Реплика

Реплика

Первые лучи утреннего солнца пробились под опущенной шторой и узкой полосой яркого света пересекли комнату, разбудив дремавшую игуану. Та неохотно открыла глаза, и повела головой, медленно оглядывая среду обитания. Вид спящего хозяина разбудил в примитивном мозгу три последовательных желания. “Хочу чтобы тепло”, “хочу чтобы есть” и “хочу чтобы гулять”.  Игуана спустилась с ветки, на которой вчера ее настигло острое желание спать и ловко перебралась в гамак, где устроилась поперек теплого живота. На то, чтобы проснуться под бременем холодной твари, ушло от силы минуты три. Безволосая, лишенная ресниц и бровей физиономия скривилась в гримасе страдания за весь род людской, веки болезненно дрогнули. И первым, на чем сфокусировался проснувшийся взор, оказался вертикальный зрачок пригревшейся игуаны. Внимательный, завораживающий, требующий моркови и капустных листьев, он не вызывал никаких посторонних эмоций, за исключением тех, что диктует собственный мочевой пузырь. Мартин не без труда выполз из под домашней зверушки и отправился в душевую.   

Стоя под горячими струями эпиляционного раствора, смывающего зачатки волосяного покрова, Мартин сосредоточенно штудировал планы на сегодняшний день. У него не входило в привычку загружаться на этот счет перед сном. Память гораздо лучше себя проявляла под жгуче-огненным наждаком душа, что, казалось, сдирает кожу до самых костей. За пять минут экзекуции, Мартину вспомнились почти все. Первое. Тетушкины похороны. Персональное согласие на отречение официально зарегистрировано еще вчера. Второе. Патрулирование дальних полей. Пришла наводка, что в районе может объявиться сбежавший из резервации деградант. Третье… Мартин напрягся. Какое-то обязательство, из области необременительных… Додумать он не успел. Эпиляция сменилась аэросушкой, ураганом выдувшей из головы всякие там обстоятельства.  

Мартин покинул душевую, на ходу облачаясь в плащ. Чешуйчатая ткань автоматически сплелась, запахивая полы на влажном худощавом теле. Почти невесомый, плащ хорошо защищал от дождя, зноя, холода, и вездесущих насекомых. В доме Мартина увидеть хотя бы одну муху было делом невероятным. Игуана прекрасно выполняла свои обязанности днем, а плотоядные чешуйки плаща сменяли ее ночью. Некормленая с вечера игуана в ожидании завтрака грелась на верхней ветке, тщетно высматривая хотя бы одно насекомое. Годы совместного пребывания научили Мартина понимать желания твари. “Морковь, капуста и побыстрее” - изо-дня в день говорил ее молчаливый профиль.  

Стандартный кухонный процессор не имел автоматической загрузки. Его приемный лоток выходил в кладовую, где Мартин наполнил его овощами. Для игуаны. Процессор дробно урча, перетер корнеплоды и кочерыжки, затем вывалил в отдельное блюдце полученную труху и замер, выведя на экран предписание медицинского диагноста для него, Мартина. Проанализировав химический состав жидкости, ушедшей в канализацию санузла, и сопоставив результат со списком запланированных на сегодня дел, медицинская программа домового компьютера назначила Мартину 120 граммов брокколи, 70 кукурузы, 30 сельдерея, 110 квашеной рыбы, и два куриных яйца. Рацион обеспечивал необходимыми калориями, микроэлементами и клетчаткой, чтобы сохранить пациенту здоровье вплоть до обеда. Мартин тщательно отмерил необходимые порции овощей, вбил пару яиц и открыл контейнер с квашеной рыбой. Чудовищное зловоние окатило его с головой, но Мартин даже не вздрогнул. Безропотной рукой он отправил целую ложку субстанции в приемный лоток. Процессор указал, что до полной гармонии не хватает двенадцати граммов и Мартин не стал спорить. Процессору виднее. Добавив недостающее, он сполоснул руки в дезинфицирующем растворе, забрал блюдце с завтраком для игуаны и вышел в столовую.  

На откидном столике процессора ожидал завтрак. Большой, темного стекла бокал, наполненный произведением кухонного агрегата - густой пенистой жидкостью неопределенных цвета и запаха. И вкуса, привычно отметил для себя Мартин, залпом осушив бокал. Вся еда поглощаемая в этом мире имела лишь две консистенции. Жидкообразная и кашеобразная. Жалующихся не находилось. Здоровое, сбалансированное питание, не отягчающее внутренние органы излишним пищеварением, а среду обитания переизбытком сельскохозяйственных угодий.  

Оставив игуану хрустеть овощами, Мартин сходил в оружейную за стрелометом. Тетушкины похороны не обещали быть легкими. Он проверил контейнеры с питательной смесью для биомеха, обновил боекомплект, и успел бросить взгляд на экран биокома, прежде чем игуана окончила завтрак и попросилась гулять.  

Мартин не выказал удивления, ознакомившись с первым запланированным делом. Ему сразу стали понятны и избирательность памяти, благополучно забывшей необременительное обстоятельство и стимуляторы, добавленные в рацион вместе с яйцами. Судя по характерным толчкам крови, ничем иным добавка быть не могла.   

