Мои люди подняли на руки трупы соратников. Тяжело раненые, пусть с нашей помощью, но спустились на плиты причала на своих ногах. Иренея, поддерживали я С Полидевком. Внизу нас уже ждали с десяток стражников, облаченных в легкие кожаные тораксы поверх хитонов, открытые медные шлемы с красным плюмажем, без щитов, с копьями и короткими мечами на поясе. Снами вместе спустился предполагаемый капитан захватившего нас корабля. Он отошел в сторонку с командиром стражников, тучным, потеющим уже сейчас, на утреннем солнце, мужем. Что же с ним будет днем? Оба о чем-то заспорили, оживленно жестикулируя. До нас доносились только отдельные слова.
Я отвернулся и стал смотреть на гавань. Над гладкой водой цвета бирюзы кружились с криками чайки, резко падали вниз, легко касаясь воды, выхватывали мелких рыбешек. Ветерок с моря доносил запах свежести, слегка разбавленный горьковатым запахом водорослей. По небу медленно плыли высокие, как башни, кучевые облака. Я вздохнул полной грудью. Сердце сжала тоска – вряд ли доведется еще увидеть море. Хотя… Отец Посейдон ведь дал мне надежду? Значит, еще поборемся.
Тем временем, капитан и начальник стражников, наконец-то, о чем-то договорились. Капитан подошел к нам, скомандовал:
- Трупы оставить – с ними разберутся без вас. Раненых, которые не могут идти, тоже оставить. Встать в ряд, руки за спину.
Мои люди недовольно загудели. Полидевк вышел вперед, сверкая глазами, явно собираясь разобраться с критянами, пусть даже и голыми руками. Я положил ему руку на плечо, не давая наделать глупостей, пихнул его за себя, сказал, обращаясь к старшему стражнику:
- Трупы мы оставить согласны.
Обернулся на усилившийся ропот своих людей за спиной, повысив голос, сказал:
- Все равно достойно похоронить их нам не дадут! - Снова повернулся к начальнику стражи и посмотрел ему прямо в глаза. - А раненых возьмем с собой, или можете убить нас вместе с ними здесь, на месте.
Какое-то время мы мерялись взглядами. Потом тот дернул жирной щекой, посмотрел на капитана корабля. Тот, поднял глаза к небу в раздумье, потом кивнул.
- Пусть забирают. Оставь троим свободными руки – помогут идти раненым.
Свободными оставили меня, Агафокла и еще одного моего воина, родом из соседней деревни нашего острова. Полидевка связали в первую очередь. Он, было, опять попытался взбрыкнуть, но я его снова успокоил. Гигант смирился и подставил руки. Я, само собой, помогал идти Иренею. Свежий воздух и солнце заметно взбодрили брата – глаза его приобрели вполне осмысленное выражение и на ногах он теперь держался заметно крепче, так, что поддерживать его приходилось совсем чуть-чуть. Появился у него даже легкий румянец, но румянец этот, скорее всего был вызван начинающейся лихорадкой от раны.
Нас построили в колонну по два и повели в сторону портовых строений. Шли недолго. Миновали длинное здание с широкими дверями - склад, должно быть, - потом пару зданий поменьше. Подошли к низкому строению с массивными стенами из ракушечника. Через небольшую дверцу, у которой стояли два стражника, снаряженные так же, как и те, что шли с нами, нас завели вовнутрь. Окон в помещении, в котором мы оказались, предусмотрено не было. Тьму рассеивал свет, льющийся из двери и несколько факелов, укрепленных на стенах. Внутри помещения в полу, вымощенному каменными плитами, оказалось несколько колодцев, забранных медными решетками. Здесь тоже оказалось несколько стражей, сидящих на скамейке у стены. Нас остановили у самого ближнего ко входу колодца. Один из стражников, сидящих на скамеечке, лениво поднялся, откинул решетку с круглого проема в полу. Второй, так же не спеша, взял лежащую вдоль стены лестницу, опустил ее в колодец.
- Полезайте, - приказал начальник стражи, который от ходьбы вспотел еще больше.
