Оборотни

Человечество, как тараканы, разбежалось по планете, унося свою драгоценную задницу. Стоило лишь раз пройти кислотному дождю и что стало с культурой? Где моральные ценности? Вечный голод, проблемы с продовольствием. То, что растет на поверхности, есть невозможно, а старых запасов надолго не хватило. И стал человек человеку враг и пропитание.

Честь, совесть, мораль… на их место пришли более практичные и подходящие Новому Миру понятия - подлость, предательство, нажива. Приверженцы старых традиций неизбежно гибнут.

Нет, человечество хуже тараканов. Мы выжили после ядерной войны, но в кого превратились? И боюсь, что радиация и мутация здесь не причем. Такие мы есть.

Условия жизни безвозвратно изменились. Большинство видов вымерло, но мы подстроились.

Раса оборотней, иначе нас никак не назовешь. И только в преддверье смерти мы можем надеяться, что станем такими, какие есть на самом деле. Однако вот оно, преддверье. И я боюсь поверить, что это наше истинное лицо.

***

Тусклый огонек свечей безуспешно разгоняет темноту по просторному залу обветшалого бара. Большинство из сидящих здесь, уже забыли, что такое лампочки. Электричество стало бесполезным шиком.

За стойкой сидят трое путников. В темных углам почивают наемники.

Два бородатых отрубка о чем-то громко спорят за столиком посреди зала. Еду заказывать не спешат, скорее всего, оба на мели, но не ровен час, кто-нибудь схватится за нож и пополнит свой кошелек. И все ради комочков желтого металла.

Золото – проклято. Разве его можно есть или пить? Но почему тогда торговцы, весело скалясь, продают необходимые для выживания продукты за этот проклятый металл? Варвары. Тысячи лет назад его использовали в качества платежного средства. Сейчас оно вновь захватывает правящие позиции.

Наконец один из отрубков треснул обрубком руки по столу, второй выхватил из-за пояса нож. Варвары.

- Жаренного голубя и выпить, - сделал заказ победитель.

Выпить. Цена напитка зависит только от качества фильтра. А исходный материал все равно один - Помои.

Молодой парень протирает стол от крови и ставит тарелку с заказом. Привычно хватает труп отрубка за ноги и волочет на кухню. В меню появятся новые блюда. Сервис.

 

Звенит колокольчик у двери. В бар заходит молодой парень семнадцати лет.

Собравшиеся придирчиво осматривают незнакомца. Наметанным глазом отмечают дорогие штаны и куртку из джинса. На куртке множество карманов. Не пустых, как показывает оттопыренная ткань. На правой руке мальца блестит синим, браслет. Чистое лицо, кожа обветренна, но чиста, не следа от язв. На ногах берцы из кожи вымершего животного. Седые волосы. Удивляет больше их наличие, чем цвет. В Новом Мире до седин не доживают, а из-за радиации сами волосы редкость.

Парень вынимает руки из карманов джинсов, снимает фильтр-маску. Втянув затхлый воздух направляется к барной стойке.

- Что будешь пить, кид? – интересуется бармен.

- Я больше предпочту поесть. Кашу, или макароны.

- А золота хватит, на такой заказ? – скалится бармен.

- Я могу отработать, - парень явно очень проголодался.

- Работников у нас хватает, - бармен на миг задумывается. – Хотя если вычерпаешь нужник, получишь тушеного голубя и ….

Бармен не успевает договорить, в нескольких сантиметрах от носа блестит ствол револьвера.

- Дай мальчишке что просит, или твои мозги пойдут на десерт посетителям, - цедит незнакомец, взводя курок на револьвере.

Бармен бледнеет и судорожно кивает.

- А ты, кид, никогда так не унижайся. Наемники всегда берут то, что хотят. А нужники пусть вычерпывают чертовы отрубки.

Парень не сводя глаз со стойки, указательным пальцем отводит в сторону ствол револьвера.

- А я не наемник, дядя, - спокойным голосом отвечает он.

Бармен ставит тарелку с кашей на стойку и отходит подальше.

Незнакомец краснеет от ярости и направляет оружие на парня. Тот не обращая внимания, берет ложку и с аппетитом зачерпывает кашу.

- Опусти оружие, Пес, - раздается из темного угла.

Медленно из темноты выходит человек с пистолетом в вытянутой руке. Кожаные черные штаны, плащ хамелеон поверх водолазки защитного цвета. На ногах походные сапоги. Широкополая шляпа скрывает лысину.

- Я сказал, опусти револьвер, Пес. Долго не размышляй, моя беретта не любит терпеть.

Пес опускает оружие.

- Много на себя берешь, Физик. И на тебя найдут управу.

Физик прячет пистолет за спину.

- Найдут, - соглашается он. – Но ты не доживешь до этого момента.

Пес, тихо ругаясь, удаляется на свое место. Физик тоже возвращается за столик.

Парень, закончив с кашей, жестом подзывает бармена.

- Как давно работает заведение? – вежливо спрашивает он.

- Не знаю, - отмахивается бармен.

- Послушай, друг. От твоих знаний зависит цена вознаграждения.

- Двенадцать лет.

- Двенадцать лет… - повторяет парень. – Мне это подходит. Скажи, за эти двенадцать лет, здесь хоть раз проходил поезд?

- Поезд? - переспрашивает бармен. – Слушай, кид, я поездов не видел с Ядерного дня. Не думаю, что сейчас хоть один на ходу.

- А раньше? Здесь часто ходили поезда? – допытывается парень.

- Само собой, кид. Раньше это была довольно крупная железнодорожная станция.

- Незадолго до Ядерного дня, здесь проходил ярко зеленый правительственный поезд?

- Парень, ты задаешь опасные вопросы. Немногие могут похвастать, что помнят Ядерный день, а тем более события до него. Не думаю, что кто-то обратил бы внимание на правительственный поезд.

- На него бы обратили.

- Почему? – удивляется бармен.

- Потому что… - парень мнется, явно раздумывая, говорить или нет. – Потому что этот поезд направлялся в бункер. И за него цеплялись все, кто хотел выжить.

Бармен в испуге открывает рот. В зале воцаряется тишина.

Парень бросает на стойку золотой кругляш и направляется к выходу.

- Вам лучше забыть, о том, что слышали, - произносит он, не к кому не обращаясь.

***

Прохладный воздух приятно ерошит волосы. Маска-фильтр скрывает половину лица, усталые изумрудные глаза остаются незащищены. Парень отходит от бара и обреченно смотрит на железнодорожные рельсы.

- Три миллиарда пять миллионов восемьсот тридцать две, - произносит он вслух.

Затем спрыгивает с полуразрушенного перрона и идет прочь от станции.

- Восемьсот тридцать три, восемьсот тридцать четыре…

***

- Стой! – раздается голос сзади. – Сделаешь еще шаг, и в твоей отмороженной голове станет дыркой больше.

Парень останавливается.

- Три миллиарда пять миллионов восемьсот девяносто три, - шепчет он.

- Повернись! – командует незнакомец.

Парень поворачивается. Перед ним стоит Физик с двумя береттами в руках. Оба ствола смотрят в лицо мальчишке.

