В соавторстве с DaraFromChaos
***
— Вот и я спрашиваю: «Что?» — растерянно ответил командир.
— Сейчас продемонстрирую, — проявил инициативу младший лейтенант Сочинский, подойдя к мертвому аборигену.
С трудом преодолев отвращение, Сева ткнул пальцем в обвисший бурдюк. Прозрачная пленка вяло сморщилась, частично обнажив шею пурпурного. Из дряблой в красноватых узелках кожи тянулись сотни белесых отростков, связывающих шелезяканца с ужасным, испустившим дух, воротником.
— Это… — начал Ильин, но его перебила Алла.
— А это и есть тот самый УЭЭЭ, — торжественно догадалась Анискина.
— Обалдеть, — внес свою лепту в обсуждение Сева. Его не мутило, поскольку было уже нечем. Он забавлялся с бурдюками, как с куском пузырчатой упаковки, храбро тыкая пальцем в близлежащие, отчего те с шипением сморщивались.
— Я всю жизнь, можно сказать с детства, хотел имплантировать в голову внешний разъем. И представьте себе — мне повезло с предками. Отдали в армию, чтобы с ума не сходил. Вы только посмотрите на эту мерзость!
— Знать бы еще, как этот УЭЭЭ на наш язык переводится, — задумчиво произнес Ильин, — Нам бы для отчета пригодилось.
— Да без разницы, как переводится. Компьютер, он и в Африке андроид, — ответил Сочинский. — Мне другое интересно, командир. Шелезяканцы изгнали роботов с планеты из боязни порабощения поумневшей механикой. Поэтому и включили в модель их поведения полный запрет на управление автоматикой. Робот не должен управлять другим роботом. И что мы видим? Порабощение цивилизации умной органикой, унаследовавшей ту же модель поведения: робот не должен управлять другим роботом!
— Это как? — сдержанно поинтересовалась Анискина. Ей хотелось побыстрее добраться до сути: каким местом можно причинить несовместимые с жизнью повреждения, вскрыв банку обыкновенной черной икры? Ну, может быть, не совсем обыкновенной, а очень! очень! очень-очень-очень дорогой.
— Да так, что робот, — пустился в разъяснение Ильин, — управляет не себе подобным, а носителем сознания. Который, в свою очередь, уже может управлять каким-нибудь автоматом.
— Это я поняла, — от обиды, что ее принимают за круглую дуру, Алла покраснела до корней волос. — Я интересуюсь, чего их так с икры нашей поперло, что они листопад устроили?
— Тут как раз все просто, — Сочинский встал, наконец, с колен и вытер ладони о штаны. Бронепленка издала такой омерзительный звук, что сдохшая было куча начала съеживаться. То сдувались бурдюки, до которых не добрался перст младшего лейтенанта.
— Черная дыра не совместима с жизнью. Так? — начал загибать пальцы Сева.
— Так, — растерянно подтвердила Алла. — Только какое...
— Подожди, — строго одернул Ильин, — дай Севке закончить. Я, кажется, понял, в чем дело...
— А раз так, — продолжил ободренный командиром Сочинский, — то если мы откроем банку с черными дырами...
— Да, с какими, к бабушке, дырами??? — взорвалась старший лейтенант.
— С обыкновенными, осетровыми, — Сева выразительно взглянул на командира, но тот внимательно рассматривал чей-то оторванный от шеи бурдюк, и на сей раз поддержки не последовало. Под цепким взглядом старшей по званию младший лейтенант невольно заробел и пояснил. — Пробойными...
Сева увидел, как сузились ставшие совершенно черными глаза, и поспешил оправдаться:
— Да ты чего? Так на банке написано: икра черная, осетровая, пробойная...
— То, что она черная и осетровая, я и без тебя, умник, знаю, — рявкнула доведенная до белого каления Алла, — и что пробойная, — она показала большим пальцем себе за спину, — невооруженным взглядом заметно. А вот чего не заметно, так это когда она черными дырами обернулась?
— Ах, это… — протянул с облегчением Сева. — Там, на Луне, в оружейном ангаре, этих банок с черными дырами больше, чем морской капусты в гипермаркете!
— Не поняла? — Алла с подозрением втянула ноздрями воздух. — Ты что? Пил?
— Ничего я не пил, — угрюмо обиделся Сочинский. — Командир, подтверди!
— А ну, дыхни! — приказал Ильин и, удостоверившись, подтвердил: — Не пил! А жаль… Тогда бы я мог понять, почему бутылку кокнул, а она не загорелась… Потому что выдул, когда с мешком к люку летел!
— Да ну тебя, командир, — отмахнулась Алла. — Я серьезно спрашиваю!
— И я тебе, мать, вполне серьезно отвечаю: не пил! Ни я, ни он, — Ильин отбросил бурдюк подальше и со скрипом отряхнул ладони. — Там этих черных дыр, действительно, как капусты в продмаге. Все оружие или в квашеном или в маринованном виде. Представляешь? И все в банках!
