В соавторстве с DaraFromChaos
***
— Алла, дорогая, да успокойся! Там еще можно целые банки найти, — глухо, только ради того, чтобы убедиться, что он еще жив, подал голос погребенный заживо Ильин.
Как уже говорилось, Анискина прежде всего была женщиной, а уже потом машиной разрушения, способной голыми руками управиться с батальоном панцирной кавалерии. Поэтому вид сиганувших вниз полок и догнавшего их металлопластика потолочной обшивки слегка растопил сердечную мышцу старшего лейтенанта.
Первым она вытащила капитана. Добрую минуту Ильин отплевывался от набившихся в рот отчетов, а отплевавшись, коротко приказал старлею:
— Если кому расскажешь — уволю по собственному желанию, а потом разжалую!
И, подумав, добавил:
— Посмертно.
Капитана можно было понять. Его писанина доводила руководство до отчаяния. Не раз и не два коллеги слышали, как из-за высоких дверей разносились звериные рыки: «Ильин! Еще раз такую графомань принесешь — сожрать прикажу и литературное эссе на тему пищеварительных процессов писать заставлю!!! И жрать у меня будешь, пока мысль излагать не научишься — лаконично и доступно!!!»
Поэтому не было ничего удивительного в том, что Анискина, вытянувшись во фрунт и взяв правой рукой под козырек, пальцами левой обозначила замок молнии, застегивающий рот.
Ильин еще раз свирепо взглянул на пока еще старшего лейтенанта и принялся освобождать младшего.
Сочинскому повезло больше. Ущерб его самолюбию нанесли только остатки лаврового венка, съехавшего на талию, и совсем немного измятых отчетов в ушах. В рот ничего не прилетело, поскольку Сева, напрочь лишившийся соображения, все еще держал в зубах слегка надкусанный бутерброд.
— Тяжелый случай, — покачал головой капитан, бережно разжимая окостеневшие в бультерьерской хватке челюсти и выуживая драгоценную закуску.
— Так точно, товарищ капитан, — махнула в сердцах рукой Алла. Она уже давно поняла, что в воспитании Сочинского зияли невосполнимые прорехи, зашивать или заштопывать которые было абсолютно бесполезно.
— Ты его потом, Сева, докушаешь, — ласково пообещала Анискина младшему лейтенанту.
Глядя на Севку, полноватого увальня с прилизанными волосами, из которых, капая на розовые уши остатками маринада, торчали пучки укропа, она уже не могла сердиться.
Спустя еще сорок минут, которые ушли на вызов автоматического пылесоса и зачистку свинарника, Аллочка, окинув уставленный закусками, деликатесами и запотевшими бутылками стол, добавила финальный штрих — плетеную корзинку, расписанную под хохлому, с нарезанным черным хлебом, и удовлетворенно вздохнула.
Капитан и младший лейтенант, приняв вздох за приглашение к столу, рванули было занимать места в партере: Ильин — к соленым огурчикам и мясу по-французски, а Сева — к корзинке с недокусанным бутербродом, но были остановлены строгим окриком доброго доктора Айболита:
— А руки вы помыли?
На его раскрытых манипуляторах лежали тюбики дезинфицирующего средства «Вакуум-101» и пахнущее хлоркой мыло «Микробточканет». Стоявшая рядом Ка-Ти-Ле-На протягивала махровое полотенце. Одно на двоих.
Не сказать, чтобы у мужчин был выбор.
После окончания процедуры сверхскоростного мытья доктор внимательно просканировал электронным микроскопом руки Ильина и Сочинского на предмет отсутствия бактерий, а затем нехотя распечатал на матричном принтере талончики на обед: «Дезинфекция проведена. Результат — 100%».
Когда, провакуумированные и продезинфицированные, они примчались в переговорную, Аллочка уже восседала за столом, ради торжественного повода освободив командиру место во главе.
Айболит споро наполнил стопки. Для ускорения процесса он задействовал одновременно три манипулятора, использовав еще три для подотчетной выдачи дефицитного — второго по порядку после черной икры — деликатеса: кусочку черного хлеба с салом, присыпанным по краешку перчиком и специями.
Ильин поднял рюмку, Сева занес передний резец над глянцевой икрой своего многострадального бутерброда, Айболит принял боевую стойку, готовый подхватить близкую к электронному обмороку Ка-Ти-Ле-Ну, которая прежде никогда не видела, как разумные существа закусывают ракетное топливо оружейным припасом...
И тут Анискина грохнула:
— Босс, а как же тост?!
