Мрак (Конкурс - НФ-приключение. 18-ая работа)

   
       Мрак – это отсутствие света. Всепоглощающая тьма, где не могут обитать даже тени. Мрак – это черное полотно, на котором оживают самые ужасные фантазии, рожденные воображением. Серые смазанные образы отображают потаенные кошмары, укоренившейся в сердцах. Отчего дети боятся темных чуланов? Потому что там затаился Мрак. И с содроганием в темноте быстрее бы укутаться в одеяло, лишь бы не почувствовать на лодыжке холод руки, выжидающей под кроватью. То, что при свете дня кажется смешным, безлунной ночью обретает бестелесные образы, сотканные из страха. И челюсти, полные острых, как бритвы, клыков, тянутся, чтобы сомкнуться на вашем горле… Но Мрак не всегда пребывает только снаружи. Нет более существа отчаяннее чем то, у кого Мрак поселился в душе. И, углубляясь в стигийскую тьму, ему становится ненавистнее солнечный свет. А лучшее укрытие от солнечного света – независимый спутник Плутона – мрачный Харон.
       С дерзким скрипом отворились двери бара «Умершие тени», нарушив повседневную праздность завсегдатаев. Порог переступил мужчина в черных сапогах, в грязно-сером пальто, в широкополой шляпе, низко опущенной на глаза. Но это не мешало разглядеть его волевых скул, смуглого лица и недельной щетины, которая не росла у коренных харонцев. В баре воцарилась тишина. Руки мужчин так и остались застывшими в воздухе, не успевшие донести бутылку с пивом ко рту. Кий у игрока, выпрямляющегося во весь рост, упал на биллиардный стол. И от внезапно наступившей тишины этот звук прокатился эхом по всему помещению. Вошедший внимательно оглядел присутствующих, которые все, как на подбор, имели чуть ли не прозрачную белую кожу, светлые волосы (почти альбиносы), голубые глаза. Он был явным чужаком среди этой компании. С его стороны разумным являлось – это развернуться и покинуть бар, и, может быть, тогда он еще останется жив – и то не наверняка. Так думал каждый, кто глядел на наглого пришельца, внешность которого выдавала в нем землянина. Именно это и было в диву. Потому что на Хароне землянин может быть только мертвым землянином…
       Более двухсот лет назад налетчики с Земли колонизировали почти все планеты Солнечной системы. Конквистадорами, миссионерами называли они себя изначально, пока дело не коснулось полезных ископаемых. Тогда коренные жители планет были изгнаны в резервации. Дерзкие земляне принялись бесчинствовать на чужой земле, как некогда издевались над собственной планетой, которая от смога и облаков, наполненных токсичными веществами, из голубой превратилась в серую. Семь планет и прилегающие к ним спутники – нашлось место, где разгуляться. Единственным непокоренным оставался Плутон. Сто двадцать лет шла война за планету, которая в полной мере оправдала свое название. Царство мертвых. Именно такой она и стала после кровопролитной войны, унесшей миллионы жизней с обеих сторон, за обладание самого темного уголка Солнечной системы. Возможно, земляне были обмануты тем, что Плутон должен быть богат большими запасами плутония, но название химического элемента совершенно не оправдалось. Девятая планета оказалась богата лишь метаном; азотом и монооксидом углерода, от которого в пещерах при поисках драгоценной руды погибли еще тысячи «конквистадоров-миссионеров». Дорогой ценой обошелся землянам Плутон, непредставляющий ценности.
       В 3025 году Плутон был взят и вступил в гильдию Союза Планет Солнечной Системы (СПСС). Недовольные новой властью, повстанцы и террористы ссылались на Харон, прежде служивший кладбищем, располагающимся на единственной стороне спутника, которую было видно с планеты. И, поднимая голову к небу, где блекло вырисовывался серп Харона, молились плутонцы о душах умерших родных.
       Но и на этом война не закончилась. Харон не хотел оставаться под гнетом Плутона, где во всю царили земляне. И еще через двадцать лет бывший спутник подобно Европе – спутнику Юпитера – и Фобосу – спутнику Марса – Харон получил статус независимой карликовой планеты, имеющей право на ликвидацию любого пришельца, ступившего на их территорию. Он стал чем-то сродни древнему Дикому Западу на североамериканском континенте Земли – со своими правилами и законами, а вернее, с их отсутствием…
       Полностью оценив обстановку, незваный гость медленным шагом направился к стойке бара. Два десятка пар глаз пристально следили за его движениями. Из-за смелого – или глупого – поступка чужака никто не решался первым преградить ему путь, и каждый ожидал, кто же наконец тормознет его или без разговора всадит нож под ребра. Но пока никого не находилось, всем было любопытно, что же дальше предпримет чокнутый инопланетянин.
       Мужчина подошел к стойке, за которой стояла девушка, единственная выделяющаяся среди бледной массы харонцев. Ее темные волосы спадали на обнаженные плечи, которые могли бы приобрести золотисто-коричневый оттенок, если бы до Харона доходил хоть лучик Солнца. Большие карие глаза внимательно и немного с испугом изучали отчаянного незнакомца.
       - Стакан водки, - не поднимая глаз, сказал пришелец баритоном без эмоций.
       Онемение девушки еще не прошло, и она безмолвно продолжала смотреть на мужчину, пока тот не блеснул серыми глазами из-под полы своей шляпы. Его взгляд словно обжег ее, и оцепенение спало.