- Что ты хочешь? – спрашивает парень. – Плату за помощь в баре? Я плачу только за информацию.

- Мне не нужны твои кругляши, - отвечает Физик, не опуская оружие. – Я хочу узнать про поезд.

Парень широко улыбается, демонстрируя наличие зубов.

- Мы хотим одного и того же, - поводит итог он.

- Не совсем. Я хочу знать, что известно тебе.

Малец еле заметно кивает и Физик чувствует, как острая сталь касается горла.

- А я хочу знать то, что знаешь ты.

Физик судорожно сглотнув и опускает пистолеты.

- Ты вовремя, Док, - хвалит парень.

- Старался, мистер Эв, - откликается человек, прижавший лезвие скальпеля к горлу Физика.

- Бросай оружие, - командует Док.

Физик кидает беретты на землю.

- Не нервничай. Я уже два года не практиковался, так что могу сделать не ровный разрез, но и его будет достаточно, чтоб кровь хлынула фонтаном.

Эв подбирает пистолеты и швыряет в кусты.

- Лен Бравин по прозвищу Физик, довольно известная личность в кругу наемников, - услужливо объясняет Док. – Просто невероятно, что он так просто сдался. Мистер Эв, советую вам обыскать его. Почти уверен, что припрятано пару стволов.

- Нет нужды, - отмахивается Эв. - Мистер Бравин с нами долго не задержится, и я надеюсь, мы не заставим его использовать те пистолеты в рукавах и мину-ловушку в правом кармане плаща.

Лен Бравин снова сглатывает.

- А ты не так прост, паренек, - цедит он, стараясь не касаться кадыком лезвия.

- Я не причиню тебе вреда, - ообещает Эв.

- Пока мне угрожает только психопат со скальпелем - пытается пошутить Бравин и тут же чувствует, что кожа поддается под напором острого лезвия. По шее наемника скатывается капля крови.

- Поверь, Лен Бравин, следует гораздо больше опасаться Мистера Эвена, - шепчет на ухо наемнику Док.

- Итак мистер Бравин, почему вас интересует правительственный поезд?

Наемник хранит молчание. Нажим скальпеля усиливается.

- Мне нужно знать, что это был за поезд, - наконец выдавливает Лен.

- Вы не слушаете меня, мистер Бравин. Я не спрашиваю, что вам нужно. Я спрашиваю почему? Вы видели его?

По лбу наемника катятся крупные капли пота.

- Видел, - процедил он.

Эвен заметно оживляется.

- Где? На этом пути? Когда?

- Да, на этом пути. Незадолго до того самого чертова дня.

Эв вытаскивает из кармана сложенный в несколько раз лист. Дрожащими руками разворачивает.

- Железнодорожная карта? – удивляется наемник.

Эвен на миг оторывается от карты.

- Док, отпустите его, - возбужденным голосом произносит парень. – Огромное спасибо мистер Бравин. Оружие можете забрать, когда мы уйдем.

Док убирает скальпель от горла и вытирает лезвие о плащ хамелеон наемника. Только сейчас Лен Бравин смог разглядеть этого человека. Старик, лет семьдесят, не меньше. Одет в черные брюки, серый свитер и белый плащ. На ногах туфли из мягкой кожи. Длинные седые волосы, но в отличие от паренька с заметными проплешинами. Не иначе, последствия кислотного дождя. Та часть лица, что не скрыта маской-фильтром, покрыта язвами. На горбатый нос одеты очки с треснутой линзой. На правой руке белая повязка с красным крестом.

- Парень, - обращается Бравин к Эвену. – Ты хоть понимаешь, кто твой спутник?

- Прекрасно понимаю, - отвечает Эвен не отрываясь от карты. – И нахожу его превосходным товарищем.

Очень странная парочка. Слишком явно выделяется на фоне карликовых деревьев и серых пустынь. Не скрываются, наоборот, словно выставляются напоказ, и от этого связываться с ними хочется еще меньше.

Эв, кажется уже, забыл о существовании наемника, и только старый Док настороженно провожает взглядом удаляющуюся фигуру.

***

- Мистер Эвен, что-то случилось? – решается спросить Док, когда они отходят достаточно далеко.

- Я нашел его Док, – Эв показывает на карту. – Мы с тобой сейчас на этом пути. Если верить наемнику, здесь же проходил поезд. Замечаешь что-нибудь?

- Нет ответвлений?

- Верно. Мало того, что этот путь не вливается в сеть других. Он конечен. Это конечная точка нашего пути. Мы нашли бункер. Осталось всего лишь дойти.

***

- Ты сегодня рано дорогой. Что-нибудь случилось? – Мари встречает меня у порога.

- То, что давно должно было случиться, - без настроения отвечаю я. – Уроки в школе отменили. В городе объявили военную обстановку. Готовь чемоданы Мари.

На самом деле чемоданы давно собраны. Но все равно следует пробежаться взглядом по пустым полкам - вдруг оставили что-то нужное.

- Как же так, Леонид? Неужели началось? – щебечет Мари, последний раз пробегаясь по комнатам.

- Нам следовало уехать гораздо раньше. Представляю, что сейчас творится на вокзалах, - вслух размышляю я.

Мари подходит и тянет за плечо.

- Присядем на дорожку.

 

То, что творится, превосходит все ожидания. Огромное здание вокзала битком набито людьми. Дойти до кассы или до перрона не представляется возможным.

В руках два чемодана. Мари крепко держит меня за руку. У нее на плече дорожная сумка с едой на пару дней.

- Ну давай пробираться к кассе, - пытаюсь произнести это бодрым голосом.

Оказывается бесполезно. Будто все люди на вокзале это одна большая очередь, и никто не хочет пропускать или уступать свое место.

У самых касс слышатся крики.

- У меня нет столько денег! Вот, возьмите часы, кольцо. Серьги заберите, только дайте мне чертов билет! Скорей же, пока весь город не взлетел на воздух!

Напротив другого окошка начинается драка – кто-то пытается пролезть без очереди.

- Неужели это начнется? – обреченно шепчет Мари.

Я делаю вид, что не слышу. Начнется ли это? Станут ли два государства запускать друг в друга ядерные боеголовки? Конечно, станут. Если на вокзале, люди готовы друг друга поубивать из-за билета, то, что говорить о правительстве. Голодные волки, дерущиеся за обглоданную кость по имени мир. В любую секунду кто-нибудь из главнокомандующих нажмет красную кнопку. Чертовы психи. Они уничтожат нас всех.

Но я должен спасти Мари. У моего дяди, на севере, есть загородный дом, с глубоким подвалом. Очень надеюсь, что этот подвал сыграет роль бункера. План по выживанию на двойку, но другого варианта у меня нет.

Сейчас проклинаю себя, что не отвез Мари к дяде раньше. Лишь бы не было слишком поздно.

К полудню голос из динамика объявляет, что вокзал прекращает работу и приносит извинения за неудобства. Кассиры опускают шторы и закрывают окошки. Огромная толпа неподвижна. Каждый решительно настроен уехать. Охранники бояться высунуть нос.

Еще через два часа объявляют, что все рейсы отменяются и просят разойтись.