— Ну, в консервирующих свойствах уксуса и соли я никогда не сомневалась, — Анискина пришла в хорошее настроение. Во-первых, потому что худо-бедно определилось с черными дырами, а во-вторых, потому, что кроме балета на льду, по-взрослому увлекалась соленьями-маринадами, чем не раз приводила в ужас своих кавалеров.
Сева глянул на посиневший в вечном загибе палец и принялся загибать еще.
— Следовательно, факт открытия банки являет собой конец программе. Гэйм овер, по ихнему. То есть не само действие черной дыры, а один лишь сухой факт. В общем, ждали они, ждали, когда кэп откроет банку, пока не дождались. Короче умерли все. Включая это помещение.
— А при чем здесь помещение? — спросил Ильин. — Ну свет погас — с кем не бывает?
— При том, что свинарник не убрало, — указал Сева. — Покойники по местным обычаям полом всасываются. Стало быть, поскольку помещение язык наш понимает и разумом кое-каким наделено, то и оно уяснило факт открытия банки с осетровой икрой, и померло с остальными вместях.
— Какая жалость! А я только начала привыкать к местной системе утилизации мусора, — призналась Алла.
— Да, система что надо, — поддержал Сева. — Могу поспорить, те двое шелезяканцев, что в болоте утопли, еще недавно кормили своими телами стены этого здания. Гениальная затея — ничего не выбрасывается. Никаких расходов на устройство кладбищ!
— У шелезяканцев, по-видимому, абсолютный симбиоз с этими УЭЭЭ, — припомнила Алла, поглаживая неразлучную хризантему. — Стоит вскрыть брюхо компьютеру и шелезяканец протягивает ноги.
— Помню, учился со мной в пилотной школе один, — продолжил вечер воспоминаний Ильин, — двенадцать разъемов у него в башке насчитывалось. Так, представляете, когда тест на электромагнитную безопасность проходили, и ему на две минуты тырнет вырубили — в психушку попал! Космонафт, блин! Без компа жизни себе никакой не представлял. А случись чего в космосе?
— Да, за примерами ходить далеко не нужно, — глубокомысленно заметил кто-то сзади, — Вас самих без присмотра ни на минуту оставить нельзя. Сразу в историю вляпываетесь.
Троица мгновенно развернулась, перегруппировалась и приготовилась к нападению. Зрелище было что надо.
Ильин держал перед собой банку осетровой икры, готовую открыться по первому требованию. Рыжая старший лейтенант многозначительно крутила в пальцах потрепанную, но все еще смертоносную хризантему, острые лепестки которой поблескивали в свете догорающего фальшфейера. А Сева Сочинский выратащил глаза и прицелился в невидимое горло тренированным пальцем. Одним словом, команда вышла на линию атаки. Или обороны, в зависимости от того, как будут развиваться события.
Те, однако, развиваться не спешили, поскольку застывший в дверном проеме робот-диагност Айболит-66, хоть и держал наперевес новенький пневмоизлучатель, но не собирался вести боевых действий против собственного экипажа.
— Ого! — прищурился Ильин на суровое дуло, делавшее гусеничного Айболита похожим на
танк Т-34.
— Где взял? — с вызовом оттопырил мизинец в направлении раструба Сочинский.
— Могу поспорить, что где бы ни взял, там больше нет, — подвела итог Алла, которая априори соображала быстрее остальных. — Давай его сюда, — требовательно протянула она руку. При этом кожаное трико вздулось торпедой мощного бицепса.
— Ага, щас, — Айболит-66 красиво, как в фильме «Джеки Чан-99», крутанул ствол, обдав зрителей порывом ветра. — Вы будете оружие в мусоросборник скидывать, а я его по молекуле собирать и в дар жертвовать? Да?
Алла быстро закивала головой в знак согласия.
— Это как же по молекуле? — спросил озадаченный Сева. — Мусоросборник ведь все на атомы разлагает?
— Ну-ну, на атомы, — иронически мигнул фотодатчиком доктор. — Вы больше рекламной чепухи в туалетах читайте. Только на молекулы. Причем не на отдельные, а по триста-четыреста штук в пачке.
— Вот, полюбуйтесь, — с этими словами робот навел на оружие увеличительное стекло электронного микроскопа и вывел картинку на визор.
Все завороженно уставились на экран. Красивые швы плазменной сварки хирургическими стежками соединяли крохотные, даже под увеличением, куски нержавеющей стали. Кое-где из паззла торчали плохо подогнанные молекулы
— Здорово, — выдохнула почтенная публика, одобряя мастерство бывшего аптечного диспенсера.
— Ладно, полюбовались и будет, — Алла требовательно протянула руку. — Давай сюда!
— Дудки! — рубанул Шестьдесят Шестой. Он с лязгом передернул затвор и с чувством продул длинный оружейный ствол.
После этого уже всем стало ясно, что пневмоизлучатель добрый доктор пристроил в свой арсенал навсегда.
***
