В соавторстве с Сашей Веселовым.
-1-
Расчетливость банковского аналитика, окончившего Итон, всегда определяющего цели клиента до того, как тот сам их объявит, чутье настоящего репортера, ценящего детали и не упускающего главного, безупречный глазомер офицера Королевского флота и навыки тайного агента секретной службы Его величества Георга VI, помогли Йону Ф. Ланкастеру «срисовать хвост» задолго до польской границы.
Немцы работали без фантазии, но с большим энтузиазмом. «Хвост» решил оттоптать мне ноги?» – усмехнулся Йон, и сделав вид, что передумал курить, повернулся лицом к филеру и пошел по вагону ему навстречу. Шпик, следовавший за ним, тоже сделал вид, что передумал курить. Однако, чтобы наверняка убедиться в национальной принадлежности наружки, Йон повторил свой маневр еще дважды. Хвост не отстал.
У русских, возможно, были очень хорошие учителя из бывших штатных сотрудников жандармского управления, но эти «медведи» в дорогих костюмах, как всегда отъехав от Москвы на полторы тысячи верст, слишком много пили.
К русским «топтунам» и их немецким коллегам в Варшаве присоединилась польская дефензива. «Очень много спеси и самодовольства», – подумал Ланкастер, побеседовав с последними, по их настоятельной просьбе. «Пан едет в Берлин? Пан едет из Москвы? Кажется, Пан англичанин?» «Не понимаю, чему вас учит пан Пилсудский? Вы сами, любезные паны, знаете, чего вы хотите? Да, кажется, мы с вами союзники»
А теперь главное. Я еду в Берлин, а значит, немцы едут домой, они уверены, что я у них в руках. Вывод: немцы не опасны. Поляки? Когда они поймут что им надо, тогда ими и займемся. Русские? Русские опасны всегда! Вряд ли это ликвидаторы, не так много я насолил им в тридцать третьем, когда под видом журналиста освещал XIII пленум Коминтерна, чтобы теперь три года спустя, наградить меня уколом отравленного зонтика. Вряд ли это формальная любезность и никак не совпадение. Тогда что? Неужели они знают, кто едет в первом купе третьего вагона?
-2-
Мария Симбирцева. Машенька. Йон навсегда запомнил их первую встречу. Встречу, от которой сладко заныло в груди. Наивные большие глаза, какого-то немыслимого фиолетового оттенка, обрамленные густыми длинными ресницами. Пшеничные волосы, одинаково прекрасны, заплетенные в тугую косу или спадающие искрящимся водопадом на поясницу. Стройные ноги в грубом светлом коконе суконной юбки, несмотря на то, что она носит мягкие парусиновые туфли без каблука, кажутся бесконечными. И губы, такие теплые и чувственные, что от них невозможно оторваться. Уже тогда он знал, что эта хрупкая женщина, женщина-мечта, женщина-сказка – агент НКВД. Её задача следить за каждым его шагом, вынюхивать, подсматривать, собирать сведения и ждать, когда ничего не подозревающий англичанин совершит ошибку. И тогда преподнести его с хреном и луком на праздничном блюде своим хозяевам. «Кушайте! Свежезапеченный английский шпион в собственном соку!» Он не забывал об этом и в этот приезд, лаская её красивое неутомимое в любви тело, когда она приходила к нему в гостиницу «Москва», лучшую из недавно построенных в советской России, он не забывал, но это не мешало ему.
Она тоже не забывала, но вероятно очень хотела забыть. В минуты их необузданной африканской страсти, они меньше всего думали о работе. Йон знал это наверняка. Она любила. Любила искренне. Но сколько нервов умудрилась попортить ему эта скуластая азиатская девчонка тогда, в тридцать третьем! Из-за неё он несколько раз был на грани провала. Она засвечивала его микрофильмы. Испортила симпатические чернила. Спалила пару неосторожных агентов подходивших к ним на пленуме. Тогда он ненавидел ее, презирал, хотел убить, но снова и снова заключал в объятья.
А потом... Потом случилась странное. Она стала не нужна своим боссам. Чекисты вспомнили, что в Самаре в девятнадцатом году расстреляли ее родителей, и решили, что в дальнейшем это может плохо сказаться на ее лояльности. В России всегда легко предают своих, потому что трудно разобраться: а кто свои? Ей ничего не оставалось делать, как только ждать своей очереди. Однако, вместо оперативных работников с Лубянки, к ней в комнату среди ночи постучался Йон Ланкастер. Она прорыдала у него на плече до самого утра, а он нежно накручивал на палец белокурые волшебные локоны, и лихорадочно просчитывал пути её спасения. Это могло стоить ему головы. Его миссия не предполагала ни авантюр, ни дополнительных накладных расходов. Он был здесь нелегально и работал без прикрытия. Но Йон не думал об этом, потому что никогда не был только разведчиком.