Мы с Мари сидим на чемоданах и держимся за руки. Те люди, что успели купить билеты, кричат от досады. Наконец недовольство достигает апогея. Летят скамейки, бьются стекла. Начинается настоящий бунт.

Не сговариваясь, толпа двигается в сторону путей. Я, держа Мари за руку, пытаюсь протиснуться к выходу. Все тщетно. Людей с каждой минутой прибывает и словно течением нас выносит на перрон.

Голос из динамика донес, что по четвертому пути пройдет правительственный экспресс, и попросил освободить дорогу. Толпа ревет как раненый зверь.

Я очнулся на перроне. Растоптанные чемоданы валяются по всему вокзалу, и даже не пытаюсь найти свои. Оглядываюсь по сторонам. Где Мари?

- Мари! – в панике кричу я. – Где ты, Мари!?

Толкаясь, мечусь от одного пути к другому. Везде стоят люди. Везде. В какой-то момент в голову приходит мысль, да горите вы все, в самом деле! Горите в аду, мне нужна только Мари.

Найти жену среди тысяч разгневанных граждан кажется невозможным. Я не перестаю кричать.

Наконец, вдалеке, слышится отклик:

- Леонид! Я здесь!

Я толкаюсь как одержимый. Кажется что это огромная драка, где каждый норовит кого-нибудь толкнуть. Уже не обращая внимания на разгневанные крики в мой адрес, я продолжаю грубо пихать и оттаскивать. Несколько раз приходится работать кулаками, но во всеобщей свалке в погоню за мной не кидаются.

Издали слышится шум поезда. Отчаянные люди видят в нем единственный шанс спастись, уехать подальше и зарыться глубже. Десятками спрыгивают на рельсы, образуя живую стену.

- Не дадим правительственным прихвостням проехать! – кричит кто-то.

- Мы тоже имеем право на спасение, - подхватывает другой.

Люди словно вода заполняют четвертый путь. И тут я замечаю, что в массе этой живой стены, Мари беспомощно машет руками и кричит. Хрупкое тело плотно прижато со всех сторон, и никто не обращает внимания на крики.

Ярко-зеленый правительственный поезд неумолимо приближается. Он вовсе не собирается останавливаться. Просигналив пару раз для приличия, экспресс проходит сквозь толпу, как нож проходит сквозь масло.

 Ноги подкашиваются и отказываются идти дальше. Я просто ничего не смог сделать. Остекленевшим взглядом наблюдаю, как в воздух взлетают кровавые ошметки.

Пару капель крови попадают в лицо. Жмурюсь, а когда открываю глаза, все окрашивается в кровавый цвет. И ярко-зеленый поезд становится красным. Он промчался с огромной скоростью, но для меня время остановилось. Снова и снова я вижу перед собой, как экспресс врезается в толпу людей. Как Мари, что-то пытается мне крикнуть. По губам можно догадаться, что это слова «Я люблю тебя». В следующее мгновение все скрывает кровавый поезд. Руки опускаются. Поезд промчался за доли секунды, оставив кровавое месиво на рельсах.

Кулаки сжимаются. В слепой ярости, из памяти стирается, что я интеллигентный человек, учитель физики в старших классах. Остается только ненависть, а вокруг ненавистные мне люди. Теперь все люди ненавистны.

Я дерусь с толпой. Крушу кулаками мягкие тела. Но толпа не чувствует комариные укусы и поглощает меня.

Нет, не бьют. Просто мнут, топчат. Задыхаясь, от недостатка воздуха, выплевывая кровь, проклинаю человечество и мечтаю, чтоб скорее настал ядерный апокалипсис.

Прихожу в себя где-то в углу, рядом с киоском продуктов в дорогу. Вокруг много трупов. Отовсюду слышатся стоны.

- Куда шел это поезд? – пытаюсь узнать я у раненного мужчины.

Он продолжал стонать. Я отвешиваю пощечину.

- Куда шел чертов поезд? – кричу я.

Мужчина дергается, по лицу пробегает судорога боли и огонек жизни в глазах гаснет.

 

Как удается узнать позже, на вокзале данных по поезду нет. Даже на самом поезде, по словам очевидцев, не значилось ни место отправления, ни назначения. Поезд из неоткуда и в никуда.

А затем приходит Ядерный день.

В Новом Мире выживает много людей. Но из-за смерти одного особого человека интеллигентный учитель физики в старших классах превращается в жестокого наемника Лена Бравина.

 

- Я узнаю, кто ехал на этом чертовом поезде, - шепчет наемник, наблюдая из темноты за Доком и Эвеном. – Узнаю, и уничтожу.

***

- Он следит за нами, мистер Эв, - произносит Док, не поворачивая головы.

- Я знаю, - отвечает Эвен, подкидывая веток в крохотный костер.

- Мне убрать его?

- Не беспокойся. Этой ночью ему хватит забот, – удобней устраивая седалище на холодной шпале, проговаривает Эв. – Да и тебе, Док, следует позаботиться о своей безопасности.

- Ночью что-то будет?

Эвен кивает.

- Дайвульфы, - уточняет парень. – Трое может четверо. Крадутся в паре десятков метров.

Док берет в руки палку и сует в костер.

- У меня только три ракеты мистер Эв, - наблюдая за горящим концом палки, говорит Док.

- Хорошо, - усталым голосом бурчит Эвен. - Одного беру на себя.

Дайвульфы, мутировавшие волки. Жуткие создания, с толстой шкурой и быстрой регенерацией. Простыми пулями их не возьмешь. Так же как человек, не брезгуют любой пищей.

Эван запускает руку в глубокий карман куртки. Достает небольшой прибор, щелкает кнопками.

- Док! Слева! – вскрикивает Эв, не отрываясь от прибора.

Док мигом вскакивает, поддевает носком туфли угли костра и отправляет в морду выскочившего дайвульфа. Зверь визжит и яростно скребет лапой глаза.

- Этот твой, Док! – выкрикивает Эвен.

Несколько секунд хватает Доку, чтоб зарядить ракетницу. Сигналка ударяет точно в лоб чудовищу. Вспышка освещает края разорванного черепа. Док замечает еще троих дайвульфов заходящих с разных сторон.

- Мистер Эвен! - кричит Док, заряжая новую ракету. – Они вас точно не тронут?

- Не посмеют, - уверенно отвечает Эв. – Они боятся меня больше огня.

Вторая ракета попадает ближайшему дайвульфу в глаз. Остаются двое.

- Последняя ракета, мистер Эвен, – предупреждает Док.

Дайвульф отталкивается мощными лапами от земли и, разинув пасть, целит на шею старика. Последняя вспышка сигнальной ракеты и зверь падает на рельсы. Оставшийся дайвульф щелкает зубами в сантиметре от шеи доктора.

- Мистер Эвен! – кричит Док, избегая смертельной пасти, и выхватывая из кармана скальпель.

- Секунду! – пальцы Эвена не отрываются от незнакомого устройства, - Да работай, же… черт!

Скальпель вонзается в бок чудовищу. Разъяренный зверь, словно не замечает боли, мощной лапой прижимает старика к земле. Док ощущает смрад из пасти, на лицо капает слюна с мерзкого языка.

Неожиданная вспышка освещает железную дорогу. Яркий луч лазера пробивает тело монстра насквозь. Издав предсмертный рык, дайвульф падает на старика.

