После всех тех ужасов, которые предваряли его визит, сам профессор Тиурани показался совсем не страшным: сухощавый старичок с небольшим венчиком волос на лысой голове, милый, улыбающийся.
– Замочат его наши оболтусы, – вздохнул Владимир Иванович, глядя на инопланетного коллегу по ремеслу с сочувствием. – А я ведь предлагал ученому совету в качестве эксперимента ввести телесные наказания для студиоусов еще полгода назад. Глядишь сейчас уже бы шелковые были… Опозоримся ведь…
Молодая преподавательница, к которой он обратился со своей сентенцией, оказалась настроенной более оптимистично:
– А не вы ли мне рассказывали, коллега, что приезжали люди из министерства обороны, и перед ними сам ректор стоял навытяжку?
– Стоял. И они ему русским языком объяснили, что этому Тиурани ничего не будет, даже если он студентов начнет поджаривать и есть на завтрак. Политика! Но… одно дело страху нагнать, и совсем другое – воплощать на практике задуманное. Учить-то наших, с позволения сказать, студентов, придется ведь ему, а не людям министра обороны. У них-то все просто: казарма, старшина… А у нас что? У нас демократия…
Разговор этот прервался сам собой, когда приблизился инопланетный профессор. Вблизи он оказался не только сухощавым, но и маленьким – почти карликом. Улыбаясь, он приблизился и протянул Владимиру Ивановичу руку с несколько неожиданным приветствием:
– Здравствуйте, товарищ!
Голос у инопланетного профессора шел откуда-то из груди – видимо там был вмонтирован динамик.
Крякнув от неожиданности, Владимир Иванович протянул руку в ответ и, не сообразив сразу, что ответить, молча поклонился.
Тиурани между тем приблизился совсем вплотную и начал внимательно рассматривать коллег. Владимир Иванович не сразу понял, что именно заинтересовало инопланетянина, а когда до него дошло – чертыхнулся про себя: их синие пиджаки, введенные приказом ректора, напоминали военную форму.
– Хороший пиджак, – констатировал старичок.
А потом добавил неожиданно:
– Будем пить водка из самовар, а потом мне дадите форма и наган.
– Конечно-конечно, – улыбнулся ему в ответ Владимир Иванович, а про себя подумал, что о России этому старичку коллеги-американцы, готовившие визит, явно наплели что-то не то.
…Наган для инопланетного гостя достать, конечно, не смогли, самовар тоже, но вот форму для него подобрали быстро, да и с водкой проблем не было. Профессор Тиурани пил ее стаканами без всякого видимого вреда для организма и интересовался подробностями учебного процесса.
– Семестр это сколько? Понятно… И сколько за семестр вам приходится расстреливать плохих студентов?
Владимир Иванович поперхнулся.
– Да пока ни одного.
– А это зря, товарищ, зря, – вещал тот. – С теми, кто учится плохо, по-другому нельзя. Это очень… как это слово… да, стимулирует хорошо учиться. Я вот думаю, что мне нужно двести особей человеческого материала, из которых специалистами по межгалактической экономике я сделаю одного-двух…
– Ну, это… круто! – только и смог выдавить Владимир Иванович в ответ на эту тираду. И подумал, что политика политикой, но такой способ обучения вряд ли здесь сочтут прогрессивным.
– Э… профессор, а без расстрелов никак? – спросил он осторожно.
– Предлагаете сначала публичные наказания? – блеснул тот глазом, отправляя внутрь очередной стакан. – У меня с собой нет нужной аппаратуры, но если вы поможете…
– А если просто… выгонять?
– Ну что вы, товарищ, – профессор хрустнул огурчиком. – Разве так чему-нибудь научишь?
И только тут до Владимира Ивановича дошло, почему американские коллеги так и не дали прочитать профессору курс лекций, переправив его к нам…
На следующий день, когда вуз закрыли на карантин, объявив об эпидемии сибирской язвы, а профессора Тиурани с почетом отправили к китайским коллегам, Владимир Иванович, попивая чаёк, сказал своей молодой коллеге:
– А вот еще говорят, что я – зверь. Да я студентам – отец родной… Гуманный, добрый…
Та задумчиво протянула в ответ:
– А ведь есть в его методе здравое зерно, а?
– Конечно, есть, – отозвался тот. – Вот только мы до этого еще не доросли. Кишка тонка. Впрочем… я еще вернусь к этому вопросу на ученом совете.
