Лёха бросил окурок под ноги и растёр подошвой ботинка. Утренний ветерок закрутил пепел сигареты крохотным смерчем. Рыжий солнечный шар медленно всплывал над каменным маревом городских крыш. Соседская девочка Вика, что сидела на лавочке у крыльца, подняла глаза на Лёху, сморщила веснушчатый носик и снова принялась почёсывать уши у кошки Муськи. Муська щурила жёлтые глаза и тихо мурчала.
Надо идти. Лёха бросил последний взгляд на солнце и спустился с крыльца. Надо идти, а то опоздаешь на работу. Он невольно хмыкнул. Может быть, сегодня последнее его рабочее утро.
- Дядя Лёша, а вы с нами на кладбище поедете? Бабуля цветы приготовила. Вашей Любе на могилку.
Он споткнулся. Сказал, стараясь не глядеть на Вику:
- Нет, не пойду. Шеф попросил на работу сегодня выйти. Не могу.
- А бабуля говорит, что вы её совсем забыли, - пропела девочка, старательно разглаживая шерсть у Муськи на хвосте. - На могилку не ходите, тётю Риту не навещаете...
- Некогда, - отрезал Лёха. В груди поднялась душная злость на девочку, на её бабку, на мать Любы - "тётю Риту", на всех, кто весь последний год напоминал ему о бывшей невесте. Бывшей, потому что Люба умерла.
Кошка Муська мотнула хвостом, освободившись от цепких Викиных пальчиков. Её жёлтые глаза скользнули со снисходительным презрением по злому человеку и снова сощурились.
***
В офисе уже пахло утренним кофе. Все вышли, как один, никто не отказался, несмотря на выходной. Время - деньги.
- Лёха, из цеха звонили, там опять без тебя всё застряло…
- Лёш, у меня что-то поломалось, посмотри, будь другом...
- Алексей, ваша программа опять сбоит, сколько можно?!
Как всегда. Каждое утро каждого дня начиналось практически одинаково.
Ничего. Скоро всё изменится. Не может не измениться. Количество перейдёт в качество, и накопленные мгновения отольются в новую форму.
Первый раз он обнаружил "это" год назад. Тогда всё навалилось на него как-то сразу. Переход в новую фирму, и сразу же аврал за авралом, когда пришлось едва ли не ночевать на работе в обнимку с компьютером, а начальство требовало немедленных результатов. И потом самое страшное - внезапная гибель Любы, нелепая, глупая смерть.
Он вспомнил, как прокручивал в голове обстоятельства её гибели на дороге, снова и снова. Отматывал время назад, когда она села за руль своей машины, помахала ему рукой и отъехала. Он мог бы остановить её, но не стал. Они тогда опять поссорились, и Люба, сердито стуча каблуками, пошла к машине. Какой глупой теперь казалась эта ссора. «Милые бранятся – только тешатся» – говорила тётя Рита, снисходительно глядя на Лёху.
И вот теперь, снова и снова, он представлял, что останавливает Любу. Под разными предлогами, до самых смешных и нелепых. Представлял, как у неё ломается каблук, спускает шина, отваливается дверца... Что у неё внезапно прихватывает живот и она никуда в этот день не едет.
И снова - как удар лбом о кирпичную стену - реальность. Она погибла, и ничего сделать уже нельзя. Он бился об этот факт, как упрямая муха бьётся в стекло, не понимая бесполезности своих усилий.
Если бы только он мог вернуться в тот день. Исправить свою ошибку.
Он помнил, как сидел за своим рабочим столом, ковыряясь в программе. Дело не шло, и Лёха уже на одном упрямстве исполнял действия, в узких кругах называемые «танец с бубном». На столе перед ним лежал, сиротливо выставив проводки и тускло отсвечивая деталями, расчехлённый прибор. Впрочем, прибором это назвать было трудно. Так, очередная разработка местного гения инженерной мысли - Витька.
Он тогда вернулся из лаборатории, где всклокоченный и потный Витёк метался с отвёрткой вокруг своей новой установки, ругаясь на чём свет стоит. «Вот тварь! Ну чего, чего тебе не хватает!» - гений бешено потряс вытянутую из нутра установки прямоугольную штуковину с торчащими проводками.
Теперь эта штуковина лежала на столе и сиротливо подмигивала крохотной лампочкой.
