Пассажир

Человек всегда мечтал летать. Чувство эйфории даёт не только сам полёт, но и предвкушение его.

Купив билет на самолёт, уже становишься ответственным – ответственным пассажиром. Должен собрать документы, вещи. При необходимости, привести дела в порядок. Если вдруг намереваешься вылететь за границу – проверить и заплатить по счетам, закрыть все штрафы, оплатить налоги. Но всё это приятные хлопоты, ведь я уже пассажир.

В назначенную дату авиарейса до вылета оставалось чуть более четырех часов. Я уже видел себя в удобном, хоть и небольшом кресле, в светлом самолёте. Хотя ещё сидел дома на диване,  просто закрыв глаза. Такси вызвано. Чемодан собран. Документы перепроверены и надежно спрятаны в небольшую сумку – ручную кладь. Ожидание. Ожидание чуда, о котором мечтал еще великий Леонардо да Винчи.

Честно говоря, не понимаю людей, которые боятся летать. Точнее, их можно понять, но считаю, что это некое психологическое отклонение. Все дети боятся ездить на велосипеде первый раз. Но научившись однажды, страх пропадает, и вот уже ребёнок счастливый гоняет «без рук». С полетами всё, конечно, не так просто. С другой стороны, если нет патологической боязни высоты, то стоит попробовать остаться на земле и перемещаться исключительно наземными средствами передвижения. Хотя, не секрет, что транспортные трагедии случаются реже именно на воздушных судах. В таких случаях, по статистике пострадавших в сотни и тысячи раз больше при путешествиях на поездах и автотранспорте, чем на самолетах.

По телефону сообщили о прибытии такси. Да, вон оно стоит у парадной. Оделся, взял вещи, схватил чемодан. Что-то забыл? Нет… да – «присядем на дорожку».

И вот уже в такси нáчало охватывать трепетное волнение. Взгляд касался циферблата наручных часов каждую минуту. Через два с лишним часа меня ждало небо.

С малозаметной улыбкой на лице, но с ликованием внутри, вошёл я внутрь аэропорта. Свежесть его просторов манила к себе. Но тут обнаружилось, что не я один такой, нас много, и все хотели лететь.

После всех проверок на входе, с приятным шелестом колёсиков чемодана, продвинулся к табло. Пора сдать багаж. У стойки регистрации на рейс скопилось изрядно народу.

В очереди на сдачу багажа я заметил его. Это был всего лишь маленький мальчик, лет шести, но все его движения будоражили пространство вокруг. За руку его держала, скорее всего, бабушка – довольно тучная дама, что не мешало мальчугану дергать руками в попытке освободиться, кружить вокруг сильного рукопожатия, почти падать на пол, вызывая покачивания дамы из стороны в сторону. «Какая терпеливая бабушка», – подумал я. Она смотрела куда-то вверх, на табло, и будто бы не замечала проказ маленькой бестии. На руке у женщины был массивный янтарный браслет, который, от озорства негодника, ходил ходуном от запястья и выше. Мальчик же не кричал, не возмущался, просто он себя так вёл. Возмущенные, но снисходительные пассажиры кидали возмущенные взгляды, которые не действовали, ни на нахалёнка, ни на его бабушку. «Боже, и мне лететь с ним в одном самолёте!» – закралась горькая мысль.

– Уважаемая! Успокойте ребёнка, – не выдержал один пожилой пассажир из очереди.

Мальчик, повиснув на бабушкиной руке, перебирал ногами почти в воздухе. Его рыжая шевелюра колыхалась как буйное море огненно-красного цвета.

– А он спокоен, – удостоив возмущенного пассажира колким взглядом, ответила дама. – Вы его еще в неспокойном состоянии не видели.

– Спаси нас грешных! – вполголоса восклицал пассажир, устремив глаза вверх.

Рывком бабушка поставила «рыжего» на ноги, что-то шепнула ему на ухо, тот посмотрел с нетерпеливым ожиданием. Бабушка достала конфету. Как только мальчуган расправился с оберткой и отправил сласть в рот, она схватила его за свободную руку. Мальчик спокойно жевал конфету, озираясь по сторонам.

