Принцип 8. Часть 5

Часть 5. Катаклизмы

 

1/5

 

Поселение Лесная Поляна было известно на всю округу радушием и добротой своих обитателей. Пожалуй, в целом Мире невозможно встретить место, где в столь сконцентрированном виде царили бы дружелюбие и забота друг о друге. И неважно, о ком речь: о местном жителе или о случайно забредшем туристе – любви, которую буквально источали полянцы, хватало на каждого. Однако сегодня в обители добрых чувств что-то изменилось, вначале незримо, а после – очень даже очевидно.

Грузные облака, пузатые, словно давно вымершие горные великаны, набежали сверху огромной толпой и, теснясь, слились воедино. Тёмная мощная масса грядущей непогоды буквально придавила собой Поляну, и её обитатели сразу же насторожились, конечно, не одновременно, но определённые, весьма чёткие предчувствия появились у всех. Зайцы, волки и лисы, бурундуки и скунсы, выдры и совы и прочие «квартиранты» Лесной Поляны выглядывали из окон, выходили из дверей, высовывались аккуратно на улицу через открытые форточки и неизменно глядели вверх. Туда, где непогода продолжала своё пугающее и, похоже, победное шествие.

И тут загрохотали громы, что было очень странно, поскольку молнии и без того мелькали друг за дружкой вот уже, наверное, полчаса. Почему же не появлялся характерный, будто бы сотрясающий основы реальности звук, что во все времена впечатлял любого – и старого, и младого? Никто не нашёлся с ответом.

А тем временем события развивались ещё более непредсказуемо и загадочно. Землю вдруг покрыла неизвестно откуда взявшаяся корка льда, не просто поледица, а самый настоящий лёд – толстый и скользкий. Деревья закачались из стороны в сторону, точно пьяные, и лишь потом подул ветер. Ветер оказался небывалый: он поднимал в воздух те самые деревья, многие из коих произрастали здесь веками и не собирались просто так расставаться со своей приятной, зелёной и процветающей жизнью. И вот ветер, настоящий ураган, но какой-то осторожный, точечный, словно по собственному разумению выбирающий, куда нанести следующий удар, вырвал деревья с корнем, подкинул их в небеса, будто на громадной ладони, и запулил, подобно заправскому бейсболисту, далеко-далеко.

Когда это начало происходить, полянцы не раздумывая, в едином порыве позакрывали форточки и ставни, заперли двери и, вжавшись в диваны, кресла и кровати, задрожали от страха. Никто не понимал, что творится вокруг и можно ли это прекратить, а те, кто, вероятно, ответил бы на некоторые их вопросы, находились сейчас на немалом расстоянии, занятые в основном гастрольными вопросами.

Между тем деревья, заброшенные безумным ветром на соседние территории – Великое Болото, Густую Чащу, Холмистую Долину и иные, - обрушивались с невероятных высот прямиком на строения ни в чём не повинных животных: на дома, бани, сараи, колодцы... Всё рушилось, ломалось, разлеталось в щепки, в том числе и «летающие» многовековые деревья, и только чудом удавалось избежать крупных жертв.

Видимо, почуяв что-то – если ветер в принципе на такое способен, - таинственный ураган разделился, словно бы он мог размножаться почкованием, и переместился в соседние места, чтобы и там продолжить свою сверхъестественную разрушительную деятельность. А оттуда, чуть погодя, снова «отпочковавшись», перебраться дальше. И дальше. И дальше...

Повсюду слышались завывания; снег, падая на землю, превращался в град и обратно, и таял, и опять кристаллизовывался. Облака стояли на месте и двигались, и мерцали, и исчезали, чтобы вновь появиться. Появлялся свет, причём без солнца и неожиданно – и внезапно же исчезал.

Творилось нечто невообразимое...

Ёжик смотрел в окно, на развернувшуюся, ярящуюся катастрофу и, положив подобородок на верх грифа стоящей на полу гитары, задумчиво-отстранённо-напряжённо проводил пальчиками по притихшим струнам. Рядом сидел Дубнер, плотно сжав губы и нервно барабаня пальцами по колену.

- Я так и знал, - наконец нарушил он тишину.

Ёжик не расслышал, погружённый в смятение и множество толпящихся, сбивающих друг друга мыслей.

«Что случилось?.. Откуда это взялось?.. Почему?.. Как остановить беснующуюся природу?.. И возможно ли подобное?.. А может, осталось лишь наблюдать – и ждать? Ждать чего? Неизбежного конца? И, не исключено, печального... Во всяком случае, доносящиеся с улицы завывания, грохотания и крики не настраивают ни на что положительное...»

Дубнер выразительно кашлянул в кулак, привлекая внимание Ежа.

- Да-да? – наконец опомнился коротконогий.

- Я так и знал, - повторил бобёр и перевёл задумчивый, многозначительный взгляд с окна на Ёжика.

Тот пожал плечами.

- Не понимаю...

- Если бы я понимал! – раздосадованно бросил Дубнер и ударил кулаком по подлокотнику. – Мне ясно только одно: начался очередной катаклизм.

Гитарист бессознательно кивнул, а потом, осознав, что не догадывается, о чём речь, спросил:

- Катаклизм?

Дубнер утвердительно хмыкнул.

И лишь затем Ёжику пришла в голову такая мысль, что была поинтереснее и пострашнее предыдущей:

- Очередной?

Продюсер издал ещё один подтверждающий правоту говорящего хмык и завозился в кресле.

- Очередной-очередной, чтоб ему пусто было...

Ёжик вначале растерянно глядел на бобра, а потом неожиданно понял.

- Космические яйца!

Он аж привскочил с кресла, в котором расположился.

Дубнер покивал.

- Да, то был именно катаклизм, - сказал бывший электрик. – Кошмарный, неостановимый, здоровенный, что мои ночные кошмары!

- Тебе снятся кошмары? – не поверил Ёж.

- Регулярно, - мрачно ответствовали ему. – Они приходят ко мне только во сне, но если уж приходят... От них никуда не деться. Космические яйца, металлические, великанские, ужасные! Будто настоящие... нет, хуже настоящих! Они падают и падают, - продолжал рассказывать Дубнер, - и повсюду, куда они попадают, раздаются взрывы, и всё живое – абсолютно всё – погибает. Плодородная земля превращается в выжженную пустыню, а пустыни застывают кристаллами. Люди, животные – все сгорают без остатка в дьявольском огне! – Он почти перешёл на крик.

- И ничего нельзя поделать?

- Почему же? Можно, - слегка успокоившись, сказал Дубнер. – Не допустить этого. Или чего-то похожего.

- Но ведь оно уже случилось...

- Да. И от того никуда не денешься. Однако случаются ведь и повторения...

- Ты хочешь сказать, - медленно проговорил Ёжик, - что нынешние катаклизмы – это повтор того, что произошло когда-то давно? События, превратившего людей в животных, а животных – в людей? И навсегда изменившего Мир? Стеревшего память сферян и заставившего их жить по-новому?

- Повтор не повтор, а нечто крайне похожее. Настолько похожее, что мне жутко становится.

- Это заметно, - произнёс Ёжик.

Дубнер фыркнул и запахнулся в невидимый плащ.

- А что если катаклизмы, ну, те, которые мы сейчас с тобой наблюдаем, - говорил иглокожий, - что если они появились по нашей вине? Мы своими концертами и экспериментами с гитарами, музыкой, оборудованием и остальным сами их призвали?

- Может, и так, - проронил Дубнер.

- А что если эти катаклизмы – отголоски прошлых? – не останавливался Ёж. – Тех жутчайших событий, что стёрли с лица Земли динозавров, превратили людей в зверей и кто знает что ещё раньше или позже натворивших?

- Например, прогнавших или уничтоживших инопланетян, наших возможных прародителей? – совершенно серьёзно сказал Дубнер.

- Да! – воскликнул Ёжик.

- Может, и так.

- Вот. А я ещё удивлялся, как это получается, что по чистому небу всё равно плывут облака и из них сыплются одновременно и снег, и град, и дождь с крокодилье яйцо, и даже иней!..

- И не такое возможно, поверь. Увы.

- Но тогда получается...

- Получается, - неожиданно твёрдо прервал остроносого бобёр, - что, во-первых, на часах уже начало третьего ночи, а мы, во-вторых, ещё и спать не ложились. Тогда как менее задумывающиеся о судьбах Мира граждане уже вовсю дрыхнут: Дуди, Бумбук и прочие.

- Сложновато будет заснуть, после такого-то разговора, - заметил Ёжик.