Эвен спрятав прибор в карман, помогает Доку спихнуть тяжелую тушу.

- Вы заставили меня понервничать, мистер Эв, - отдышавшись, шепчет Док.

- Извини, я использовал весь оставшийся заряд, теперь это просто безделушка.

- И вы не боитесь мне это рассказывать? – удивляется Доктор, отряхивая белый плащ.

- А почему должен бояться? – удивился в ответ Эвен.

Док молчит.

- Мистер Эвен, вы знаете, ради чего я отправился с вами пять лет назад?

- Конечно, знаю, - беззаботно кивает Эв. – Чтобы вырезать и продать мои органы.

Старик снова молчит.

- Я в вас не ошибся Мистер Эвен. Вы очень опасная личность.

Док поворачивается к Эву.

- Вы не уже не первый раз спасаете мне жизнь. Но сегодня пожертвовали последним зарядом страшного оружия, - Док щурилтя. – А не думали что именно из-за опасения оружия, я не убил вас до сих пор?

- Моя смерть не принесет тебе ничего хорошего, - отмахивается Эв.

- Я рад, что у кого-то сохранилось обо мне хорошее мнение, - усмехается старик.

Доктор наклоняется, чтоб выдернуть из тела зверя свой скальпель.

- Док, у меня к вам тоже вопрос, - обращается Эвен.

- Слушаю.

- Скажите, каково на вкус человеческое мясо?

***

- Доктор Сэм Саммерс, пожалуйста, пройдите в операционную, - усталым голосом зовет медсестра Кэт.

Я поворачиваюсь к Сашке и хлопаю по плечу. Он явно идет на поправку и уже может сидеть на краешке кровати.

- Мне пора, - Сашка грустно смотрит на меня. - Давай выздоравливай, ты у нас самый здоровый пациент, так что должен служить примером остальным, - я еще раз хлопаю его по плечу, и еле перебирая ногами, плетусь в операционную.

Бесконечная ночь. Счет дням потерян. Все сливается в бесконечную тьму. В тесном бомбоубежище, освещаемом тусклыми лампами, не понятно когда день сменяет жуткая ночь. Когда был Ядерный день? Я уже забыл. На поверхности до сих пор что-то грохочет и взрывается. Однако крики до нас не доходят. Там на поверхности зарождается Новый Мир.

А здесь мы разгребаем остатки старого. В слишком тесном бункере размещены семь врачей и двадцать пострадавших. После того как принесли последнего пациента, дверь захлопнулась, слышался грохот падающих камней. Выход завалило намертво. Может быть и к лучшему. Теперь мы недосягаемы сумасшествию Нового Мира.

Но рано радоваться. Бункер предназначен лишь для оказания первой помощи, а не для продолжительного проживания. Кроме аскорбиновой кислоты, глюкозы и бутылок дистиллированной воды, в нем нет ничего съестного.

Пятнадцать человек в коме. Семь врачей включая меня, как могут поддерживают в них огонек жизни. Скоро некоторые начинают  им завидовать. В коме, голод не терзает.

Аскорбиновая кислота кончается почти сразу. Таблетки глюкозы пытались растянуть дольше, но для поддержки работоспособности, приходилось глотать горстями. С водой чуть проще. Бункер оборудован вместительным баком в несколько сотен литров. И ценные бутылочки оставлены на черный день.

Как-то раз мы пробовали сварить компот из аскорбинки. Поставив процедурную кастрюлю на газовую горелку, высыпали пару упаковок и залили водой. Получился недурной лимонад. Но на воде долго не прожить. И судя по нашему состоянию, тот месяц, что человек способен продержаться без еды, давно прошел. Очень давно.

Опираясь на тумбочки и кушетки, добираюсь до операционной. Меня встречают шестеро полумертвых товарищей. Мы слишком много работаем и слишком мало едим.

Медсестра Кэтти смотрит на меня своими грустными карими глазами. На операционном столе лежит капитан Гришковец. Взрывом ему оторвало обе ноги. Туловище посекло осколками. Лицо, покрытое шрамами, выражает заслуженное спокойствие и умиротворенность. Вокруг стола стоят хирург Шмидт, еще две медсестры Зоя и Флюра, терапевт Николай Кондратьев, и кардиолог Луночкин. Все, кого успели собрать в последние часы перед бомбежкой.

- Что у нас, с воякой? – бодро спрашиваю я. – Кэтти? Почему он не подключен к аппаратам? Где кардиограмма? Зачем меня вызывали?

Я почти рефлекторно пытаюсь нащупать пульс капитана.

- Он… он мертв? Что это значит? Зачем вы его сюда притащили?

В глазах коллег непонятный блеск.

- Саммерс… мы не выживем… надо что-то решать, - сухо произносит ко мне Шмидт.

- Решать что? – не понимаю я.

- Как нам выжить, - заканчивает фразу Кондратьев.

- И как?

Шмидт скальпелем указывает на тело капитана.

- Что ты имеешь вви… да вы в своем уме? – кричу я. – Если это шутка, то мне хватило черного юмора нашего правительства.

- Тише, доктор Саммерс, - просит Кэтти. – Вы думаете, нам приятно? Думаете, мы легко на это пошли? Но только так есть шанс выжить. И спасти жизни оставшихся больных. Не будет нас - умрут они.

- Да я сам себя зарежу! Это же выходит за все пределы! Я не позволю! Мы же цивилизованные люди!

- Саммерс, - Шмидт опасно направляет скальпель в мою сторону. – Мы цивилизованные люди без цивилизации. Нас никто не посмеет осудить. Это ради спасения девятнадцати людей, что лежат в соседней комнате.

- Да хоть ради всего мира… если мы перейдем эту черту, обратно дороги не будет. Вы понимаете? Нас не простят! Мы сами не простим!

- Доктор Саммерс, - произнесла Зоя. – Мы доктора должны держаться вместе. Не будете резать вы, это сделает доктор Шмидт. Но есть будем все… мы не имеем право терять силы… от нас зависят жизни других.

Пячусь к выходу из операционной.

- Я в этом решительно не участвую! – заявляю я и поворачиваюсь к двери.

Прикрывая проход, стоит Кэтти со шприцом в руке.

- Доктор, вы слишком напряженны. По-моему вам надо успокоиться.

Я ничего не успеваю сделать, игла легко входит под кожу и снотворное разносится по венам.

Мясо со спины, отправляют на варку. Остальное прячут в морозилку. Внутренние органы выбрасывать тоже не спешат. Печень поджаривают на сковороде.

Меня привязали ремнями к кушетке в операционной. Все блюда нашего нового меню готовятся на моих глазах. Два раза рвало водой. Есть категорически отказываюсь. А когда начинаю кричать и пытаюсь вырваться, мне вкалывают снотворное.

Не знаю, сколько прошло времени, но когда находился в беспамятном состоянии, кто-то насильно впихнул в меня кусок вареного мяса. Челюсти разжевывают его с такой скоростью, будто боятся что отнимут. Начало положено. Сладковато нежный вкус человеческого мяса навсегда выжигается в мозгу.

 На обед почивают наваристым бульоном из языка, а под вечер уже развязывают.