 Мартин не то, чтобы брезговал тактильной близостью, он просто не видел в ней смысла, как такового.  

Отрыв входную дверь он обнаружил на веранде искомое обстоятельство. Высокое, тонкое, в стандартном плаще, молча протягивающее листок соглашения "по быстрому". “ И готовое ко всему”, мерцал чип застежки ее плаща.   

Мартин взял в левую руку листок, а правой развернул незнакомку лицом к перилам. По сигналам обоих чипов полы одежд соединились в единое целое, переплетаясь чешуйками. Плащи предохраняли не только от мух, но и от посторонних взглядов, случись обстоятельствам проходить в людных местах. Размеренный скрип перил сопровождал ритмичное покачивание тел. Ровное дыхание, уверенный сердечный ритм.  

Когда все закончилось, Мартин, не выходя, пристроил листок меж острых лопаток партнерши и отметился в графе “Выполнено”. Дождавшись, когда одежда расцепится, незнакомка забрала подписанный документ и молча направилась к своему биомеху. Тот висел в дальнем парковочном слоте и Мартин  смотрел вслед удаляющейся спине. Прямой, словно натянутая струна. Если бы не легкое колыхание плаща, касающегося настила, можно подумать, что перед ним женщина на колесном ходу. Или на гусеничном. И хотя Мартин отчетливо помнил, что никаких там колес или гусениц не было, а присутствовала лишь пара стройных, теплых, чуть-чуть дрожащих ног, мысли складывались лишь в одну устойчивую ассоциацию.  

“Наверное из знати”, - решил для себя Мартин. И тут же удивился ветру, занесшему ее на границу. Не для соглашения же “по быстрому”? А впрочем, кто ее знает эту самую знать? Мартину редко приходилось иметь “быстрые соглашения” с представителями высшего общества, и он не имел особого желания понимать, что происходит в элитных мозгах.  

Меж тем незнакомка зашла в свое транспортное средство и наклонилась над амортизационном ложем. Плоская грудь коснулась наклонной подушки, руки легли на рычаги управления верхними манипуляторами, скрытые плащом ноги - на педали управления нижними. Мартин отметил, что минуту назад она пребывала в этой же позе, вцепившись руками в перила веранды. Ноги чуть расставлены, спина прогнута в пояснице, взор устремлен в бескрайние джунгли. Сейчас ему отчетливо виден был ее профиль. Лицо не выражало ничего сейчас, и Мартин твердо знал, что ничего не выражало оно и тогда. По другому и быть не могло.  

Биомех отсоединился от слота и мягко упал к корням дерева, в ветвях которого нашел пристанище дом Мартина. Легкие шлепки конечностей механизма о влажную почву быстро затихли вдали.   

Мартин приоткрыл сплетенную из ветвей форточку, чтобы игуана могла погулять, навьючил на себя предписанное снаряжение и поспешил к биомеху.   

Тяжелые контейнеры с питательным раствором, стреломет, кассеты с боекомплектом пригибали тело к земле и прежде, чем крытая веранда, окончилась парковочным слотом, Мартин выбился из сил. Конечно он мог приспособить тележку, для каждодневного перетаскивания груза туда и обратно, но будучи стражем, видел необходимость в физических упражнениях. Которые, к тому же, предписывались работникам его специализации. Именно из-за предписания в рационе присутствовали квашеная рыба и яйца. Для остальных групп населения предусматривалось исключительно веганское существование.   

Распределив груз по слотам, Мартин опустился грудью на амортизационное ложе и  ткань плаща тут же вплелась в структуру последнего, зафиксировав тело хозяина. Ладони и стопы привычно легли на рычаги верхних и нижних конечностей механизма, чип плаща дал разрешение на отстыковку. Механизм не рухнул с десятиметровой высоты, вслед за коллегой утренней незнакомки, а приняв управление, зацепился манипуляторами за ближайшую ветвь, и ловко полез вверх, туда, где в густой кроне висела стартовая платформа. Присосавшийся к ложу плащ, надежно удерживал Мартина от падения при любой ориентации аппарата. За долгие годы работы Мартин настолько свыкся с управлением индивидуального транспортного средства, что ощущал  манипуляторы продолжением собственных рук и ног. Их легкие, почти невесомые движения, направляя микротоки к биомышцам, заставляя их точно копировать действия человека. Запаса питательной жидкости в контейнерах хватало на стандартный день эксплуатации полуживой механики.   

Пятью минутами позже Мартин достиг края платформы, играючи перевалился через ее край и запустил предполетную подготовку. В глубине биомеха зачавкала перистальтика, закачивающая питание в мышцы вакуумного аэростата. В сложенном состоянии его оболочка помещалась в передней части машины, примерно в той области, что занимал бы живот. Бионика работала великолепно. На то, чтобы расправить огромный купол, преодолевая чудовищное атмосферное давление, ушло не более трех минут. Мартин никогда не забивал себе голову, цифрами, что могли бы охарактеризовать мощность задействованных мышц. Нажал кнопку, запустил процедуру, и нечего здесь рассуждать.   

Опутанный управляющими тросами, биомех уходил в небесную синь, влекомый огромным куполом вакуумного аэростата.   