Дубнер развёл лапами.

- А что делать? У нас ведь впереди гастроли.

Слово, произнесённое начальником рок-группы, для любого музыканта было магическим, однако же Ёжик сейчас был настроен на совсем другой лад: минорный и размышлительный. Он практически не понял, что и зачем говорит Дубнер.

- Давай, двигай спать! – изъяснился тогда толстолапый более понятно и прямолинейно. – Нам завтра выезжать, и я не хочу потерять перед важнейшими событиями своей – и вашей – жизни центрального музыканта в группе.

И что-то подсказало Ёжу, что Дубнер покривил душой, когда сказал о «важнейшем событии в жизни». Не такое он был существо, чтобы измерять жизнь деньгами и успехом. Они, безусловно, важны... и нужны... но не настолько.

- Ладно, спокойной ночи, - попрощался Ёжик.

- Спокойной-спокойной, - делано безразлично бросил Дубнер и вновь отвернулся к окну.

К окну, выходящему на дивную лесную природу, где продолжали разгораться и гневаться противоестественные, непонятно откуда возникшие катаклизмы.

 

 

Проснувшись после чуткого, беспокойного сна, полного неясных, но неприглядных картин – космических яиц, катаклизмов и всяких чудных созданий, - Ёжик первым делом глянул в окно.

И оторопел.

Ничего. Ни следа творившегося вчера кошмара не осталось на улице. И если бы не бродящие, потерянные жители да не пустые места там, где были выдраны с корнем вековечные деревья, можно было бы подучать, что всё только привиделось. Что не было никаких катаклизмов, ощущений и предзнаменований. Что это только лишь часть одного большого волнительного сновидения.

Однако всё было, и Ёжик понимал это как никто.

- Уа-а-а! – потянулся, просыпаясь, рядом на кровати Дуди.

Остальные-прочие тоже заворочались.

- Ну-с, - сонным голосом проговорил Вой, - какие на сегодня планы?

Ёж заставил себя отвести взгляд от окна.

- Я пообщался с Дубнером, - сказал он.

- И? – сразу заинтересовались все.

Ёжик изобразил на лице улыбку, по большей части, искреннюю.

- Мы, - значительно провозгласил он, чтобы не беспокоить зря согруппников и задать им нужный настрой, - едем на гастроли.

Далее в номере-квартире раздались дружные радостные возгласы и вопли, все повскакивали с кроватей и принялись как дети прыгать и бросаться подушками. И неизвестно, к чему бы всё привело – к разбитому окну, поломанной люстре или чему-то более серьёзному, - если бы не вовремя (в своём репертуаре) появившийся Дубнер.

- Кончай скакать, палата больных, - удивительно, но с улыбкой, и это после вчерашнего-то, обратился к ним бобр. – Умываться, одеваться и вниз: наши вещи уже собраны и погружены. Да, не забудьте прихватить собственное имущество из номера.

И, развернувшись, он ушёл.

А через полчаса к нему присоединились приведшие себя в порядок, принарядившиеся рок-музыканты. Похоже, им предстояло выйти на сцену в совсем скором времени – вот почему они облачились, главным образом, в концертную одежду. Да и завтракать пришлось в пути, что, однако, никого не смутило.

Над миром вставало безмятежное солнце; оно будто бы говорило о способности бороться со всякими космическими, нежелательными, непредвиденными катаклизмами... хотя отрицало ли оно их полностью?

 

2/5

 

Стадион «Под открытым небом». Огромный, величественный. В прошлом принимавший – и продолжающий принимать – футбольные матчи. Именно здесь им предстояло начать свои гастроли.

- Это будет началом великой истории, - зачарованно проговорил Вой, разглядывая громаду стадиона.

- Мы уже история, - поправил его Дуди.

- Да ещё какая, - добавил Крог.

- Бамбуку кто-нибудь хочет? – предложил басист Бумбук.

Все одновременно покачали головами, не в силах оторвать глаз от открывшегося им зрелища: красоты и мощи «Неба», как стадион называли вкратце.

Впрочем, Дубнер и Ёжик не были настолько же увлечены созерцанием местной достопримечательности, насколько и их попутчики-друзья. Они слишком чётко понимали, что происходит вне гастролей и что это может им принести. Вернее, сознавали, но не могли до конца себе представить, и такое сочетание чрезвычайно пугало. Но ни бобёр, ни Ёж, ни их коллеги не привыкли отступать перед трудностями.

Пока участники группы, играя и забавляясь, располагались в очередном отеле, Ёжик бродил по улицам, охваченный беспокойными мыслями, а Дубнер сидел в номере, с трудом скрывая волнение и то и дело поглядывая в окно. Наконец, когда приготовления были закончены, Ёж вернулся с прогулки, где успел над многим поразмыслить, подошёл к Дубнеру и отозвал его на пару слов.

- Каковы наши действия? – поинтересовался иголка.

- Как обычно – выступать! – хохотнул Дубнер, но в его голосе ясно слышалось напряжение; бобёр заставил себя так сказать.

- А если что...

- А если что пойдёт не так, мы профессионалы, - чётко и достаточно резко произнёс продюсер с большим хвостом.

Что ж, на том и порешили.

И вот настал день концерта.

Зрителей на «Небе» набилось чуть ли не столько же, сколько было на всех их предыдущих концертах вместе взятых, если не больше.

Взволнованный, Ёжик вышел на сцену и сыграл первые несколько аккордов. Стремительные и оглушительные, обладающие магическим звучанием ноты вырвались из колонок. Присутствующие на стадионе зашлись в экстазе аплодисментов. К этому моменту к лидер-гитаристу присоединились его коллеги, и они, как всегда вместе, начали исполнять песню собственного сочинения – не позаимствованную из ноосферы, только можно ли быть до конца уверенным, в их положении? Вещь называлась «Doctor Pause» и рассказывала о герое-загадке, представлявшем собой, по сути, очеловеченное (и оживотненное) воплощение бога, разумное существо с колоссальными для обычного землянина возможностями. Идея песни пришла к Ёжику во сне.

И только группа дошла до самого ритмичного и заводного момента песни, до её припева, где постоянно повторялись слова «Doctor Pause, Doctor Pause», как сверху ливануло. Этот дождь был не чета всем предыдущим, под которыми довелось побывать музыкантам, - это оказался настоящий ливень-потоп, готовый смыть и уничтожить всё на своём пути.

Сразу стало ясно, что продолжать концерт нет возможности. Вода заливала и с грохотом опрокидывали усилители, вода уронила микрофонную стойку и стоявшего за ней Ежа, вода перевернула и разметала сидячие места на стадионе, и вода грозилась вот-вот обрушить крышу и размыть-растаскать по кусочкам в разные стороны сцену.

- Спасайся кто может! – раздался из толпы зрителей знакомый крик Выдра, и зрители сделали то, о чём думали в последние несколько секунд, однако на что не решались, загипнотизированные волшебством концерта – они все бросились врассыпную.

Образовалась толпа, толчея, давка. Отовсюду кричали и вопили, везде кричали от боли и страха. Кто-то кому-то оттоптал пятку, а кто-то кому-то наступил на ухо, но это были ещё цветочки.

Стадион постепенно и неотвратимо, очень быстро прямо на глазах превращался в какую-то размытую кляксу – и из-за стены дождя, что зримо изменяла образы, и из-за собственного состояния. Подлежала ли арена починке и проведут ли на ней хоть ещё один футбольный матч – на этот вопрос организаторы концерта и владельцы «Неба» вряд ли ответили бы утвердительно. Правда, ни они, ни кто-либо из присутствовавших не задумывался над такими незначительными вещами: успеть бы унести ноги, спасти жизнь!..

Пока толпа вымокших зрителей, беснуясь и исходя ужасом, скользила, бежала, падала, поднималась и снова бежала, неудавшиеся гастролёры скрылись за кулисами.

- Прочь! – неистово заорал Дубнер.

- В гримёрку? – предположил Вой.

- В какую гримёрку! – набросился на него бобёр, впрочем, не со зла – очень уж он был напуган, и, в первую очередь, за друзей. – Прочь отсюда! В машину!

- Валим! – понял наконец-таки Крог.

- Да! – прорычал продюсер. – И быстро!

Не задумываясь об инструментах и прочем в том же духе – лишь Ёжик прихватил «Везеркастер», с которым никогда не расставался, - они попрыгали в автомобиль и рванули с места. По дороге все с ужасом глазели в окна и наблюдали за тем, как медленно, титанически заваливается крыша стадиона – чтобы в следующий миг, внезапно, обрушиться водопадом из металла, бетона, пластика и стекла.