Повеселевший Шмидт ободряюще хлопает по плечу.

- Нам главное выжить Сэм. А потом забудем это, как страшный сон.

Вечером меня выворачивает в последний раз. Теперь желудок переваривает что дают.

А страшный сон продолжается. Капитан Гришковец кончился в полном смысле слова. Недолго думая следующим в меню становится самый близкий к смерти пациент. Мистер Фиш, молодой предприниматель из Нью-Йорка. На протяжении всего нашего заточения он находится в коме. Даже в нормальных условиях у него мало шансов.

Нет, я вовсе не оправдываю себя. Нам нет прощенья. Мне нет прощенья.

Позже, пациенты поправляются. Многие уже могут говорить, а Сашка, передвигается по комнате маленькими шажками. Естественно потребность в пище увеличилась. И мы подсаживаем ничего не подозревающих пациентов на свою, особую, диету.

Сашка восторгается каждым блюдом, на всю палату расхваливая кулинарное искусство медсестры Кэтти.

Все идет благополучно, а точнее держится на тонкой нити обмана. Почти все пациенты приходят в норму. Безнадежно больных не остается. Близится кульминация.

Как-то в процессе варки бульона из остатков бизнесмена, в операционную заходит Сашка. Он единственный, кто может ходить.

Никогда не забуду его невинных глаз, и как в них отражается ужас. Отражаюсь я сам. То чем стал.

Его неудержимо рвет. Я склоняюсь рядом и обнимаю за плечи и глажу по спине. Он вырывается. Пятится к полкам с лекарствами. В слепую перебирает руками за спиной. Сыпятся таблетки и микстуры.

- Как вы могли? Как? Доктор…

Сашка. Он еще ребенок. Всего семнадцать лет. Как мог поверить, что ест себе подобных.

Он хватается за горло, удерживая рвоту.

- Выпустите меня. Выпустите меня с этой скотобойни!

Он безуспешно набрасывается на дверь. Царапает, кричит. Затем кидается на меня, прижимает к полу. Слабые руки трясут за плечи.

- Как вы могли? Вы же доктор!

Смотрю на его слезы и плачу сам. Я ничего не могу ему ответить. Шприц вонзается Сашке в шею. Пузырьки воздуха закупоривают вены.

Кэтти вынимает шприц и надевает защитный колпачок.

- Давно пора пополнить запасы, - сухо комментирует она.

Полный отчаяния крик разносится по бункеру. Мой крик. Бесполезно призывать их к справедливости. Бесполезно молить прекратить.

Не знаю, зачтется ли где, но к мясу Александра я не притронулся. И голодал так долго, как только мог. Наконец в меня снова начинают впихивать ароматные куски.

После этого случая спадают все ограничители. Все рамки. Приходит черед жребия.

Пациентов правда не удивляет. Как только запасы подходят к концу, тянем жребий. Кому достается короткая палочка, мгновенно усыпляется. Так что никаких бунтов не происходит. Все довольны, пока есть еда. Но как только еда кончается, приходил страх.

Доктор Шмидт и Кэтти заботятся, чтобы никто из докторов не пошел на мясо. Так продолжается пока имеются пациенты. Последних двух  усыпляем разом.

Так или иначе, но кончаются и они. Семь человек. Нет. Семь голодных псов. Язык не повернется назвать нас людьми.

Первое время решаем голодать. Но перемирие нарушает Шмидт. Схватив скальпель, точным движением перерезает Кэтти горло.

- Пора ужинать господа! – со смехом объявляет он.

Но все пошло иначе. Зоя с диким криком бросается на хирурга и вонзает шприц в глаз.

Начинается бойня. Я хватаю скальпель и профессионально перерезаю горло Кондратьеву. Луночкин разбирается с медсестрами.

- Закончим на этом? – предлагает он и, не дожидаясь ответа, бросается на меня.

Не знаю, почему я выжил. В свои шестьдесят многое повидал. Но никогда за всю свою жизнь так не опускался. Смерть была бы только в радость. Но сам не ожидая от себя, уклоняюсь от выпада кардиолога. Кручусь на пятках и вонзаю скальпель в затылок.

- Теперь закончим, - сплюнув на кровавый пол, цежу я.

Тела аккуратно разделываю и раскладываю по морозилкам. Теперь едой обеспечен надолго.

Вскоре лампочки перестают гореть. Скорее всего, вышел из строя генератор. Горелка либо сломалась, либо кончился газ.

Уже ничего не стыдясь, перехожу на сырое мясо.

 

Снова проходит какой то отрезок черной бездны. Слышу скрежет около выхода из убежища, и просто не могу поверить.

Кто-то нашел нас, отрыл и сейчас войдет. Меня охватывает паника… осматриваю убежище. Повсюду кости… А сейчас придут люди и все увидят. Я хватаю скальпель и прикладываю к горлу. По лицу катятся слезы. Наконец бронированная дверь открывается, в комнату проникает свет фонаря.

Два человека, в противогазах светят на меня и о чем-то переговариваются.

- Мы сорвали джек-пот Марвин! – весело произносит один.

А я сижу у стены, прижав колени к груди, плачу и шепчу:

- Простите… - скальпель кончиком царапает шею.

- Уууу друг, а ты уже без нас пообедал? – спрашивает второй, обводя лучом фонаря кости в углу.

Скальпель падает из онемевших пальцев.

Сам того не подозревая, я стал человеком Нового Мира… Человеком…

Обрадованные находкой мародеры унесят из бункера все, что кажется ценным. Моя жизнь для них дешевка… и видно даже на обед у них что-то более достойное.

Поправив разбитые очки и накинув свой белый плащ, я завязываю повязку Кэтти на рукаве, чтоб никогда не забыть этот ужас. Неуверенной походкой я вхожу новым человеком в Новый Мир.

***

Утреннее солнце нещадно раскаляет воздух. Док Саммерс стягивает волосы ремешком и расстегивает плащ. Эвен, держа руки в карманах куртки, угрюмо смотрит на рельсы. Двенадцать ужасных лет он не сходит с путей.

- Три миллиарда шесть миллионов триста двадцать пять, - шепчет он и останавливается.

Резко достает из внутреннего кармана хитрый прибор. Док готов поклясться, что видел около пятнадцати устройств в руках Эвена, и каждое имеет особое назначение. Сам Док никогда не рисковал отбирать незнакомые устройства. Неизвестно как на это отреагируют сами железки.

- Впереди стая дайвульфов, - напряженным голосом произносит Эв.

- Прямо на путях? – спрашивает Док.

- Да… очень много. Что-то их здесь заинтересовало…

- Обойдем?

Эвен выглядит растерянным.

- Док, мне стыдно говорить, но за двенадцать лет я прошел три миллиарда шесть миллионов триста двадцать пять шпал, но, ни разу не отходил далеко от железной дороги. Она служила мне своего роду путеводной нитью. Я мог пойти по неверному пути… но всегда мог вернуться той же дорогой.

- Мистер Эвен… Вы сами сказали, что дайвульфов очень много. Я думаю, глупо идти напролом.

- Глупо, - соглашается Эв. – Но мы пойдем. Если ты против, я пойду один.

Док хватает секунды на размышление.

- А вы сможете с ними справиться?