Достигнув заданной высоты, автоматически включился режим парения. Часть оболочки сдулась, купол превратился в крыло и аппарат, лавируя в воздушных потоках, заскользил к выбранной точке. Полет проходил в автоматическом режиме, куда лететь решал уже не Мартин а биоком, знающий распорядок дня не хуже хозяина. Внизу простиралась привычная картина мироздания. Ничто и никто не нарушал его покой на протяжении многих столетий. Размеренная, самой природой продиктованная жизнь. Мартин миновал несколько террас посевных культур, чьи гряды раскинулись на крутых склонах каменистых утесов. Пролетел над маленьким городком, чьи строения покоились на высоких сваях, тянущихся из трясины непроходимых болот. Над поросшим густой травой лугом. Над кишевшей аллигаторами излучиной реки.   

Яркое пятно вспыхнуло алым на ее берегу. Похоронная процессия. Сколько их было, этих похорон на его памяти? Тетушки, дядюшки, доживающие век в покойных домах. Все они рано или поздно объявляют себя свободными от окружающего мира и уходят в перерождение. В Великое Перерождение.  

Ведомый биокомом автопилот сложил крыло ровно настолько, чтобы плавно и торжественно, как и подобает в таких случаях, доставить стража на церемонию. Биомех коснулся почвы так мягко, что Мартин не ощутил даже намека на толчок от посадки.   

Его ждали. Двенадцать человек. Выбравшие Великое Перерождение. Их плащи окрасились алым. Их биомехи выстроились в ряд. Одинаковые плащи. Одинаковые машины. Одинаковые выражения лиц. Морщинистые лица, алые плащи. Мартин находил, что тетушки напоминают ему испуганных игуан. Биоком звякнул, напомнив о том, что пора начинать церемонию.  

Мартин взглянул на реку. Обрывистый каменистый берег не позволял речным тварям выбираться на сушу. Те не единым всплеском не выдавали своего присутствия. Мертвая тишина окутала замерший в предчувствии таинства берег.   

Мартин подвел биомех к первой в ряду. Стражу не требовались их имена, звания, статус. Для стража было достаточно того, что они здесь и плащи окрасились алым.   

- Признаешь ли свое отречение от этого мира? - начал он ритуал.  

- Признаю, - глухим, тусклым голосом отозвалась женщина.  

- Признаешь ли себя свободной от бед, несчастий и скверны этого мира? - прозвучал второй ритуальный вопрос.  

- Признаю, -  дрогнула женщина.  

- Признаешь ли Великое Перерождение? - расколол тишину третий.  

- Признаю, - шепотом произнесла женщина. И заплакала.  

- И да упокойся с именем мира, и да переродись в нем же!   

Правая ладонь Мартина прикоснулась к чипу плаща женщины, потом закрыла ее лицо. Крошечная доза нейроблокатора из спрятанного на запястье распылителя попала в глаза, тело сразу обмякло и лишь плащ не давал соскользнуть ему с ложа. Мартин отступил в сторону. Повинуясь сигналам чипа биомех отправился в последний свой путь. Нейроблокатор не даст своей жертве почувствовать боль, но оставит в сознании до последнего вздоха. Биомех дошел до обрыва и рухнул в темные воды. Мартин не знал из-за чего аллигаторы дуреют исключительно на тетушкиных похоронах. Когда проходят дядюшкины  - рептилии ведут себя гораздо спокойнее. Едва упали последние брызги, как река вспенилась. Громадные твари ринулись на добычу со всех сторон. Взметнулись алые полы плаща, затрещали, окрашиваясь алым, плоть, кости, сочленения. Голодные аллигаторы не разбирали кто здесь тетушка, а кто полуживой механизм. Белки и жиры везде одинаковы.   

Мартин убедился, что никому из хищников не удалось выбраться на берег и только убедившись перешел к следующей.  

…  

- Признаю.  

- И да упокойся…  

- ....и да переродись в нем же!  

Неприятность случилась на четвертой тетушке. Ее биомех упал так неудачно, что образовал собою мостик, которым тут же воспользовались.  

... три, четыре, ...шесть. Шесть земноводных выбрались на берег и, набирая скорость, рванули к близкой добыче. Мартин никогда не задумывался, почему рептилии дуреют на тетушкиных похоронах. Вправду сказать, он редко над чем задумывался. Рефлексы сработали сами собой. Манипулятор выхватил из нагрудного слота оружие и Мартин, почти не целясь, скосил короткой очередью стрел всю шестерку за раз. Он вернул стреломет в слот, повернулся к оставшимся…  

- Нет! Нет! Я не хочу, - в унисон взвизгнули две тетушки, стоящие последними в ряду. Их биомехи шарахнулись в разные стороны, но Мартину было все равно, хотят ли они или нет. Ему было достаточно, что они здесь, и что плащи их окрашены алым.  В мгновение ока в манипуляторах возник стреломет. Тетива нижнего, заряженного нейроблокаторами ствола дважды сработала и оба механизма остановились не пробежав и десяти шагов. Тетушкины похороны никогда не обещали быть легкими. Вид плоти, поедаемой заживо, иногда что-то такое пробуждал в сознании отрекшихся, отчего те не выдерживали и пытались избежать ритуала.  

