Всё началось с того, что я повернул не туда. Извилистая дорога с разбитым асфальтом тянулась сквозь маленькие турецкие деревушки, затерянные среди гор. Скорее всего, мой путь приведёт меня к побережью – почему бы и нет, это мне подходило. Вдобавок, в таких местах всегда есть шанс найти что-то интересное, и я решил не возвращаться на главное шоссе.
Дорога, на которой с трудом удавалось разъехаться со встречными машинами, рискуя во время этого замысловатого манёвра улететь в пропасть, наконец-то привела меня к небольшому посёлку под названием Симена – об этом мне сообщили гугл карты. Я доехал до самого конца поселения и оставил машину у старого турецкого кладбища. Почему-то мне показалось, что так сохраннее: мёртвым машина явно уже ни к чему, а живых что-то было не видно. Но зато были видны очертания старой крепости на горе, и я решил осмотреть её и заодно прогуляться по округе.
Поднявшись по тропинке вверх, я увидел на склоне десятки ликийских саркофагов. Они были разрушены временем и местами подточены водой, но сохранили часть барельефов и надписей. Я прошел сквозь безмолвный некрополис, поросший старыми оливковыми деревьями, и, поднимаясь ещё выше по тропе, увидел вход в крепость. Она оказалась забавной смесью культур. Когда-то это была часть некрополиса: у ликийцев был обычай вырубать склепы прямо в скалах, на высоте, поближе к небу. Они вырезали на входе миниатюрные фасады домов, украшали барельефами. Когда османы захватили эту территорию, они решили сделать здесь укрепления – оно и понятно, местоположение очень удобное. Они просто надстроили стены над гробницами, в своей, уже османской манере, а всё остальное сохранили, даже небольшой греческий амфитеатр.
Вокруг по-прежнему не было ни души. Я не встретил ни местных, ни туристов. Но сейчас не сезон, может, в этом всё дело. Мне стало немного жутковато: совсем один, затерянный во времени среди древних руин. С вершины крепости я успел осмотреть окрестности: ярко-синее гладкое море, продолговатый островок метрах в трёхстах-четырёхстах от берега, а на берегу – деревушку домов из тридцати-сорока. Туда я и решил спуститься.
В деревушке будто никого не было, что и пугало, и по-своему интриговало. Улочки между домиками были шириной в метр-два. Всё было как-то надстроено друг над другом, и не понятно, то ли ты идёшь по улице, то ли уже по чьему-то двору. Полный хаос. Кое-где на веревках сушилось бельё, что всё-таки намекало на присутствие человека. Дома были совсем бедные, типичные для турецкой деревни. Всё какое-то покосившееся, замусоренное, неухоженное, с облупившейся краской. То тут, то там встречалась домашняя живность: куры, которые важно расхаживали по дворам, добродушные собаки. Особенно много было явно голодных котов и тощих котят, которые, завидев меня, принимались орать.
Тропинка петляла сквозь тесные дворики по немыслимой траектории, пока, наконец, ни привела меня к пристани. Здесь я нашел несколько небольших симпатичных лодок, выступающие из мелководья белые скалы, морское дно было отлично видно в лучах низкого солнца. Прямо в воде, недалеко от берега, стоял одинокий саркофаг. И вдруг я понял, что мне тут нравится. Наверняка где-то здесь, может, прямо вон на том островке, поднимается с морского дна лавкрафтианский морской бог Ктулху, а вслед за ним под покровом ночи лезут на берег полулюди-полурыбы.
Кстати, судя по всему, раньше островок был с материком единым целым, а на какой-то момент произошло затопление. Это объясняло и мелководье, и стоявший в воде саркофаг. Погруженный в свои мысли, я сосредоточенно делал на телефон атмосферные фото. Вдруг ко мне подбежала симпатичная дружелюбная собачка с короткими лапами, похожая на корги. Вскоре из-за домов показался и её хозяин – старичок деревенского вида, нагруженный сумками. Я внимательно присмотрелся к нему, выискивая рыбьи черты – но нет, старичок как старичок, никаких глаз на выкате. Не помешало бы проверить, нет ли у него под одеждой плавниковых отростков, но я решил пока что не торопиться с этим.