Эвен широко улыбается.

- Я уже слишком близко к цели, чтоб умирать.

 

На путях лежат около тридцати дайвульфов. Но привлекли внимание вовсе не мутировавшие твари.  Рядом, завалившись на бок, лежит раскуроченный поезд. Ярко-зеленого цвета.

- Неужели прямое попадание… - шепчет Эвен.

Дайвульфы сонно потягиваются и зевают. Самый крупный, жадно принюхивается. В следующую секунду вся стая скалится, чувствуя приближение добычи.

- Мистер Эвен! Не спешите! Они опасные противники! – кричит Док.

Но Эв не слышит его. Со всех ног парень мчится к ярко-зеленому поезду.

Дайвульфы бросаются разом. Затем неуверенно поскуливая останавливаются.

- Не подходи близко, Док! – кричит Эв. – Мой щит пугает их.

Порывшись в карманах, Эвен извлекает очередное устройство. Щелкнув парой кнопок подкидывает прибор в воздух.

- Горите в аду твари! – только и успел крикнуть Эв, прежде чем в воздухе повис запах паленой шерстью.

Крохотное устройство как сумасшедшее носится из стороны в сторону, выпуская короткие, но смертельные молнии. Жуткий вой разносится по округе. Злобные монстры прыгают, пытаясь клыками достать опасный прибор, но вновь сверкает вспышка, и дайвульф падает замертво.

Когда последний монстр повержен электричеством, устройство еще несколько секунд носится вокруг, ища противников. Затем огоньки гаснут, и прибор падает среди трупов.

Эвен не утруждается его искать. Не дожидаясь Дока, отодвигает погнутую дверь и запрыгивает внутрь поезда.

Док застает Эвена в нерешительности стоявшего среди множества костей.

Окон в вагоне нет и старик достает фонарик. Тусклый луч света вылавливает распростертые скелеты. Внутри поезд покрыт гарью, сиденья сожжены дотла. Эвену не требуется фонарь чтоб, разглядеть все последствия чудовищного взрыва.

- Они все мертвы Док… даже в последнем вагоне все мертвы…

Док склоняется над одним из скелетов.

- Множественные переломы костей, трещина в черепе, - констатирует он. – Такой поезд сам по себе с путей не сойдет. Возможно, попала одна из боеголовок. Тех, кто выжил после взрыва, скорей всего добила радиация.

Старик еще раз обвел лучом фонарика стены вагона.

- Мистер Эвен, это тот поезд, что вы искали?

Эвен кивает.

- Так значит мы близко! – радостно улыбается Док. – Поезд уже почти добрался до бункера, когда его подорвали. Нам осталось пройти всего ничего!

Эвен не отвечает.

Док светит на дверь в следующий вагон.

- Пойдем? – спрашивает он.

- Нет, - качает головой Эвен. – Я нашел…

Парень опускается на колени перед двумя скелетами. На правой руке мертвеца блестит странный браслет. Эв, прикладывает к нему свой.

- Отец… - еле слышно шепчут губы. – Они не светятся…

***

Мама с папой почему-то сильно волнуются. Может они снова поругались? Не люблю, когда ругаются. Мама потом весь день плачет, а папа молчаливый ходит. Но сейчас, же все хорошо. Папа сделал мне и маме замечательный подарок. Синий браслетик. Он плотно сидит на руке, и вообще здоровский. У папы на руке я увидел такой же. А когда мы соединяем руки, браслеты светятся, синим цветом! Мама, это же здорово! Почему же ты сейчас плачешь?

Тем более мы едем путешествовать! Папа сказал, что мы поедем на поезде! Никогда еще не катался на поезде. Это наверняка здорово, мчаться куда-то с огромной скоростью…

Родители очень странные. Мы втроем сидим на заднем сиденье машины. Какой-то серьезный дядечка лихо управляется с рулем. Полчаса назад он позвонил нам домой и попросил проехать с ним. Папа говорит, что он отвезет нас к поезду.

И почему мама недовольна? Она сидит и тихо плачет. А папа крепко обнимает ее за плечи и прижимает к себе.

- Мам! – я, наконец, решаю действовать. – Смотри.

Я беру ее за руку, затем папу, и кладу поверх свою ладошку. Браслетики красиво светятся синим цветом.

- Видите, так красиво только когда мы вместе.

Мама смеется и, смахнув слезы, прижимает к себе. Сверху опускается сильная рука отца, и я чувствую, как пальцы ерошат волосы.

Глупые они родители. Мне же неудобно. И за окном столько всего интересного. Но я не буду вырываться. На душе становится спокойно и хорошо. Так и пролежал у них в объятиях весь остаток пути.

Машина резко останавливается, шофер выскакивает и спешит открыть нам дверь.

Первым выхожу из машины, конечно же, я. Мы стоим около огромного красивого здания. Вокруг много людей в форме. Они загораживают путь людям в обычной одежде. Но тех слишком много и кажется, что бедные военные еле сдерживают наплыв толпы. Папа хватает меня и маму за руки и бежит вдоль, организованного военными, прохода.

На руке, которой папа держит меня, болтается рабочая сумка. Я сразу узнаю ее. Это сумка, в которую папа упаковал свои изобретения. Его устройства единственное, что мы взяли с собой из дома. Мне даже не разрешили взять Борьку, моего мишку. Сначала я хотел заплакать, но потом решил, что уже слишком взрослый для этого. Мне уже пять лет.

Мой папа очень умный! Целыми днями дома он что-то мастерил, а я сидел рядом и наблюдал, вглядывался в сложные чертежи. Я честно очень старался что-то понять, но чаще папа, улыбаясь, начинал объяснять. Какие хитроумные вещи. За них ему очень хорошо платили. Мама рассказала, что папа работает на правительство.

А как-то папа пропал. То есть мама сказала, что он уехал в командировку, помогать строить какой-то огромный подземный дом. Мама еще говорила. Что за это и нам разрешат там жить. Не хочу жить под землей! Там ведь не видно солнышка… а я люблю просыпаться, когда на лицо светят веселые лучики.

Папа сейчас очень серьезный. Я еле успеваю перебирать ногами. А вот мама не отстает. Она тоже очень серьезная.

Ух ты! Я вижу поезд! Какой он громадный и ярко-зеленый! Даже не верится, что эта железяка способна развивать большую скорость, но я верю папе. Это будет самое здоровское путешествие! Теперь понял, почему так обеспокоенны родители. Я бы тоже нервничал, если б боялся опоздать на такой поезд.

Военные выстроились до самого входа в вагон. Я заметил, что мы не одни кто бежит к нему. Много людей тоже спешат. Надеюсь, там будет свободно место рядом с окном.

- Пап! – я дергаю отца за руку. – Пап, а я ведь смогу посидеть у окошка?

Папа резко оборачивается.

- Извини сынок, там нет окон, - рассеяно говорит он, что-то доставая из карманов.

Наконец извлек две блестящие карточки. Дает одну мне, другую протягивает маме.

- Как сядем, мне нужно будет доложиться о прибытии. А вы оставайтесь на местах. Будут проверять билеты, – объясняет папа.

А маме еще шепчет на ушко, но я все равно слышу.