       - Мы не обслуживаем пришельцев, - чуть дрожащим голосом проговорила барменша.
       И вот наступил переломный момент. От биллиардного стола отошел крупный харонец с желтыми волосами и с глазами такого же цвета. Все его знали под прозвищем Кугуар. Он встал, облокотившись о стойку бара, рядом с чужаком.
       - Налей ему, Прозерпина, - махнул рукой девушке, - перед смертью. – В помещении послышались смешки. И Кугуар, решив, что он на пике своего остроумия, прибавил: - За мой счет – в честь поминок. И мне того же.
       В баре поднялся веселый дух. И пока Прозерпина разливала в стаканы водку из бутылки, которая была больше чем на половину пуста, Кугуар сам расхохотался над своим «черным» юмором.
       - Скажи, дружище, - обратился он теперь к незваному посетителю, - ты такой смельчак или сумасшедший?
       Пришелец повернул голову в его сторону и посмотрел на него так, что смех застрял у Кугуара в горле. По спине пробежали мурашки. «Верно, чокнутый, - пронеслось в его мыслях. – Черт, даже немного жаль будет убивать больного на голову. Он ведь ни черта не понимает, что с ним сейчас случится». Кугуар замахнул стакан водки.
       - Это ты не понимаешь… - в ответ на его мысли проговорил чужак и одним глотком осушил свой стакан.
       Если бы Кугуар не успел проглотить остатки жидкости, то наверняка подавился бы.
       - Что ты сказал? – навис он над гостем.
       Незнакомец пожал плечами.
       - Я сказал, что это ты не понимаешь, когда думаешь о том, что сейчас умру я. На самом деле через две минуты умрешь ты.
       В баре вновь образовалась тишина. Это был явный вызов Кугуару, который начал закипать от негодования.
       - И это ты меня убьешь? А, урод?
       Пришелец отвернулся и посмотрел на темноволосую девушку.
       - Нет. Тебя убьет Прозерпина.
       Здоровяк не ожидал такого ответа, поэтому на мгновение замер. А через пару секунд загоготал еще громче, чем над своей шуткой. Напряжение спало.
       - Ребята, вы слышите? – прокричал он на весь бар. – Этот идиот говорит, что меня убьет Прозерпина. – Все захохотали, а Кугуар обернулся к девушке. – Прози, детка, за что же ты меня убить хочешь? – Но девушка неуверенно улыбнулась, переводя взгляд с пришельца на Кугуара и обратно. – Налей-ка, красотка, еще по одной – теперь точно последней в его жизни.
       Кугуар не мог знать, что перед тем, как через порог бара переступил землянин, Прозерпина травила ойров, склизких насекомых, чем-то напоминающих тараканов. А когда вошел чужак, она непроизвольно поставила яд рядом с початыми бутылками. Девушка взяла бутылку водки, которую они только что пили, и остатки вылила в стакан пришельца, не моргая смотрящего на нее бездонными серыми глазами. Прозерпина, как загипнотизированная, не могла оторвать от них своего взгляда, поэтому, не глядя, протянула вниз руку за следующей бутылкой. Кугуар пристально смотрел только на наглеца, и взоры остальных также были устремлены на пришельца в ожидании того, что с ним сейчас произойдет. Поэтому никто не заметил, что в руках девушки вместо водки оказался бутыль с надписью «Пойзон». Именно из нее она налила Кугуару. А тот даже не стал поворачиваться, а, сжав в правой ладони стакан, разом выплеснул его содержание себе в горло.
       Сначала здоровяк решил, что просто поперхнулся. И, прикрыв ладонями рот, зашелся в кашле. Но когда убрал руки от лица, увидел кровь, стекающую по ним. Тогда Кугуар повернулся к Прозерпине и уже мутным взглядом заметил в ее руках бутыль с роковой для него надписью.
       - Ты… ты… - прохрипел он, пытаясь окровавленными пальцами дотянутся до девушки, но упал на пол.
       Тогда и Прозерпина посмотрела на сосуд в правой руке, и, вскрикнув, выронила бутылку, которая разбилась о стойку бара. Белая, по цвету ничем не отличающаяся от водки, ядовитая жидкость растеклась шипящей лужицей.
       Кугуар уже перестал хрипеть, но кровь продолжала сочиться из его ушей, ноздрей, глаз. Он был мертв. На какую-то минуту время как будто остановилось. У кого был открыт рот, так с открытым ртом и оставался; кто ковырял в носу, у того палец так и застрял в ноздре. Только пришелец, не спеша поднял свой стакан водки, и вновь одним глотком осушил его.
       Первым пришел в себя паренек-альбинос. Он вскочил из-за стола и выхватил пистолет, направляя дуло в спину чужаку.
       - Брэнд, не стреляй! – громко, но не оборачиваясь, сказал нечаянный визитер. – Ты ведь забыл сегодня почистить свой револьвер.
       Но парень не слушал его. Он хотел выпендриться перед старшими товарищами, застрелив наглеца.  Как только Брэнд нажал на курок, произошел громкий хлопок, и револьвер взорвался в его ладони, оторвав ее по запястье. Он с ужасающим криком упал, переворачивая стол, за которым сидел. Все остальные же, наоборот, вскочили на ноги. Только тогда незнакомец обернулся, задрав шляпу вверх. И на обозрение каждого теперь предстали его серые глаза, в которых отражалась черная бездна.
       - Я предупреждал, - сухо сказал он. – Кто-нибудь еще хочет меня убить?
       А за стойкой бара Прозерпина согнулась в рвотных спазмах, извергая из себя то, что съела на ужин…
