Про чудовищ

Все красивое имеет сходную природу, а вот безобразное индивидуально. Грегор был словно создан для того, чтобы пугать детей.

Нет, он не был классическим уродом: ни горба, ни огромных глаз навыкате, ни рассеченной губы, ни кривых длинных зубов – ничего такого. Все черты его лица и тела, если их брать по отдельности, были вполне обычными, но вот в совокупности… Представьте себе крупный греческий нос правильной формы рядом с… маленьким женским ртом. Два глаза: один крохотный, голубенький, а второй – огромный, карий, почти черный. Представьте крепкий, выпуклый лоб и массивные скулы, переходящие в… ничто. Ну, почти в ничто: в ничтожный, маленький подбородочек. Затылок –абсолютно лысый, шишковатый, неровный, а шея толстая и вся в складках жира. Добавьте к этому огромные плечи, бочкообразное туловище, короткие, кривые ножки, и вы поймете: общее впечатление – «отталкивающая асимметрия». Взрослым – еще «туда-сюда», а детям страшно. Особенно, когда он глядит на них своими разными глазами и, показывая в улыбке мелкие белые зубки, начинает с ними говорить…

Как водится, Грегор детей любил, и всегда очень расстраивался, когда они его пугались. Он так расстраивался, что оставил свой дом в центре города, доставшийся ему по наследству, на попечение соседей, и стал работать лесником, проводя в лесу долгие месяцы в полном одиночестве. И там, после долгих раздумий, он придумал уловку, позволившую ему завоевывать детское расположение: целый год он копил деньги, чтобы под Новый Год покупать себе самый лучший костюм Деда Мороза и огромный мешок самых вкусных сладостей. Поверх носа он цеплял очки, чтоб не видны были его страшные глаза («Дедушка старый, у него глазки болят»), лицо своё закрывал мохнатой белой бородой и огромными накладными бровями, а на уродливую лысину натягивал красивую красную шапку.

И уловка срабатывала! Ребятня ходила за ним толпами без всякой боязни, несколько раз он даже приглашал детей к себе домой, чтобы тихонько уединиться с ними в мастерской, где, строго-строго приказав не вертеться, рисовал их углем.

Рождество и Новый Год были самыми любимыми праздниками Грегора.

… .

…Город, в котором жил Грегор не был маленьким, но не был он и сильно большим. Не был он славен ни своей древностью, ни громким именем, но зато люди в нем жили по большей мере добрые, детей любили, а потому ребятишки под Новый Год шныряли по улицам без всякого присмотра взрослых.

Тем страшнее была новость о том, что пропал мальчик… потом еще один… потом сразу две девочки. И сразу все изменилось: церковный колокол, звон которого здесь очень любили, стал звонить тревожно, как набат. Добродушный полицмейстер стал мрачен, а его подчиненные, которые в большинстве своем сами были многодетными отцами, ходили по домам, и строго-настрого запрещали всем родителям выпускать гулять детей после того, как стемнеет. Магистрат выписал из столицы Самого Главного Следователя и издал несколько указов о вознаграждении за найденных детей…

Ничто не помогало: пропавшие дети не только не были найдены, но и исчезла еще одна девочка. Поползли тяжелые, мрачные слухи.

Самым настойчивым из этих слухов был о поддельном Деде Морозе, который, угостив конфеткой, запихивает детей в свой огромный мешок и тащит в темный лес, чтобы там съесть, обглодав все косточки. Эту историю чаще всего рассказывали друг другу сами дети, скучая по вечерам дома, вместо того, чтобы веселиться на улице, лепя снежных баб, играя в снежки и катаясь на санках.

Одним из пострадавших от этих слухов был Грегор: он по-прежнему ходил по улицам в костюме Деда Мороза, но толпы ребятишек за ним уже не бегали – редкие смельчаки-мальчишки хватали украдкой угощение, и тут же убегали.