- Еще это пропуск в бункер. Мало ли что случится. Света береги сына. Браслеты защитят от всего. Я люблю вас.

И мы снова побежали.

До поезда остается совсем немного, когда в нас начинают кидать бутылки. Одна попадает мне по ноге. Я спотыкаюсь и выпускаю папину руку. Чувствуя, что падаю, в последний момент хватаюсь за рабочую сумку. Слышится звук раздираемой ткани. Лямки отрываются, и я кубарем качусь вместе с сумкой. Папа с мамой останавливаются и бегут ко мне.

Но в этот момент люди прорывают военное оцепление. Огромная толпа тянет руки к спасительно локомотиву. Военные, выбежавшие из поезда, хватают маму с папой и заталкивают в вагон. Мама очень громко кричит и плачет. Папа вырывается. Потом он очень сильно бьет по лицу человека в форме. Но тот все равно не дает папе вырваться и заталкивает в проход, затем залезает сам и наглухо закрывает дверь.

Я, кажется, содрал коленку. А еще очень болит голова. Перед глазами стоит лицо мамы. И чего она так расстроилась… подумаешь ну не попаду я на этот поезд. В следующий раз поедем. А потеряться я не боюсь. Поезд едет по железной дороге и никуда без нее не денется. Мне стоит только пойти следом. Делов то. Странные эти взрослые! Почему-то делают проблему из ничего.

Слышался странный звук. Как будто воздух выходит из шарика. Ярко-зеленый поезд трогается. Я поднимаюсь на ноги, забрасываю на плечо тяжелую сумку и хромая плетусь следом.

- Мама, папа, не волнуйтесь вы так! Я найду вас! – кричу я вдогонку.

Поезд уезжает. Многие люди цепляются за выступы, но военные жестоко бьют прикладами, сбрасывают непрошенных пассажиров.

Я хочу немного передохнуть. Добравшись до свободной скамейки устало засыпаю.

Мне снится Мама и Папа. Как они буду рады, когда сам их найду. Они точно скажут, что взрослый, а то почему-то мама всегда смеялась, когда я это заявлял.

Проснулся только ночью. На вокзале по прежнему много народу. Вдруг откуда-то сверху раздается вой сирены. Я не знаю, что она означает, но все люди страшно перепугались. Бегают туда-сюда, кто-то садится на пол и плачет. Тоже мне, взрослые. Плачут больше меня.

Какая-то странная девушка подбегает ко мне.

- Маленький, ты чего здесь делаешь? – спрашивает она.

- Я не маленький! – отвечаю я. – Сейчас родителей искать пойду!

Тетя странно на меня смотрит.

- Хорошо, конечно пойдешь. Только давай чуть позже. Сейчас здесь будет очень опасно. Мы с тобой пройдем в домик под землей. Немного там посидим, а потом ты пойдешь искать родителей.

- Нет. Тетя. Я не хочу жить под землей! – протестую я.

- Ну, ты же уже взрослый.

- Конечно взрослый!

- А взрослые мальчики идут в этот домик. Это будет не долго!

Мне очень не хочется идти, но я ведь взрослый.

Тетя отводит меня в очень тесный подвал, где уже сгрудилось много людей. Там слишком тесно и жарко. Но я молчу. Я ведь взрослый.

Пробившись к дальней стене, садимся на пол.

Мне очень тяжело ждать, но как взрослый - терплю до последнего. Не выдержав, все же спрашиваю.

- Тетя, а можно я уже пойду. Наверно родители очень за меня волнуются.

Тетя хочет что-то ответить, но страшный взрыв заглушает ее слова. Дверь в подвал прогибается и слетает с петель. Подвал наполняется жаром. Пахнет горелым мясом.

Тетя накрывает меня собой, прижав к полу. Я теряю сознание.

Когда прихожу в себя, тетя не двигается. Все люди в подвале мертвы. Позже я узнал, что их убил страшный зверь под названием радиация.

Браслет на руке очень сильно нагревается. Но я буду терпеть. Со слезами на глазах выбираюсь из подвала. Очень жалко тетю и остальных людей.

Куда бы я ни направляюсь – повсюду обожженные трупы. Уже не сдерживаю слез. Все равно их никто не мог увидеть.

Дойдя до перрона, спрыгиваю с платформы на рельсы.

Перед глазами мелькают труппы, и чтоб отвлечься  считаю шпалы.

- Один, два, три – шепчу я, хлюпая носом.

 

Шло время. Я вырос. Многое понял из того что произошло. На своем пути встречал множество людей. Большинство, надеясь найти что-то ценное хотело заполучить рабочую сумку отца. В меня стреляли, но браслет на руке создавал защитное поле. Он защищает от всего. От пуль, радиации, ядовитого воздуха, отгоняет хищников. Именно тогда я понимаю, что мой отец гениальный изобретатель.

Не знаю, в какой момент мои волосы становятся седыми. Может из-за всего того что приходится видеть. А может это побочный эффект защиты браслета.

Покопавшись в мешке, я нахожу множество приборов для защиты и нападения. У бродячих торговцев узнаю, что платежным средством снова является золото. Его отбираю у первых же бандитов, пытавшихся ограбить меня.

Еще я замечаю, что люди меняются. Абсолютно все. Становятся злыми и жестокими.

Новый мир сжег старый. Раскаленные пески, постоянные бури. На месте пышных деревьев – уродливее карлики. Большинство животных вымерло, а те, кто выжил, мутировали до неузнаваемости.

Очень долго брожу по железной дороге. И никогда не смею далеко отходить. Сплю там же, на рельсах.

 Найти родителей оказывается не просто, слишком часто дорога расходится на два или три пути. Приходится идти спрашивать у попадавшихся людей про ярко-зеленый поезд.

 На одно миллиардной пятьсот миллионной шпале находится станция. Я часто встречаю по пути придорожные заведения и частенько заглядываю перекусить и сверить маршрут.

Но именно в этой мне встречается странный пожилой человек с длинными седыми волосами. Он носит белый плащ, а на рукаве я замечаю повязку с красным крестом. Это означает скорую помощь, вспоминаю я странный символ.

Этот человек оказывается другим. Он вовсе не хочет отобрать сумку с изобретениями отца.

- Доктор! – кричу я. – Вы же доктор?

Собравшиеся мерят презрительными взглядами. А сам старик странно бледнеет.

- Кид, не называй меня так, - просит он, подойдя ко мне. – Я давно уже не доктор.

- Но эта повязка! – не унимаюсь я. – Ее носят только доктора.

Доктор становится мрачным.

- Дядя доктор! Пойдемте со мной! Пожалуйста! У меня мама. Вдруг ей понадобится ваша помощь. Пойдемте!

Доктор хватает меня за шиворот и выводит на улицу.

- Где твоя мама? – сухо спрашивает он. – Ты хоть понимаешь, что сейчас натворил?

- Нет, – испугавшись, шепчу я.

- Этот бар полон голодных мужиков и отрубков! Знаешь кто такие отрубки?

Я качаю головой.

- Это люди слишком сильно пострадавшие в Ядерный день. Их части тела стали радиоактивными и пришлось ампутировать. Отрубки очень жестоки. Тебе лучше не знать, что они делают с женщинами. Молись, чтоб никто из бара не решил последовать за тобой!