- «Везеркастер», «Везеркастер», - еле слышно пробормотал потрясённый Ёжик. – Что же ты призвал?..

 

 

- И какие наши дальнейшие планы? – спросил Вой.

Ёжик беспокойно мерил комнату шагами, а остальные, точно подпав под неведомое колдовство, не отрываясь смотрели на него.

- Я предлагаю продолжить выступления, - после некоторой паузы выступил Крог.

- Я тоже за, - согласился с ним Дуди.

Бумбук молчал, по возможности незримо принимая участие в обсуждении. Вой испытующе глядел то на Дубнера, то на Ёжика.

- Как мы продолжим выступать, если всё, что нажито непосильным трудом, всё погибло! – в непритворном расстройстве воскликнул бобёр-продюсер.

- Инструменты, оборудование, машины, деньги... – принялся перечислять Ёжик. – Ничего не осталось – всё буквально смыло!

- В унитаз, - хохотнул Бумбук.

- Именно туда, - мрачно подтвердил Дубнер.

- Чтобы продолжить гастроли, нам понадобится потратить столько, сколько мы не в состоянии заработать или занять за короткий промежуток времени. А брать в банке деньги я не советую – только разоримся и останемся без штанов, - резюмировал Ёж.

- Да и наши соратники после случившегося не захотят больше иметь с нами дел, - дополнил Дубнер.

- Да, они ведь считают, что это мы вызвали непогоду и обрушили стадион, - сокрушённо проговорил Вой.

- Если бы лишь это. – Дубнер кивнул в сторону работавшего телевизора. – Посмотрите новости – там в красках расписывают и наглядно показывают, что творится в нашей стране.

И правда, в данный момент ведущая, весьма и весьма симпатичная ласка в строгом костюме, представившаяся Зубаткой Каштановой, на все лады расписывала катастрофы, крушения и прочие катаклизмы, охватившие животное царство. Там свалилась вышка мобильной связи, там снесло крыши нескольким домам, там осушило болото, а уж про здесь и говорить не приходится...

- Власти пока не решили окончательно, однако склоняются в пользу того, что в возникновении катаклизмов виноваты бобёр Дубнер, в прошлом электрик, а ныне успешный рок-продюсер, и его группа «Тёмно-зелёные» во главе с ежом, известным как Ёжик С Гитарой... – тараторила Зубатка.

Если не считать включённого телевизора, комнату наполнило молчание – грустное, тягучее, многообещающее.

- Значит, всё? – подвёл итог испереживавшийся Вой.

Ёжик отстранённо кивнул.

- Ну уж нет! – провозгласил Дуди. – Я не брошу наше дело! Оно не просто величина само по себе – оно несёт свет и радость! Без нас животные не познают и не испытают того, что им под силу пережить вместе с нами!

- Согласен, - не стал противиться Ёжик. – Но что же ты...

- Я создам новую группу! – объявил дятел-барабанщик. – Или присоединюсь к уже существующей, например, к «Чугунному Аэростату» или к «Воздушным Слесарям» - у первых, кажется, проблемы с барабанщиком, а вторые искали новых музыкантов.

- Я с тобой, - тут же вызвался Крог.

- Замётано!

- А я попытаю счастья в сольной карьере, - решил Вой.

- Ну а я, - вступил, в свою очередь, басист, - буду выращивать бамбук.

Все молча обернулись к нему.

- А что? – И он улыбнулся и развёл толстыми руками. – «Бамбуковая ферма Бумбука» - звучит?

- Ну а вы с Дубнером? – осведомился затем Дуди, обращаясь к Ёжику.

- А у нас есть свои дела, - заверил друзей Ёж. – Не музыкальные, но очень важные. На нас лежит ответственность, и мы должны искупить вину сполна. Верно, Дубнер?

- Абсолютно точно, - утвердительно произнёс бывший продюсер.

Все опять замолчали.

- Ну что, - нарушил тишину Ёжик, - давайте прощаться?

И они крепко-крепко обнялись.

 

 

Утром машина увезла четырёх участников группы в аэропорт «Внучёнково-3», а последний из  «тёмно-зелёных», пятый член коллектива и его основатель, Ёжик со своей неизменной гитарой на плече и лучший друг и советник-наставник этого ёжика печальными глазами провожали скрывавшийся в дымном облаке автомобиль.

- Но как мы остановим катаклизмы? – вдруг громко вопросил Ёж. – Как?

- Как-нибудь, - только и сказал Дубнер, широко улыбнулся и похлопал друга по плечу.

- Правильно! – решительно произнёс Ёжик. – С нас всё началось – нами и закончится. Мы не позволим столь же сильным катаклизмам, что и в прошлом, вновь нанести планете непоправимый вред.

- Столь же или более сильным, - поправил Дубнер.

- Тем более. – И Ёж воинственно подтянул штаны.

- С чего же мы начнём? – задал вопрос заинтересованный бобёр.

- Будем действовать, как все первооткрыватели.

- Методом научного тыка?

- Путём проб и ошибок, - слегка подкорректировал Ёжик.

- Ну что ж... – Дубнер тоже подтянул бы штаны, но у него были лямки, и он, оттянув их, издал громкий «чпок!». – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Ответа Ёжика бобёр не расслышал. А иглокожий очень тихо проговорил:

- Я тоже.

 

3/5

 

Совещание продлилось недолго. После небольшого диалога Дубнер и Ёжик пришли к выводу, что другого плана, кроме того, который предлагал коротколапый, у них нет, а это всё же лучше, чем ничего.

- Можно попробовать, - подытожил Дубнер. – Но ты понимаешь, как это опасно?

- Да. Только и ты прекрасно знаешь, что нас ждёт, если нам не удастся остановить катаклизмы.

- К сожалению, я это знаю прекраснее, чем тебе кажется.

- А вот интересно, - вдруг задумался Ёж, - откуда?

- Не в курсе. – Бобёр покрутил в воздухе сильными руками. – Может, коллективное бессознательное. Или пробудившаяся ноосфера. Или информация прямиком от Вселенной. Или ещё какая сложная штука.

- Да уж, - выдохнул Ёжик.

- Ну так что, - спросил «отставной» электрик, - решили?

- Решили!

 

 

И они начали действовать. Мешало лишь одно – катаклизмов поблизости пока больше не случалось.

Долго ждать, тем не менее, не пришлось. Только Ёжик с Дубнером выбрались на улицу, чтобы обсудить, как добраться до Ягодной Россыпи – новой колыбели катаклизмов, о которой рассказывали по телевизору, - как тут же со всех сторон раздались крики и вопли:

- А-а-а! Опять!

- Началось!

- Опасность! Опасность!

- Прячьтесь!..

И даже:

- Проклятый! Он проклятый!

Последнее относилось к Ёжику. Имелось в виду, что катаклизмы будто преследуют его по пятам. Он и сам уже это заметил и всё чаще грешил на гитару: уж настолько она необычна и непривычна для их Мира и такими она обладает престранными и премощными свойствами, что её влияние на окружающую реальность было бы вполне объяснимо. Доказательства и у него, и у рядом живущих отсутствовали, однако мысль прочно засела в покрытой колючками голове.

«Если и не мы вызвали катаклизмы, - думал Ёжик, садясь в маршрутку, - то мы наверняка повлияли на что-то, что заставило их появиться».

Он снова вспомнил тот, первый день своих приключений и ту кошмарную грозу, и брошенную электростанцию, и молнию, и ветку, которую она отрубила... и в бессчётный раз вздрогнул. Бесчисленное множество снов приходило к нему ночью, а иногда и днём, когда удавалось сомкнуть глаза на десять-пятнадцать минут, и всегда в сновидениях фигурировали эти, казалось, растворившиеся во времени образы. Но нет, они были живее и реальнее немалого количества вещей, происходящих в повседневной жизни. Ёж даже стал задумываться, просто ли так ему посчастливилось стать обладателем столь необычайного музыкального инструмента или на то у высших сущностей зрели свои планы?..

Пока они находились в тесной, погромыхивающей маршрутке, да и раньше, на аккуратной, пёстрой остановке, им пришлось выдержать немало любопытных взглядов. Некоторые из животных смотрели на них просто-таки в упор, а иные ещё и перешёптывались.

- Наша остановка, - подсказал Дубнер, когда они в конце концов добрались до места, и бобёр с Ёжиком вышли из маршрутки.