       Вперед выступил коренастый мужчина, несколько минут назад игравший в биллиард с Кугуаром. Он отложил кий в сторону, взглянул на корчащегося от боли Брэнда и распахнул правую сторону плаща, демонстрируя свое оружие. Левый глаз его прикрывала черная повязка, придавая ему сходство с пиратом, но все присутствующие знали, что Одноглазый Стилл – лучший стрелок на Хароне.
       - Эй, - окликнул он чужака. Голосу он пытался придать твердость, но чуть подергивающийся единственный глаз то и дело останавливался на окровавленном лице Кугуара. – А если я в тебя выстрелю? Мой револьвер тоже взорвется?
       Незнакомец пристально посмотрел на очередного смельчака, пытающегося бросить ему вызов, отчего правый глаз Стилла еще больше задергало.
       - Нет, - глухо ответил пришелец, - не взорвется. Если ты выстрелишь, ты убьешь меня, - так просто ответил он, словно на вопрос «как поживаешь?»
       Одноглазый Стилл был профессиональным убийцей, отчего более десяти лет назад за его голову на Плутоне обещали крупное вознаграждение, и он был вынужден бежать на Харон. Только все знали, что Стилл никогда не стреляет в безоружного человека. Но этим он показывал не свое благородство, а свое превосходство над другим стрелком, в очередной раз доказывая, что ему нет равных в скорости и меткости. Все это землянин видел в отражении единственного глаза Стилла. Он распахнул свой плащ.
       - У меня нет оружия, - продемонстрировал свой пояс без кобуры.
       Стилл подошел к Толстому Мо, который после смерти Кугуара до сих пор испуганно держал большой палец во рту. Одноглазый бесцеремонно вытащил у него из-за пояса пистолет и, развернувшись, с замахом бросил оружие в незнакомца. Револьвер с большой скоростью полетел прямо в его лицо, намереваясь сломать нос или выбить зубы. Но реакция землянина оказалась молниеносной. В дюйме от лица он поймал пистолет правой рукой и, прокрутив на указательном пальце, засунул его за пояс. Все посетители бара тут же сбились в одну сторону, освобождая дуэлянтом место. В живых должен был остаться один – это было ясно, как день, которого на Хароне никогда не было. И никто не сомневался (даже после происшедших двух странных случаев), что на ногах останется стоять Одноглазый Стилл, пристрелив ни один десяток хороших стрелков. Его они все видели в действии. А что может ненормальный пришелец, кроме невнятных пророчеств? Единственная, кто не поддерживал общего мнения, была Прозерпина, потому что только она видела вблизи взгляд землянина, в котором не оставалось ни капли света. Пожалуй, на чужака в данный момент теперь мог бы поставить и Кугуар, если бы оставался жив. Ему перед смертью тоже не посчастливилось заглянуть во Мрак.
       Оба соперника, почти не дыша, стояли друг против друга. Чужак смотрел в глаз Стилла. Тот же не решался поднять взгляд, а наблюдал за правой рукой оппонента. Ладони их лежали на рукояти револьверов, и каждый готов был с реакцией кобры выхватить его из-за пояса при малейшем движении противника. В баре воцарилась такая тишина, что даже слышалось тиканье часов, лежащих у кого-то в кармане. Тик-так, тик-так, тииик-тааак. Время словно умирало, секунды отбивали ритм все медленнее и медленнее. Пылинки кружились в воздухе, чуть слышное дыхание поднимало их вновь к потолку, где плел паутину паук. Тонкие лапки насекомого издавали шум подобно копытам мустанга. И тут раздался такой оглушительный звук, что всем показалось, будто стены бара сейчас сложатся карточным домиком. Это, набрав полную грудь воздуха и боясь выдохнуть, чихнул Толстый Мо. На мгновение внимание перекинулось на толстяка, а когда вернулось к дуэлянтам, то у обоих пистолеты были уже в руках и наставлены друг на друга. На удивление никто не услышал выстрелов, но дымящиеся дула револьверов, свидетельствовали о том, что из обоих пистолетов успели пальнуть. Соперники продолжали стоять. Ни у одного не было заметно раны. Неужели промахнулись оба? В такое сложно было поверить. Никто не знал о меткости землянина, но Стилл… Одноглазый Стилл никогда не промахивался. Прошло, наверное, еще секунды две, и вдруг колени Стилла подогнулись, и он упал на пол лицом вниз. Только тогда все заметили зияющую дыру в его затылке, оставленную от пули сорок пятого калибра.
       По бару пронеслось удивленное «ааах». Как, черт возьми, пришелец смог вогнать пулю в затылок Одноглазого Стилла, стоящего к нему лицом? Но если бы можно было просмотреть этот момент в замедленной съемке, то все увидели бы, как пуля из пистолета Толстого Мо, который находился в руках землянина, пролетела в паре дюймов от уха Стила и попала в металлическую балку за его спиной. Пришелец с опытностью лучшего бильярдиста рассчитал угол, под которым пуля отрекошетила от балки и попала точно в затылок Одноглазого Стилла. Но посетители, перекинувшие в это время внимание на чихнувшего Мо, этого заметить не могли, поэтому приписали и убийство непобедимого стрелка на мистический случай. Никто больше не решался достать пистолет, чтобы направить его на незнакомца. Их взгляды были устремлены на небольшое отверстие на полу под ногами землянина, куда угадила пуля из револьвера Стилла. Помещение наполнилось запахом пороха.
       - Да кто ты такой? – нарушил молчание Мозес, владелец бара «Умершие тени».
 