В результате спланированной им авантюры Мария Симбирцева исчезла. А в третьем купе первого вагона отправилась путешествовать фрау Магда Мегдельбен – австрийская подданная.
-3-
Паровоз уже подымливал по берлинским предместьям, когда Ланкастер разыграл для сопровождавших его шпионов, небольшое представление. Он демонстративно выложил британский паспорт и ещё кое-какие документы на столик. И затем тщательно принялся обрабатывать одежной щеткой свой пиджак. Он делал это столь увлеченно и яростно, что не заметил, как смахнул на колени господина ехавшего с ним в одном купе, не допитый стакан чая. Последовала сцена искреннего раскаяния и бесконечного сожаления, после которой Йон, оттерев от двери русского господина, поедом евшего глазами паспорт поданного британской короны, бросился в сторону купе проводников за помощью и бумажными салфетками. Караулить паспорт проще, чем гоняться по вагону за его обладателем, решили одновременно русский, немец и поляк. И с одинаково невозмутимым видом смотрели в окно, в стекле которого отражался сконфуженный господин, пальцами прихвативший пропитанные чаем складки на брюках и документы на столике, прежде всего паспорт с двуспальным английским лёвою.
Йон лишь на секунду зайдя в купе проводника, вышел оттуда с восклицанием: «В туалете, понятно» И затем исчез в уборной. Где немедленно открыл настежь окно, бесстрашно, с кошачьей ловкостью выбрался на крышу и уже через минуту объявился в третьем купе первого вагона.
Поезд следовал вдоль перрона, когда оказалось, что Мария в грациозности движений не уступающая кошачьим, вылезти в форточку не может. Пришлось немедленно скорректировать план действий, вымазать стекло маслом, медом, вареньем всем, что здесь подавалось на завтрак, затем раскатать по его липкой поверхности полотенце и аккуратно выдавить стекло. Манипуляция прошла с ювелирной точностью и главное без шума, который мог привлечь бдительных соглядатаев, их наличие за дверью даже не обсуждалось.
Состав вздрогнул, громыхнул сцепками вагонов и остановился. Пассажиры направились к выходу. Йон и Мария покинули купе через окно, и, не давая себе труда дождаться финала трагикомедии, которой предстояло разыграться в поезде, поспешили к зданию вокзала.
-4-
На перроне было множества народа, над толпой развевались нацистские флаги, и играла бодрая музыка. Слушать её не было времени. Потому, оказавшись на площади перед вокзалом, Йон оттеснил бодрого господина в клетчатой куртке и модном котелке, стоявшего первым в очереди на стоянке таксомоторов от машины, спросив у него: «Вы американец?» Нигде в Европе вы не встретите такого лоснящегося самодовольства на румяных щеках, поэтому Йон знал, что не промахнулся. И пока гордый представитель нового света, разворачивал к нему плечи, чтобы с нескрываемым превосходством произнести «Да», Йон успел посадить Марию в машину, назвать шоферу адрес и увидеть «хвост».
—Я приеду позже, через час, гостиница «Кайзерхоф».
Из здания вокзала к ним шел немец с плохо скрываемой радостью нежданного обретения дорогой потери. Того и гляди бросится на шею или сейчас засвистит в полицейский свисток. Проследив за отъезжающим автомобилем, Йон извинился перед американцем, и даже приветливо приобнял за плечи. В результате этой невинной на первый взгляд процедуры, документы заокеанского гостя перекочевали в карман Ланкастера. «Обязательно посетите музей Шлимана, не пожалеете» – Напутствовал его Йон, после чего, казалось, утратил интерес ко всему на свете. Рассеянно оглядевшись вокруг, он пересек тротуар и остановился у сувенирного киоска, делая вид, что с интересом рассматривает открытки с видами Берлина. Довольный немец следовал за ним по пятам, а когда Йон мгновенно сделал шаг в сторону и исчез из его поля зрения, немедленно прибавил шагу. У киоска он обескуражено остановился никого не обнаружив. «Англичанин» пропал. Агент занервничал, разглядывая толпу впереди себя. «Неужели объект обманул меня. Меня накажут. Сейчас я исправлюсь». Рядом с киоском зияет арка проходного двора – вот где скрылся «англичанин». Немец шагнул в арку. А тем временем, обойдя торговый павильон справа, оставив его между собой и филером, Ланкастер успел протиснуться между стеной дома и газетной будкой. Совершив, таким образом, обходной маневр, он вышел в тыл своего «преследователя». Теперь оставалось лишь настичь «шпика» в утренней прохладе проходного двора, ударить кулаком по шее, и мягко подхватив под мышки и усадить на кстати обнаружившеюся здесь же во дворе лавочку.