“Merhaba!” – поздоровался я. Старичок скупо улыбнулся и поздоровался в ответ. Дальше я действовал проверенным методом: я располагал набором из двадцати турецких слов, и ими, вперемешку с английскими и русскими словами, дополняя всё языком тела, я донес-таки до старичка свой вопрос «Нельзя ли где-то тут становиться на ночь?» Мне вдруг очень захотелось остаться здесь ещё на день-другой. Он сообщил, что одна из местных женщин сдает дом, и вызвался отвести меня к ней. Развернулся и пошел по тропинке сквозь дворики. Дружелюбная собачка засеменила рядом.
Мой предполагаемый ночлег находился повыше на горе, прямо над одной из ликийских гробниц. Вытесанный в скале фасад, украшенный облупившимися античными барельефами, был дополнен надстроенным над ним деревенским каменным домиком. Что ж, подумал я, почему бы и нет.
Внутри всё оказалось не так уж плохо. Я бы даже сказал, интересно. Бревенчатый пол был в нескольких местах прикрыт потёртыми турецкими ковриками. Старенькая мебель, пожелтевший кондиционер, камин. Кровать находилась в нише на втором уровне, подниматься туда нужно было по лесенке. В довершение этой картины с потолка на цепях свисала старинная латунная люстра.
Договорившись о цене, я принёс вещи из машины и неплохо расположился в своем новом пристанище. Хозяйка по имени Эда показала, как растопить камин, подключила горячую воду, а после предложила ужин за отдельную плату. Она немного говорила по-английски, и я расспросил её про деревушку и холмистый островок. Выяснилось, что мои предположения оказались верными: раньше островок действительно был частью материка. Но после целой серии землетрясений, прогремевших по всему древнегреческому средиземноморью в трехсотых годах нашей эры, произошло изменение рельефа. Часть находившегося здесь на тот момент ликийского города оказалась затоплена. А небольшой каменистый остров, образовавшийся в результате этого стихийного бедствия, назывался Кекова.
Про тогдашние землетрясения я уже успел узнать за время своей поездки. Они были крайне разрушительными, уничтожающими. Я читал, как один из древних городов, Тельмессос, который был на месте современного Фетхие, ушел на десятки километров под землю со всем народонаселением. Вот что значит исчезнуть с лица земли.
Когда я спросил, как бы мне переправиться на остров, чтобы посмотреть древние руины, Эда сказала, что это строжайше запрещено. На мой вопрос – "почему?" – она помедлила с ответом. «Понимаете, - она замялась, - об этом как-то не любят говорить, но там пропадали люди». Выяснилось, что таких случаев было несколько. Однажды, лет десять назад, пропало несколько членов археологической группы из Стамбульского университета. Они, по словам хозяйки, просто исчезли во время своего погружения в районе подводного города. Ни тел, ни их частей, ни оборудования не нашли. Было и несколько других похожих случаев: кто-то отправился на островок на лодке и пропал. С тех пор туда запретили высаживаться и тем более заниматься там дайвингом.
Но, как сказала Эда, экскурсию вдоль острова она может организовать: лодки были почти у каждого в деревне. Наверняка кто-то из местных не откажется отвезти меня туда за умеренную (раз сейчас не сезон) плату.
Моя ночь прошла беспокойно. Я был очень заинтригован этой историей, всё лежал без сна и думал, как люди могли просто пропасть без следа? Должно же было остаться хоть что-то, хотя бы части оборудования. На следующий день я решил прогуляться по окрестностям. На холме по-прежнему было пустынно. Я медленно спускался к безлюдной бухте, разглядывая кустистую растительность, старые оливы с искривленными могучими стволами. Им лет триста, не меньше. Мимо меня пробежали дикие чёрные козы, совсем не пугливые, и начали ловко прыгать вверх по камням на склон горы, покрытый мелкими жёлтыми цветами. Море было спокойным и чистым, а каменистая бухта оказалась очень уютной и уединенной, и мне захотелось ненадолго остаться там.
После обеда на пристани меня встретил дед, там же была припаркована светло-голубая, простая и красивая лодка. Старый рыбак, неразговорчивый, но дружелюбный, прокатил меня до островка. Брызги летели мне в лицо, а на волнах меня почти всего окатывало водой. Вскоре я весь был покрыт морской солью. Солнце было низкое, предзакатное, оно мягко освещало окрестности, и я видел деревушку, которая осталась на том берегу. На пристани бегали какие-то дети, и, как мне показалось, та самая смешная собака, что я видел вчера. Крепость, подсвеченная розовым светом, выглядела прекрасно.