Когда с оставшимися в ряду тетушками было покончено, Мартин по очереди направил механизмы беглянок в сторону берега. Молча. Не произнося над обмякшими телами никаких торжественных слов. Ему было все-равно, уйдут ли они с именем мира, или переродятся когда-нибудь в нем.   

Спихнув туши аллигаторов обратно в реку, на радость вечно голодным собратьям и удовлетворившись обзором береговой линии, Мартин отметил в биокоме выполнение задания, как стопроцентное. В живых не осталось ни тетушек, ни их биомеханики. Обряд погребения совершен.  

В плане осталось последнее. Осмотр дальних полей, где может скрываться покинувший резервацию дег.  

Значит поля. Тридцать, может быть сорок минут неспешного лета.   

 Легкую тень  он засек только на третьем заходе. Деградант, судя по всему, больше некому. Повинуясь команде ручного управления крыло сложилось, биомех свалился в крутое пике. Мартин резко затормозил падение, увеличив площадь крыла в самый последний момент. Он упал на четыре конечности, биомех послушно спружинил, мгновенно перекатился через левый плечевой шарнир,  и тут же, не теряя импульса, вскочил и рванул к цели. Вид боевого механизма, испугал притаившуюся девушку, чего никак не могло быть, окажись та нормальным человеком.   

- Де-гра-дант, - по слогам произнес Мартин, разглядывая добычу.   

Невысокая, в стандартном плаще, безволосая,  без ресниц и бровей. На вид - обыкновенный человек, если бы не страх застывший в глазах. Мартину уже доводилось видеть выражение страха на лицах. У деградантов. Или отрекшихся от мира.  В последний раз он наблюдал его сорок минут назад.   

- Распахни плащ, - спокойно произнес Мартин. Он числился хорошим стражем, а хороший страж никогда не начинает процедуру оформления без убедительных доказательств. Всякое случается в мире. Неудачно спланировала, биомех упал в пропасть, мало ли что. Одного испуга в глазах недостаточно, чтобы испортить жизнь насовсем.  

Девушка подняла руки к передней застежке, но не успев коснуться чипа, неожиданно грузно осела на мягкую мульчу гряды. Глаза закатились и ее тело безжизненно завалилось на бок.   

Обезвоживание, не иначе. И дефицит калорий. Мартин внимательно осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, спустился на землю. Бесполезно пытаться манипуляторами договориться с чипом застежки, а сканер в сегодняшнем плане не значился. Мартин еще раз бросил взгляд на девушку и решил, что в случае чего сумеет с ней справиться. Он в конце-концов страж, физическая нагрузка, куриные яйца и квашеная сельдь ему в помощь.   

Подойдя к упавшей, он опустился на корточки и протянул левую ладонь к нагрудной застежке ее плаща. Имплантированный под ногтем большого пальца сигнализатор, объяснил чипу всю бесполезность дальнейшего запирательства пред дланью закона. И плащ распахнулся.  

-Де-гра-дант, - вторично за сегодняшний день, по слогам произнес Мартин, разглядывая крепкое, налитое, упругое тело, с темным пушок на лобке.  Пушок завораживал, притягивал взор, словно прося погладить, Мартин торопливо одернул руку и отвернулся.   

Их взгляды встретились. Зелены глаза прожигали насквозь. Им неведом был страх. Не по-человечески сильные руки девушки вцепились в его воротник, сдавив горло так, что помутилось сознание. Единым движением, словно дохлую игуану, его отбросили в сторону и он покатился, сминая листья сахарной свеклы, нелепо растопыривая  руки и пытаясь за что-нибудь ухватиться. Окончив вспашку сельхозугодий, хрипя и задыхаясь Мартин приподнялся ровно настолько, чтобы увидеть, как девушка-дег несется к его биомеху. Следующее действо можно было расписать на раз-два-три-четыре. Вот она прыгает в ложе, вот она опускает ладони на рычаги, вот ее наконец-то бьет электроразрядом и она падает навзничь в непритворной отключке.  Мартин помотал головой, с трудом приходя в себя и переводя дыхание. Он тяжело поднялся и спотыкаясь поспешил к месту трагедии.  

- О чем ты думала? - спросил он девушку, когда та пришла наконец в себя. Туго плененная собственным плащом она лежала посреди сахарной свеклы, и уже не представляла угрозы для Мартина.   

- Это биомех стража, и только я имею допуск к его управлению. Всех остальных ожидает электроразряд, - если бы Мартин умел торжествовать, добавил бы немного чувственности своим словам. А так, произнесенное им не отличалось по тусклости от прошлогоднего бананового листа.  

По команде сигнализатора плащ туго спеленал девушку, та едва могла свободно дышать, но все-таки ей хватило сил улыбнуться.   

Мартину приходилось видеть улыбки. Он знал, что это такое. Но эта была единственная, от которой по телу пробежали мурашки. Он знал и, что такое мурашки. И, что выбегают они когда телу становится холодно. Но ему ни разу не приходилось испытывать подобное ощущение от чьей-то улыбки.   

- Я думала о том, что индекс моего тела значительно превосходит индекс обыкновенного человека, - с трудом произнесла девушка.  

- Что ты хочешь этим сказать? - насторожился Мартин.  