-5-
По пути в отель, Йон посетил парфюмерный магазин, приобрел стойкую краску для волос «Оберст Шварц» и модельные ножницы компании «Зингер». В лучшей берлинской гостинице «Кайзерхоф», давно облюбованной национал-социалистами и знаменитой роскошной прошлогодней свадьбой Германа Геринга, их вряд ли будут искать в первую очередь, думал Йон. Однако, Маша встретила его в состоянии близком к истерике. По прекрасному покрасневшему личику ручьями текли слезы.
— Йон! Все пропало! Меня выследили! — Девушка металась по номеру, заламывая руки и громко всхлипывая. — Нам конец! Они наверняка уже знают, кто помог мне бежать! Тебя тоже убьют!
Ланкастер поймал её за руку, рывком усадил на стул.
—Рассказывай!
— Человек! Человек из Москвы! Он видел меня в гостинице! Он из НКВД, из отряда ликвидации!
— А ты еще та штучка, если знаешь в лицо этих ребят. Откуда такая осведомленность?
— Поверь мне, Йон! Я знаю, что говорю!
Ланкастер вздохнул, глаза его смеялись даже сейчас.
— Почему-то я не удивлен. Тот, кто хоть раз видел такую роскошную блондинку, будет вспоминать ее и на смертном одре. Нам давно нужно было подумать об изменении твоей внешности. Не горюй, плакса, сейчас мы будем делать из тебя женщину-вамп.
Симбирцева вздрогнула. Перестала плакать.
— Как ты назвал меня?
Ланкастеру показалось, что в ее глазах промелькнул ужас.
— Я назвал тебя плаксой. Для профессионального разведчика ты излишне эмоциональна. Еще немного поплачешь и можно заказывать у администрации лодку. Смотри, я уже промочил ноги.
В ответ Симбирцева отвернулась, обиженно дуясь. Ланкастер вытащил из кармана ножницы. Негромкий металлический клик и роскошный локон упал на пол. Девушка вскочила на ноги словно ужаленная. От былой истерики не осталось и следа. Потому что сейчас перед Йоном стояла взбешенная фурия. Рот перекошен, кулаки сжаты.
— Что ты делаешь, идиот!
— Такой ты мне нравишься больше. Как бы там ни было, былое величие уже не вернешь. Придется доделывать начатое.
Со стоном раненной волчицы, Маша вновь опустилась на стул. Ланкастер клацал ножницами. За все время процедуры женщина больше не издала ни звука. Лишь кулаки оставались по-прежнему сжатыми.
— Ну вот! — Удовлетворенно прищёлкнул языком Йон, — Похоже, у меня в роду водились цирюльники. Глянь, какая красота!
Симбирцева подошла к большому напольному зеркалу, сосредоточенно повертелась перед ним и констатировала:
— Ты изверг, варвар и губитель всего прекрасного. Если бы ты знал, что такие волосы, как мои, женщины растят всю жизнь…
— Охотно верю. Но раз ты не торопишься меня убивать, можно сделать вывод, что стрижка получилась не самая худшая.
Она покорно вздохнула:
— Что дальше?
— Дальше? Дальше самое интересное – раздевайся!
— Как?
— Как ты любишь! Быстро и догола!
Видя недоумение на ее лице, пояснил с непередаваемым хладнокровием:
— Я долго не могу видеть тебя одетой. Все мое мужское естество восстает против этого.
— Похотливый английский кобель! Нам грозит смертельная опасность, а ты думаешь только о случке!
Ланкастер достал пузырек с краской.
— Против случки я никогда не возражаю, но для начала неплохо бы завершить таинство перевоплощения. Так что, фрау Мегдельбен, пожалуйте в ванную комнату.
На небрежно брошенное, на пол платье, упали чулки и кружевное бельё. Сама искусительница, одарив его кокетливым взглядом, направилась к ванне, призывно покачивая умопомрачительными бедрами. Да, пожалуй, такой фигуры он не встречал никогда в своей жизни.
Чудовищным усилием воли Йон задушил в себе пробуждение неудовлетворенного бизона, сделал глубокие вдох и выдох, засучил рукава, и решительно направился следом.
Краска оказалась качественной. Ланкастер смотрел на Машу и не узнавал ее. Волосы цвета воронова крыла в купе с премиленьким каре, превратили ее в другую женщину. Не менее прекрасную и не менее желанную. Она плескалась в ванне, вздыхала и горестно щебетала:
— Они перероют весь Берлин, но все равно найдут меня. И у меня нет других документов. Что мы будем делать?
