Окно было распахнуто настежь. Свежий летний ветер ерошил короткие волосы, трепал белую юбку, норовил забраться под короткие рукава и распахнутый ворот блузки.
Она стояла на подоконнике и – впервые за последние месяцы – наслаждалась: теплыми лучами предзакатного солнца, запахом мокрой после дождя листвы, смехом и криками малышни, доносившимися с детской площадки.
- Ну и что ты тут медитируешь, дура? Думаешь, сейчас как сиганешь вниз, как полетишь белой горлицей, как будешь потом в гробу лежать – вся такая в кружевах, прекрасная и бледная, как сама смерть. А друзья-подружки, мамки-папки будут стоять вокруг и рыдать горючими слезами.
- А твое какое дело? – она резко обернулась, сверкнула глазами на сидящего в кресле неопрятного типа с беломориной в зубах.
- Да о тебе ж беспокоюсь, глупенькая, - тип оскалился, продемонстрировав желтоватые неровные зубы. – На самом деле, красотка, всё будет совсем не так. У тебя ведь двенадцатый этаж, верно? Лететь тебе долго придется. А оно, знаешь ли, страшно, коли крыльев не дано. Так что обоссышься ты еще в полете, а потом как шмякнешься об асфальт милым личиком, как разлетятся мозги по асфальту! И будешь ты валяться вся такая в дерьме, грязи и блевотине, в грязных трусах и с расквашенной мордашкой. Ну, допустим, личико тебе кое-как к похоронам отретушируют. Только не до нынешней красы девичьей. Будешь выглядеть слегонца прилично, как те маски из папье-маше, которые ты в начальной школе делала и акварелью раскрашивала. Помнишь, небось? Вы их с Петькой года два назад еще на Хеллоуин надевали. Весь класс тогда напугали… Кстати, ты что думаешь, Петька по тебе рыдать будет, головушкой об стенку биться? Да нефига подобного! Он к твоей отретушированной роже даже прикоснуться побрезгует. Ну погрустит пару месяцев, а потом за Светкой из десятого «Б» ухаживать начнет. А грязь за тобой с асфальта отскребать придется дворничихе, тете Лене. Ей, между прочим, седьмой десяток пошел, у нее сердце больное. Как думаешь, такая работка ей на пользу пойдет? Про мать, тоже, небось, не вспомнила? Она у тебя молодая и красивая, сорока еще нет. Только вот тебя вырастила, хотела собой заняться, мужика приличного нашла. Жить да радоваться, на тебя глядя, а ты вон чего удумала! На себя плевать – хоть ее пожалей.
Тип поднялся с кресла, подтянул пузырящиеся на коленках треники и подошел к окну.
- Давай, короче, слезай, дуреха! Не будет тебе ни смерти красивой, ни памяти долгой!
- Уверен?
- А то ж! Стану я тебе врать в такую-то минуту!
- Кто тебя знает: может, и станешь. До свидания, уговорщик, в аду встретимся!
Она отмахнулась от растерявшегося типа, попытавшегося в последний момент схватить ее за локоть, и шагнула вперед – навстречу солнцу, ветру, голосам и шелесту листьев.
***
- Дурак ты все-таки, - покачал головой черт, глядя на окровавленное, изломанное тело, которое матерящиеся сотрудники «Скорой» укладывали в пластиковый мешок. – Нашел, чем напугать. Знал же, что ей не больше двух месяцев осталось. И умерла бы она так же, как ты расписывал: в блевотине, крови и моче. Четвертая стадия, неоперабельная: тут уж молись – не молись, лишнего дня не выпросишь!
- Да я до последнего надеялся: не станет таким грехом душу отягощать… Что, забираешь ее?
Черт пожал плечами.
- Наверху сказали, тебе отдать. Ему виднее.
Похожие статьи:
Рассказы → Вердикт
Рассказы → Идеальное оружие
Рассказы → Белочка в моей голове
Рассказы → Эксперимент не состоится?
Рассказы → Черный свет софитов-7