«А внутре у ней неонка» - пробормотал Лёха, давя кнопочку. - «А попробуем-ка вот так…»
«Вы что там, совсем обалдели! – гаркнули у него за спиной. – Это надо было сделать ещё вчера!»
Начальник делал разнос очередному неудачнику. Лёха, привычный к такому, даже не вздрогнул. Но что-то изменилось на экране. Прибор реагировал.
Потом, через какое-то время, это случилось снова. Местная красотка и по совместительству менеджер, Альбина, говорила в телефон, стуча каблуками мимо Лёхиного стола: "Обязательно, непременно, я уже работаю над этим. Да, да, как раз сейчас..." Потом он увидел, как Альбина взяла чашку кофе, уселась, скрестив стройные ножки, в кресло, и принялась красить ногти.
Вот тогда это и началось. Лёха вцепился в это совпадение, как утопающий цепляется за соломинку. После ряда тестов и нескольких бессонных ночей - спать он не мог, во сне к нему приходила Люба, и просыпаться было просто невыносимо – выяснилось, что реакция имеет некую закономерность. А вот на то, что ей полагалось по штату, и называлось мудрёными словесами, проклятая штуковина плевать хотела.
О чём в конце концов Лёха и сообщил Витьку. Так и так, твоя железка не функционирует. Больной умер ещё до вскрытия. Хочешь - разбирай на запчасти, хочешь - мучайся дальше. А если не жалко, оставь у меня. Я из неё подставку под чайник сделаю. Креативную.
Витьку было не жалко, и хитрая штуковина осталась у Лёхи.
Теперь он мог без помех разобраться в загадочном поведении прибора, списанного за ненадобностью. Разгадка была где-то рядом, она витала в воздухе, но мозг, измученный недосыпанием, работал вполсилы и выводы делать не спешил.
Озарение наступило, когда красотка Альбина в очередной раз проделала фокус с телефоном. На этот раз она не пила кофе и не красила ногти.
Лёха как раз вывел на экран таблицу расчёта рабочего времени, а рядом, в соседнем окне, показания прибора. Задание от бухгалтерии висело камнем на его шее который день. По мнению программиста, главбух сама толком не знала, чего хотела. Бухгалтерша считала, что программист валяет дурака и даром получает зарплату. Словом, работка была ещё та.
«Работаю, - сказала в трубку Альбина, разглядывая глянцевый журнал. – А в чём дело? Вот пойди и сама этим займись! А мне некогда!»
Лёха увидел, как дрогнул столбик чисел, выведенных для прибора. И тут же – он не поверил своим глазам – изменилась таблица. И самое главное – числа в обеих табличках были одинаковые. Только в одной прибавилось, а в другой – пошло в минус…
Прибор реагировал на пустую трату времени. "Бесполезное сотрясение воздуха" - так сказал бы Лёхин дедушка, человек старой закалки.
Пустые мгновения, которые вылетали в невидимую трубу, развеивались по воздуху, без цели и без смысла. А что, если прибор может не только улавливать, но и сохранять? И родилась мысль, нелепая, безумная, пронзившая Лёху насквозь: использовать собранные минуты, сложить их в часы, а потом… потом создать из них дополнительное время. Одного часа… да что там, пяти минут ему бы хватило.
Теперь он знал, что делать. Надо было только кое-что настроить и усовершенствовать конструкцию. После нескольких проб и ошибок к прибору прибавились усилитель и лёгкий корпус, замаскированный под радио.
Прибор исправно высасывал из воздуха, из ничего, крохотные мгновения, и складывал в копилку. Цифры росли так медленно, что однажды Лёха, дождавшись, когда накопился один час, дрожа от нетерпения, запустил программу.
На какое-то время ему показалось, что сработало. Всё застыло, будто воздух стал вязким. Менеджеры замерли на своих стульях, как сонные мухи. И самое поганое – Лёха едва мог шевельнуться. Странная слабость навалилась, сонная одурь. С огромным трудом он подвинул руку к прибору, но выключить не смог. У него хватило бы сил нажать на кнопку, но в последний момент он решил дождаться окончания эксперимента. Так прошёл час, и его отпустило. Мир стал прежним, словно ничего и не было. А Лёха сделал кое-какие выводы.