— Я спрячу тебя в Вустерхаузене. Там у меня друзья. — Механически отвечал он, не сводя затуманенных глаз с ее розовых сосков. Потом не выдержал, и провел ладонью по ее упругой груди. Она вздрогнула и закатила глаза. В следующий миг, ухватив его за шею, Машенька потянула его на себя. Искрящаяся мыльная пена выплеснулась на белоснежный кафельный пол.
-6-
Едва завершив водные процедуры, они отправились в Вустерхаузен.
Здесь на окраине, в уютном домике с красной черепичной крышей проживали престарелые супруги Грета и Ганс Веберы. Поручив спутницу заботам тетушки Греты, Йон последовал за стариком Гансом в библиотеку.
На лице хозяина прорезались глубокие скорбные морщины.
— Ты выжил из ума, Ланкастер! Зачем ты притащил сюда эту русскую шпионку?! Ты провалил явку!
— Успокойся, она не опасна. Русские приговорили ее. Обратной дороги у нее нет. А с ее опытом оперативной работы, она сможет оказать неоценимые услуги.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Как твое задание? Нужна помощь?
— Я выхожу из игры, старина, и, похоже, навсегда…
— И ты думаешь, ребята из интеллидженс сервис дадут тебе спокойно уйти?
— Поживем-увидим. Во всяком случае, я не так много знаю, чтобы рубить мне голову.
— Тебе нужны новые документы?
— На это уйдет много времени. Я не могу ждать. Уеду завтра утром. А пока мне есть чем прикрыться – раздобыл американский паспорт, а коверкать язык я умею не хуже стопроцентных янки.
Прощание с Машей не было ни бурным, ни продолжительным. Они посмотрели друг другу в глаза, понимая, что возможно больше никогда не увидятся. А когда его худощавая фигура растворилась в предрассветном тумане, она присела на крылечке уютного домика и заплакала по-настоящему.
-7-
Старший майор государственной безопасности широкой ладонью разгладил лист бумаги, исписанный каллиграфическим почерком шифровальщика.
«Совершенно секретно. Составлено в единственном экземпляре. Донесение. 22. 09. В 12 часов 10 минут прибыли в Берлин. При подъезде к городу, «Журналист» обнаружил за собой слежку со стороны германской и польской разведок. Свои документы «Журналист» оставил в своем купе в качестве приманки, после чего, проник в мое купе через окно. Через это же окно мы оба покинули поезд. В районе вокзала «Журналист» вновь попал в поле зрения германской разведки. Ему удалось уйти, возможно, ликвидировав наружного агента. В 14 часов 50 минут мы встретились с ним в номере люкс в гостинице «Кайзерхоф». В 19 часов 40 минут прибыли в Вустерхаузен по адресу: Бранденбургштрассе, 38. Дом принадлежит Гансу Отто Веберу, он и его супруга Грета Вебер являются сотрудниками британской разведки. 23. 09. В 6 часов утра «Журналист» должен был сесть на поезд Вустерхаузен – Бойценбург. Он использует американский паспорт. Выяснить новые паспортные данные не удалось. Мною получены от Ганса Вебера документы на имя Хельга Геральдина Хартманн. Приступаю к работе по легализации.
Агент Плакса. 29. 09.»
-8-
В отдельном купе пасажирского поезда, следующего в Женеву Йон Ланкастер задумчиво вертел в руках украденный паспорт. «Хорошо, что этот тип чем-то похож на меня. Я это заметил сразу. Вот только лицо слишком наглое. Впрочем, я тоже не образец скромности. Плюс у меня есть немного мела, слюны и чернил – этого достаточно для ретуши. Пограничники здесь вряд ли будут слишком внимательно разглядывать фото. Допустим, вырвался. Что дальше? Назад в разведку мне путь заказан. Ну и черт с ними. До смерти надоели немцы, поляки и русские. Про шпионов интересно только читать романы, – Йон Флеминг улыбнулся, – Но и писать их тоже интересно. Я бы смог закрутить головокружительный сюжетец. Читатели были бы в восторге! А может, стоит попробовать?»
Йон раскрыл паспорт, и прочел имя: «Бонд… Джеймс Бонд…»
«А что?! Неплохое имя для литературного персонажа!»
Этот рассказ посвящается создателю нестареющей «бондианы» – Яну Ланкастеру Флемингу.
Январь 2012 года
Похожие статьи:
Рассказы → Тайна озера Крендошильдверц
Рассказы → Шпионы крадутся хитро. Гл. 8-9
Рассказы → Интересы народа
Рассказы → Шпионы крадутся хитро. Гл. 6-7
Рассказы → Шпионы крадутся хитро. Гл. 1-3
