводская, одиннадцать.

Оксана прикидывает адрес. Вздыхает. В ужасе догадывается.

- Это… сейчас ехать?

Сейчас. Потом уже может и не быть ничего.

Оксана бросается на улицу – опять в чем есть, некогда, некогда, еле-еле успевает, срывает с вешалки битую молью шубейку, которая не пойми зачем тут висит, и кроссовки надевает, зашнуровать тоже некогда. Мчится на улицу, ловит такси, тормозит не пойми какая машинешка. Это плохо, что не пойми какая, прошлые два раза темные личности Оксану на таких машинешках в лес увозили, и…

…ладно, не о том речь.

- Куда вам?

- Э-э-э…

У Оксаны все переворачивается внутри, бог ты мой, забыла, забыла адрес, кукуша чертова…

Так куда?

- Новозаводская… одиннадцать.

- Далеконько…

- Ну, пожа-алуйста.

Оксана выкладывает деньги, откуда они у неё взялись, бумажник-то дома был. Да неважно. Думает, как будет жить до зарплаты, тоже неважно, живут же как-то люди, вон, Людка с первого этажа, вечно пьяная…

- Скорее же…

- Дамочка, куда скорее, тут больше сорока нельзя.

- Я вас умоляю…

- На гаишников нарвемся, сами платить будете.

- Буду, - кивает Оксана, не знает, чем.

 

- А мы Джефри спасем? – спрашивает Женечка у мамы.

- Спасем, спасем обязательно, - говорит мама, так говорит, что непонятно, то ли слышала, что Женечка сказала, то ли не слышала, бигуди накручивает, феном фенит, кому-то по телефону названивает, да-да-да, бегу…

- А когда?

- Ой, зайчоночек, давай вечером сегодня…

Женечка не любит, когда мама её зайчоночком называет. И когда как с идиоткой с ней разговаривает, тоже не любит. Только мама этого понять не хочет.

Женечка ждет. Главное, вечера дождаться. И Джефри главное вечера дождаться. До вечера с Джефри ничего в темнице не случится, не заберет её Армагеддон. Это злой волшебник такой, Армагеддон. Он Джефри забрал и в темницу заточил.

А Женечка его не боится.

И Джефри его пусть не боится, Женечка уже Джефри весточку написала, чтобы та не боялась, Женечка её сегодня вечером из темницы освободит, выкуп за неё заплатит. Ехать до неё, правда, далеко, это через все Местности-Окрестности ехать надо, ну да ничего, Женечка своего Буцефала запряжет, это не конь, это единорог такой, и поедет. И мама поедет, и они Джефри освободят…

 

- Приехали.

- Господи, и полголда не прошло, - Оксана в сердцах хлопает дверью.

- Хоть бы спасибо сказали, - бормочет водитель, Оксана не слышит, мчится к одиннадцатому дому, темный дом, ни вывески никакой, ничего, неужели опять обманули, три раза обманывали…

Оксана замечает неприметную дверь, толкает, уже не сомневается, что сейчас Оксану за дверью прихлопнут обухом.

Не прихлопывают.

Маленький магазинчик, не магазинчик – магазинчишко, таких в девяностые было чуть меньше, чем до фига, потом все куда-то делись, провалились куда-то в какую-то другую реальность. Женечка такие магазинчишки обожала, прилипала носом к витрине, стояла, как приклеенная…

Оксана сама прижимается к стеклу, ищет, ищет, черт…

- Что-то конкретное выбираете? – спрашивает девушка за прилавком.

- Да… кукла у вас тут такая была… - Оксана хочет сказать Джефри, не говорит, - платье такое черное… и на голове рожки маленькие…

- Да, было что-то такое… сейчас гляну…

У Оксаны екает сердце, неужели…

- Ой, извините, вот только что буквально женщина последнюю купила.

- А куда она пошла?

- А я откуда ж знаю, я отсюда не выхожу…

Оксана бросается на улицу, оглядывает пустоту, - хочется разрыдаться в голос…

Нет.

Не сдаваться.

Ни за что.

Возвращается в магазинчишко.

- А… откуда кукол этих везут, не знаете?

- Да из Китая вроде бы… Во Владивостоке их как грязи…

Оксана кивает, срывается с места…

 

- Ма, а Джефри?

- Ой, зайчоночек, я забыла… ну завтра, завтра, честно тебе обещаю…

 

Оксана бежит к громадине аэропорта, назанимала-перезанимала, быть не может, чтобы все зря…

Один билет до Владивостока…

 

- А? Женечка-то? Да ну её, наказала я её сегодня… Да истерику закатила из-за куклы этой… Гос-ди, какие они мелочные все, фигня какая, кукла… ей экзамены сдавать, она из-за куклы какой-то ноет…  ремня ей недодали, вот что. Да поздно уже, надо пока поперек лавки лежит… Ой, ну все, заболталась я, пока-пока, завтра вставать опять ни свет, ни заря, черт…

Оксана выключат телефон, проходит мимо дочкиной комнаты, заглядывает – опять ведь не спит, кукуша, опять играть будет допоздна, завтра как муха сонная в школу потащится, а ей еще экзамен сдавать… Отобрать у неё игрушки все, и дело с концом, вон истерику какую закатила из-за куклы этой рогатой, Оксану бы в детстве за такую истерику отлупили бы, чтобы месяц сидеть не могла…

Что-то не так.

Что-то…

- Женя?

Женя не отвечает, Жени нет.

Совсем.

- Женя?