 
 
*     *     *
 
       Исследовательская космическая станция на Марсе превратилась в морг. Только тела здесь не лежали на кушетках, аккуратно накрытые простынями. Они беспорядочно валялись на полу, высушенные до капли крови, словно прошедшие через соковыжималку. Полковник Хард переступил через очередной труп и пропустил генерала Якова в просторный зал. Именно он и похож был на главную прозекторскую по количеству изуродованных мертвецов. Помещение освещалось только тусклым светом запасных генераторов. Посреди зала обмотанный прочными ремнями к стальному креслу сидел человек. После лошадиной дозы транквилизатора он лишь слабо посапывал.
       - Вы уверены, что он был простым шахтером? - спросил генерал, оглядывая поле боя.
       - Разумеется, генерал! – ответил Хард. – Его бригада, состоящая из двадцати человек, пробуравила вход к марсианскому затерянному городу. Это оказался древний подземный мегаполис, находящийся под поверхностью планеты на двадцать километров. Даже история самих марсиан уже умалчивала о происхождении этого города – Дит, как называется он в некоторых источниках. Поиски его прекратились несколько сотен лет назад, и Дит перечислили к мифическим городам.
       - С чего вы взяли, что шахтеры наткнулись именно на Дит?
       - Сохранившиеся видеозаписи у погибшей бригады были тщательно изучены и сопоставлены с тем, что известно о Дите. С нами работали лучшие ученые Марса. Сомнений быть не может – это именно тот самый город. Дит на Марсе стал таким же легендарным фантомом, как Атлантида на Земле. Но в отличие от Атлантиды, где двести пятьдесят лет назад была обнаружена только исчезнувшая цивилизация, в Дите сохранилась некая враждебная сущность. До того, как успели прибыть волонтеры, вся бригада шахтеров была зверским образом уничтожена. Выжившим остался только он, - Хард кивнул на стянутого ремнями человека в кресле.
       Генерал Яков изначально пришел в негодование, когда его с Плутона выслали на Марс из-за гибели нескольких шахтеров, но сейчас он четко осознавал значимость трагедии на красной планете.
       - Что-нибудь еще удалось узнать о самом городе?
       - Никак нет, генерал! Из-за сильного подземного землетрясения в горной породе образовались трещины, из которых вырвался поток магмы, затопив то, что оставалось от Дита. Волонтеры с трудом успели покинуть шахту, вынося последнего оставшегося в живых. А вместе с ним и сущность из города.
       Генерал недоверчиво посмотрел на Харда.
       - Вы хотите сказать, что некая часть города сохранилась в этом человеке?
       - Так точно, генерал! При обследовании у него начали проявляться необычайные, даже можно сказать, экстраординарные способности. Он стал обладать силой десяти человек, молниеносной реакцией…
       - То есть, идеальная машина для убийства? – генерал вновь посмотрел на трупы, хаотично разбросанные по всему залу.
       - … и еще, самое необычное! При контакте с любым человеком он знает о нем практически все. Его прошлое; то, о чем он думает; и даже его будущее на несколько минут вперед.
       - Значит, помимо силы он еще обладает телепатией и предвидением будущего?
       - На счет телепатии вы правы, генерал, но будущего он не видит!
       - Полковник, определитесь! – начал выходить из себя генерал. – Вы сами только что сказали, что он знает будущее человека на несколько минут вперед.
       - Я попробую объяснить вам, генерал. Феномен телепатии еще в далеком двадцатом веке пытался объяснить английский химик и физик Уильям Крукс. Он предположил, что существование эфирных волн, свидетельствующих о материальности мысли, пронизывая человеческий мозг, способно создавать образ аналогичный оригинальным мыслям человека. То есть он, - Хард кивнул на спящего человека в кресле, - не просто считывает то, о чем думает человек, вошедший с ним в контакт, а видит все, что в это время творится у него в голове. И, приникая своим внутренним взглядом глубже в мозг, он способен просмотреть его прошлое, как на перематывающейся назад кинопленке, чуть ли не до самого дня рождения. Его мысли становятся едиными с мыслями собеседника. Он думает так же, как думает его оппонент, поэтому знает его дальнейшие действия, а уникальная способность проанализировать все окружающие факторы, позволяет ему с опытностью шахматиста проследить то, что должно произойти, на пять, а то и на десять ходов вперед. Поэтому он не видит будущего, а угадывает его с точностью на восемьдесят-девяносто процентов.
       - Значит, все-таки десять-двадцать процентов он не держит под контролем? – задумчиво произнес генерал.
       - Приметно так, сэр! Но эти проценты он вполне может компенсировать физической силой, которую пытается не применять, если есть возможность задействовать только мозг.
       - Пытается не применять силу? – взревел генерал, указывая на трупы. – Тогда объясните, что здесь произошло?
       - Не могу знать, сэр! Когда я покидал станцию, подопытный готовился к эксперименту с воздействием яркого света. А потом сигнал бедствия. Прежде он не вел себя агрессивно, а наоборот, всеми силами пытался сотрудничать с нами. Ему самому было интересно, что же произошло в Дите. Он ничего не помнил до того момента, как волонтеры вытащили его из шахты.
       - Но в данное время он безопасен? – обеспокоенно спросил генерал.
       - На сто процентов, сэр! Сержант Каил выстрелил в него дозой транквилизатора, способной уложить слона.
       - Выходит, если мы научимся контролировать его способности, он будет стоить целой армии лучших солдат, - генерал уже мечтал о лаврах, которые он получит за непобедимого супервоина. И уже радовался, что сменил обстановку плутонского душного кабинета, чтобы прилететь на Марс.
       Рация полковника зашипела.
       - Полковник Хард, - раздался голос из динамика, - неполадки с электричеством устранены. Включать полное освещение?
       Хард взглянул на генерала Якова. Тот кивнул.
       - Да, сержант, включайте!
       Загудели лампы дневного света, загоревшись сначала бледно-голубым цветом.
       - Как зовут этого парня, полковник? - решил все-таки поинтересоваться генерал именем своего (как он уже предполагал) абсолютного оружия.
       - Сидни… - произнес Хард, и тут же свет вспыхнул во всю мощь, ослепляя двух военных, отчего они и не заметили, как лопнули ремни на руках и ногах прикованного к креслу мужчины. И последнее, что они услышали перед смертью, был голос из затерянного марсианского города:
       - Не Сидни! А Сид! Меня зовут…
 
