- Профессор, сегодня такой знаменательный день! Ваша сыворотка признана лучшим средством для лечения людей, страдающих раздвоением личности. Теперь никто не будет мучить бедных безумных холодной водой по темечку или разрядами тока.
- Благодарю вас, коллега. Я очень рад, что результаты моего, нет, нашего с Джонатаном Гассенди исследования наконец-то оценены по заслугам.
- Вы уже уходите? Не останетесь на праздничный ужин?
- Нет-нет, я не могу. Мне надо домой, к семье. Дочка привыкла, что я по вечерам читаю ей сказки. Моя прекрасная Люси так скучает без меня.
- Бедная девочка, бедный отец! Вы знаете, несколько лет назад профессору пришлось пережить столько несчастий. Сначала исчез его лучший студент и ближайший помощник – тот самый Гассенди: уехал навестить родных и пропал без вести. Через пару месяцев скончалась любимая жена. А потом тяжело заболела приемная дочка. Поговаривают, что после смерти матери у малышки помутился разум. Да и в физическом развитии она отстает. Но герр Виктор отказался отдать девочку в дом безумных: уже много лет он сам ухаживает за несчастной. И при этом не оставляет ни своих научных трудов, ни лекций в институте. Горничная, которая приходит убираться и к нам, и к нему, говорит, что профессор просто святой: столько терпения, столько любви к девочке. Ей уже двенадцать, но рассудок у нее – как у пятилетнего дитяти.
- Какая самоотверженность! Какая преданность науке и памяти жены. Я так понимаю - это дочка покойной фрау Камиллы?
- Именно так. Но профессор любит Люси, как свое чадо: ведь она напоминает ему об умершей.
***
Люси помнит, как все было раньше: давным-давно, когда мама была еще жива. Каждую субботу в их уютном, светлом доме собирались гости. Тетя Сесилия рассказывала смешные истории; дядя Генрих показывал карточные фокусы; Марта и Питер приносили Люси новые книжки. Мама пела, стоя возле рояля в отделанной белым и голубым гостиной, а Джонатан аккомпанировал ей.
Всем было весело, все смеялись и шутили. И только герр Виктор (Люси так и не смогла привыкнуть к тому, что после свадьбы с мамой его полагалось называть папой) мрачно смотрел на собравшихся, сидя в углу в своем любимом кресле и набивая трубку вересковым табаком.
Потом гости расходились по домам, горничная гасила свечи в гостиной и в библиотеке, а няня укладывала спать уставшую Люси. Иногда девочка слышала, как переговаривались за стенкой родители, точнее, мама и герр Виктор.
Он что-то ворчал про Джонатана, которому давно пора отказать от дома, потому что его излишнее внимание к «дорогой Камилле» просто возмутительно. Мама в шутку спрашивала, как это ее «милый ревнивый профессор» откажет от дома такому перспективному студенту.
- Виктор, мальчик не нарушает приличий. А что касается его чувств ко мне, так в возрасте Джонатана они вполне естественны. Это же классика жанра: студент, влюбленный в жену профессора. Или ты сомневаешься в том, что при необходимости я смогу поставить мальчика на место? – в ответ слышалось недовольное бурчание. Мама смеялась. – Ну вот и не ворчи, медведь ты мой. К тому же, вы еще не закончили свои очень научные и непонятные мне эксперименты, которые почему-то нужно проводить в нашем садовом домике, а не в лаборатории при институте. Так что занимайтесь с Джонатаном изысканиями и опытами, а все остальное предоставь мне.
А потом Джонатан перестал приходить к ним. Герр Виктор сказал, что студент закончил обучение и уехал из города. Но Люси знала, что дело совсем не в этом. Она слышала, как тетя Сесилия шептала дяде Генриху:
- Наверное, даже у добрейшего профессора терпение закончилось, и он вынужден был указать парню на дверь. Как этот мальчишка смотрел на Камиллу – просто возмутительно! Конечно, после этого Джонатану пришлось и из института уйти. Виктор – человек строгих правил, такого студента он у себя в группе не потерпит, будь тот хоть сто раз гений!
Люси так никому и не рассказала, что Джонатан не просто «возмутительно смотрел» - он был виноват в куда более серьезном проступке.
В тот день девочка играла в парке. Она бросала серсо, а потом обруч улетел в кусты, и Люси пришлось лезть за ним.
Девочка нашла обруч, повисший на невысокой березке, и хотела было вылезти обратно, как вдруг услышала голоса. По дорожке шли мама и Джонатан. Оттуда, где укрылась Люси, было не слышно, о чем они говорили, зато прекрасно видно, как студент упал на колени перед мамой и начал обнимать ее ноги. Мама, как ни странно, не пыталась высвободиться, и даже погладила Джонатана по светлым, мягким волосам.
Люси было очень стыдно, что она подглядывает, и девочка совсем было собралась уйти, но тут увидела, как шедший со стороны садового домика герр Виктор остановился, каким-то очень нехорошим взглядом посмотрел на маму и студента, а потом резко развернулся и почти побежал обратно.
После этого случая Джонатан и перестал появляться у них в доме.