Рыбак подвёз меня к тому самому месту, где был виден затонувший город. Но я не слишком много смог рассмотреть, наверное, гораздо виднее было бы сверху, с дрона. Он провёз меня вдоль берега, на котором кое-где виднелись остатки старинных зданий. Мы прокатились чуть дальше, а потом обратно, к той самой бухте, где я был днём. Отсюда я отправился вверх по тропе, сквозь оливы и саркофаги, к дому.
Приятная морская прогулка освежила меня. Но по-прежнему ничего не прояснилось относительно исчезновений. На острове я не увидел ничего странного. Подводные руины не так просто рассмотреть, а вдоль берега была видна только каменная кладка.
Я не мог успокоиться на этом. Я решил всё-таки самостоятельно исследовать остров. Никакой охраны там нет, и если удастся раздобыть лодку, то это вполне осуществимо. Добраться можно было и вплавь, тут же метров пятьсот всего, но в зимнее время вода была слишком холодная, а гидрокостюма у меня с собой не было. Вечером я объявил своей хозяйке, что задержусь, и заплатил за неделю вперед. На её загорелом хитроватом лице расплылась широкая белозубая улыбка.
Ночью меня мучили и грызли тяжелые сны. Я проснулся часов в пять утра в холодном поту, и заснуть больше не смог. Я все думал о своем предполагаемом путешествии на остров. Что-то тянуло меня туда, заманивало и завораживало, и я не мог этого пересилить.
Вскоре я нашел себе лодку в аренду на несколько дней. Я сказал, что хочу поплавать вдоль берега и может, доплыть до соседней деревушки. Капитанских прав никто не спросил. Всё получилось на удивление легко. Прекрасно, поплыву следующим же утром. Может, в сумерках никто не увидит, куда именно я направляюсь. Хотя всегда был шанс натолкнуться на рыбаков, которые, я уверен, вставали ни свет ни заря. Но я решил рискнуть. Вдобавок, что мне будет, даже если кто-то поймает меня?
Ранним утром, как только слегка посветлело, я направился к лодке. Легкий ветерок покачивал ветви старых олив, горные козы, перескакивая с камня на камень, демонстрировали чудеса скалолазания. Похоже, я уже начал привыкать к этому месту. Ещё сверху я увидел свою лодку, ожидавшую меня в бухточке. Я на миг задержался и посмотрел вдаль, чтобы запомнить этот момент. Солнце только-только поднималось, освещая островок с одной стороны, и он показался мне прекрасным Авалоном, тающим в дымке, постоянно ускользающим, хранящим для кого-то свои тайны.
Я высадился на противоположный берег, спрятав лодку за каменным уступом. Всё вокруг заросло колючими кустарниками, покрытые шипами ветви расстилались под ногами, цепляли одежду и царапали кожу. Мне показалось, что я видел несколько змей на камнях. Иногда надо мной кружили пчелы, издавая громкий жужжащий звук. Где-то рядом орали чайки. Думаю, они, пользуясь уединённостью, сделали себе здесь штаб квартиру. Постепенно я продвигался вглубь островка. Растительность была довольно однообразная: травы, колючки, небольшие кустарники, деревьев было не много. Я заметил на склонах всё те же мелкие жёлтые цветы, что видел в бухте. Яркие на фоне темнеющей зелени, они были, как упавшие на землю капли горящего солнца.
Я всё бродил по камням, с трудом пробираясь сквозь заросли, среди древних развалин. Некоторые здание сохранились чуть лучше, и я осматривал портики и строения с колоннами, кое-где встречалась и мозаика. Я словно бы ощутил себя первым, кто ступил на эту землю за многие века – приятная иллюзия. Я чувствовал запах моря и ветер, и меня охватили волнение и трепет, когда я смотрел на эти древние здания, подсвеченные солнцем, как будто прикасаюсь к чему-то, известному мне одному.