Опешивший капитан, ненавидевший официозные речи на сотую долю процента меньше, чем свои графоманские отчеты, хотел было возразить, но Алла перебила:
— Все-таки великое дело провернули: целую цивилизацию спасли. Мы же не «Энтерпрайз», у нас такое не каждый день случается. Кэп, ну скажи что-нибудь!
Капитан, почувствовавший всю глубину Марианской впадины собственного отчаяния, разумеется, не мог отказать старшему лейтенанту Анискиной.
— Просим, просим! — поддержали ее Айболит с Ка-Ти-Ле-Ной, похлопав в манипуляторы и синхронно запустив фонограмму бурных и продолжительных аплодисментов, переходящих в овации.
Ильин вздохнул так тяжко, что закачались тяжелые бархатные гардины «под старину», украшавшие иллюминаторы переговорной, и откашлялся.
— Друзья! Мы с вами — разведчики, исследователи, а не ВВС Галактики, но мы победили… Не без потерь, конечно. Но мы однозначно молодцы! Если бы я был Председателем Всегалактического Совета, то выдал бы нам по медали. Алле — за мужество и героизм, а также дипломатические таланты и такт в общении с представителями иных цивилизаций, — Анискина нехорошо прищурилась, заподозрив в словах босса скрытый сарказм, но натренировавшемуся в произнесении речей перед ботами капитану удалось сохранить сугубо серьезное и официальное выражение лица. — Севе — за отменно-нестандартную реакцию в форс-мажорных ситуациях, — Сочинский выразительно потер загривок, намекая на реакцию товарищей на его собственную реакцию в «форс-мажорных ситуациях», но Ильин и тут не дрогнул. — Нашему отважному робо-доктору… ну ему, без вопросов, надо вручить не медаль, а орден. За… все, что он сделал и для экипажа нашего космолета, и для шелезяканцев. В общем, просто за то, что он у нас есть, — на этот раз никто (даже самый подозрительный телепат из Всегалактической Комиссии «Мир и Справедливость во Вселенной») ни учуял бы в голосе капитана ни малейшего намека на иронию.
Растроганный Айболит подкатил к Ильину и профессионально-неуловимым жестом многоопытного официанта VIP-класса заменил классическую стопку на бокал, с плечами наполненный ракетным топливом.
— Конечно же, — продолжил Ильин, ободренный действиями Шестьдесят Шестого, — награды достойна и наша лунная гостья! За вклад в дело межпланетной дружбы и взаимопонимания дорогую Ка-Ти-Ле-Ну непременно стоит представить к большой Мехатронной медали!
Айболит быстро окинул визором стол, и, не найдя для командира бокала внушительнее, надставил имеющийся, приварив к нему стеклянный ободок от медицинской банки.
— Ну и мне можно. Тоже медаль. За осуществление руководства и направления отдельных неуправ… простите, ненаправляемых индивидуумов к общей цели. В общем, ребята, даже если нам не дадут орденов и медалей — а мне почему-то кажется, что не дадут, — мы всё равно молодцы! И за это надо выпить!
— Ура! — поддержала тост Аллочка, поднося стопку к губам.
— Мысленно с вами, — присоединился Айболит-66, ловя падающую в обморок Ка-Ти-Ле-Ну.
— Вздрогнули! — кивнул Сева, смыкая челюсти.
Раздался громкий хлопок, и стало темно.
***
— Кто там светом балуется!? — гаркнул Ильин, автоматически опрокидывая по назначению вожделенный бокал. В рот вместо обжигающего нектара высыпалось немного пыли. Командир поперхнулся и закашлялся.
— Да что за дела-то? — возмутилась откуда-то сбоку Анискина.
Наверху замигали лампы дневного света, и Ильин обнаружил себя рядом с Аллой в каком-то пыльном ангаре, держащим в руке ржавую вилку и заплесневелую стопку.
— Кэп, а мы не слишком сильно вздрогнули? — шепотом спросила бывший морпех, не в силах смириться с выпавшим из реальности банкетом. Их стол, на сооружение которого ушло столько сил и душевных переживаний, бесследно исчез. Нет, в далекие студенческие годы Анискину, конечно, пытались напоить до беспамятства, но чтобы так! Чтоб и хруста огурчика не вспомнить!
Ильин подошел к забранному когда-то бархатной шторой иллюминатору и рванул вниз истлевшую ткань. За стеклом виднелась все та же скучная лунная поверхность. Вокруг было пусто и без-ботно. Лишь ветер гонял по космодрому редкие перекати-поле, да хлопал раскрытыми настежь воротами полусферы.