- То, что пытаясь пробить меня электроразрядом, твоя биоэлектроника сдохла, - вторично улыбнулась девушка и вторично же Мартина пробили мурашки.   

Не говоря больше ни слова, он повернулся к машине. Ему потребовалась пара минут, чтобы подтвердить свои опасения. Биокомп, передающее устройство и даже дополнительные блоки управления безнадежно молчали, не отзываясь на перечень стандартных команд. Любой механизм на планете работал на пределе возможностей. Строго отмеренные значения белков, жиров, углеводов, минералов и ампер-часов для всех и каждого. Каждому по потребностям. И не более. Если для работы в первой половине дня тебе положено 120 граммов брокколи, то ты получишь ровно 120 и ни граммом больше. А если для отключки стандартного человеческого тела со стандартным же индексом требуется 5 джоулей энергии, то получите и распишитесь в получении всех пяти штук. И вот результат - Биоком сдох. Обидно.   

Но не смертельно. Биомех все-таки способен и ходить и бегать и даже летать, правда под прямым управлением человека…  

 Мартин окинул взглядом лежащую перед ним фигурку. У всех плащей было лишь два режима. Постепенное удушение хозяина именем закона или свободное ношение именем того же закона. Состояние девушки ухудшалось. Воздух со свистом проникал в ее легкие, но Мартин медлил. Он хорошо узнал способности деграданта.   

- У нас два решения общей проблемы, - решился наконец  Мартин, склоняясь над девушкой. - Первая, ты задохнешься в ближайшие четыре минуты и я сброшу твой труп в реку. Но есть и вторая. Ты дашь мне слово, что не попытаешься учинить, что-нибудь этакое, за что мне захочется тебя убить. Можешь поверить на слово, у меня найдется чем.   

- Второе, - синея лицом прохрипела девушка. - Я выбираю второе…  

Мартин кивнул, соглашаясь с разумностью выбора и именем закона разрешил свободное ношение. Чешуя расцепилась и девушка добрых пять минут не могла надышаться. А когда надышалась, принялась что-то горячо втолковывать Мартину, однако тот не понял из ее тирады ни единого слова.   

- Как ты намерен поступить со мною? - спросила она, отдышавшись и выговорившись.   

- Во-первых признаю тебя деградантом, во-вторых верну в городскую резервацию.    

- И за это я не должна учинять ничего этакого? - уточнила девушка.   

- Ты дала слово. Не заставляй меня раскаиваться в доверчивости, - напомнил Мартин.   

- Я не сбегала из резервации, - неожиданно призналась девушка. - Я сбежала из института.   

- С которого Все Началось, - добавила она, в округлившиеся глаза Мартина.   

Голова закружилась, его повело в сторону. Приступы головокружения случались и прежде, например, при непредвиденных обстоятельствах, учесть которые медицинская программа домашнего биокома никак не могла, назначая питательную смесь.  

Спокойное некогда сердце болезненно застучало, возгоняя в сосудах стылую кровь. Чудовищно заболела голова. Но память…  Память. Обычно пробуждающаяся лишь под горячими струями эпиляционного раствора, сейчас она творила что-то невообразимое.  

Сами собой всплыли и округлость форм и  пушок лобка и неожиданно вспомнился утренний акт, и вся фантасмагория закончилась информационной строкой давно законченной школы. Алые буквы скакали на зеленом фоне свекольной ботвы. О том, как самообучающийся биоком института спрогнозировал альтернативное развитие мира за все шестьдесят пять миллионов лет с памятного астероида. О том, как программа спрогнозировала новый класс животного мира. О том, как развивалось альтернативное человеческое сообщество в условиях альтернативной кормовой базы. О  катаклизмах в сообществе в условиях сильнейшего эмоционального воздействия, вызванного поеданием этой самой базы...  

- С того самого института? - простонал Мартин, хватаясь за готовую взорваться голову.   

Неожиданная вспышка боли свалила его на землю.   

-  С него, - отозвалась девушка, внимательно разглядывая извивающегося стража.  

- Что… Что со мной? - хрипел Мартин.  

- Это называется голод, ничего страшного, - ровным голосом произнесла девушка.  

- Какой еще голод? - мутными, налитыми кровью глазами Мартин непонимающе уставился на нее. - До обеда уйма времени, диагност не мог ошибиться настолько…  

- И медикаменты, которые полученные сегодняшним утром.   

У девушки явно не было никакого желания облегчать страдания Мартина.   

- Какие...Какие еще медикаменты? - Мартину казалось, что он умирает. От голода и любопытства одновременно. Чего раньше никогда не случалось.   

- Бедняжка Ирма, - произнесла девушка. - Если бы ты знал, какое количество стимуляторов ей пришлось проглотить… Целая химическая лаборатория позавидует. Тебе хоть понравилось?  

- Что… Что? - закашлялся Мартин. - Ты хочешь сказать…  

- Угу, - подбодрила девушка. - Его величество утренний секс. Невинные “необреминительные обстоятельства”.  Скажи еще, ты был не в восторге!  

 - Но зачем??? - если бы физиология позволяла, глаза Мартина повисли бы на стебельках.  

- Хочешь батончик? - протянула она Мартину странный продолговатый предмет. - Это долгая история.  

