Иногда как хорошо, когда ты что-то просто наблюдаешь со стороны! И ни за что не отвечаешь. Но и наблюдателей иногда привлекают к труду...
Днем 31-го декабря Толика послали за хлебом и сухариками для салата.
Поначалу Толик заупрямился, так как смотрел мультик «Ночь перед Рождеством» - там черт как раз воровал месяц...
Толик вяло жевал банан и, наморщив лоб, кумекал: «Но салат-то мой любимый! С курицей, фасолью, грецкими орехами и... пшеничными сухариками... без них будет не так вкусно...»
- Тебя никто не заставляет бежать прямо сейчас! - из кухни крикнула мама. – Досмотришь мультфильм и сходишь!
Толик смял банановую кожуру и потянулся к блюду - за апельсином.
- А заодно купишь бананов и апельсинов, - добавила мама, приметив в укромном местечке, за высоким блюдом, горку кожуры.
Как раз пришел Ромка – они жили в одном доме, только Ромка на четвертом этаже, а Толик на девятом.
Мама тут же и Ромку запрягла:
- Вот вместе и прогуляетесь. Ром, сходишь с Толей в магазин?
- Ага, - согласился Ромка, не любивший подолгу сидеть без дела, в отличие от Толика.
А Толик, используя друга в качестве прикрытия, уже хотел было отвертеться от магазина и предложить Ромке сразиться в новую приставочную игру, которую он выклянчил у родителей раньше времени, в счет новогоднего подарка – по идее, она должна была еще лежать под елочкой.
В магазине друзья купили всё, что нужно, по списку Толиной мамы, списку, который, как оказалось, не ограничился одними лишь сухариками, бананами и апельсинами. На выходе Толик с Ромкой остановились у столика, где тетка с какой-то чудной клоунской маской на лице торговала елочными украшениями.
- Ребята, не хотите ли написать весточку деду Морозу? Тогда он обязательно прилетит к вам в новогоднюю ночь.
Отчего ж не написать – написали. А Толик еще добавил, что, мол, не хочу, чтоб взрослые всю ночь напролет таращились в телевизор, как глупые.
В девять все расселись вокруг стола, чтобы проводить Старый год.
Проводили.
Около 10-ти бешено закурлыкал дверной звонок.
Родители загадочно, со значением переглянулись и, улыбаясь, покосились на Ромку и Толика. Все встали и гуськом направились в прихожую. Мама Толика открыла дверь.
У порога топтались дед Мороз и Снегурочка.
Дед Мороз ввалился в квартиру и, перегородив могучим торсом в красной шубе одну половину прихожей, а другую половину – пузатым мешком. С захолустным деревенским оканьем Дед Мороз принялся за «тронную» речь, переводя пьяные масляные глазки с Ромки на Толика и обратно. Снегурочка умильно выглядывала из-за деда Мороза.
Ромка и Толик, как воспитанные дети, не желающие показывать усталости после посещения десятым по счету дедом Морозом, протокольно вежливо принимали поздравления и подарки.
- Ну как, понравилось? - в один голос стали спрашивать родители, когда гости ушли.
- Э, так это был не наш дед Мороз, а тот, что приходит за деньги. Мы будем ждать нашего – настоящего! – ответил Ромка и заговорчески подмигнул Толику, скривив рот набок и оскалившись.
- Вот так всегда - родители стараются, а они, неблагодарные, вечно недовольны, - возмутилась Ромина мама и зачерпнула из вазочки салат «оливье». – Ждите, ждите... Но учтите, что мы заказывали одного деда Мороза, и второй вряд ли появится... Тем более, какой-то там «ваш»... «настоящий»...
По устойчивой, отработанной годами привычке, все уткнулись в телевизор. По большинству программ, опять же по устойчивой традиции, шло до тошноты приторное, гламурное, пестрое и кричащее, до невозможности навязчивое и какое-то кривобокое «развлекалово», напрочь лишенное какой бы то ни было душевности. Уж в новый-то год хочется чего-нибудь теплого, по-настоящему человеческого...
Толику было смешно, что лица одних и тех же артистов мелькают на разных каналах. Все-таки подразумевается, что эти шоу разыгрываются в прямом эфире.
Толик задумался о процессе записи развлекательных передач, когда люди встречают, вернее – делают вид, что встречают новый год, задолго до его наступления. Утонув в пурге из конфетти, смеются, пьют шампанское, поздравляют друг друга с наступившим, который на самом деле наступит только через месяц. Все это, понятно, делается для будущих зрителей. Но когда ты понимаешь, что все теплые слова, произнесенные в «твой» адрес, на самом деле были сказаны несколько недель назад - действо начинает попахивать тухлинкой, превращается в насмешливый фарс. А ведь люди наивно, по-детски ожидают праздничного волшебства, но получают только напыщенное пустопорожнее шоу.