Я заглянул в темное отверстие. На меня пахнуло затхлой вонью и сыростью. Лезть туда совершенно не хотелось. До тошноты. Опять боль рванула голову. Но делать было нечего . Я кивнул Полидевку – мол, давай первый. Тот недовольно нахмурился, но послушался, подошел к колодцу. Один из стражников развязал веревку у него на руках и подтолкнул к лестнице. Гигант недовольно зарычал. Стражник живо отскочил и обнажил меч. Я успокаивающе похлопал друга по спине. Он, продолжая ворчать, начал спускаться вниз. Потом помогли спуститься раненым. За ними по одному спустились остальные. Я был последним.
Подземелье оказалось довольно глубоким – локтей десять. Как только я ступил с последней ступеньки на твердый пол, покрытый, судя по шуршанию, соломой, лестницу тут же потащили наверх. Потом громыхнула решетка, закрывающая выход. Над отверстием склонилась голова. Кажется, это был капитан, захватившего нас корабля.
- Завтра вас ждет казнь, проклятые пираты, - точно – он, его голос. – Готовьтесь. С вас живьем сдерут кожу.
Голова исчезла. Послышались удаляющиеся шаги. М-да, знающие люди не врали. Стало зябко. Впрочем, в подземелье было не жарко, может, поэтому? Я поежился. Осмотрелся. Света, проникающего сверху через отверстие люка было маловато. Его не хватало, чтобы обозреть все подземное помещение, ставшее нашим временным пристанищем. Но слабого света хватило, чтобы увидеть – все мои люди столпились вокруг меня с мрачными лицами. М-да, радоваться им, и впрямь, нечему. Это меня поддерживает предчувствие, что мой отец нас спасет. Впрочем, нас ли? Или только меня? Я более тщательно прислушался к своей душе. Нет, отец Посейдон должен помочь и моим людям. Хотя… Похоже, что выживут не все. Сколько и кто? Не понять. Но людей надо как-то подбодрить.
- Всем спать, - еще раз окинув взглядом напряженные лица, приказал я. – Отец Посейдон не оставит нас в беде.
Мне привыкли верить. Никогда я не произносил пустых слов. Лица чуть-чуть смягчились, просветлели. Воины начали расходиться, исчезая во мраке, выбирая места для ночлега. Рядом остался Полидевк.
- Где Иреней? Надо осмотреть его рану.
- Справа в углу. Там сена побольше.
- Надо перенести его сюда поближе к свету, иначе я ничего не увижу. Потом посмотрю других раненых.
Иреней, уже начавший дремать в своем углу, на ворохе соломы, которую нагреб для него Полидевк, попытался, было, встать и дойти до светлого места сам. Наш друг пресек его слабую попытку, сграбастав в объятия, и донес раненого на руках. Я размотал повязки, понюхал рану – запах нормальный, ни гнили, ни сладковатого душка гангрены я не уловил. Хорошо. На новую повязку пустили подол хитона Полидевка – от моего уже мало что осталось. Потом поменял повязки еще двум тяжело раненым. Здесь тоже ничего угрожающего не увидел. После всего этого улеглись спать. Не знаю, как кто, но я заснул сразу, как убитый.
Сколько мы спали, я не знаю. Наверное, немало. Проснулся от страшной жажды – дать воды нам так и не удосужились. Лежащий рядом Иреней подстанывал при каждом вдохе. Ему, раненому, потерявшему много крови, еще хуже, чем мне. В нашей подземной камере было совершенно темно, только люк в потолке освещался неровным багровым светом. Факелами на стенах верхнего помещения, надо полагать. Я поднялся на ноги. Лежащий справа Полидевк поднялся и встал рядом. Понял это по шороху соломы и дыханию рядом. Мы подошли к люку, и я крикнул наверх:
- Парни! Дайте воды!
Никто не ответил. Даже шороха не раздалось. Неужели все ушли? Вряд ли: кого-то должны были оставить караулить нас – мало ли что. Крикнул еще. Погромче. Опять никто не отозвался. Я заорал во весь голос. Ко мне присоединился Полидевк. Наконец сверху раздался шум шагов, над отверстием люка склонилась голова.
- Чего орете? – раздался сонный голос.
- Воды дайте! – повторил я в очередной раз.
- Могли и до утра потерпеть, - недовольно ответил наш сторож. – Не сдохли бы.
- Как знать, - ответил ему. – Раненые, так точно не доживут. А ранены почти что все. По головке тебя не погладят, если к завтрашней казни нас останется только половина.
Наверху помолчали. Потом тот же голос ответил:
- Ладно. Сейчас спущу кувшин. Ждите.