Невысокий иглокожий с гитарой был только рад поскорее покинуть это небольшое общество, где он явно считался одновременно и достопримечательностью, и чем-то неприглядным; не казались приятными знаки внимания и Дубнеру. Но что делать: теперь, когда «Тёмно-зелёных» фактически не существовало, они с Ёжиком не обладали ни машиной, ни водителем, коий довёз бы их куда угодно, и приходилось собственными силами добираться до места в чрезвычайно малознакомом городе, где они очутились ещё по причине гастролей. В Ягодную Россыпь парочка друзей не поехала; не отправились они и в Земляничную Фантазию. Нет, катаклизмы обнародовали себя гораздо ближе, в нескольких кварталах от отеля, где они расположились, и сверхъестественную активность удалось разглядеть воочию. К счастью, Ананасово был не очень крупным городком, а следовательно, их вояж не обещал быть продолжительным.

Поход начался километра за два до места буйства очередного скопления катаклизмов – ближе и самый безбашенный водитель маршрутки отказался бы подъезжать, а судя по тому, как ворон за рулём налетал на ямы, закладывал виражи и проносился на красный, им попался один из наиболее ярых представителей своей профессии. Выдохнув, Ёжик с Дубнером зашагали вперёд.

По мере приближения к сгустку паранормальной погоды ёж и бобёр испытали на себе все прелести фантастического климата, и не было в этом ровным счётом ничего сказочного. Ноги прилипали к земле, хотя вокруг не замечалось ни следа грязи, и примораживались тоже, пускай ни малейшего намёка на холод не ощущалось в теплейшем воздухе. Ветер закручивался спиралями и только потом налетал – или наоборот, налетев, отнюдь не сразу сбивал с пути. Солнце глядело с небосклона, но его лучи, достигая остальных частей Ананасово, словно бы не желали и пытаться проникнуть сюда, в зону катаклизмизации...

А впереди, уже меньше, чем в пятистах метрах, густился и заворачивался лилово-фиолетовый водоворот из облаков и молний – очаг катаклизма.

«Что же мы натворили! – в который раз подумал Ёжик. – Или не мы... Но тогда кто?!»

- Ну, думаю, хватит, - вымолвил он потом.

- Что?! – перекрывая ревущую в безветрие бурю, прокричал Дубнер.

- Стой, говорю! – повысил голос Ёж, поворачиваясь к другу. – Дальше не пойдём!

- Согласен!

Драма разворачивалась у самой границы города, а поэтому зданий здесь, на счастье, насчитывалось мало, да и те, что удавалось разглядеть сквозь нереальные, неестественные тучи, стояли с наглухо закрытыми окнами и запертыми – иногда при помощи стульев и диванов – дверьми.

Приготовившись – сам не зная к чему, - гитарист снял со спины верный муз. инструмент, перекинул через плечо и приготовился играть. Дубнер, на всякий случай, отошёл на полдесятка шагов в сторону.

- Не подведи, - прошептал иглолапый, обращаясь к боевой «подруге», - и заиграл.

Попробовать утихомирить погоду он решил звуком ММММ; тот, в отличие от ЖЖЖЖ, был спокойнее и мелодичнее. Сомнительно, чтобы катаклизм адекватно отреагировал на агрессивное звучание ЖЖЖЖ.

Ёжик поводил пальцами по струнам, импровизируя. Ничего не изменилось: сгусток остался на месте, точно там же, где и раньше.

Тогда соло-гитарист сыграл попурри из нескольких спокойных композиций. Пара снежинок шлёпнулась ему на нос.

«Хм-м-м», - подумал востроносый.

И принялся исполнять медленную часть из «Лестницы в небо».

Дубнер увлечённо глядел за развитием «поединка», переводя взор с Ёжика на сгусток непогоды и обратно.

Видя, что его труды не приносят плодов, Ёж на ходу выдумал грустно-задумчивую мелодию, назвав её тотчас про себя «Sound Touch», и, зациклив, стал играть снова и снова.

Ни-че-го.

- Хорошо! Я принимаю вызов! – громогласно выдохнул музыкант. И переключился на звук ЖЖЖЖ.

В тот же самый момент впереди, в сгустке, что-то будто бы незримо лопнуло. Хлопок получился негромкий, учитывая творящееся вокруг безобразие, но ясно ощущаемый.

- Ёжик... – позвал Дубнер.

Однако увлечённый баталией мохнатолапый его не услышал; он не слышал уж ничего, помимо казавшегося ему издевательским завывания «несуществующего» ветра и звука «Везеркастера».

- Ёжик! – громче произнёс бобёр.

Только было поздно.

Выхватив медиатор, Ёжик акцентированно ударил по шести струнам гитары, причём выбрал минорный аккорд: уж если выбивать клин клином, так на полную катушку! – решил он.

А катаклизм, похоже, решил по-другому. В тот самый миг, когда лапка Ежа коснулась струн, текучий шар облаков и молний взорвался изнутри и исторг из недр ветер, дождь, гром и молнию. Всё это обрушилось на решительно настроенного малохвостого и его спутника, сбив с ног и протащив по земле метров десять. Молния ударила совсем рядом с ними, вызвав оглушительный, безо всяких преувеличений, раскат грома...

...Придя в себя, друзья обнаружили, что катаклизм никуда не делся, а, напротив, сделался ещё больше.

- Кажется, мы избрали неверную тактику, - предположил Ёжик.

Дубнер сложил пальцы пистолетом и направил «оружие» в сторону компаньона по спасению Мира, таким образом говоря: «В точку!»

- Что ж, похоже, у нас не остаётся выбора, - пробормотал Ёж.

Катаклизм не завывал безжалостно, как пять минут назад, и потому лежащему рядом Дубнеру удалось расслышать слова друга.

- Ты предлагаешь то, о чём я думаю? – уточнил бобёр.

- Да! Стопроцентно! Мы должны найти очаг катаклизмов – и остановить их!

«Во что бы то ни стало», - добавил про себя гитарист – борец с парадоксами.

Как-то раз, во время их очередного разговора, Дубнер сказал Ёжику, что катаклизмы – это те же парадоксы, только сильнее и непредсказуемее. И хотя весь мир зиждется на парадоксах, их, так сказать, акцентированное, зримое, полностью ощущаемое появление в реальной действительности всячески нежелательно. Во всяком случае, нежелательно для человекообразных существ. Подтверждением тому служили те же динозавры и люди, да и они, ныне населяющие Землю звери... Что могут принести парадоксы-катаклизмы подобного масштаба? Только ли изменение Мира? А может, его разрушение? Либо не только его, но и...

Об этом не хотелось думать – ни капли, ни секунды. Только вот реальность штука безжалостная, и она не исчезает, когда тебе просто не хочется в неё верить. А значит...

Значит, решение было принято!

 

4/5

 

Начать, конечно же, было решено с самого главного: с поиска источника катаклизмов. Поскольку ничто не появляется ниоткуда и ничто не исчезает бесследно, даже у наиболее странных, не свойственных Миру вещей есть свои истоки. Надо отыскать такой исток и перекрыть его, исключив подпитку катаклизмов и их возможное возобновление. Но кто способен помочь в столь нелегком деле? Ну разумеется, метеорологи, раз уж речь идёт о природных катаклизмах.

Наутро, закончив с насущными проблемами вроде завтрака и переодевания, Ёжик и Дубнер вышли из отеля, поймали попутку и попросили отвезти их в ближайший метеорологический центр. Бурундук-водитель, согласившийся подвезти двух друзей, попался разговорчивый и доброжелательный.

- Я водитель в четвёртом поколении, - сразу же сообщил он, едва Ёж устроился рядом с ним, а бобёр развалился на заднем сидении. – Хотите – покажу удостоверение?

- Нет-нет, мы вам верим, - достаточно убедительно сказал гитарист.

- В этом нет необходимости, - весомее произнёс его бывший продюсер. – Поехали лучше, а то ведь время – деньги.

- Это да. – Бурундук согласно кивнул. – Раз вы оплачиваете диджея, вы и выбираете репертуар.

- Вот и отлично. – Дубнер довольно хмыкнул.

- А вы правда тот самый Ёжик? – хотя машина была уже заведена, она не трогалась с места, а бурундук не прекращал «допрос».

- Правда-правда, - ответил за него бобёр. – А я тот самый Дубнер.

- Правда?

- Правда-правда. Поехали уже.

- Хорошо, хорошо. Последний вопрос...

- Может, стоило поймать другую машину? – Дубнер обращался словно бы к Ёжику.