 
 
*     *     *
 
       - …Сид! – громко произнес землянин. – И знакомство со мной сейчас не бывает приятным!
       - Что тебе нужно на Хароне? – поинтересовался Мозес. – Что тебе нужно от нас?
       - От вас мне ничего не нужно! – безразлично ответил пришелец. – Я никого не хотел убивать! Они виноваты сами. Мне необходим только мрак, в котором я не смогу натворить худших бед.
       - Еще худших бед? – Мозес указал на трупы Кугуара, Одноглазого Стилла и лежащего в обмороке Брэнда.
       Сид не решил нужным ответить на это замечание, а резко перепрыгнул через стойку бара, где оставалась Прозерпина. От резкого движения землянина все вздрогнули и отступили на шаг. Но Сид даже не взглянул на них. Он поймал в объятия теряющую сознание девушку. Еще секунда… и Прозерпина упала бы на стеллаж с бутылками, которые посыпались бы на нее градом, а неаккуратно оставленный на полке нож по рукоять вошел бы ей в грудь. Только Сид предвидел это еще до того, как начал отвечать на вопросы Мозеса. Теперь девушка находилась в его крепких руках – без сознания, но живой.
       Разум Прозерпины улетел далеко из бара «Умершие тени» только не на расстояния, а во времени – в тело шестилетней девочки по имени Жюли. Но она оставалась не одна. Вместе с ней незримо присутствовал ее спаситель – Сид. Совсем рядом…
 
 
 