Вот и очередь подошла – изловчившись, дама с ребенком одной рукой поставила грузный чемодан на ленту около стойки. Подала документы приветливой девушке. Та отсканировала паспорта, что-то делала за стойкой, опечатала ручку чемодана клейкой лентой со штрихкодами. Рыжий внучок успокоился, и уставился на меня, сделал из ладони пистолетик, вытянул руку, прицелился прямо мне в лоб, сощурив один глаз, дернув пальцем, как будто выстрелил и, как заправский ковбой, поднёс «дуло» к губам, слышно сдунув воображаемый дым от выстрела. От этого меня передёрнуло, и я отвернулся.

– Это ваша ручная кладь? – наклоняясь через стойку, спросила девушка.

Бабушка придвинула мальчика ближе к себе, другой рукой поправив спортивную сумку на плече.

– Да, ручная кладь.

– Хорошо. Вот ваши посадочные талоны, – девушка подала бумаги и уже устремила взгляд на следующего пассажира в очереди.

Рыжий мальчик запрыгал изо всех сил, пытаясь зацепиться свободной рукой и подбородком за высокую стойку.

– Тётя, я хочу у окна! – чуть ли не завизжал он.

– Да, мальчик, – смотря на даму, сказала девушка и, повернувшись к рыжему, с улыбкой продолжила, – твоё место возле иллюминатора.

– Ура! – мальчуган подпрыгнул на месте ещё раз, что есть мочи. Они вместе удалились, чем вызвали вздохи облегчения, слышимые в разных местах очереди.

Когда подошёл мой черёд сдавать багаж, как опытный пассажир, я поставил свой чемодан на ленту и ничуть не боялся перевеса – весь багаж был взвешен еще дома. Взял у милой девушки свой посадочный талон, положил в небольшую сумку и, наслаждаясь просторами аэропорта, отошёл в зону, где сверкали многочисленные магазинчики.

В одном кафе, в небольшой очереди, я снова заметил это огненно-рыжее пятно. Оно колебалось на фоне обширного платья своей бабули. Женщина, чуть наклонившись, что-то говорила мальчику. Наверное, напутствовала, как надо себя вести в аэропорту и в самолёте. Рыжий наглец заметил меня и ничтоже сумняшеся наставил палец в виде «пистолета», повторяя свой «выстрел». Я хотел было подыграть, уже подумывал упасть на пол или схватиться за сердце, но что-то меня остановило и не захотелось делать этому ребёнку какой-то радости.

 Потеряв к семейке всякий интерес, я прогуливался между ослепительными витринами, зашёл в ресторанчик, отведать кофе с мороженым, в общем, проводил время в ожидании объявления о своём полёте. И вот долгожданное: «Пассажирам рейса… Просим пройти на посадку в самолет, к выходу номер… Приготовьте, пожалуйста, посадочные талоны». Поспешил на посадку, перед выходом уже собиралась очередь. Молодые люди в униформе очень оперативно открыли двери в коридор, к самолёту. Я показал посадочный талон, барышня оторвала и дала мне корешок, и вот меня уже приветствовали улыбающиеся стюардессы. В салоне стоял запах кондиционированного воздуха, я нашёл своё место и уселся в удобное кресло. Белоснежно чистые подголовники, в иллюминатор падал солнечный свет, на лётном поле маневрировали разные самолёты – от гигантских боингов, до небольших тушек. Скоро в полёт.

Пассажиры располагали свою ручную кладь в отсеках над креслами и рассаживались на места. От холодного потока из вентилятора на потолочной панели меня клонило в сон. В полудрёме я ещё видел красавиц-стюардесс, объясняющих правила использования спасательных жилетов и кислородных масок. Я закрыл глаза.

В овальном окошке синее небо. Облака, где-то внизу, принимают причудливые формы. Солнце яркое и маленькое искрилось в радуге лучей. Можно было залюбоваться такой картиной, а для художника или фотографа это был неминуемый призыв к действию – брать кисти или фотоаппарат и запечатлеть незабываемый момент.