- Но ведь вы, же доктор…- шепчу я.

Лицо доктора искажает боль.

- Когда-то я был доктором. Но в новом мире меня называют торговцем органами.

- Ну и что? – удивляюсь я. – Вы же все равно остаетесь доктором. Вы спасаете жизни людям.

Доктор очень странно смотрит на меня, а потом смеется.

- А ты очень здоровый мальчик, - отсмеявшись, замечает он. – Да у тебя даже зубы все на месте? Сейчас такое здоровье редкость… наверное и внутри у тебя все здоровое…

Доктор зачем-то запускает руку в карман.

Неожиданно дверь бара распахивается, и выбегают пятеро людей с отрубленными конечностями.

- Эй, кид! – обращается один из них, грубо отпихнув доктора. – Ты говорил, что твоей матери плохо. Отведи нас к ней и ей будет очень хорошо!

Отрубки весело ржут.

Я уже достаточно взрослый, чтоб понять смысл фразы. Достав из мешка портативный лазер, нажимаю на пару кнопок.

- Что ты сказал про мою маму? – с угрозой спрашиваю я, наводя устройство на ближайшего отрубка.

- А паренек слишком смелый для Нового Мира, - смеется другой отрубок.

- А я из старого, - процеживаю я и нажимаю кнопку спуска.

Пять коротких вспышек и пятеро мужчин падают, так и не поняв, что их убило.

Убрав лазер в мешок,  подхожу к сидящему неподвижно доктору.

- Пойдемте со мной док, - предлагаю я уже взрослым голосом. – Я помогу вам снова стать доктором.

У старика из глаз текут слезы. Он поднимается, отряхивает плащ и засовывает руки поглубже в карманы.

- Помоги мне снова стать человеком, – шепчет он в ответ.

***

- Вся энергия ушла на защиту от взрыва… - констатирует Эв. – Браслеты полностью разряжены.

Сзади слышится шорох и в вагон влезает Физик. Беретты в руках наемника нацелены на путников.

- Это тот самый поезд… - цедит он.

Эвен резко поворачивается. Бравин отступает от гневного взгляда парня.

- Тронешь хоть косточку в этом вагоне, не прощу, – угрожает Эвен.

- Что это за поезд? Куда он направлялся? – игнорирует предупреждение Лен.

Эвен достает из кармана кругленькое стеклышко.

- Если хотите жить и получить ответы на вопросы, выйдем отсюда.

 

Хищные птицы устраивают пиршество на останках дайвульфов. Бравин первый вылезает из вагона и поджидает остальных. Следом поднимается Эвен и помогает подняться старику. Наемник дрожащими руками держит пистолеты.

- Что ты хочешь знать? – спрашивает Эв.

- Все! Что это за чертов поезд? – кричит Лен, указывая стволом на головной вагон. – Куда он направлялся? Кто в нем ехал? И какое вы имеете отношение ко всему этому?

- Убери стволы, - просит Эв. – Учителю физики не пристало размахивать оружием.

Лен Бравин чуть не роняет оружие.

- Откуда ты… все, кто знал меня в прошлой жизни, мертвы. Откуда ты знаешь сосунок?

- Я вполне подхожу для вашего класса мистер Бравин? – игнорирует вопрос Эвен.

Наемник выходит из себя.

- Заткнись! Замолкни сосунок! Заткни свою пасть! – Бравин похож на бешенную собаку.

- А вы хотите открыть свой класс?…

Раздается выстрел.

- Немного переборщил… - с улыбкой шепчет Эв.

Бравин испуганно переводит взгляд со ствола на Эвена. Док закусывает губу. На животе Эвена расплывается красное пятно.

- Мистер Эвен, - Док подхватывает падающее тело.

- Я…. Я не хотел… - бормочет Бравин, снимая широкополую шляпу. – Я, в самом деле, не хотел…

Эвен закрывает глаза.

- Впервые за двенадцать лет… Когда-то и мой браслет должен был разрядиться, – Эв шепчет словно в бреду. – Хотя может и правильно… я все еще человек старого мира…

Неожиданно Эвен засовывает руку в карман. Выхватывает очередной прибор.

- Нет… как же они нас нашли…

- Что же ты наделал, Физик? – укоризненно произносит Пес, поднимаясь из песка. – Он нас уже почти довел до бункера…

- Ты! – кричит Физик.

- Мы, - поправляет Пес.

Из песка поднимаются десять отрубков.

- Как же ты мог проморгать, Физик? Этот паренек уже два года занимает первую строчку в заказах. Ходит слух, что у него есть волшебный билетик в бункер.

Эвен тянет Дока за руку.

- Хватай Физика и прячьтесь в поезде. Он бронированный, должен выдержать.

Док неверяще качает головой.

Эвен достает золотой билет из внутреннего кармана.

- Он не должен достаться отрубкам. Они разрушат бункер и все остатки старого мира.

- Без тебя мы не пойдем, – отвечает Док.

- Доктор, посмотри сам… мне не выжить. Доктор… ты еще можешь спасти множество жизней… там в бункере нужны врачи.

Из глаз доктора текут слезы.

- Я говорил, Физик, что и на тебя найдут управу… - продолжает представление Пес.

Физик направляет беретты на отрубков.

- Так просто я не дамся.

Док хватает Лена за плечо.

- По счету три прыгаем в вагон, - шечет на ухо Док. – У тебя есть шанс вернуться к прежней жизни.

Лен неверящим взглядом смотрит на Дока

- Ты серьезно?

- Пошел! – кричит в ответ Док и толкает наемника в проем. По вагону стучат пули. Покореженная дверь со скрипом задвигается.

- Вперед! – командует Пес.

Отрубки срываются с места.

Эвен из последних сил достает большой шар. Пару движений пальцами и огоньки весело пляшут по поверхности.

- Мало вам было войн и разрушений? – кричит Эв. – Умрите… чертовы оборотни!

Рука бессильно опускается, шар падает на землю. Взрывной волной вагоны откидывает на несколько метров.

Когда Физик и Доктор выбираются из поезда, на месте взрыва не остается даже тел. Покореженные рельсы загибаются спиралью.

- Мистер Эвен… - шепяет Доктор Сэм.

- Кид… этот чертов парень спас нам жизнь.

- Не просто спас, - поправляет Сэм. – Он нам ее вернул.

***

 

Луч сканера внимательно прощупывает золотой билет.

- Думаешь, нас пустят? – неуверенно спрашивает Леонид.

- Пропустят. Ведь там люди… не оборотни…

- А мы кто, Сэм?

- Мы оборотни… но один паренек пробудил в нас людей. И мы в неоплатном долгу перед ним.

- Человечество всегда адаптируется к новым условиям жизни. Мы оборотни. Но и оборотней есть истинные обличья. Обличье человека, – Леонид словно повторяет чужие слова.

Двери бункера раскрываются. Из прохода выходят двое солдат с винтовками наперевес.

- Имена и род занятий, - требует один.

- Леонид Бравин, учитель физики в старших классах.

- Доктор Сэм Саммерс, хирург, - и после короткой паузы добавляет. – Человек. 

Похожие статьи:

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Пограничник