*     *     *
 
       …Недалеко слышались взрывы от разрывающихся снарядов. Вокруг нее возвышались каменные склепы, а девочка сидела на земле, обнимая мертвую женщину. Слезы катились из ее глаз. Жюли перестала кричать: «Мама! Мама!» Малышка уже начала понимать, что та больше не откликнется на ее зов. Теперь она только рыдала, а капельки стекали по щекам девочки и падали на лицо женщины.
       В памяти Жюли возвращалась на несколько часов назад. Она проснулась от громких выстрелов. Тут же в спальню забежала мама, ничего не объясняя, подхватила ее на руки и быстро направилась к выходу. У порога лежал мужчина, и, когда они пробежали мимо, Жюли узнала в нем отца. Вокруг него растекалась темно-красная лужица. Женщина с дочерью на руках бежала все дальше и дальше от дома. В сторону кладбища. Там она надеялась спрятать свою малышку, пока солдаты не подавят восстание на Хароне. Повстанцы этой ночью ворвались в дома и безжалостно убивали всех, кто имел сходство с землянами. Оставалось всего лишь несколько шагов до калитки, когда предательская пуля попала в спину женщины. На мгновение она остановилась. Боль пронзила все ее тело. Но, взглянув на напуганную девочку в руках, к ней вернулись новые силы. Еще около ста шагов были преодолены. Укрывшись за каменной стеной склепа, женщина аккуратно опустила дочку на землю и упала замертво.
       Жюли осталась одна. Она пыталась унять свои рыдания, которые среди могил и склепов были слишком громкими. Слышались приближающиеся голоса. Тело малышки тряслось в ознобе, но не от холода, а от испуга. Что-то ей подсказывало бежать, но пошевелиться сил не было.
       Из-за стены вышли трое мужчин. Даже во мраке девочка разглядела их бледные лица. У каждого в руках находилось оружие. Они остановились, заметив ее. Тот, который шел первым, схватил рыдающую малышку за темные волосы и, оттащив от мертвой женщины, откинул в сторону. Потом присел на корточки и перевернул тело.
       - Эта земная тварь готова, - поделился он заключением с товарищами. Тогда внимание его вновь переключилось на бедную девчушку. Рука с пистолетом поднялась.
       Жюли в первый раз посмотрела в черное отверстие дула. И шестилетний ребенок уже догадывался, что так выглядит смерть.
       - Не стоит тратить на нее пули, Джоб! – подошел второй харонец с ярко-рыжими волосами. Он опустил руку своего приятеля, а сам нагнулся и поднял с земли огромный камень.
       Теперь Жюли понимала, насколько многолика эта самая смерть, и что она может менять свою личину прямо перед приходом. Рыжий размахнулся, намериваясь размозжить голову малышки, но внезапно прогремевший выстрел выбил камень из его руки. Он вскрикнул от боли и неожиданности и обернулся.
       - Юпитер, ты что творишь? – закричал рыжий в негодовании.
       - Это всего лишь ребенок! Оставь ее в покое, Крит!
       - Да. Но ребенок чертовых землян. Ты забыл, для чего столько времени мы подготавливали план для этой ночи? Чтобы уничтожить их всех на Хароне. – Он вновь наклонился за булыжником и поднял его, но уже левой рукой.
       - Не заставляй меня это делать.
       Крит опять обернулся на голос Юпитера. Теперь ствол пистолета был направлен не на камень, а в его голову.
       - Ты реально рехнулся, дружище?
       Он обманчиво отвел взгляд в сторону, собираясь правой кистью выхватить из кобуры оружие. Но боль от недавнего выстрела подвела его. Пистолет неуклюже лег в ладони. Крит нажал на курок, но пуля пролетела в стороне от Юпитера. И спустя мгновение четко посреди лба Крита образовалась маленькое отверстие, из которого потекла струйка крови. Сначала он выронил камень, следом пистолет, только потом упал сам.
       Джоб никогда не отличался быстрой реакцией. И пока он только подумал направить свой револьвер на Юпитера, вместо левого глаза у него уже зияла черная дыра.
       Жюли смотрела на оставшегося мужчину и его она совсем не боялась. Он засунул дымящийся пистолет за пояс и подошел к девочке, присев рядом с ней.
       - Как тебя зовут, малышка? – голос его был так нежен, и Жюли хотелось доверять ему.
       - Жюли, - тихо произнесла она и всхлипнула.
       Он обнял ее и посмотрел в карие глаза, а девочка – в его голубые. От его взгляда разило теплом.
       - Позволь, я буду называть тебя… - Юпитер сделал паузу, удивляясь тому, насколько этот ребенок похож на его недавно умершую дочку. Отличие было только в цвете волос и глаз. Он прижал ее еще крепче. - …Прозерпина. Моя…
 
 
 