Тот не успел и плечами пожать, как автомобиль – старый, погромыхивающий – тронулся в путь; в случае этого передвигающегося раритета – практически рванул с места.

Дальнейшая дорога была «скрашена» непрекращающимся трёпом бурундука. Дубнер по большей части отмалчивался, а Ёж отвечал периодически и рассеянно.

Вот впереди замаячили метеорологические шпили на каменном двухэтажном строении – метеоцентр вырос перед ними.

Поблагодарив водителя и расплатившись с ним, друзья выбрались наружу.

Здание – обитель синоптиков, не поражало ни красотой, ни величественностью, зато выглядело по-современному: много камня и стекла, автоматические двери. Да и светящиеся, двигающиеся шпили, регистрирующие погодные данные, добавляли определённых черт общему антуражу.

- Стой. – Завидев приближающуюся двоицу, охранник – медведь-гризли – выставил перед собой руку. – Внутрь можно только сотрудникам центра. Вы тут работаете? Тогда что-то я вас не припомню.

- Нет, - честно ответил Ёжик. – Но мы принесли важную информацию.

- Увы, вам придётся пройти мимо, - безапелляционно заявил гризли.

- То есть как мимо?! – удивлённо воскликнул Ёж. – Вы не понимаете...

- А я и понимать ничего не хочу, - отрезал охранник. – Поворачивайте, вам говорят.

- Сынок, - вступил в диалог Дубнер, - а сознаёшь ли ты происходящее?

- В смысле? – растерялся медведь.

- То-то и оно. – Бобёр широко развёл руками. – И мы не понимаем. И никто не понимает. Я сейчас говорю о катаклизмах. – Последнее слово Дубнер произнёс особенным, курсивным тоном.

- Катаклизмах? – переспросил охранявший вход.

- Именно о них, - подтвердил толстохвостый.

- Так о катаклизмах никто ничего не знает. – Охранник было рассмеялся, но Дубнер прервал его, внезапно рявкнув:

- А раз так, почему ты не даёшь исправлять ситуацию тем, кто может её исправить!

Медведь-гризли опешил: с ним давно никто так не разговаривал.

- Я...

- Бесхвостая змея! – в рифму сказал Дубнер. – Пропусти, тебе сказано, или вся ответственность ляжет на твои плечи!

- Ответственность? – тупо повторил охранник.

- Она самая! Форму ты надел, вооружился, кепку нацепил, а про остальное забыл – в частности, про мозги! Ты разве о нас не слышал? Куда твои глаза подевались?!

- Я...

- Жизнь нелёгкая моя! Или ты нас пускаешь внутрь, или катаклизмы сотрут с лица Мира весь твой город и, возможно, не только его! Почему? Да потому что слишком ретивый сотрудник секьюрити внезапно решил показать собственную важность, не дав встретиться с метеорологическим начальством двум обладающим важнейшими сведениями субъектам!

Пока охранник переваривал последнюю фразу, Дубнер оттёр его массивным боком и зарулил внутрь; Ёжик шмыгнул за ним.

- Наглость – лучшее оружие продюсера, - поделился с другом бобёр.

Ёж кивнул и улыбнулся.

На поиски кабинета начальника метеорологической службы они потратили некоторое время. Никто не обращал на парочку внимания, здраво рассудив, что, во-первых, раз они здесь находятся, они имеют на это право, а даже если не так, то, во-вторых, надёжная охрана у входа не пропустила бы в синоптическое святая святых кого попало. Но и спросить дороги, не нарушив инкогнито, было нельзя.

- «Руководитель отделения», - прочёл Дубнер на двадцатой или тридцатой по счёту двери. – Напоминает мне мою буйную молодость.

- Только отделения, наверное, ты посещал другие? – пошутил Ёжик.

- Точно, - согласился бобёр, не став отрицать очевидное. Да и сосредоточен он был вовсе на другом.

Мощный кулак несколько раз опустился на дверь, да с такой силой, что едва не вышиб её. Ёж даже испугался, не повредят ли они ненароком государственную собственность.

- Иду-иду, - раздался из-за двери ворчливый голос. – Кому там невтерпёж со мной встретиться?

Дверь открылась, и на пороге появился убелённый сединами мышь в белом халате и очках.

- Ого! – изумлённо выдохнул он, поправив очки и прищурившись. – Сам Ёжик С Гитарой! И его продюсер! Я был на вашем последнем выступлении.

- На «Небе»? – поинтересовался Ёж.

- Да.

- Извините, что так вышло.

- Ничего, это не ваша вина.

Дубнер помахал рукой, привлекая к себе внимание.

- Аллё! Вы в курсе, кто мы такие? Да? Тем лучше. Вот по поводу последнего концерта мы и пришли.

- Если вы хотите предъявить претензии относительно неточного прогноза... – начал было мышь, но бобёр его перебил:

- В этом как раз нет ничего нового. И мы здесь по другой причине.

- По какой же?

- Катаклизмы. Знакомо вам такое слово?

Наступила вязкая тишина.

Через несколько секунд мышь, зачем-то поправив белый халат, решился её нарушить. Он протянул лапку, обменялся с друзьями рукопожатием и представился:

- Профессор Хвостов.

Дубнер хотел сыронизировать, сказав «Профессор чего?!», но Ёжик, в достаточной степени хорошо изучивший его манеру разговора, не дал бобру этого сделать, легонько пнув по толстой волосатой ноге.

- Прошу за мной, - пригласил Хвостов и повёл их по коридору.

Миновав несколько похожих друг на друга коридоров, они остановились у металлической двери, которую мышь отпер электронным ключом.

«Писк!» - пискнул замок.

Дверь отъехала в сторону, и они зашли в уставленное компьютерами помещение.

Осмотревшись, Дубнер с Ёжиком обратили внимание, что компьютерами здешнее пространство было не то чтобы даже уставлено, а заполнено. Компьютеры поменьше стояли на компьютерах побольше. Мониторы сменялись новыми мониторами. Некоторая техника работала в одиночку, другая – в паре с иной техникой, например, камерами. По экранам ползли цифры и числа, буквы и точки. Мерцали графики, сияли рисунки. И отовсюду раздавался бодрый писк.

- Впечатляет, - выдохнул Ёжик.

- Это сердце нашего центра, - объяснил профессор Хвостов. – Сюда поступают все погодные данные и здесь же обрабатываются. Всё, что можно узнать о погоде в Мире, легко тут отыщется.

- Легко? – не поверил Дубнер.

- Ну, может, и не очень, - пошёл на попятный служитель зонда и облака. – Но всё равно отыщется.

- Когда-нибудь, - шёпотом добавил бобёр.

- Итак, - протискиваясь между техникой в глубину помещения, начал Хвостов, - насколько понимаю, вам нужны сведения о катаклизмах? У нас их очень много, и...

- Вообще-то не совсем так, - притормозил профессора Ёжик. – С катаклизмами мы знакомы, и даже лично. Мы не знаем одного: откуда они берут начало.

- Хм-м-м. – Хвостов почесал бородку, погладил усы. – Об этом я как-то почему-то не подумал.

- Но ведь это очевидно, - подметил Дубнер. – Чтобы справиться с проблемой, необходимо знать её источник.

- Да-да, - поспешил согласиться мышь-синоптик. – Однако никому из нас и в голову не приходило, что эти катаклизмы настолько особые.

- Насколько? – решил внести точность Ёжик.

- Настолько, что имеют собственный источник, отличный от тех, которые нам, синоптикам, привычны.

- Тогда, вероятно, поиск должен пройти легче, чем нам казалось, - предположил Дубнер.

Профессор пожал плечами и подошёл к огромному монитору, самому большому здесь. Нажав несколько кнопок, Хвостов вывел на экран какие-то сведения; потом ещё несколько нажатий, и изображения графиков и формул сменились анимированной картинкой.

- Всё показано в реальном времени, - пояснил грызун и продолжил «играться» с клавиатурой.

Камера заметалась, выхватывая из небытия то одно место, то другое. Потом на мониторе возникла зелёная сетка; на ней замерцали непонятные точки. Поползли координаты, показались лучи, которые сошлись в некой точке, и под этой точкой тоже появилась надпись.

- Зонд обнаружил средоточие катаклизмов, - объявил Хвостов. – И сделал это подозрительно легко.

- Очень легко? – понял Дубнер.

- Крайне легко. Понимаете, в указанном на экране месте плотность аномальной погодной активности столь высока, что не зарегистрировать её невозможно. И это невзирая на довольно малую зондовую мощность для такой операции.

- Круто, - протянул Ёжик. – Словно бы... погода не хочет прятаться.