— Да твою дивизию! — заскрежетал зубами капитан, зачем-то принюхиваясь к своему бокалу. — Сочинский, зараза, убью!!!
— Что… что вообще случилось? — в изумлении поинтересовалась Аллочка.
— Мне кажется, — стараясь, чтобы его голос звучал хоть чуточку тверже, отозвался Ильин, — Сочинский банки перепутал. И мы с тобой находимся на Луне будущего. Так сказать, 700 лет спустя.
— Придушу гада! Где он?! — обретя цель в жизни, бывший морпех вышла из шока и завертела головой по сторонам.
— Не получится, — вздохнул капитан, торжественно снимая с головы форменную пилотку. — Его ж, поди, когда он черными дырами поперед стопки закусил, на атомы аннигилировало.
— Ну-ну-ну, не нужно преувеличивать, — раздался спокойный и такой знакомый голос. Заскрипели ржавые створки шлюзовой камеры, и в поле зрения Ильина и Анискиной въехал Айболит-66. — Не на атомы, конечно, а всего лишь на молекулы.
— Бедный, бедный Севочка! — в три ручья зарыдала старший лейтенант, разом простив Сочинскому загубленный банкет.
— И у нас с моей дорогой Ка-Ти-Ле-Ной было 699 лет, 10 месяцев, 3 дня и 8,3467 часов, чтобы собрать его заново! — закончил рапорт подкативший вплотную доктор.
— Так он что — жив? — встрепенулся командир, закатывая рукава кителя.
— Желаете полюбоваться? — спросил доктор и вывел на визор процесс компиляции Сочинского из кучки разноцветных молекул. Видеозапись не упускала ни одной, даже малейшей анатомической подробности, и была столь четкой, что видавшие виды командир со старлеем дружно посерели лицами, прежде чем у Анискиной предательски дернулась левая бровь.
— Хорошо-хорошо, — глядя на взбледнувших космолетчиков, произнес доктор. — Как скажете. Не буду вас мучить. Сейчас Ка-Ти-Ле-На с прогулки оригинал приведет.
— Ну-ну, — хрустнула костяшками Алла, разом забывшая о посетившем ее всепрощении. — У тебя, док, травматологическое отделение до которого часа работает?
— Севку в обиду не дам! — выпятил бронированную пластину откидного столика Шестьдесят Шестой. — Я его по молекуле собирал! Столько плазмы на него, паршивца, извел, что можно было на Луну центральное отопление провести!
— Будет вам играться, — незлобиво одернул их командир. Рядом с Айболитом к нему стало возвращаться привычное спокойствие.
— Док, а как корабль? — поинтересовался он, оглядывая ржавые шпангоуты ангара. — Починим?
— Эту-то рухлядь? — ткнул гусеницей в обшивку Айболит. Та угрожающе затрещала. — Зачем она вам?
— Так домой-то мы думаем возвращаться?
— Это уж как захотите, — ответил доктор. — Благодарная цивилизация шелезоидов нам памятник при жизни на планете поставила и новый линкор высшего класса подарила. Где вы думаете, я младшего лейтенанта собирал? В этой антисанитарии, что ли? Вон он, кораблик наш, на орбите болтается, — и Шестьдесят Шестой махнул манипулятором куда-то вверх.
Космолетчики дружно задрали головы к потолку, но тут створки шлюза еще раз скрипнули, и в помещение въехала Ка-Ти-Ле-На, ведущая за руку виновника торжества. Одетый в выглаженный матросский костюмчик, свежесобранный Сева вид имел слегка растерянный, но счастливый; в волосах, обильно смазанных сливочным маслом, торчали корочки белой булки, а к верхней губе прилипли кожурки от черных мини-дыр.
— Не знаю, правда, как вы с управлением тамошним справитесь, — продолжал доктор, не сводя визора со ржавого потолка. — Оно у них под УЭЭЭ заточено...
Ильин с Аллой переглянулись, синхронно выпустили из рук бесполезную посуду и, не сговариваясь, молча принялись метелить невинно улыбающегося Сочинского.
Продолжение следует...
апрель 2014
Дара, Сержан Александр.
По которому видно, какой он кокет! 
Она получилась очень хорошая! Все сложные для понимания моменты я слушал несколько раз, т.к. занимался посторонними делами и мог там что-то упустить.
тоись монстриха... Малаца, кароч! 
