Здесь холодно, гуляет ветер и совсем не пахнет пожаром. Город, одежда и тела пропитались гарью, потом и дымом, но не тут, в холмах, куда не дошли бомбежки. Разбитый истребитель, забытый здесь еще с первой войны, прочно врос в землю, задрав нос в небо, в пустой кабине птицы вили гнезда.
Низко прошел над холмами современный собрат этого чудовища, но люди, прятавшиеся в тенях, знали – они тут в безопасности, никому нет до них дела, живы ли они или мертвы: в этой Войне ценились здания, производства, техника. Люди были лишь сырьем, но все они упрямо хотели жить.
– Не отпускай меня! – женщина прижималась к мужчине, ее трясло – от страхов, предчувствий и вбитых в мозг гипнопрограмм. Они сопротивлялись – приказ умереть, защищая город, они не выполнили, и жители и солдаты бежали: желание жить пересилило и идеологию, и гипноз.
Он обнимал ее, уже далеко не юный – пилот из тех, что смогли пройти порог изнашиваемости и существовать без врачей. Под огромными руками женщина казалась эфемерной, горячая, тяжело дышащая – это она решилась бежать и увела его за собой.
– Не отпускай, – она шептала, вжимая лицо в его плечо и стискивая в кольце рук как могла. Здесь и сейчас это приносило покой, хотелось разделить то, что она чувствовала, то, что сдавливало горло и не имело названия – он не оставил ее, не подчинился приказам ради нее.
Грав продолжил обнимать ее одной рукой, второй гладил по запыленным волосам; он не представлял, что им делать дальше, но знал, что это будет трудный путь. Умереть легко, а вот жить – это больно, да только чувствуя ее дыхание, стискивающие одежду руки – она верила в него, – от приливов забытой нежности и ее благодарности хотелось жить.
– Нас ждет немало боли, – он поднял ее голову за подбородок, заглядывая в глаза, – не жалеешь?
– Нет, нет, – она улыбнулась, дотянулась до покрытой щетиной щеки, погладила сетку мелких шрамов, – пусть все летит в пустоту. Хочу жить рядом с тобой, я давно тебе обещала беречь твое сердце и разум.
Для Грава обещания давно перестали что-то значить – тот, кто был пилотом, уже ничему не верил, но теперь есть Лала, огненная по сравнению с ним и душой, и телом. Он обнял ее, крепче прижимая к груди. Только так они смогли остаться людьми, чувствующими, живущими, только вдвоем.
Темнело, шумела трава, притихли птицы в останках грозной машины. Пилот поднял взгляд в небо – женщина рядом спала, обнимая за руку, словно боясь, что он исчезнет и все окажется сном; пилот не боялся уже ничего – реальность, прежде размытая в кровавой пелене, стала четкой, словно он вышел из затяжного похмелья.
– Нам пора, – Лала очнулась и поднялась на ноги.
Он только кивнул, подхватывая рюкзак; они и сотни других двинулись во тьму, чтобы жить. Агонию мира не остановить – они не собирались с ним бороться, они просто хотели жить и чувствовать.
Похожие статьи:
Рассказы → Побег
Рассказы → Горизонты
Рассказы → Новые туфли
Статьи → Никто не может сказать вам, кто вы есть
Рассказы → Очерк страсти