Оксана заглядывает в кухню, в ванную, щелкает выключателями, Жени нет, Оксана зачем-то толкает входную дверь, замирает. Совсем хорошо, куда она среди ночи поперлась, дрянь такая, найдет ее Оксана, уши поотрывает, даром, что не била никогда, вот и плохо, что не била…

- Женя!

 

- Уважаемые пассажиры, просьба пройти…

Оксана хочет пройти, что-то торкает Оксану, она оборачивается, смотрит в провал окна, на лабиринты улиц, на мост, по которому грохочут грузовики, по краю моста идет девчушка в джинсовом комбинезончике, хочет поскорее добраться до огромного супермаркета на той стороне, там на витрине стоит Дженни, или как её там Женя называла…

- Женя!

Люди оборачиваются, удивленно смотрят на женщину, которая мчится к окну, кричит что-то, Женя, Женя, сбегает по лестнице.

Оксана торопится, работает локтями, отталкивает кого-то, необъятная тетка валится на пол, со звоном и грохотом роняет что-то хрустальное, разлетающееся мириадами искр, орет что-то, Оксана не слышит, что.

Оксана мчится в темноту ночи, наступает на шнурок, валится, до крови царапает ладони об асфальт, вспоминается детство, вот так же падала, ревела, сдирала кожу…

- Женя!

Женя не слышит, Женя идет по мосту. Тогда Женя тоже шла по мосту, в ту ночь, как вообще до магазина добралась, кукуша, это же на другом конце города…

- Женя-а-а-а-а!

Женя оборачивается – тогда Женя тоже обернулась, когда Оксана к ней бежала, и грузовичище вот этот прогрохотал по мосту, на нем еще что-то по-китайски было, и толстенный китаец на картинке шел куда-то с узелочком…

Тогда тоже было вот так. И Женя вот так же кувырком подлетела вниз, с моста, Женя-а-а-а-а-а-а-а…

 

- Дочка ваша?

- Пятого года.

- Дочка ваша, спрашиваю? – не унимается следователь.

- Ага… да… да…

- Евгения… а по отчеству?

- Ильинична…

- Год рождения? А, да вы сказали, пятого…

Здесь нужно залиться слезами, только слез уже не осталось, ничего не осталось, пустота какая-то…

 

Оксана бросается к витрине, где Женя, вот она, на витрине стоит, и ценник, семьсот рэ…

- Ну, куда ты! -  мама тянет за руку, Оксана даже не думает, как мама, почему мама, мамы же нет давным-давно…

Оксана не понимает, тянет руки к витрине.

- Там же Женя! Женя!

Даже не спрашивает себя, как это Женя на прилавке оказалась в красивой коробке, разве людей в красивых коробках продают…

- Денег сейчас нет ни на какую Женю, я тебе что, станок печатный?

Оксана не понимает, как нет денег, Женя же, там же, спасать же надо, пока не купил никто…

- Ну, зайчоночек, ну давай завтра, а? Никуда она твоя Женя не убежит, пойдем уже, завтра с работы поеду, куплю.

 

Оксана ждет.

Оксана умеет ждать, Оксана здесь уже сколько веков Женю свою ищет, ждет, а тут мама сказала – завтра.

То есть, нет, завтра уже наступило, уже сегодня, Оксана домой из школы вернется, а мама с Женей уже ждать будет…

Оксана наскоро одевается, наскоро выбегает из школы, Кирюхин, идиотище, снежками кидает, Оксана ему снежком по морде залепливает, девчонки визжат, ай, молодца, Окся, Кирюхин догоняет, бросает еще два снежка…

Оксана торопится. Неужели, все, неужели вернут Женю, сегодня вернут, они, там, наверху, решили вернуть, не век же Оксане маяться…

Оксана распахивает дверь квартиры, оглядывается.

- А… а Женя…

Жени нет. Мама сидит, телек смотрит, там очередная Изаура с очередным доном Педро…

- Ма, а Женя?

Мама артистично кривляется, разводит руками.

- Ой, извини, зайчоночек, я забыла…

Оксана не понимает, как забыла, почему забыла, это же Женя, Женя, как можно Женю оставить…

- Это же Женя! Мы её забрать должны, Женя же!

Мама смеется.

- Я завтра специально еще раз не куплю, посмотрю, как долго ты злиться будешь…

Оксана распахивает дверь, бежит на улицу, Женю забрать, любой ценой забрать, за дверью расстилается мост, Оксана бежит по мосту, громыхает грузовичище, Оксана кувырком летит с моста…

 

…просыпается.

Коротко всхлипывает, и хочется плакать, и не плачется. Встает, одевается, даже не окликает никого в пустой квартире, знает, что Жени нет.

Выходит на улицу.

Оглядывает витрины, ищет одну-единственную куклу, такую в черном платье и рожки у неё на голове, рожки…

Что-то мелькает впереди, в потоке людей, что-то до черта знакомое, что-то… Так и есть, девушка идет в черном платье, и рожки у неё на голове. Оксана расталкивает толпу людей и нелюдей, догоняет девушку, хватает за руки, думает про себя, что она делает, что делает…

- Вам чего?

- Вы… вы кукла моей дочери. Вы… я вас купить должна была для дочери…

Чертовка смущенно отступает назад.

- Вы меня с кем-то путаете.

Оксана извиняется. И правда путает, уже в каждой чертовке с рожками куклу видит, вон их сколько, собираются, танцуют у костров, как на картинках Босха…

Оксана торопится. По-детски сжимает в кулаке семьсот рубле1.

Может, сегодня потратит.

Может быть…