Мартин посмотрел на девушку взглядом, которым одаривают безнадежных идиотов. Мартину доводилось видеть и таких.   

- ...ожечьки мои, - закатила глаза девушка.   

Мартину не удалось как следует понять первое слово.  

Она развернула блестящую обертку и протянула развернутую часть ко рту Мартина.   

- Кусай! - приказала она. - И жуй!  

Озознав, что он уже умер, переродился, и снова успел умереть, Мартин решил ничему более не удивляться. Он недоверчиво принюхался к так называемому “батончику” и неуверенно приоткрыл рот.  

- Теперь кусай и жуй!  Вот так!   

Мартин укусил. Изо рта хлынуло что-то липкое и он потерял сознание.  

- Господи, да что с тобой не так! - безжалостно тормошили его. - Нет, я конечно понимаю, что ничего вкуснее ты в жизни не пробовал, но зачем же падать то замертво! На тебя никаких батончиков не напасешься!  

Когда Мартин откашлялся, и немного пришел в себя, девушка протянула ему второй “батончик”. Со вторым дело пошло веселее, хотя Мартин и залил так называемой “слюной” на метр вокруг себя. Конечно ему ведом был вкус. Моркови, брокколи, квашеной сельди. Но он понятия не имел, что вкус может лишать сознания. Странная пища, которую нужно жевать, вызывала в организме непривычные, будоражащие ощущения. Мартин не понимал, хорошо это или плохо. Он просто жевал и жевал и жевал. И никак не мог нажеваться. Наверное так же ощущает себя игуана, грызя наструганные кочерыжки.  

В голове окончательно прояснело. Мартин оттер ладонью испачканный рот и с интересом посмотрел на девушку. Та улыбнулась ему. И мурашки не заставили себя упрашивать.   

- Что вы сделали со мной? Зачем вам все это? - спросил Мартин, когда исчезли непонятные покалывания.   

Понимая, что клиент созрел на подробные объяснения, девушка поудобнее уселась на мягкой мульче среди свекольной ботвы.  

- Для начала, хочу сказать, что все происходящее с твоим организмом, не более, чем работа стимуляторов, - начала она персональный ликбез. - Ранним утром Ирма привезла меня на эти поля, и я лично, по самые брови, будь у нее таковые, накачала ее стимуляторами. Важным моментом нашей затеи было заполучить приграничного стража, с хоть чуточку работающим мозгом. Всемирная экономия природных ресурсов, жизнь ради великолепия природы, упразднило понятие “мозговая активность”, сведя последнее к минимуму.   

Мартин согласно кивнул. Почему то он сейчас он понимал каждое слово. В другое время, он вероятно, засунул бы палец в рот.   

- Пробить стража практически невозможно, - продолжила ободренная кивком девушка. -  Хотя бы потому, что ваша пища готовиться персональными процессорами с высочайшим уровнем защиты. Завалить стража можно, прибегнув, например, к ритуальным нейроблокаторам, но достать такой почти невозможно. И потом мне не нужен отключившийся страж. Мне, как я уже говорила, нужен страж с хотя бы чуть-чуть работающей соображалкой. Такой страж, который прежде ковровой бомбардировки, спустится на землю и сумеет выслушать и связно произнести несколько фраз, отличных от “Вы арестованы” и “Успокойтесь с именем мира”.  И с этим мне помогла Ирма. Накаченная до бровей стимуляторами. С “соглашением по быстрому”. И готовая на все, ради нашего дела. Даже на анонимный звонок, о скрывающемся на дальних полях деграданте.  

Девушка строго посмотрела на Мартина. А Мартин потупил глаза, чего раньше с ним тоже никогда не происходило.  

- Слизистая оболочка, - продолжила девушка, удовлетворенная реакцией Мартина. - Чудесная слизистая оболочка. Если бы ты знал, что можно передать с ее помощью! Любой вирусолог повесится от безнадежного отчаяния! Хотя, ты конечно не знаешь ни первого ни последнего.  В нашем случае то были обыкновенные стимуляторы мозговой активности. Именно из-за них я все это тебе рассказываю, а не перевариваюсь в желудке зубатой рептилии. Легкие, практически безвредные для тебя химикаты, чего нельзя сказать об Ирме. Ей придется сутки провести под капельницей, прежде чем шарики в ее мозгу вернутся обратно.  

- Она, что… Тоже дег? - недоверчиво спросил Мартин поеживаясь. Ему еще ни разу не приходилось с дегом...   

- Обыкновенный человек высшего общества,  - успокоила его девушка. - Обеспокоенный его деградацией.   

- Деградацией? - Мартин приподнял бы бровь, имей таковую.  

- Ну, а чем еще можно назвать нынешнее положение дел? Еще двести лет тому назад, человечество было здорово и счастливо. Мы упивались манго, жевали ананасы, приходили в восторг от креветок, поливали лимоном устриц, смаковали крокодильи хвосты, угощались розовой лососиной!  Но вот какому-то умнику потребовалось изобрести чудо-программу синтеза альтернативного мира. И пришел всеобщий песец. Биоком вычислил, что в альтернативном мире должен был существовать пушной зверь, название которого альтернативно великому перерождению. Мировое правительство, узрев, через какие войны, разрушения и потрясения прошло альтернативное человечество и насколько изгадило собственную планету,  пришло в безотчетный ужас! Особенно после того, как выяснилось, что вина за катаклизмы лежит на поедании человечеством мяса так называемых мле-ко-питающихся и, что наши ученые в состоянии воссоздать новоявленный класс животного мира!    