Ничего не вышло. Мёртворождённый час пропал даром. Программа – вот слабое место – решил Лёха. Не час. День, вот что ему нужно. С возможностью что-то изменить. И он даже знает, как это сделать. Он вставит этот день в календарь.
И вот, после адского труда и бессонных ночей, всё было готово. Программа написана, прибор настроен. День, почти целый день лежал в копилке, и оставалось только дать ему жизнь. Осталось совсем чуть-чуть, какие-то крохи времени. Он доберёт их сегодня, это будет несложно.
Лёха назвал свою программу «Алгоритм судного дня», и день этот приходился на нулевое марта. Канун того дня, когда погибла Люба. День, когда судьба решит, жить ей или умереть.
Ему пришлось ждать долгие месяцы, пока накопились драгоценные мгновения. Наконец Лёха догадался сделать прибор переносным, и дело пошло. Ноутбук, соединённый с коробочкой «радио», днём кочевал с ним по фирме. Вечерами самыми «рыбными» местами были забегаловки и другие места досуга. Немало минут собрал он, ошиваясь на школьном дворе, где прохлаждались сбежавшие с уроков лоботрясы. Но школьный двор пришлось забыть – Лёху заметили и пригрозили подозрительному дяде полицией.
***
Ещё полминуты он добрал сразу, у лифта: там, в уголке за искусственной пальмой стояли две тётки из соседнего отдела и болтали о кофточках.
Лёха уселся за свой рабочий стол, и, стараясь не дрожать руками, вывел на экран табличку результатов. Осталось совсем немного.
Как назло, никто сегодня не терял время зря. Наверное, коллеги решили хорошенько поработать, раз уж выбрались из дома в субботний день.
Трель телефонного звонка прервала мучительное нетерпение Лёхи.
- Алексей, вы доделали программу для нашего отдела? – голос главбуха звучал, как медный гонг. Видно, суровая дама решила задать трёпку нерадивому программисту. – Обещали закончить ещё неделю назад!
- Как раз заканчиваю, Вероника Игоревна, - бодро доложил Лёха, удивляясь своему нахальству. – Только вашей программой и занимаюсь! Скоро будет.
Это была неправда, сейчас Лёха не мог думать о работе. Но табличка на экране вдруг мигнула. Последние недостающие мгновения встали на своё место. Прибор издал мелодичный звук и мигнул зелёным огоньком.
- Вероника Игоревна, - не чуя под собой стула, выдохнул в трубку Лёха. - Вы прелесть! Я сделал это!
В трубке ошарашено замычали.
- Позже, позже! – он прервал связь. Наконец-то! Пусть даже это были его, Лёхины потерянные минуты, не имеет значения. Он собрал этот день.
***
Солнце висело над крышами, понемногу опускаясь круглым брюхом в туманный горизонт. На скамейке у подъезда перекатывались смятые фантики от конфет. Кошка Муська сидела под скамейкой и умывалась, возя белой лапкой по мордочке. На человека она не взглянула.
Лёха вошёл в свой подъезд, взбежал по ступеням, чувствуя, как колотится сердце. Рванул дверь в квартиру. Скорее бы полночь. Ему не терпелось начать, но надо было всё сделать правильно. Ничего, он так долго ждал, может подождать ещё немного.
Оставшееся до полуночи время он прошагал взад-вперёд по квартире. Сейчас для него ничего не существовало, кроме часов на стене. Старинные часы, оставшиеся от бабки, исправно и громко тикали, потихоньку подвигая стрелки к двенадцати.
Ничего не нужно было нажимать, никакие кнопки – время выставлено, прибор настроен, и всё сделает сам. Когда раздался сигнал таймера, Лёха сжал кулаки и зажмурился.
Ему показалось, или что-то изменилось? Короткое головокружение, секундная потеря равновесия, и всё снова стало на свои места.
Он осторожно открыл глаза. Окошко прибора ровно светилось, показывая дату: нулевое марта. Нулевое марта прошлого года. Одна минута первого ночи. Ну конечно, надо ещё подождать до утра, когда все проснутся. Когда Люба выйдет к нему на площадку, со смехом увернётся от поцелуя, и заведёт разговор о поездке на модный курорт. В последнее время она только об этом и твердила. А он ответит, что пока не может себе это позволить. Потом ссора, она хлопнет дверцей машины... Нет. Теперь всё будет по-другому.