В глубине острова я заметил неплохо сохранившееся здание, возвышающееся на фоне всего пейзажа. Подступы к нему заросли колючками, но мне показалось, что я увидел еле-заметную тропку, которая вела сквозь кусты. С трудом пробравшись к нему, изодрав себе руки и ноги, я наконец-то выбрался из зарослей. Передо мной было прямоугольное здание очень правильной формы. Фасад, наверное, находился с другой стороны, а открывшаяся мне задняя стена была совсем глухой, сложенной из типичных для того времени блоков. На самом верху сохранились барельефы. Я обошел здание с другой стороны и увидел высокий вход с колоннами, не разрушенными землетрясениями. Они формировали вход и подпирали буквально свисавший, вот-вот грозящий упасть резной карниз. Крыша не сохранилась, но, скорее всего, она была деревянной или черепичной. Я осторожно заглянул внутрь.
Огромное дерево, проросшее изнутри храма, уходило ветвями до самого верха, а сквозь листья и ветви просачивался солнечный свет. Пронзающим лучом он падал прямо вниз, причудливо преломляясь, вызывая восторг и завораживая. Я осторожно вошёл внутрь, и что-то в груди сильно сжалось от охватившего меня трепета. Я переступал по каменным плитам, желая подойти к месту, куда падал солнечный свет. Там я увидел небольшую площадку круглой формы, возможно, это был жертвенный камень. Я невольно застыл, и созерцал удивительные световые узоры. Вдруг мне показалось, что в щели между плитами что-то блеснуло. Я наклонился и поднял с земли небольшой предмет, напоминающий по форме монету. Невероятно, но да, скорее всего это была она. Я протер монету, силясь разглядеть, что на ней изображено. Она была старая, покрытая медным налетом. На ней было что-то с расходящимися лучами, то ли Медуза Горгона, то ли солнце, то ли змеи.
Вечером, вернувшись в свой маленький домик, я всё смотрел и смотрел на монету. Все больше мне казалось, что это лучи-змеи. Я поискал что-то подобное в интернете, пытаясь понять, что это за символ, посмотрел монеты того времени, фото которых можно найти, но не нашел ничего подобного.
Однако, кроме моей находки, ничего загадочного на острове я не нашел. Как и где, каким образом там могли пропасть люди? Если ответ не на поверхности, подумал я, тогда он должен скрываться в глубине. Там, в покрытых слоем прозрачной воды руинах, и могла быть отгадка.
Я решил, что должен погрузиться под воду. Я не мог думать ни о чем другом, и уж тем более о том, чтобы вернуться домой, так и не раскрыв эту тайну. Решено: мне нужно где-то раздобыть хотя бы минимальный набор оборудования для дайвинга.
Наутро я нашел, где можно взять акваланг и всё, что нужно, в аренду. Съездив в город, я вернулся тем же вечером.
У дома меня встретила хозяйка. Она поинтересовалась, сколько еще я намерен тут пробыть. Она любила поговорить, и если бы не языковой барьер, осаждала бы меня разговорами гораздо чаще. Я ответил, что пока точно не знаю. Может, еще неделю-другую, сославшись на то, что мне здесь у них очень понравилось. И торопливо скрылся за дверью.
Весь следующий день я обдумывал свое погружение. Раньше я немного занимался дайвингом, поэтому у меня не должно было возникнуть особых проблем. Я должен увидеть, что прячется от меня под толщей воды.
Я гулял среди руин, окрашенных закатным солнцем, и ветви олив причудливыми силуэтами чернели на фоне розоватого неба. Ветер, шум моря, крики чаек, и цикады. Ни одного человеческого голоса. Только шепот. Последние дни мне постоянно чудился шепот. Я стал думать, уж не призраки ли это, восставшие из старых гробниц, потревоженные тем, что я зашёл в их святилище. Или может, это кто-то из местных шепчется у меня за спиной, спрятавшись за деревом в сумерках. Я огляделся, но никого не было видно.
Ещё через пару дней я решился на погружение. Меня подтачивала всего одна предательская мысль – а что, если и я пропаду? Так же, как те несчастные, пропавшие без вести археологи? Но отступить из-за простого страха я не мог.
На следующий день моя вылазка не удалась. Ночью разыгрался сильный холодный ветер, который бывает здесь зимой. Он совершенно блокировал мои перемещения. Я отсиживался дома, выходя лишь для того, чтобы пополнить запасы продуктов. Я пробовал спускаться в бухту, но находиться там было сложно. О скалы бились мощные волны, и завывающие звуки ветра вызывали внутреннюю неконтролируемую дрожь.