Но ладно бы еще так… Однажды к нему подошел мальчик, который гулял с отцом и собакой. Взяв у Грегора угощение (великолепную пастилу), он тут же побежал назад, но споткнулся и упал. Грегор бросился его поднимать, но его опередил пес, который подумал, что с ним играют. С притворным рычанием он схватил ряженого Деда Мороза за пышную бороду, и… открыл его истинное лицо. Мальчик закричал в ужасе, а Грегор допустил страшную ошибку: вместо того, чтобы объясниться с его отцом, он бросился бежать, закрыв руками лицо и оставив на месте преступления свою бороду и мешок со сладостями.

Стоит ли удивляться тому, что уже через час он был объявлен в розыск, и все полицейские стали обыскивать город для его поимки?

Усугубилось все это тем, что дома Грегора не нашли: в панике он побежал не домой, а в свою лесную избушку, где привык чувствовать себя в полной безопасности…

Между тем в дом к нему явились не кто-нибудь, а полицмейстер в компании с Самым Лучшим Следователем, выписанным из столицы. Они потребовали ключи у перепуганных соседей, и, конечно же, нашли мастерскую, где Грегор рисовал детей. А когда среди рисунков оказались портреты пропавших, вопрос о виновности Грегора был решен окончательно. По крайней мере для простых жителей: пока полицмейстер и Самый Главный Следователь еще соображали, разглядывая улики, соседи Грегора, знавшие некоторых из нарисованных углем детей, уже с криками выскочили на улицу. Полицейским осталось только попытаться навести видимость порядка: тут же был собран отряд, в котором добровольцев было куда больше, чем полицейских, и вся эта разгневанная толпа, подогреваемая криками о расправе, бросилась в лес, на поиски.

… .

Грегор, ничего не подозревавший о грозящей ему опасности, тем не менее немало напуганный, шел привычной лесной дорогой к своей избушке, и ругал себя не только за трусливое бегство, но и за то, что не удосужился зайти домой, дабы взять хотя бы соль, спички и лыжи, без которых в зимнем лесу ему было несладко. Впрочем, идти было, хотя и не очень близко, но и не совсем уж далеко, и к поздней ночи, уставший и замерзший, он все-таки дошел.

В избушке горел свет.

… .

Не будь Грегор так напуган, он ничуть не удивился бы нежданным гостям и спокойно зашел домой: в лесу любое жилье – приют охотников, и при отсутствии хозяина его занимают без всяких сомнений. Но в этот раз что-то заставило его, вместо того, чтобы открыто зайти, подкрасться к окошку. Разглядел, он немногое: ему показалось, что там несколько человек ведут разговор. Уже укорив себя за приступ страха, он поднялся, чтобы войти открыто, но тут ему послышался детский плач…

Он обомлел. Неужели неизвестные преступники, зная об отсутствии хозяина, решили использовать его избушку как тюрьму для детей?!!! В ужасе, он замер, не зная, что делать дальше.

Между тем стало холодать, без движения он начал сильно мерзнуть. Необходимо было на что-то решаться.

Обойдя избушку, он пошел в дровяник, где был припрятан топор (другого оружия он без присмотра он конечно же, не оставлял), отыскал его, и, вооружившись таким образом, решился войти.

… .

И увидел совершенно неожиданное: за его столом сидел благообразный седой старец (ни дать ни взять – и впрямь Дед Мороз). Сидел, спокойно курил длинную трубку. Детей нигде не было видно. Впрочем, избушка была большой – их можно было спрятать в другой комнате. Но об этом уже не думалось: старец был настолько красив и приятен собою, что и предположить нельзя было ничего дурного об этом человеке.

Грегор спокойно поставил топор у порога, отряхнул с одежды снег, и поздоровался.

Старец молча кивнул, продолжая пускать дым из трубки: словно и не удивился вовсе. Указал рукой на стул возле стола, как гостю. Грегор даже оробел немного: не часто его – хозяина – так вот встречали в собственном жилище. Он снял свой шутовской кафтан, сел.