Мартин против воли икнул.   

- Правительство споро провело линию из пункта А в Б.  От кормовой базы содержащей продукты животного мира к агрессии. От жаренного с имбирем каплуна к взрыву первой и последней гравитационной бомбы, способной разнести планету вдребезги. Правительству не требовались решительные меры. За долгие годы правления оно выпестовало особый прелигированный класс. Прежде, в эпоху вареных с чесноком осьминогов никто не стал бы их слушать и замечать. Но случилась программа, сильные мира сего щелкнули пальцами и толпы юных дарований выкатились в свет с плакатами “Убей в себе зверя! Спаси планету!”. Прямо к круглогодичной трансляции истории альтернативного мира. И человек дрогнул. Когда в твой мозг, питающийся легкой, и казалось бы, здоровой пищей с утра и до утра вколачивают, что поедая куриную грудку, ты наносишь природе непоправимый урон газообразованием собственного желудка, а зажевав под пиво сушеную игуану сегодня, завтра ты запустишь таймер нейтронной бомбы - поневоле начнешь ощущать себя не в своей тарелке. И человечеству ничего другого не оставалось, кроме покаяния за свою мерзкую сущность. Так началась эпоха поголовного вегетарианства. А с нею распад и деградация для большинства человечества. Со временем запретили любовь, нежность, чувственность. Как потенциальные источники возможной агрессии. Остались лишь соглашения “по быстрому”. В медицинских целях. И редкие роды. В целях сохранения оставшейся популяции.  

Девушка печально хлюпнула носом. Мартин не знал, что такое печально, но выглядело это именно так.   

- Тогда, кто такие дергаданты? - спросил наконец он. - Откуда вы появились?  

- Да, собственно, ниоткуда, - пожала плечами девушка и махнула рукой в сторону биомеха. - Откуда, по твоему, берется современная техника? Кто ее проектирует? Собирает? Ремонтирует?   

- Ты хочешь сказать, что…  

- Деграданты по вашему. Кто же еще? - вздохнула девушка. - Правительство провернуло великолепную аферу, под дело “альтернативного существования”. Человечество попросту поделили. На вас. И на нас. Вас загоняют на верхушки деревьев, снабжают пищей и держат на коротком поводке счетчика калорий. Мозговая активность у вас ниже плинтуса. Но вам больше и не требуется. Никаких фантазий, переживаний,  стрессов. Никаких чувств. Привязанностей. Лишь легкая эйфория от дефицита белка. Ровная жизнь простой игуаны. От рождения и до аллигатора. Вас даже контролировать не надо. Сами прекрасно справляетесь. Всю более или менее полезную инженерию согнали в резервации и переведя на усиленное питание, мозговая активность до чертиков энергии себе забирает, усадили работать. Творить. Выдумывать. Пробовать. Вы сами по себе, мы сами. Нормальная уравниловка по интеллектуальному признаку. И все по-своему довольны. Никаких войн, потрясений, катаклизмов.   

- А еще, - буднично произнесла девушка, словно очнувшись,  - кроме стража мне потребовался его биомех.  

- Биомех с выведенным из строя биокомом и следящей системой. Такой, что сумеет перебраться туда, - кивнула девушка в сторону реки аллигаторов. - Только у боевого аппарата есть система электрошока, способная вывести из строя сам аппарат. В гражданских биомехах такой изюминки нет. Долетят до реки и тут же послушно вернутся.  

Тяжело ворочая негнущейся шеей, он очень внимательно слушал девушку, Мартин проследил за ее взглядом.  

- Зачем тебе туда? - тускло спросил Мартин. Он не знал, сколько времени в его крови будут бурлить стимуляторы, прежде чем восхитительное осознание четкости мышления  уйдет и он вернется в среду обитания.  

- Затем, что пора возвращать мир на прежние рельсы, - ответила девушка. - И я знаю, как это сделать. Мне лишь бы за реку перебраться.  В заповедник.   

- Там ничего нет, сплошные джунгли, - открыл очевидное Мартин.   

- Но там будет! Будет моя лаборатори! - воскликнула девушка.  

Она вскочила на ноги, быстро подбежала к огромной куче прошлогодней ботвы и из под сухих листьев вытащила какую-то клетку.  

- Вот! Вот чем я верну мир на прежние рельсы, - торжественно произнесла она, потрясая клеткой. - Лечить подобное — подобным!  

Мартин оторопело посмотрел на ее содержимое и немой вопрос длинной морщиной перечеркнул его лоб.  

В клетке сидело. Что-то маленькое. Черное. Покрытое волосом.   

- Смотри, какой хорошенький, правда? - сияла девушка. - Неделю назад синтезировала! Слава Всевышнему, исходный код программы альтернативного мира у нас сохранился!  

- Что это? - прошептал Мартин белея лицом и одновременно покрываясь пурпурными пятнами. Белеть и покрываться одновременно было трудно, но у него получилось.   