Наутро ветер немного утих, но ещё пару дней пришлось ждать подходящей погоды. Я гулял по окрестностям, не зная, куда себя деть, потому что мог думать только об одном. Я прокатился на авто до ближайшего городка, доехал до песчаного пляжа посмотреть на шторм. Посетил небольшой ликийский музей, оборудованный прямо в отреставрированном древнем здании. Я внимательно разглядывал монеты, который были там выставлены, силясь найти хоть одну, похожую на мою. Ведь это соседний город, и если такие монеты были тут в ходу, тогда подобные обязательно должны быть и в музее. Но ничего схожего я не увидел.
Ветер стих так же внезапно, как и начался. Не откладывая, я решился на погружение, и на следующий же день после полудня отправился к острову.
Как и прежде, я спрятал лодку за мысом. Надел акваланг и нырнул.
Поначалу меня охватила паника. Мне казалось, что я не мог дышать. Но, несколько раз равномерно вдохнув, я пришёл в норму. Вскоре я почувствовал невероятную свободу и расслабленность. Я медленно плыл по подводному городу. Погрузился я совсем неглубоко, но, помня о том, что у меня есть всего лишь сорок минут, я стремился осмотреть максимально возможное пространство. Стараясь не трогать ничего руками, я двигался сквозь затонувшие руины древних зданий, освещенные лучами проникающего под воду солнца. Старые каменные стены заросли водорослями, кое-где встречались и статуи, покрытые ракушками, источенные водой, но всё ещё сохранившие свои очертания. Они были похоронены здесь, безмолвные и прекрасные, и своим молчаливым приветствием они завораживали меня. Мимо проносились стайки рыб, и, поплыв за ними, я увидел большую площадку. Может, раньше это была площадь, вымощенная камнем. Я увидел здание с разрушенными колоннами, части которых лежали на дне. Были там и части статуй, покрытые водорослями и песком, и даже глиняные амфоры. Солнечный свет падал на кустистые водоросли, поднимающиеся прямо из каменных плит. Причудливо преломляясь, он создавал эффект витражей, и мне казалось, что я в древнем, скрытом ото всех храме, полном волшебства.
Наконец я увидел прямо под собой чернеющую впадину. Мне показалось, что оттуда исходит свечение, но что это могло быть? Я был заворожен и шокирован нереальностью происходящего. Мог ли это быть светящийся планктон? Или там плавает с фонариком кто-то ещё? Вдруг мой таймер пронзительно сообщил мне, что пора возвращаться. Я отправился обратно к лодке.
После погружения вопросов у меня было намного больше, чем ответов. И прежде всего я недоумевал, что за свечение я наблюдал из впадины. Я не знал, что мне и думать. Поэтому я решил вернуться и проверить ещё раз.
Проснувшись, я стал готовиться к новому погружению. Оказавшись на месте, я направился прямиком ко впадине. Она чернела под водой, света, исходящего оттуда, на этот раз не было видно. Я решил спуститься вниз, и, борясь с безотчетным ужасом, начал погружение в чёрную бездну, не зная, когда достигну дна. Моя грудь сжалась от первобытного страха тьмы и неизвестности, но я решил не останавливаться. Наконец, включив свой фонарик, я увидел ясные очертания. Часть колонн осыпалась, конечно, они не могли полностью сохраниться из-за сильных землетрясений, и, тем более, находясь так глубоко. Но часть здания чудом была цела. Дневной свет с поверхности не проходил сюда, и я мог разглядеть что-то только с помощью фонарика. Высокие ступени вели в основную часть подводных руин. Повсюду были разбросаны плиты от осыпавшегося портика, с резьбой и барельефами, потемневшими и источенными водой. С трудом я продвинулся вглубь. Никакого источника света по-прежнему не было видно. Но вдруг я увидел слабое свечение, исходящие откуда-то из дальней части храма. Что это может быть? Я осторожно продвинулся ещё немного вперёд. Вариант того, что кто-то ещё, кроме меня, исследует руины с фонариком, по-видимому, отпадал. Свет усиливался, завораживал, притягивал к себе. Он освещал руины изнутри, и мне казалось, что я в древнем эльфийском храме, полном сочащейся отовсюду магии, в тайном святилище, скрытом от всех. Я двинулся ещё ближе к усиливающемуся лучу. Теперь я видел, что он исходил будто бы от статуи или из-за ниши позади неё, и переливался разными цветами, от ясно-жёлтого до фиолетового. Как завороженный, я медленно плыл к нему. И вот я уже в пятне этого удивительного сияния. Я ощутил то, что никогда не испытывал при жизни. В этом свете, как бы внутри него, я увидел другую, вовсе не подводную картину. И ближе всего я увидел огромное дерево, с небольшими светящимися объектами. Я подумал, что если подойду к туда, то наконец-то пойму, как всё устроено, как всё происходит, наконец-то я получу ответы. Наконец-то я увижу всё так, как оно есть. Вдруг я ощутил, что я сейчас отключусь, потеряю сознание. В голове пронеслось, что, наверное, я сейчас умру, но мне было всё равно. Я должен был приблизиться к дереву, я должен был наконец-то понять. Я должен был войти в этот светящийся мир, который звал меня.