Сначала старец смотрел испытующе, а потом в его взгляде мелькнуло сожаление. Глубоким голосом, в котором Грегору почудилось сочувствие, сказал:

 – Зря ты пришел. Не вовремя.

И так дико, несуразно это прозвучало, что Грегор пожалел на миг, что оставил у двери топор. Но тут же понял: ни топор, ни даже ружье ему не помогли бы – тот, что сидел перед ним, был кем то большим, чем просто старик. Кем то большим, чем вообще человек.

…Черты лица старца слегка поплыли, и вот перед Грегором – чёрт с рогами. Он чуть со стула не упал, а тот засмеялся:

 – Учуял уже нечистое?

На Грегора дохнул жар и смрад. Он хотел вскочить, но не смог заставить себя даже пошевелиться.

Только прошептал едва слышно, одними губами:

 – Сгинь!

Он попытался поднять руку, чтоб перекреститься, но и это не смог: страх сковал его.

Чёрт вновь засмеялся, еще громче, и сказал громогласно:

 – Вон отсюда!

И Грегор словно пинка под зад получил: кубарем вылетел из избушки обратно на мороз. Бросился бежать, не разбирая дороги. Но вдруг… остановился.

Интуитивно понял: дети там, их пятеро и они живы. И никто их кроме него их не спасет.

Он сел прямо на снег и разрыдался.

… .

Случается в жизни каждого человека хоть раз предчувствие гибели неминуемой. Всё в Грегоре кричало: «Беги, погибнешь!».

Но иногда находит в себе человек силы преодолеть даже самый сильный страх: пойти в атаку под пули, нырнуть в ледяную воду, броситься на хищное животное в порыве отчаянном.

Где взял Грегор силы повернуть назад, к избушке?

Откуда-то взялись.

… .

Что может человек, даже решительный, даже отчаянно решительный, противопоставить нечистой силе?

Только свою силу, свою веру и свой ум.

Сейчас, когда Грегор мысленно уже попрощался со своей жизнью, он решил сделать все возможное для спасения детей.

Да, была у него мысль бежать за людьми, но далеко бежать… Да и поверят ли ему? Успеет ли?

Не успеет.

Оставалось только одно: сражаться.

… .

Он достал из-за пазухи нательный крест. Поцеловал его, а затем осенил себя крестным знамением. Ему стало чуть-чуть полегче, голова вновь начала работать. В нем проснулся… охотник.

«С чертом мне вряд ли совладать, – сказал он сам себе. – А вот если бы там было дикое животное или человек, то, пожалуй, можно было бы рискнуть. Значит, нужно предполагать, что это только человек и не отчаиваться».

Не было у него в лесу тайника с ружьями: он всегда их увозил с собой в город. А вот тайничок с едой, спичками, ножом, и кой-какими охотничьими снастями был.

К нему он и отправился.

Подкрепился, запалил костерок небольшой, потрогал лезвие ножа.

«Думай, – сказал себе. – Думай!!!».

… .

…А был ли чёрт действительно чёртом? Мне, автору, это неизвестно. Впрочем, как и то, зачем ему понадобились дети.

Твердо знаю одно: когда окно в избушке со звоном разлетелось вдребезги, и туда со свистом и шипением полетели горящие головни, чёрт поступил так, как на его месте поступил бы человек, которого застали врасплох: опрометью вылетел в дверь. И закричал от боли, попав ногой в волчий капкан так, как это бы сделал человек…

Одна недолга: разве человек исчез бы из капкана бесследно?

А он исчез.

… .

…И разгневанная толпа нашла возле горящей избушки только Грегора, вытаскивающего из огня последнего связанного ребенка (это была маленькая девочка).

Можем ли мы осуждать эту толпу, даже учитывая то, что в ней были полицейские, за самосуд и за то, что страшного урода, похитившего детей тут же, в лесу, убили голыми руками, а тело сожгли в догорающих остатках его жилья?

Можем ли?

… .

А вот маленькая девочка – смогла. Размазывая по щекам сажу пополам со слезами, она кричала людям:

 – Чудовища! Вы все – чудовища!