- Прятаться свойственно всему живому, - заметил Дубнер. – Любая противоположность аномальна... Или паранормальна, - завершил он.

- Вы подозреваете, что странная погодная активность имеет неземные корни?! – не удержался от восклицания профессор.

- Я ничего не подозреваю, проф. Но когда на улице стоит летняя жара, а к твоим волосам липнет снег, который даже не выпадал, я перестаю чему-либо удивляться.

- Логично.

- Выходит, - Ёжик ткнул пальцем в экран, - нам придётся отправиться сюда, на этот, как его... остров Благолепия?

- Угу. – Дубнер с неохотой кивнул. – Правда, у меня такое чувство...

- ...что погода нас заманивает? – догадался Ёж.

- В точку.

Все опять замолчали. А что тут скажешь?

- Кстати, - вспомнил профессор, - а как вы прошли мимо нашего охранника и не вызвали подозрений внутри центра?

- Да просто, проф: прикинулись синоптиками. – Дубнер хохотнул и хлопнул мыша в халате по спине. Хвостов чуть не свалился от проявления деланых безразличия и жизнерадостности.

Да и смех у бобра вышел не больно-то настоящий: слишком хорошо они с Ёжиком представляли, с чем пришлось столкнуться. Представляли... но до конца ли? Ох, подобное утверждение весьма сомнительно...

 

 

Профессор распечатал им карту с координатами острова Благолепия – эпицентра странной и страшной бури, и друзья отправились в следующий пункт назначения – на пристань. Чтобы попасть туда, снова пришлось ловить попутное авто. Слава богу, на этот раз попался менее словоохотливый водитель, который к тому же их не узнал. Однако же вела машину разукрашенная сурикатиха неплохо, по правилам и аккуратно; впрочем, будь воля Дубнера, он бы, безусловно, прибавил газу, и ощутимо.

На пристани им повезло: капитан самого надёжного с виду и, как выяснилось потом, самого быстроходного судна обретался рядом с ним.

- Ёлки-палки! – Койот в потрёпанной куртке береговой охраны хлопнул себя по ногам, выражая изумление. – Живые звёзды рок-музыки!

- Не беспокойтесь, мы заплатим за аренду судна, - заверил Ёжик после того, как они описали капитану Волковскому свои намерения.

- Да за ради рока я бы и бесплатно сгонял!

- Это ни к чему, - сразу немного дистанцировался Дубнер. – Каждый труд должен быть оплачен.

- Да ладно вам! Лонг лив рок-н-ролл! – с акцентом выкрикнул Волковский и воздел два пальца вверх, показывая «козу».

- Ну, если так... – сдался бобёр.

- И вас не смущает наше желание добраться до сердцевины таинственных, сверхъестественных катаклизмов? – внёс ясность Ёжик.

- Ребята, я столько хожу под парусом, что уже ничего не боюсь. Да и моей малютке «Крошке» доверяю как себе: она не подведёт! Ну и опять же хочется новых ощущений.

- Кому как, - пробурчал Дубнер. – Лучше бы обошлось без этого.

- Когда отплываем? – поинтересовался Ёжик.

- Да хоть щас, - ответил Волковский. – Всё равно в ближайшее время рейсов у меня не предвидится: чёртов рыболовный закон.

- Не дают ловить? – сочувственно проговорил Ёж.

- Ловить дают. Но мало. – Волковский сплюнул. – А чем семью кормить? У меня, к слову, жена и дочка с сыном.

- А не рискуете ли вы...

- Так, давай на ты, Ёж.

- Хорошо. А не рискуешь ли ты...

- Это во-первых, - продолжал койот. – А во-вторых, настоящий морской волк не знает слова «страх». Его придумали слабаки сухопутные. Без обид.

- Да какие там обиды.

- Вот и отлично! «Крошка» довезёт вас куда надо. Она непотопляема. Однажды я попал в такой дикий шторм...

- Но вы же понимаете, что нынешние шторма – дело совсем иного рода? – спросил Ёжик.

Дубнер потрепал друга по плечу, привлекая внимание, и покачал головой, как бы говоря: остановись – ты же не хочешь, чтобы капитан передумал?

- А мне показалось, или у вас на носу фигура крольчихи? – сменил тему бобёр.

- Ага! – Волковский довольно осклабился. – Крольчихи с во-от такими...

- Плавание начинается с позитива, - выдал замечание Дубнер и подмигнул Ёжику.

- Надеюсь, на нём оно и пройдёт, - дополнил игольчатый.

- Даже не сомневайтесь, - заверил капитан Волковский. Он вынул из бокового кармана брюк папиросу и закурил её от старой зажигалки из противоположного кармана. – Не волнуйтесь: скоро отходим, и сами во всём убедитесь.

Говорил койот уверенно – но как-то оно будет на деле?

Рядом плескалась большая широкая река под названием Плодородная. Свои неспокойные воды она несла прочь от города и упиралась в море Штормов, где, на достаточном отдалении от берега, дрейфовал под крики чаек, слывших опытными путешественниками, извозчиками и курьерами, тот самый остров, где, вероятно, суждено было закончиться их поискам и приключениям.

Во всяком случае, так они считали.

 

5/5

 

Море Штормов и в дни поспокойнее вело себя отнюдь не сдержанно – теперь же, разъярённое катаклизмами, оно попросту неистовствовало. Волны поднимались на десятки метров вверх и обрушивались на прочную палубу «Крошки». Ветер завывал так, что закладывало уши и, казалось, вот-вот оглохнешь. Оглушительно же гремел гром; ослепительно сверкали молнии. В общем, всё в лучших традициях морского приключения...

...На то чтобы собраться, Ёжик с Дубнером потратили времени совсем чуть-чуть, учитывая, что группа распалась и им не надо таскать с собой горы оборудования. Только самое необходимое взяли они в дорогу. Буквально часа полтора-два спустя они уже расположились в каютах – причём большую часть тех часов потратили на дорогу в отель и обратно, - и через считанные минуты корабль отчалил от пристани. Пришлось заплатить владельцу отеля неустойку – всё согласно договору, - однако не в их положении было привередничать и, тем более, медлить. К тому же деньги были потрачены заработанные на выступлениях, а когда финансы легко приходят, то и уходят они легче. Но, конечно, не стоило напоминать Дубнеру о бессмысленных и масштабных, с его точки зрения, тратах, хотя он и всегда любил немного поворчать.

Итак, они плыли по Плодородной; на берегах сперва проносились дома, потом те превратились в хибарки, а после и вовсе исчезли. Река сделалась шире, а атмосфера на корабле напряжённее, и вроде бы не из-за чего, но Ёжик прекрасно понимал, что природа всё чувствует и отзеркаливает неугодные ей катаклизмы. Они природе отнюдь не нужны, и, может, живые существа поймут это, ощутив природные флюиды, и как-то изменят ситуацию. Такие, по крайней мере, были ощущения у Ежа.

Затем, когда река закончилась, они вплыли в море.

- И почему оно называется морем Штормов? – удивился Ёжик. – Вполне спокойное с виду.

Волковский хохотнул.

- Скоро поймёте! Море просто ещё себя не показало.

И он был прав. Прошло не так уж много времени, когда воды вдруг взъярились, завыл ветер, и из сгустившихся туч засверкали молнии, а следом, разумеется, загрохотал и гром.

- Теперь понимаете! – пытаясь перекричать бушующую стихию, надрывал глотку койот.

- Теперь понимаю! – отвечал Ёжик.

На корабле их находилось всего трое. С одной стороны, это увеличивало мобильность экипажа, но, с другой стороны, потеряй они, например, капитана, что будут делать дальше? Ни Ёжик, ни Дубнер водить корабль не умели... Друзья старались не задумываться о подобном развитии событий, а Волковскому, судя по его виду, было всё равно: он либо очень удачно играл в морского волка, либо на самом деле стал им за годы, как он говорил, лихих странствий.

Спервоначала корабль справлялся с непогодой – да что там, с настоящим штормом! Уверенно и решительно преодолевал он волны-великаны и уворачивался от скал, когда те вырастали на пути. Но вот настал момент, когда погодные условия и, как следствие, видимость ухудшились настолько, что Волковскому пришлось обратиться к Ёжику с просьбой.

- Ты же умеешь игрой на гитаре стихиями управлять? – без обиняков завязал он разговор.

- Ну да, вроде того, - проорал в ответ Ёж.

- Ну так управляй! Иначе до места не доберёмся.

- Но это очень опасно...