Однако...
Двадцать минут первого вырубилось электричество - во всем доме.
Радости Толика и Ромки не было предела! Наступила звенящая тишина – казалось, ее можно щупать руками, или резать кухонным ножом, как оставленный в тепле сыр. Разом смолкшая, сумбурная полифония работавших в каждой квартире телевизоров еще продолжала, по энерции, звучать в головах. Послышалось топанье соседей и приглушенные голоса. Где-то громко затянули песню «Ой, мороз, мороз».
Ромка навострил уши, прислушиваясь к хмельным песнопениям, и нарочно хрюкнул. Ромкина мама строго посмотрела на сына. Правда, в сумраке, никто этого не заметил.
Три горящие свечки стали эпицентром всеобщего внимания. Свечи изредка потрескивали, пламя начинало колыхаться, потом все успокаивалось. Звенящая тишина вдруг превратилась в тишину покоя. Впервые за вечер все увидели друг друга, ощутили присутствие каждого и себя лично как части компании. Теперь каждый мог прислушаться к своему сокровенному. Захотелось говорить, говорить... и не просто разговаривать, а общаться - тихо, неспешно, вкрадчиво, как встарь, с искренним интересом, не отвлекаясь без конца на кривляющиеся экранные образы и не перекрикивая навязчивую музыку...
У взрослых было свое восприятие долгожданного праздника. Гложило легкое, едва уловимое за смехом и разговорами, чувство разочарования и тоски от того, что не свершилось в двенадцать ноль-ноль, ожидаемое чудо. Сладостное, таинственное предвкушение как-то сразу съежилось, сдулось, померкло. Все-таки ожидание нового года намного слаще, чем его встреча и особенно – первые часы послевстречия... Тоска, правда, быстро проходит. Разочарованность похмельного утра сменится душевным, сытым покоем, новогодней романтикой и умиротворенностью - вечером 1 января, отоспавшись и вкусив «давшую сок» ночную еду, вдруг чудесным образом ставшую особенно вкусной, все выйдут на ленивые прогулки. Впереди – несколько дней каникул, и у детей и у взрослых. Замечательное время для общения всей семьей.
А у ребятни своя жизнь. Свой взгляд на мир. Дети просто искренне радуются, без претензий... Например, благоухающим хвойным смолам свежесрубленной елки, наряженной и похожей на волшебный дворец с мигающими разноцветными огоньками. Дворец, в котором живут гномы, диковинные звери и разные чудеса... Увидя ее – украшенную зеленую красавицу, тебе сразу захочется обернуться лилипутом и полазить по ее веткам, среди ставших огромными игрушек и гирлянд, восторгаясь каждой встречей с невиданными существами. Миг, который никогда не затеряется в закоулках прошлого и закромах памяти. Миг - яркий и сильный, щемящий и вместе с тем успокоительный. А главное, не надо себя подхлестывать и в чем-либо убеждать, чтобы усилить чувства.
Тренькнул квартирный звонок.
Толин папа, с набитым ртом, на ходу вытирая руки салфеткой, нырнул в полутьму прихожей. Послышались щелчки дверных задвижек. Наступила тишина.
На пороге гостиной вдруг возник папа с каким-то глупым, озадаченным видом. Он произнес единственное слово – «вот». И сделал шаг в сторону. Следом за ним в комнату вошел дед Мороз – уже второй за ночь.
Ромка и Толик переглянулись и завопили: «Ура-а-а!»
Взрослые, как по команде, уставились на Толиного папу. Тот недоуменно пожал плечами и с любопытством стал разглядывать деда Мороза.
В неловкой тишине затрещала свечка, и все также дружно переключились на нее. Оказывается, свечка уже почти догорела, и парафин стал стекать по подсвечнику на скатерть, рисуя на ней причудливые наросты. Толина мама послюнявила пальцы, загасила свечку и принялась соскребать со стола застывшие белесые капли. Все как зачарованные следили за ней. А параллельно внешнему, видимому что-то происходило на скрытом от посторонних глаз уровне психики. Совершенно необъяснимое. Будто действительность изменила свое агрегатное состояние, как расплавленный потекший парафин. Восприятие стало размытым, заторможенным, а окружающий мир – зыбким, странным.
Взрослые очнулись, когда деда Мороза и след простыл, а довольный Толик, проводив гостя, возвращался в гостиную.
На центральной площади города загрохотал салют.
Все бросились к кухонным окнам – оттуда его было видно лучше всего. Взрослые так увлеклись зрелищем необыкновенного, особенно красочного в этом году фейерверка, что не обратили внимания на призрачные пятна, что промелькнули прямо над домом и умчались в сумрак звездной ночи. Это была упряжка: сани, запряженные оленями, а в санях - дед Мороз.
- Смотри, - прошептал Ромка в самое ухо Толику, - наш полетел, настоящий!