- Это реплика. Называется Ко-тик! - продолжала сиять девушка. - Название животного наш биоком вычислил. Еще можно ко-тенком назвать. Или ко-теночком! Хочешь погладить?  

Если бы Мартина под угрозой немедленного Перерождения спросили, как это все дальше случилось, он бы не знал, что ответить. Таинственным образом, его ладонь, словно отделившись от остального хозяина, мелко дрожа от предвкушения, сама собой пролезла в открытую дверцу, нащупала и погладила. Невероятная волна немыслимых, непознанных ощущений пробила его навылет. Это мелкое, пушистое, мягкое хотелось до  изнеможения тискать, гладить, ласкать и называть “ко-теночком” .   

- Потрясающе! - прокомментировала девушка. - Впервые в жизни вижу улыбающегося стража.   

- Я подсчитала, что для запуска цепной реации в нашей среде обитания, потребуется не более тысячи ко-тиков обоего пола, - торопливо говорила девушка, но Мартину плохо внималось. Для них с ко-тиком в этом мире никого больше не существовало. Ко-тик, мурлыкая, влажным носиком тыкался в пальцы Мартина, наполняя мир счастьем целой Вселенной.  

…- биоком вычислил, что данная порода зверей обладала уникальным воздействием на людей альтернативного мира, - продолжала девушка. - Программа даже представила вероятный лозунг - “Все любят котико…”  

Она не договорила.  

Мартин посмотрел вверх и это единственное, что он успел сделать.  

- Вы арестованы! - грохнул усиленный громкоговорителем голос и в ту же секунду два боевых биомеха обрушились сверху. Синхронно перековырнувшись через левые плечевые шарниры, не теряя импульса они мгновенно оказались рядом. Клубы пыли не успели осесть, как оба стража, держа арестованных под прицелом ручных стрелометов, спешились и подошли к Мартину.   

Тот, что стоял справа, держал в руках сканер.  

  - Это деграданты, - уверенно заявил он, сверившись с показаниями прибора. - Уровень мозговой активности зашкаливает. У самца индекс тела стандартный, у самки - на сорок процентов выше нормы.  

- На перерождение, - коротко заключил второй.  

- Сигнал биокома стража границы исчез где-то здесь, - продолжил первый, сверяясь с прибором. -  Где Мартин До? Что вы с ним сделали? Почему здесь стоит его биомех?  

 Мартин медленно вытащил правую руку из клетки и тщательно закрыл дверцу. Ко-тенок недовольно пискнул, но на него не обратили внимания.  

Мартин поднял обе руки. Рукава опустились до локтя, обнажая браслет нейроблокатора.  

- Я страж первого класса Мартин До, - представился Мартин, красноречиво показывая браслет.  

- Уймись, деградант, - отмахнулся первый. - И ты ничего мне не сделаешь украденным нейроблокатором. Будь ты Мартином До, то знал бы, что заряд обнулен. Сегодня прошла церемония Перерождения. Двенадцать тетушек, судя по записи. И зарядов в блокатор было выдано ровно двенадцать. Не разучился считать?  

Они подошли ближе, все так же держа на прицеле.  

Девушка прижалась к Мартину. Даже сквозь плащ, он ощутил, как горячо ее дрожащее тело.  

- В таком случае откуда я знаю, что у двоих тетушек сдали нервы? - уточнил Мартин.  

Стражи переглянулись.  

- И что мне пришлось обездвижить их стрелометом? - добавил он, делая короткое хлесткое движение.  

Стражи осели сразу. Не примериваясь. Успев сделать выстрел.   

Стрела прошила его навылет. Сквозь печень.   

Груда ботвы скрывала не только клетку. Под ней обнаружилась пара увесистых лабораторных контейнеров.   

 Густая черная кровь лениво окрашивала ворох прошлогодних листьев, пока мягкие женские руки пытались наложить повязку.   

- Только не умирай! Только не умирай! - заклинаниями срывалось с побелевших губ.  

- Только попробуй мне умереть!  

Его теребили. Чем-то кололи. Что-то вливали. Где-то сшивали.  

Он знал, что усилия ее напрасны. Он точно видел какой ствол покидала стрела. Нижний. Он знал, что осталось недолго. День, может быть два, прежде чем яд сделает свое дело.   

Но прежде чем это произойдет ему предстоит выполнить собственное, последнее дело.   

Хорошая доза стимуляторов позволила встать и кряхтя подойти к биомеху. Лабораторные контейнеры вложены в транспортны слот. Клетку отчаянно мяукающего ко-тика, они решили отправить туда же. Не до него сейчас. Хотя хочется. Как хочется погладить! Руки чешутся. Ничего. Переправимся за реку, выберем место, там то я уж натискуюсь напоследок.  

Он забрался на ложе. Девушка устроилась позади. Полы плащей разошлись и Мартин едва не задохнулся от нежного прикосновения к своей спине. Девушка плотно прижалась к нему. Ее горячее дыхание кружило голову.  Он ощущал ее целиком. Полностью. Без остатка. Ах. Если бы… Если бы…  

Они поднялись в небо и направились вслед уходящему за горизонт Солнцу, оставляя позади ожидающий мир.