*     *     *
 
       - …Прозерпина? – Сид пытался привести девушку в чувство.
       Он увидел все, что ему требовалось. Словно с шестилетнего возраста прожил с ней по сей день. Узнал, почему темноволосая девушка выжила среди ярых расистов на Хароне. Когда Прозерпина открыла глаза, Сид и сам потерял счет времени. Но минуло явно не пятнадцать лет, которые он прожил в ее воспоминаниях – от силы пятнадцать минут. Выглянув из-за стойки бара, мужчина застал помещение опустевшим. Осталось только два человека: Мозес, который даже под страхом смерти не покинул бы свой бар, и Брэнд, который не смог бы это сделать при всем желании, так как до сих пор оставался без сознания.
       Мозес перематывал культю парня, сумев остановить ему кровь. По лицу харонца невозможно было различить, много ли он ее потерял, потому что оно никогда не отличалось румянцем. Но, судя по багровой луже у стола, за которым сидел Брэнд, видимо, немало.
       - Ну что ты доволен? – заметил Мозес поднимающегося Сида. – Ты распугал всех моих постоянных клиентов.
       - А где же эта легендарная храбрость харонцев, которая страшит людей на других планет? – съязвил землянин, но Мозес не обратил на его усмешку внимание.
       - Через десять минут, пока вы с Прози были в беспамятстве, я уже благодарил звезды. Надеялся, что ты окочурился, и я не увижу больше твою физиономию живой, - владелец бара вздохнул.
       - Сегодня явно не твой день, - ответил Сид и помог подняться Прозерпине, которая уже пришла в себя. Она испуганными глазами смотрела на смуглое лицо мужчины, не понимая, что происходит, и, конечно же, не могла знать, что несколько минут назад он спас ее от ножа, который сама же второпях забыла убрать на место.
       Сид внимательно осматривал весь бар. Теперь ему никто не мешал, не осталось никого, кто хотел бы прикончить его. Помещение было просторным, освещалось слабым светом желтых ламп – в самый раз, чтобы полностью контролировать свои силы. За спиной Прозерпины он заметил небольшой визор, который установлен так, что изображение мог видеть человек, находящейся только с этой стороны стойки. С любого другого места в баре заметить его не было никакой возможности. Звук стоял на нулевой отметке. В нем мелькали только немые движущиеся картинки, перебиваемые мелкой рябью. На Хароне телестанцию построить не успели, вещание Нептуна заблокировали для других планет, стало быть, программа могла ловиться только с Плутона.
       Сид не понимал, чем его могла заинтересовать передача по визору, но чувство старого беспокойства вернулось к нему. На главной площади Плутона собрались толпы народов. По их радостным лицам даже без звука можно было подумать, что все они ожидают некого чуда. Это напомнило событие, которое происходило несколько веков назад на Земле, когда в Нью-Йорке в канун Нового года на Тайм Сквер собирались миллионы людей. Теперь что-то похожее происходило на Плутоне. Не уж-то они собрались возродить старый праздник землян? Пронеслась первая мысль. Но растущая тревога настраивала Сида не на счастливое празднество.
       - Как прибавить звук? – спросил он Прозерпину.
       Девушка наклонилась под стойку, чтобы достать пульт управление, но первое, что ей попалось на глаза, была бутылка водки, вместо которой Кугуару достался пойзон. За ней лежал пульт. Прозерпина медленно просунула дрожащую руку, словно вместо бутылки стоял динамит.
       Только через две минуты Сид получил ПУ, чтобы включить звук на визоре.
       - «…более семи миллионов жителей на Плуто-гарден, чтобы самолично улицезреть чудо, которое на века впишется в историю Солнечной системы, - вещал диктор. - Теперь даже ее самый темный уголок познает тепло и радость, которые дарит солнечный…»
 
 
 
*     *     *
 
       - … свет! Не включайте яркий свет! – кричал сержант Каил. – Пользуйтесь только фонарями. Он становится абсолютно неудержимым только при ярком свете. – Станцию наполняла сотня вооруженных солдат. Теперь сержант докладывал по рации: – Майор, все входы и выходы заблокированы. Мы прочешем каждый уголок, но обязательно найдем его –  живым или мертвым.
       Рация зашипела:
       - Сержант, если ты все-таки желаешь стать офицером, то взять Сида необходимо только живым.
       Каил ненадолго задумался, вспоминая ужасную смерть генерала Якова и полковника Харда. Но потом резко и невозмутимо ответил:
       - Понял, сэр!                       
       Рация издала новый кашляющий звук:
       - Что с телом генерала Якова?
       - Как вы и приказали, майор. Тело генерала положили в гроб и с первым шаттлом отправили на Плутон к семье.
       - Отлично, сержант! – Рация несколько секунд шипела, после чего вновь раздался голос майора: - Возьмите Сида живым… лейтенант Каил…
       Солдат в мыслях проговорил свое имя с офицерским званием. Ему это понравилось, и он мечтательно улыбнулся.
       - Будет сделано, сэр!
       Связь отключилась. Сержант продолжал, смакуя, повторять про себя: «Лейтенант Каил! Лейтенант Каил!» Его грезы прервал крик с нижнего уровня станции:
       - Сержант Каил! Спуститесь сюда! Это очень важно!
       Каил нажал на элеваторе кнопку «вниз», предвкушая добрую весть, что солдаты загнали беглеца в угол. Но, когда он прибыл на место, «лейтенант Каил» простился со своей мечтой. Завтра незадачливый «офицер» будет разжалован в рядовые. Перед ним лежал сморщенный обескровленный труп. Тело почти не походило на человеческое, но сомнений не было – оно принадлежало некогда генералу Якову.
       - Проклятие! – выругался сержант.
       А космический шаттл с гробом на борту покинул атмосферу Марса, держа курс на Плутон…
 
 
       Было немного тесно, но Сид даже до несчастного случая на Марсе никогда не страдал клаустрофобией. Можно и потерпеть, тем более, что закрытый гроб как нельзя лучше подходил для укрытия от любого света. Курс шаттла он знал. Плутон. Сид с трудом верил в такую удачу. Где лучше всего укрыться от Солнца, как не в запазухе у самого бога подземного царства.
       Он с трудом мог вспомнить, что же произошло в недрах Марса, когда они наткнулись на проход в затерянный город Дит. Но некоторые вспышки прошлого настигали его. Во мрак города первой вступила именно его нога. И когда он зашел в эту беспроглядную чернь, которая казалась такой густой, что ее можно рубить топором, то тьма, раскинувшаяся на километры по всему Диту, собралась в небольшой пучок и с силой ударила ему в грудь. Сид вылетел обратно в проем прямо в руки своим товарищам. Какой невыносимый зуд постиг его, когда мрак через поры на коже просачивался в тело. Последнее, что ему удавалось припомнить, как из расщелины, где прежде находился город тьмы, вырвался ослепительный свет, словно там жило Солнце. И, когда это сияние коснулось его, старого Сида больше не стало. Остальное он не помнил вплоть до того, пока не очнулся на космической станции, но знал, что в смерти остальных шахтеров винить, кроме себя, некого…
       Это оказался некий симбиоз. Мужчина приобрел таинственные способности. А что хотела сущность, сотканная из мрака? Запертая на тысячелетия в глубинах планеты ей требовалась свобода, которую она смогла обрести в теле человека, и возможность питаться сиянием звезд. Но дневной солнечный свет и все искусственные источники, подражающие этот свет, являлись непримиримыми врагами тьмы. Тогда она полностью выходила из-под контроля и уничтожала все живое. Теперь только одна истина существовала для Сида: скрыть Мрак можно только в самом мраке.
 