Я не помню, как я очутился на поверхности. Я очнулся, дрейфуя на воде. Мой кислород был на исходе, и, может, это и стало причиной моей отключки. Лодка была недалеко, я отдышался, снял оборудование. Немного передохнул и поплыл к берегу.
После того, что я видел - или того что мне почудилось в результате отсутствия кислорода, - я долго не мог прийти в себя. Весь следующий день я провел в доме, выходя только на террасу, всё думая о своём видении.
Я слышал о разных происшествиях в районах разлома земной коры. Я читал, что в таких точках происходит искривление пространства, и странные вещи могут твориться со временем. Например, в Москве в Коломенском, а точнее, под ним, проходит как раз такой разлом. В летописях сохранились данные о том, как в тринадцатом веке там пропало целое войско. Сохранились и более поздние записи четырнадцатого века, повествующие о том, как словно бы ниоткуда в этой местности войско появилось. И в наше время много всяких странностей происходит в этом парке, на месте древнего языческого капища. Кто знает, может я набрел на похожее место, и люди, пропавшие здесь, попали в другое время и пространство? Ведь именно здесь проходит по морскому дну огромная впадина глубиной в шестнадцать километров.
Я думал, стоит ли мне вернуться в подводное святилище. Видения преследовали и мучили меня. Страх нового погружения захватывал меня полностью при одной мысли о нём, но я не знал, смогу ли противиться зову.
Через несколько дней я решил, что должен вернуться. Я должен выяснить до конца, что это за место, куда ведёт открывшаяся передо мной дверь.
Я смог отправиться к острову только ближе к вечеру. Море было прекрасным и спокойным. И вместе с ним и я обрёл покой. Я обернулся и посмотрел на склон горы, и снова увидел, как солнце освещало величественные саркофаги розовым подсветом. Интересно, знали ли похороненные здесь ликийцы тайну, которую я силюсь раскрыть?
Я погрузился под воду уже на закате. Статуи вновь безмолвно приветствовали меня, как древние стражи, проводники. Я поплыл прямо к расщелине, решив не отступать, не поддаваться своему страху.
Я спустился вниз, вошёл в подводный храм и направился прямо к источающей свет статуе. С моим приближением сияние усилилось. Я снова увидел в этом свете, как в открывшемся проёме двери, тот мир и то чудесное дерево, к которому мне так хотелось приблизиться. Я успел заметить в основании статуи тот самый символ из расходящихся змееобразных лучей, что был на моей монете. В голове промелькнула догадка, но всего лишь на миг. Я снова ощутил приближающееся понимание, эту тайну, которая наконец-то была готова открыться мне. В голове вновь пронеслись мысли смерти, о том, что теперь я уже не смогу вернуться. И мне было не жаль. Я хотел остаться здесь, в этой сверкающей бездне, в этой тёмной расщелине, и пройти сквозь эти ворота, потому что так было нужно. Пусть бездна заберёт меня, потому что теперь я принадлежал ей.
Похожие статьи:
Видео → Мегалиты России. Это обман зрения или они всё-таки есть.
Рассказы → Пограничник
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Опрокинутый Рим
Поэтому будьте так любезны, назовите более благозвучное имя или ник. 
Так ему и надо.