Ровно в восемь он вышел на лестницу. Услышал, как хлопнула дверь в Любину квартиру. Увидел, как внизу, на лестнице, мелькнула знакомая красная курточка. С колотящимся сердцем сбежал по ступенькам.
Люба, живая Люба стояла у подъезда и болтала с соседской девочкой Викой.
- А, Лёшка, привет.
Он не смог ответить, просто стоял и смотрел на неё.
- Дядя Лёша, - встряла Вика. Глаза её возбуждённо блестели. - Тут какой-то дядька ходит, кошек ловит и сажает в мешок. Как бы нашу Муську не поймал, а?
Но он не обратил внимания на девочку. Люба улыбнулась ему смущённой улыбкой.
Он откашлялся. Вот он, момент. Не упусти его.
- Люб, я всё знаю. Ты хочешь… Вот, - он достал из кармана рубашки заготовленное кольцо. Пальцы дрожали, и он сжал кольцо в кулаке, чтобы не выронить. - Люба. Давай поже...
- Ну, раз ты всё знаешь... - она вдруг покраснела. - Я ещё вчера хотела тебе сказать, но всё никак не получалось. Я встретила одного человека. Он бизнесмен, у него своя фирма. Скоро мы уезжаем в круиз. Прости.
Она отвернулась от него, от кольца, зажатого в его руке, и пошла к своей машине.
- Люба, стой!
- Прости, Лёша. - Она открыла дверцу, и села за руль.
- Стой! - надо задержать ее, во что бы то ни стало. Лёха свободной рукой вывернул из-под скамейки кирпич, который с незапамятных времён лежал там, подпирая кривую ножку. - Стой!
Кирпич с хрустом ударился о машину, лобовое стекло пошло трещинами.
Он услышал испуганный визг Любы. Увидел, как она выскакивает из салона, растрёпанная, взбешённая.
- Дурак, идиот, тупица! Провались ты со своей нищенской зарплатой, болван! - она торопливо набирала номер телефона. - Зайчик? Забери меня на углу, моя машина сломалась. Да, сейчас.
Он бросился за ней. Всё было бесполезно. Люба села в подкатившую шикарную иномарку, и Лёха бессильно смотрел, как уезжает его бывшая невеста.
Он повернулся, и побрёл назад, сжимая в руке бесполезное кольцо. Он сделал только хуже. Она всё равно разобьётся, но теперь он знает правду.
Он услышал тонкий, отчаянный визг Вики. Или это кричала кошка? Навстречу бежал мужичок бомжеватого вида. В руке его болтался пластиковый мешок.
Не раздумывая, Лёха шагнул ему наперерез. Похититель остановился, попятился. Лёха увидел его лицо – тёмное, с заострёнными скулами. Увидел застывший, бессмысленный до прозрачности взгляд.
Мужик каркнул что-то невнятное, попятился, сжал в руках мешок. Ещё немного, и крохотное тельце, что лежит там, сломается под его грязными пальцами.
Лёха зарычал и протянул на открытой ладони обручальное кольцо. Солнце отразилось в крохотном бриллианте, и камешек засиял радужным огнём.
Глаза бомжа сверкнули в ответ. Он выронил мешок, цапнул с ладони кольцо, и, спотыкаясь, бросился бежать.
Лёха опустился на колени, раскрыл мешок, достал Муську. Кошка обвисла на его руках, её вывернутая задняя лапка дрожала.
- Дядя Лёша, она умрёт? – над его плечом всхлипывала Вика.
- Ну что ты, - он поднялся на ноги, бережно держа Муську. – Мы отвезём её в больницу.
- А ваша Люба уехала, - сообщила девочка, шмыгая носом. – С чужим дядькой.
Лёха не ответил. Кошка жалобно мяукнула. Пусть едет. Может быть, этот бизнесмен лучший водитель, чем его девушка. И, в конце концов, он может всё начать сначала. Прибор ещё работает.
Похожие статьи:
Рассказы → Тахионный смотритель (конкурс "Лишние дни", работа №2)
Рассказы → Тридцать второе меолам (конкурс "Лишние дни", работа №4)
Рассказы → 29 февраля (конкурс "Лишние дни", работа №3)
Рассказы → Несуществующий день лета (32 августа, конкурс "Лишние дни", работа №1)
Рассказы → Междумирье ("Лишние дни", внеконкурс)
но перебор, перебор...