Койот не дал договорить:

- Плевать. Играй! Иначе не доберёмся, тебе говорю!

И Ёжик, сбегав в каюту за «Везеркастером» - инструмент был в футляре и надёжно привязан к кровати, чтобы не повредило во время шторма, - вернулся на палубу уже с гитарой.

Встав напротив носа судна, он сыграл пару спокойных нот. Делать это было волнительно, памятуя то, как закончилось его последнее общение со стихией. Но впереди, кажется, откликнувшись на «зов», облака принялись терять свой густой налив и чуть поредели. Ёж продолжил играть в том же духе, и прямо по курсу обстановка отчасти наладилась – настолько, что Волковскому удалось вовремя заметить скалы и повести «Крошку дальше»; койот даже прибавил скорости.

- Продолжай, продолжай! – подбодрил он громогласным криком с капитанского мостика и молнией ринулся назад, к оставленному, зафиксированному на несколько секунд штурвалу.

Что ж, Ёжик продолжал играть. Он вспоминал все придуманные и «услышанные» раньше вещи и сочинял на ходу новые, стараясь их не забыть, на всякий пожарный, и импровизировал, почти всегда по-разному. То погода логично реагировала на музыкальные экзерсисы, делаясь тише, когда гитарист исполнял что-нибудь лёгкое и проникновенное, то приходилось подключать абстрактное мышление и играть нечто более сложное. А случалось, что катаклизмы, вероятно, в виду их парадоксальности, реагировали на ноты в обратном порядке: например, чтобы избавиться от особо «злостной», массивной и угрожающей, тучи, Ёжику пришлось на звуке ЖЖЖЖ изобразить на гитаре инструментальную основу песни «Master Of The Night» - «Властитель Ночи», в которой рассказывалось о кошмарном повелителе мрака. Иногда короткохвостый напевал, иногда играл молча, но в целом, если не считать парочки неудач, справляться – вернее, общаться – с паранормально-аномальной стихией ему пока удавалось.

Чем же мог быть обусловлен неуспех? Сейчас, в паре случаев, и в тот раз, когда их едва не поджарила молния? Бессознательно водя пальцами по струнам, Ёжик поразмыслил на эту тему и пришёл к выводу, что материя реальности очень тонка, ввиду чего очень по-разному реагирует на парадоксальные раздражители, каковыми являются катаклизмы.

- Берег! – неожиданно завопил Волковский. – Вижу берег!

И тут произошло страшное.

Отвлечённый возгласом капитана, Ёжик воззрился вперёд, и его руки, упав на струны, случайно сыграли диссонирующий аккорд. Катаклизмическая природа, словно только того и ждала, немедля отозвалась на душераздирающие звуки, да ещё и жирно сдобренные ЖЖЖЖ.

Мгновенно собралась прямо над головами Ежа и Дубнера могучая туча.

- Берегись! – закричал бобёр.

Толкнул Ёжика и упал сам.

Вовремя! Из могучей тучи вылетела жирная молния и, ослепив присутствующих, ударила в палубу корабля, да с такой силой пронзила её, что выбила дно. Из пробоины тотчас начала хлестать вода, затапливая корабль.

- Ой-ёй! – придя в себя и продолжая бороться с кругами перед глазами и головной болью, проронил Ёжик.

А это было больше чем ой-ёй. Виноват ли в этом иглотелый, только молнии продолжали сверкать и сверкать, и бить рядом с «Крошкой» - и в сам корабль.

- А-а-а-а-а! – раздался истошный крик капитана, когда молния взорвала мотор.

Корабль замер.

Ещё два выстрела, но к тому моменту от затапливающей судно воды уже некуда стало деваться. Ёжик с Дубнером прижались к борту, бессильно ожидая развития событий. Несколько вспышек. Ёж отгородился лапкой. Новая вспышка!.. И остроносый вдруг со всей чёткостью понял, что летит куда-то вниз. А вокруг сверкает и сверкает, и сверкает!

И где-то кричит Дубнер. И ему отвечает Волковский...

Он упал в беснующиеся воды и сразу в ужасе подумал:

«Гитара!»

На глубину Ёжик покуда не ушёл, что было сил – а было их, с учётом условий, не столь уж много – борясь с обстоятельствами. Он плескался и отплёвывался, и сжимал, сжимал немеющими руками «Везеркастер».

Снова надрывные голоса друга-бобра и смелого капитана.

А потом бесконечная по очереди вспышка безжалостной молнии... и мир, вместо того чтобы набрать в яркости до предела, как ожидал Ёжик, внезапно погрузился для него в беспроглядную тьму. Всё прекратилось – звуки, свет, картинки окружающего мира... Всё. Осталась только гнетущая чёрная беззвучность, которая потом и вовсе превратилась в ничто.

Кажется, кто-то подплыл к нему, обхватил мощными руками и повлёк куда-то.

- Я бобёр, меня так просто не утопишь! – снова долетел точно бы из ниоткуда знакомый голос.

Рядом звучал и другой голос, менее знакомый, но тот, который Ёжик тоже определённо раньше слышал. Впрочем, говорить об определённости, теперь, когда его носило по волнам и кидало из забытья в бодрствование, не приходилось.

- Сыграй пару нот, вытащи нас отсюда! – надрывался Дубнер.

Но Ёжик не мог ответить.

- Ладно, я сам! – сказал тогда, решительно, почти безапелляционно, Дубнер и, не выпуская друга, провёл несколько раз по открытым струнам, играя аккорд Е. – Хватайся! – проорал он затем, обращаясь к бултыхающемуся тут же Волковскому, и, когда койот ухватился за его одежду, продолжил музыкальные экзерсисы.

Он снова и снова водил толстыми пальцами по струнам, отплёвываясь и стараясь не захлебнуться.

- Чёртова вода! Была бы она хотя бы не солёной!

И тут произошло нечто сродни чуду. Волна, на которой в данный момент лежала троица, приподнялась, истончилась, выдвинулась вперёд – и через полминуты буквально выкинула их всех куда-то. Как выяснилось, когда тела коснулись чего-то твердого и в нынешней ситуации не особо приятного – видимо, камней и песка, - их вынесло на берег. Волна отошла назад, размахнулась и ещё раз врезала по лежащим в обнимку зверям, протаскивая и дальше, прочь, прочь от бушующего моря.

- Кхе-кхе! – выразился Дубнер, разлепляя глаза, которые жгла солёная вода. – О-о, блин!..

- Солидарен, - откашлявшись, еле слышно отозвался Ёжик.

- Ты жив? Отлично! Значит, так, встаём – и бежим вперёд, да так, чтобы ни на что не наткнуться. Как укроемся где-нибудь от адской бури, будем анализировать ситуацию. Все согласны?

- Да!

- Да!

- Тогда – раз, два, три!

Елозя по пляжу, они с трудом поднялись на ноги и побежали. Бежали они так, как никогда раньше, - очень, очень быстро, хоть и не видели перед собой почти ничего. Наконец впереди показалась скала, достаточно внушительная для того, чтобы укрыться за ней от ветра и солёных брызг. Молнии всё ещё сверкали, но делали они это над морем. Запыхавшиеся, трое путешественников свалились без сил и, прислонившись к каменной поверхности, первое время не издавали ни звука.

Потом Дубнер спросил Ёжика:

- Гитара с тобой?

- Да.

- Замечательно. Волковский, ты жив?

- Ага.

- Превосходно.

И вновь наступила тишина.

Ветер ещё некоторое время повыл рядом с ними, а после уступил свои позиции, понимая, что ему ничего не добиться. Непогода стала отступать в море. Катаклизмы не исчезли, однако сконцентрировались не над тем местом, где находились трое приключенцев, а десятками очагов над морем Штормов и островом Благолепия.

- К слову, почему остров называется островом Благолепия? – недоумённо поинтересовался Ёжик.

- Наверное, это благолепие, если тебе удалось добраться сюда через море Штормов, - не слишком весело хохотнул Дубнер.

И Волковский согласно кивнул.

- Ладно, ребята, - сказал Ёж самым подбадривающим тоном, на который был способен, - посидим чуть-чуть, передохнём и надо отправляться.

- Солидарен, - без особенной радости поддержал бобёр. – Нужно б) добраться до рации и связаться с береговой охраной, чтобы вытащили нас из этой дыры. Но сперва а) исследовать остров, найти очаг катаклизмов...

- ...и затушить его! – не удержался Ёж.

- И как всегда, в яблочко, мой колючий друг, - устало произнёс Дубнер и закрыл глаза с желанием отдохнуть хотя бы пятнадцать-двадцать минут.