 
 
*     *     *
 
       - «… мощные отражатели были установлены на всех станциях СПСС, - продолжалось вещание. - Солнечный свет, попадая в отражатели, не теряя свои свойства, проходит через все планеты вплоть до самого Плутона, освещая каждый темный уголок Солнечной системы. Десятки лет ученые с Меркурия бились над этим изобретением…»
       Сид больше не слушал. Он понимал, что произойдет через несколько минут, а все остальное ему уже было неважно. Большую часть жизни он проработал шахтером, живя в недрах планет и не зная, что творится на их поверхности. Новость об отражателях для него стала внезапной. Только решил, что сможет спрятать свою сущность, а тут… Пошел отчет.
       - «Десять… Девять… Восемь…» - выкрикивал народ, собравшийся на Плуто-гарден.
       - Убирайтесь отсюда! – взревел Сид на оставшихся в баре людей, потому что сам уже не мог контролировать себя.
       - «…Семь… Шесть…»
       Прозерпина и Мозес, наоборот, только в страхе онемели от его неожиданного рыка.
       - «…Пять… Четыре… Три…»
       Сид грубо схватил Прозерпину, пытаясь вытолкнуть ее из-за барной стойки, но она споткнулась и упала у первого столика.
       «… Два…»
       Мозес метался между выходом и Брэндом, не решаясь сделать выбор: вытащить ли раненого парня, или спасаться самому. Видя неистовство Сида, его принципы (не покидать свой бар) потеряли силу. Трусость Мозеса победила остатки героизма. Он забыл и про Брэнда, и про лежащую на полу Прозерпину и выскочил вон, когда с динамиков донеслось:
       «… Один!»
       В окна бара «Умершие тени» тут же ворвался яркий дневной свет. Вечно темное небо Харона озарилось багровым сиянием. Из визора слышались радостные крики людей, наконец-то увидевших Солнце. Пусть и через десяток отражателей, но свет его был таким же ярким и не уступал в тепле земному и венерианскому.
       Прозерпина при падении сильно ударилась о край стола. С трудом на руках она немного приподняла свое тело. Сзади, где оставался Сид, усиливался зловещий шипящий звук. Но девушка пока не могла повернуть голову, чтобы разглядеть источник, порождающий шипение. Неподалеку находился Брэнд, оставленный Мозесом. В этот момент он пришел в себя и открыл глаза. Сначала парень посмотрел на ползущую в его сторону Прозерпину, потом за нее. Даже в самом страшном сне она не хотела больше видеть полные ужаса глаза Брэнда. Он подскочил в сторону выхода. В следующее мгновение некая серая масса ударила ему в грудь, отбрасывая в сторону. Эфимерным удавом обвился Мрак вокруг его тела, которое начало сморщиваться, словно выжатая тряпка. Крик застрял у парня в горле, так как в легких не осталось воздуха, а вздохнуть возможности больше не оказалось. Налитые кровью белки глаз выскочили из глазниц, кровь под давлением брызнула на лицо Прозерпины. Она вскрикнула и теперь отползала обратно к стойке бара, пытаясь подняться на ноги.
       Черный туман еще раз крутанул тело Брэнда и швырнул его в окно, откуда струился дневной свет. Но парень уже не мог порадоваться светлому небу Харона – он был мертв. Но Мрак чувствовал еще одно живое существо, пытающееся спрятаться. Прежде чем Прозерпина успела выпрямиться, сильный удар в спину отбросил ее в угол. Она развернулась и, прижавшись спиной к стене, собиралась встретиться взглядом со смертью. Как когда-то в детстве, не моргая смотреть в черное дуло наставленного на нее револьвера. Чернь была та же. За годы смерть не изменила свой цвет.
       Но в наступающем на нее Мраке Прозерпина уловила маленькую искорку. Искорка, которая вспыхнула в Сиде, когда он проживал в воспоминаниях ее жизнь. А осколок этой искорки остался и в душе девушки. Она смотрела на черную сущность, которая в шаге замерла от нее. Туман начал уплотняться, сформировываться. От взора Прозерпины Мрак терял свою силу, развеивался, а Сид приобретал контроль. Во взгляде девушки больше не было страха, он излучал тепло, которое не способен передать даже огонь. Из глаз ее исходило сияние в сотни раз ярче солнечного, милее дневного. Свет он увидел в ее глазах, озаряющий мир до самого сердца. Свет, который рождает только Любовь…