Солнце в иллюминаторе дернулось влево, затем вправо. В голову сзади стукнуло чем-то. Ощущение, что едешь на грузовике, который попал на большой скорости в яму, да так, что тебя ударило сиденьем по спине и голове с такой силой, что померкло в глазах. Но я в самолёте, и, вообще, возможно, сплю. Турбулентность? Снова удар, почти бесшумный, но сильный. От такого я поневоле открыл глаза.

Посмотрел по сторонам – мерный гул моторов, всё спокойно, все пассажиры сидят на местах, и снова удар в спину, кресло дернулось. Кто-то бил его сзади с выверенной частотой, скорее всего, ногами. Негодуя, я привстал и обернулся назад, чтобы увидеть своего обидчика, но тень догадки уже проскользнула по моему лицу. Только не это! Сзади меня сидел тот самый маленький нахал, его рыжие волосы блестели на солнце, создавая впечатление, что они горели ярким пламенем. Он, поджав губы, приготовившись, размахнулся обеими ногами и со всей своей детской силой обрушился на моё кресло сзади. Его не остановило даже то, что я встал и обернулся. Малец не смотрел на меня – целью был не я, целью было моё кресло. Он уставился в точку сзади моего кресла, так чтобы не промахнуться своими маленькими дерзкими ножками. Полная бабушка с закрытыми глазами сопела на соседнем с маленьким мерзавцем месте.

– Парень, что ты творишь? – возмутился я.

Не обращая на меня внимания, мальчик продолжил методично колотить ни в чём не повинное кресло.

– Что ты делаешь? – громким голосом, с легкой, но уже не скрываемой угрозой спросил я.

Тучная дама проснулась.

– Перестань! – одернула она внука и прижала его к креслу пухлой рукой, на которой был тот же янтарный браслет. Мальчик успокоился, посмотрев мне в глаза, опять сделал «пистолетик» и выстрелил, почти не разжимая губ, прошипел «пуф».

– Уважаемая, я хочу отдохнуть, последите, пожалуйста, за мальчиком, – попросил я. Она ничего не ответила, только многозначительно посмотрела на своего иждивенца, тот только еще больше поджал губы, а я сел обратно в кресло и уставился в иллюминатор. Погода менялась.

Солнце уходило за горизонт, внизу была пелена серых облаков. Раздался характерный сигнал об оповещении, и голос стюардессы известил: «Уважаемые пассажиры, наш самолёт входит в зону турбулентности. Просьба занять свои места, убрать столики, привести кресла в вертикальное положение и пристегнуть ремни». Корпус тряхнуло, свет в салоне мигнул, кто-то сзади вскрикнул.

Я пристегнул ремень, посмотрел в иллюминатор. Самолет накренило вбок – пилот поворачивал, и мне открылась картина земли. Поверхности было не видно из-за плотного слоя чёрных облаков. Кое-где сверкали вспышки. Внизу шла гроза.

Самолет начал вибрировать, сначала дрожь прошла от носа к хвосту быстрой волной, затем тряска стала постоянной. Крышки некоторых верхних багажных полок распахнулись, пассажиры засуетились, но паники еще не было. Воздушное судно набирало скорость. Тангаж был отрицательный, и самолёт устремился в чёрные тучи. Из-за перепада давления закладывало уши. Раздался щелчок и сверху над каждым креслом распахнулся небольшой люк, откуда выпали кислородные маски. В салоне слышался низкий гул. Достаточно спокойный голос стюардессы послышался из хрипящих динамиков: «Соблюдайте спокойствие, оставайтесь на своих местах, пристегнитесь, наденьте маску сначала себе, потом ребенку». Ребенок!