Время поджимало. И дело даже не в том, что они не успеют разобраться с катаклизмами – правда, и в этом тоже; ещё крайне важно, чтобы природные аномалии не застали их тут, когда они уставшие и беззащитные, - в таком случае спастись будет чрезвычайно сложно. Получается, вновь приходилось спешить.

 

 

Примерно через полчаса, не вполне отдохнувшие, но чувствующие себя уже относительно лучше, трое искателей приключений выбрались из укрытия. Сразу заметивший прибитую к берегу «Крошку», Волковский с диким воплем кинулся к ненаглядному кораблю, на ходу громко обещая Ёжику и Дубнеру связаться с береговой охраной, если, конечно, осталось чем связываться: в такую-то бурю немудрено и рации лишиться. В то же время гитарист и его экс-продюсер принялись оглядываться, высматривая, откуда бы лучше стартовать поискам эпицентра катаклизмов.

- Смотри, - сказал Ёжик, - небо в нашей части почти рассеялось, а вон там, - он ткнул пальчиком, - очень высокая плотность непогоды.

- Думаешь...

- Да. Скорее всего. Кроме того, там что-то возвышается, но пока не могу понять что.

- Какое-то строение?

- Наверное. Не знаю.

- Ну что ж, не сходим – не выясним. Вперёд!

И они отправились на встречу с очередной неизвестностью.

Продираться сквозь лес было неприятно, но не смертельно: это оказалась не густая чаща, а нечто, напоминавшее родные пенаты Ёжика. Деревья отстояли в основном на приличном расстоянии друг от друга, кусты попадались не так часто, и никакого зверья им по пути не встретилось.

Зато потом, когда лесная полоса закончилась и они вышли на открытое пространство, им пришлось потратить множество времени и сил, чтобы взобраться по крутой земляной стене, покрытой короткой жёсткой травой. По мере приближения к вершине Ёж всё явственнее различал некую высокую и широкую постройку, выраставшую из-за склона. Дубнер был больше сосредоточен на том, куда он ставит ноги, поскольку раз или два чуть было не навернулся и не свалился обратно в лес.

Одолев последние метры и выбравшись на склон, Ёжик, не успев осмотреться, подал руку Дубнеру и помог ему залезть наверх. Они взяли минутку отдышаться, и как раз тогда их взорам в полной мере предстало здание, которое они разглядели издалека.

- ГЭС, - выдохнул Ёжик.

- Всё понятно. – Дубнер кивнул самому себе и своим мыслям.

Действительно, всё становилось ясно. Гидроэлектростанция как средоточие энергии, да ещё такая станция, что расположена посреди моря, лучше всего подходила в качестве источника катаклизмов. Начать хотя бы с того, что она здесь делала? Вокруг ведь ни одного жилого строения! Кто, когда и зачем построил на отдалённом острове ГЭС? А если... если никто её и не строил, и это новое, кто знает какое по счёту проявление парадоксов и аномалий?..

Рассуждать не приходилось, потому что прибыли они сюда с иной целью.

- Давай проберёмся внутрь, - предложил Ёжик. – Там, в центре эпицентра, если ты меня понимаешь, гитара должна воздействовать на катаклизмы лучше всего.

- Я-то понимаю. Но посмотри на небо. – И Дубнер ткнул пальцем вверх.

Ёж поднял взгляд. В самом деле, тучи над ГЭС собрались такие, что того и гляди разразится настоящий ураган, и их сметёт, словно какие-нибудь песчинки, в море, а там...

Ёжик вздрогнул и издал соответствующее обстоятельствам «Бр-р-р!».

- Полностью поддерживаю, - произнёс Дубнер и продолжил: - Давай так: я останусь здесь на случай, если надо будет предупредить тебя об усилении аномальной активности или если Волковский прибежит и расскажет что-нибудь важное, ну а ты отправляйся на станцию.

- Договорились! – не мешкая согласился Ёжик.

Вооружённый гитарой, он прошёл разделявшие его и вход оставшиеся полсотни метров и, напоследок вздрогнув, нырнул в разверстую пасть ГЭС.

Внутри станция выглядела в точности, как и снаружи: старая, металлическая, местами проржавленная, пришедшая в упадок и грозящая не сегодня – завтра разрушиться целиком и полностью.

- Ау, - сказал Ёжик, и ему ответило небывало сильное эхо. Он даже на пару мгновений оглох.

«Ничего себе! Откуда тут такая акустика?!»

Далее, придя в себя и припомнив, зачем он, собственно, пришёл сюда, Ёжик перекинул гитару с плеча и начал играть.

За провалами окон сверкали и громыхали катаклизмы. В пустых дырах, порой сдобренных зубьями разбитого стекла, мерцали молнии и бегали по небу тучи. Сначала Ёжику показалось, что исполняемые им мелодии и песни только ухудшают ситуацию, но, может, на фоне всего произошедшего он стал мнительнее. Как бы то ни было, вскоре даже он, отсюда, где обзору, прямо скажем, маловато, заметил следующее: молнии пропали, гром стих, тучи обратились облаками, те расползлись в стороны, проглянуло синее небо, и засверкало солнце.

Довольный – а почему бы и нет? Они ведь победили мировые катаклизмы! – и всё ещё находясь под впечатлением оглушительного эхо в нутре ГЭС и той роли, что он сегодня сыграл, в прямом смысле сыграл, в Мире, Ёжик выбрался наружу.

- Я... – радостно начал он, готовясь поздравить Дубнера с победой.

Но слова застряли в горле от увиденного.

- Я уже связался с береговой охраной – нас скоро подберут, - доложил стоявший здесь же Волковский. Видимо, он пришёл некоторое время назад и успел послушать концерт, который «давал» Ёж на станции. – Но они сообщили кое-что довольно неприятное...

- Весьма неприятное, - поправил Дубнер с каменным лицом.

Душа у Ёжика ушла в пятки.

- Я что, плохо сыграл? Ничего не получилось? – упавшим голосом осведомился он.

- Нет, всё получилось как нельзя лучше. И играл ты чудесно, - заверил его Волковский. – Я аплодировал стоя! Не зря я, приметив, куда вы идёте, направился за вами.

- Вот только катаклизмам наши игры с ними, видать, опостылели! – прерывая разговорчивого капитана, чуть ли не выкрикнул Дубнер, хоть и было заметно, что злится он не на Ёжика, а на сложившееся положение вещей.

- То есть все мои ухищрения с звуками ММММ и ЖЖЖЖ и песнями, и мелодиями, и минорами с мажорами... они ухнули в пустоту? – всё ещё не понимал до конца Ёжик.

- Эти самые ухищрения, кажись, погоде нашей сверхъестественной по барабану, - просто объяснил Дубнер. – Или того хуже: она научилась реагировать на них в противоположную сторону. Либо же мы настолько сильно разбередили действительность, что она решила наконец-таки выказать нам своё «фи».

- Видишь тучи, дождь, грозы на горизонте? «Пятна» ненормальной жары? – спросил у Ежа Волковский.

- Да, я как раз хотел спросить, что это такое?

- Это катаклизмы, дружок, - ответил вместо койота Дубнер. – Нашими действиями мы прогнали их отсюда... и только! Теперь катаклизмы, судя по тому, что мы видим...

- И слышим, - прибавил Волковский, помахивая рацией.

- Да, и слышим, - продолжал бобёр. – Так вот, исходя из всего перечисленного, делаем вывод, что опаснейшая аномальная непогода расползлась отныне по всему материку – а то и дальше.

- Не может быть!

- Может, Ёжик, может. Мы же не всемогущие. И мы тоже способны ошибаться. Непогода, значит, расползлась, да. А что с ней делать, мы уж и не знаем. Мы думали, что сможем помешать ей, найдя её очаг и поиграв на гитаре, но ошиблись. Что если мы ошибёмся ещё раз, только сильнее, и тогда уже никто и ничто никогда не поможет Миру?

Ёжик застыл на месте, пытаясь обозреть и осмыслить «открывшиеся перспективы».

- Ладно, - проворчал Дубнер, - ничего прямо сейчас не сделаешь. Надо смотреть в будущее.

- Но как же быть?! – в сердцах воскликнул Ёжик, и неприкрытая горечь звучала в его словах. Горечь и вина перед всеми, кто из-за, возможно, их с Дубнером действий оказался втянут в конфликт мирового масштаба.

Мирового – или?..

- Пока не волноваться, Ёжик, - мягко произнёс Дубнер. – Не волноваться. И ждать береговую охрану.