А потом мама заболела и умерла. Ее похоронили в красивом, украшенном кружевами гробу, и Люси с профессором остались вдвоем. Мебель в гостиной накрыли белыми чехлами, потому что гости больше не собирались по субботам в просторном, светлом зале. Никто не рассказывал смешных историй, никто не показывал карточных фокусов. И некому было больше играть на рояле и петь.
***
С тех пор, как Джонатан исчез, Виктор еще больше замкнулся. Если он не читает лекции и не занимается в лаборатории института, то все свободное время проводит в садовом домике. Муж говорит, что хочет завершить эксперимент, который они начали вместе.
Я понимаю, почему Джонатан перестал приходить к нам, и мне очень стыдно за тот случай: это была минутная слабость, а как дорого приходится платить за нее! Мне кажется, муж считает, хоть и не говорит об этом вслух, что я изменяла ему. Так хочется сказать любимому, как сильно он заблуждается! Но, увы, мой милый, добрый, заботливый супруг исчез. Место его занял суровый, молчаливый профессор, поглощенный своими исследованиями. А завершить их без Джонатана будет очень трудно: я помню, муж как-то признался, что большую часть работы делает его талантливый ученик.
Как Виктор гордился им! И как все было хорошо, пока не случилось «это».
Но я должна попытаться все исправить. Надо поговорить с мужем по душам, объяснить ему, как он не прав. Пусть ревнует, кричит, пусть даже ударит. Главное, чтобы он понял: ничего не было и быть не может. И пусть Джонатан вернется – тогда они смогут вместе завершить эксперимент, такой нужный и важный для них обоих и для науки.
Как хорошо, что Виктор опять засиделся допоздна в садовом домике. Прислуга уже ушла, Люси спит. А мы сможем наконец-то поговорить наедине.
Я никогда не приходила сюда раньше: я ничего не понимаю в этих научных исследованиях, связанных с жизнью и смертью. Если честно, они меня пугают. Может быть, поэтому я всегда старалась держать подальше и от институтских лабораторий, и от нашего садового домика.
Я заглядываю в окошко и вижу Виктора: склонившись над рабочим столом, он препарирует обезглавленный труп. Боже мой, какой ужас! Я знаю, это нужно для науки, но как же жутко смотреть на распахнутую, как крылья бабочки, грудную клетку; на сине-красные переплетения вен и артерий; на бледную, растянутую, как канва на пяльцах, кожу.
Отвожу глаза, чтобы не видеть, как муж берет в руки хирургическую пилу.
Лучше бы я туда не смотрела! На полке стоит большая банка, наполненная прозрачным гелем, а внутри плавает человеческая голова. На висках закреплены электроды, к сосудам подведены какие-то трубочки и катетеры - подобно гадким змеям, они уползают вниз, под полку.
Свободной рукой муж нажимает переключатель. Голова медленно открывает глаза. Моргает. Губы шевелятся, словно произносят слова, но я ничего не слышу.
…Джонатан?!
***
- Папочка, как хорошо, что ты пришел! Ты ведь прочитаешь мне сказку на ночь?
- Конечно, милая… Спасибо, Габи, что уложили ее. Вы можете идти… Ну-с, моя прекрасная Люси, как прошел твой день?
- Все хорошо, папочка. Мы с Габи сегодня ходили гулять к пруду и кормить уточек. А потом я училась печь яблочный пирог. Габи сказала, что я умница… Только… только, днем, когда я прилегла отдохнуть, мне опять снились эти ужасные сны.
- Бедная моя девочка! Выпей эту микстуру. Я знаю, она горькая. Но она поможет тебе спать без кошмаров. Вот так, молодец… А теперь давай почитаем сказку. Какую ты хочешь сегодня?
- Про Белоснежку. Она такая добрая и красивая. Правда, папа?
- Конечно… Но ты, моя прекрасная Люси, все равно лучше всех!
***
Дождавшись, когда девочка уснет, профессор выходит из комнаты, оставив на столе зажженную свечу (после смерти матери Люси боится спать в темноте), и осторожно прикрывает дверь.
Теперь Виктор может вернуться в садовый домик – к новым экспериментам и исследованиям.
Проверив состояние реактивов в термостате, профессор поворачивает какой-то переключатель, вмонтированный в рабочий стол. Человеческая голова, плавающая в гелеобразной жидкости внутри большой банки, открывает глаза.
- Ну-с, коллега, - интересуется Виктор, - что у нас сегодня по плану?
А в уютной детской, завернувшись в голубое одеялко, обняв плюшевого мишку, сладко спит существо с тельцем пятилетнего ребенка и головой очаровательной тридцатилетней женщины.
После принятой микстуры прекрасная Люси не проснется до утра. И сон ее будет мирным и спокойным.
Рассказ удален из ТОПа по причине неприличного отрыва от рассказов-конкурентов.
Похожие статьи:
Рассказы → Эксперимент не состоится?
Рассказы → Белочка в моей голове
Рассказы → Идеальное оружие
Рассказы → Вердикт
Рассказы → Черный свет софитов-7
(хоть она и не подслушавала)
Почти детектива!
