Пётр Васильевич спит. С ним такое случается не часто, но если уж случилось, то всё. Финиш.
Пётр Васильевич провёл сегодня три дистанционных урока по физике, кружок по робототехнике, внеурочное занятие, проверил сотню домашних заданий, присланных на электронную почту. Ему надо было спланировать занятия на завтра, но его сморил подкравшийся из-за диванья сон. Нападение было неожиданным и внезапным. Только-только он проверял работу по термодинамике, и уже наблюдает за тем, как варёная колбаса втолковывает в холодильнике консервированным шпротам за патриотизм. Не, иного он и не ожидал, ведь колбаса была не только Царицинской по месту происхождения, но и "Русской" по марке. В отличие от шпрот. Те хоть и носили лейбл "Вкусные консервы", хвастались надписями на не великом и могучем, чем вызывали подозрения в лояльности у колбасы. Её сторону принял "Русский" сыр и "Вологодское" сливочное масло, а вот вскрытая банка солёных огурцов от Golden Village поддерживала шпроты. Пиво тоже пыталось вклиниться в дискуссию, но его обвинили в космополитизме и соглашательстве, хотя колбаса не исключала шанса склонить пенное от Carlsberg на свою сторону из-за тары революционного красного цвета.
Суп, сваренный накануне детям Петра Васильевича супругой его Анной Степановной, побулькивал в пошлой эмалированной кастрюле с якобы полевыми цветами на стенках. Взывая к разумности и примирению, суп пытался декламировать Кафку, но его потуги были освистаны чайником на плите, который признавал только и исключительно Маяковского. Чайник вообще ревновал Анну Стапановну ко всем иным сковородкам и кастрюлям, позволяя брать себя только и исключительно ей, учителю географии высшей педагогической категории. И хоть Пётр Васильевич считался ответственным квартиросъёмщиком, чайник лишь снисходил к его ежедневным потребностям в чае и кофии. Детей Петра Васильевича он почти презирал и старался ожечь или ошпарить, хоть паром, при каждом удобном случае. Чайник вообще выводила из себя нынешняя ситуация, когда все уже которую неделю сидели дома, постоянно ставили его на плиту и заставляли работать, не давая выучить наконец великую поэму "Облако в штанах", дабы сразить всех на кухне талантом декламации и прогрессивной коммунистической идеей. У чайника была тайна: он выдавал себя за патриота, но был этническим китайцем, чего, почему-то, стеснялся. Особенно в присутствии "Русской" колбасы.
В этот момент в сон Петра Васильевича вторглись рептилоиды в сопровождении его кошки Муси сибирской породы. Кошка указала зелянявчатым и пупырчатым пришельцам на холодильник, и все продукты из него разом начали испаряться. Исчезли и колбаса, и сыр, и суп, и огурцы, и даже пиво! Сосиски и курица из морозилку тоже испарились, будто их и не было. Пётр Васильевич обратил внимание на то, что на часах была полночь, а сами инопланетяне неуловимо походили на него, супругу его и двух детей. Самое ужасное было то, что чайник пытался отвлечь пришельцев бульканьем, но на него не обратили внимания. Средний по размеру инопланетянин, похожий на Анну Стапановну в халате и тапочках, лишь выпростал щупальце и переставил чайник с плиты на стол, не забыв перед этим положить на столешницу жаропрочную подставку.
Потом все пришельцы перетекли в коридор, совершая чудовищные и странные действия: они стали облачаться в одежду семьи Петра Васильевича, не забыв нацепить на кошку Мусю маскировочный костюм шпица, сделанный дочерью Петра Васильевича Сашей из лохматый мягкой игрушки, доставшейся Анне Степановне в наследство. Пришелец, похожий на сына Петра Васильевича Максима, уже надел на Мусю шлейку и цеплял поводок. Всё пятеро слаженно посмотрели на себя в зеркало на трюмо, поправили бороду Петра Васильевича, очки Анны Степановны, серёжки Саши и бейсболку Макса, и, в сопровождении Муси, покинули жильё через входную дверь, убедившись, что на лестничной клетке нет никого постороннего.
Пётр Васильевич понял сквозь сон, и тянулся к этому всем естеством, что сейчас, хоть и находясь во власти Морфея, он увидит её - Наружу, где он бывает лишь во время кратких выбегов за хлебом. Он ощутит ночной ветер и раствориться как сахар в кружке с кофием в тиши ночного города. И не важно, что по дороге им всем встретятся Сергеевы из второго подъезда, с морской свинкой в костюме таксы. А может быть и Жигуновы с шестого этажа, с канарейкой, замаскированной под эрдель-терьера. Хорошо бы не пересечься с Алиевыми из пятого: к ним за неделю перед пандемией приехал погостить дед из аула. Он и так-то был космат и бородат, несмотря на почтенный возраст в девяносто три года, а после того, как ему запретили выходить на прогулку, кинжалом поклялся, что не снимет теперь папаху и бурку. Его тоже выводили на поводке в ночь, и, если не приглядываться, он походил во мгле на седоватого ньюфа. И единственный обладал талантом членораздельно рычать в попытке укусить за седалище. Их всех ждала таинственная и пугающая Наружа, где они уже не чувствовали себя вольготно такое долгое время. Главное, чтобы постовой спрут на помаргивающем стакане ничего не заподозрил, и позволил совершить пару кругов вокруг дома на разрешённой дистанции в полтора локтя.
И в тот момент, когда ночная мгла уже готова была распахнуть навстречу свои прохладные, пахнущие сероводородом от гнилой канализации, объятия, зазвонил телефон, и Пётр Васильевич вынужден был проснуться и пол часа успокаивать матерь ученика своего Фёдора. Та сетовала, что сын её, будучи юношей неуёмного стремления к познанию, взял коловарот отца, с которым тот ходил на подлёдную рыбалку, и решил на практике проверить эффективность правила буравчика, попортив при этом импортный ламинат. Мать Фёдора умоляла Петра Васильевича отказаться в дальнейшем от натурной демонстрации во время будущих видеоуроков, иначе соседи снизу стребуют с Фёдора и родителей его компенсацию за порчу навесного потолка, но самое страшное - нарушат режим самоизоляции и повадятся общаться напрямую, в обход патруля старшего по подъезду.
"Какой сон испохабила," - подумал Пётр Васильевич, прислушиваясь к тому, как в гостинной супруга его Анна Степановна экспрессивно занимается с сыном Максом английским языком. Потом на кухню, которая стала на время дистанта рабочим кабинетом Петра Васильевича, прошмыгнули дочь Саша с кошкой Мусей в поисках вкусненького для комфортного общения в соцсетях.
Жизнь входила в привычный лад. События сна отступали, хоть и клубились где-то там, на периферии сознания.
Шла восьмая неделя самоизоляции...
Похожие статьи:
Рассказы → Стояли звери, около двери...4
Рассказы → Стояли звери, около двери...3
Рассказы → Стояли звери, около двери...2
Рассказы → Жизнеописание школьника Васи или В АДЪ ВСЕХ!!!
Рассказы → Не работает