Что делает обычный человек в экстренной ситуации? Кроме внутренней паники, страха и испытываемого ужаса? Или скорее, что должен делать нормальный человек? Нормальный взрослый человек должен помочь ребенку! Я отстегнул свой ремень, наспех надел маску, привстал и повернулся назад. Рыжий мальчик зажмурившись, сдавливал ладонями свои уши. Он не кричал, только стиснул зубы. Рядом с ним женщина была в обмороке, глаза её закатились, руки безвольно висели, янтарный браслет сполз прямо на ладонь. Схватив кислородную маску, болтающуюся над головой мальчика, я потянул и надел её на него. Рыжеволосый открыл глаза, моргнул, вероятно, в знак благодарности, и снова зажмурился. Свет в салоне погас. Самолёт уже входил в черную мглу, вспышки молний снаружи выхватывали причудливые силуэты людей, которые, покинув свои места, пытались что-то делать. Многие кричали, разинув рты, но их крика не было слышно, только видно неестественные гримасы их лиц. Я вспомнил, как в старых советских фильмах про Великую Отечественную войну показывали кадры воздушного боя, и когда противника сбивали, его самолет устремлялся к земле с нарастающим гулом. Уже не от давления, а от этого звука резало уши. Самолёт покачивался из стороны в сторону. Корпус тряхнуло так, что я не успел сгруппироваться и вылетел из кресла, ударившись головой о потолочную панель. В глазах померкло.

Что же так всё болит?! Спина… Ощущение такое будто меня тащили по раскалённым углям. Приоткрыв глаза, я увидел серое небо. Пахло гарью и землёй. Я на земле! Привстав на локтях, я заметил мальчика, сидящего, поджав под себя ноги. Мальчика с огненно-рыжей шевелюрой. Он тяжело дыша, сидел, склонив голову набок, и смотрел на меня. Вокруг больше никого не было, ни единой души. Позади ребенка, метрах в пятидесяти, полыхал пожар. Клубы черного дыма валили из конструкции, которая только отдалённо напоминала фюзеляж воздушного судна. Послышалось шипение, затем хлопок, и я инстинктивно бросился на мальчика пытаясь прикрыть его своим телом. Раздался оглушительный взрыв, куски железа, какие-то растерзанные взрывом вещи падали сверху, нас засыпало землёй.

Пока я так лежал, обнимая рыжего парнишку и прижимая его к земле, что было мочи, я понял, что это только он мог меня вытащить из разбившегося самолёта. Скорее всего, никого не осталось в живых. Когда я ударился головой и потерял сознание, летчики, видимо, пытались посадить самолёт аварийно. При посадке корпус развалился, повезло мне и этому мальчику. Он решил меня спасти и тянул полсотни метров по земле.

Когда опасность миновала, я отстранился от парнишки, посмотрел на него. Он был в пятнах тёмного машинного масла, весь чумазый, но без каких бы то ни было повреждений или следов крови. Я оглядел себя – кроме поцарапанных ног и рук, никаких травм и ран я не обнаружил. Пульсирующая большая шишка на голове, а также боль в спине говорили о том, что я легко отделался. Только сейчас я заметил в руках мальчика что-то жёлтое – янтарный браслет.

– Твоя бабушка… она жива? – не узнавая свой голос, спросил я. Мальчик только покачал головой из стороны в сторону.

– А твои родители? У тебя есть папа и мама или кто-то из родных?  – «рыжий» повторил покачивание.

– Ты можешь говорить? – на сей раз мальчик утвердительно кивнул. И у меня немного отлегло от сердца.

– Спасибо, что спас меня, – как можно тверже сказал я, – тяжелый я, наверное.

Рыжеволосый мальчуган задумался и улыбнулся, обнажая зубы. Двух верхних передних молочных зубов не было.

– Ты поэтому стесняешься говорить? Болят? – меня осенила догадка. Парень только кивнул, плотно сжав губы.

– Не волнуйся, я позабочусь о тебе. Как тебя зовут?

– Лео, – только вымолвил мальчик, тряхнув головой с рыжими волосами.

Мы встали с земли, я приобнял своего будущего приёмного сына за плечи, и мы пошли навстречу судьбе.

Огненно-рыжий мальчик оглянулся на остов самолёта, вытянул руку, сложил пальцы пистолетом и прошептал: «Пуф».

Посвящается  другу Леонарду Олеговичу Гирчицу.

Память о тебе будет жить вечно, чего тебе самому, увы, не удалось.
 

Похожие статьи:

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Проблема планетарного масштаба

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Пограничник

Рассказы → Доктор Пауз