В начале лета отправилась осматривать новые владения. Внешне дом не произвел впечатления. Обычный двухэтажный особняк серого камня, местами увитый плющом. Центральную часть венчает башня с острым куполом. Правое и левое крыло, как братья-близнецы, под красной двускатной крышей, равнодушно взирают блеклыми окнами на новую хозяйку. Зато, какой вокруг дома разбит парк!
Бросив дорожный саквояж в кучу багажа, (извозчик сгрузил его прямо на гранитную крошку возле крыльца), с удовольствием отправилась прогуляться. Правда, прихватила с собой планшет для эскизов. Разве можно пройти мимо и не запечатлеть ухоженные клумбы и ровные газоны, фигурно подстриженную живую изгородь и кусты роз на стройных штамбах. В окружающее благолепие удачно вписаны невысокие газовые фонари, в виде длинноногих птиц, в клювах старинные медные лампады. У садовника явно художественный вкус.
Очередная дорожка привела к ажурной арочной беседке. Возле входа кусты шток-розы с пурпурными цветами, отлично смотрятся на фоне нежных облаков бледно-сиреневого клематиса. Он увил беседку почти о крыши. Две ступеньки и я оказалась в уютном полумраке. По периметру широкие танкетки с расшитыми золотом подушками, посредине невысокий круглый стол. Несомненно, место создано для уединенного отдыха.
Сняв туфли, плюхнулась на ближайший диванчик и блаженно утонула в мягких объятиях шелковых подушек.
- Брут. Брут, ты меня слышишь? – тихий голос, или шелест листвы пробивается сквозь сон? Я задремала?
- Говорил же, она здесь, - теперь отчетливо слышу грозный мужской шепот, - а ты полисмена хотела звать.
- Мертва?! – откликнулся женский, полный ужаса. – Ой, нет, слава богам, дышит!
- Госпожа, - мужчина так и не решился войти в беседку, и тихо звал со ступенек, - госпожа Финспира, проснитесь.
- Прошу вас, не называйте меня так, - приоткрыв глаза, рассматриваю пришедших.
Высокий, широкоплечий мужчина, в клетчатой рубашке и темно-синих брюках на широких лямках – наверно садовник. Миловидная, невысокая женщина, в темном платье с белоснежным передником – горничная?
- Финси, - неохотно покинув объятья подушек, попросила я, - зовите меня мадемуазель Финси.
Манон и Роберт оказались супругами. Два дня назад были наняты моим отцом, присматривать за домом. Добрые и заботливые люди, упорно зовут меня госпожой.
Манон решила, что хозяйку похитили, ведь сиротливо брошенные чемоданы прислуга распаковала еще три часа назад, а я так и не появилась.
- Знаете, какие ужасные вещи происходят на окраинах? – пеняла она, - люди пропадают! Особенно молодые девушки. Ни одной еще не нашли, как в воду канули.
- Особняк стоит на отшибе, - Роберт поддакнул жене, - наш холм окружен болотами. Только одна дорога в город, та, что ведет к мосту через дренажный ров. Вокруг, на десятки километров, ни души. Госпожа Финспира, - добавил он веско, - прошу Вас, будьте осторожны.
Изнутри дом поразил до глубины души. Я представить себе не могла, что этот поросший мхом древний монстр может быть таким уютным и теплым. За массивной входной дверью красного дерева, открылся просторный холл. Слева полукругом лестница наверх. Ступени укрыты ковром. Прямо вход в кухню. Под лестницей дверь, ведущая в помещения для прислуги, (они занимают весь первый этаж левого крыла). Направо каминный зал, он же столовая с длинным обеденным столом. На окнах тяжелые портьеры, перевязаны плетеными шнурами с кистями на концах. У дальней стены вход в библиотеку. На втором этаже спальни, ванны и туалетные комнаты. В цокольном этаже склад с продуктами, винный погреб и котельная. И везде чистота и порядок, ни паутины, ни пыли, ни каких-либо других атрибутов нежилых домов. Накрахмаленное белье, благоухающие лавандой сундуки, комоды и прочие шкафы. Даже балясины, увитого плющом, балкона моей спальни начищены до глянца.
О, моя спальня – отдельная песня. В гамме обстановки преобладают любимые светло-зеленые тона. Тяжелая, широкая кровать под балдахином, возле камина два кресла с клетчатой обивкой, журнальный столик. На просторном балконе неизменный диванчик с подушками-думками и удивительная панорама еще нетронутого «Добторфом» заболоченного леса.
Часы на каминной полке показывали без четверти двенадцать. Надо же, а казалось уже далеко за полдень. Время до обеда оставалось, я решила осмотреть внутренний двор. Приняв душ и надев прогулочный костюм: клетчатые гольфы, бриджи, рубашку и высокие ботинки на шнуровке, спустилась в холл. С кухни вкусно пахло выпечкой. Манон, с половником в руке, порхала межу кастрюль и шкварчащих сковородок, что-то пробуя, подсаливая и перемешивая. Прихватив кожаную куртку, я тихонько юркнула через черный ход.
Задний двор представлял собой квадратную площадку межу домом и пристройками. Это владения Роберта. Мастерская, конюшня, сарай с инструментами для сада. Меня заинтересовал гараж. Двери приоткрыты, внутри горит свет. Заглянув, потеряла дар речи. Настоящий паробайк! Медные, начищенные до зеркального блеска бока фантастического зверя отражали мой удивленный взгляд.
- Эй, - сделав пару шагов внутрь, осмотрелась, - есть кто-нибудь? – в ответ тишина.
Проведя рукой по кожаному сидению, не смогла удержаться от соблазна посидеть верхом. Удобный в захвате руль, словно подогнан именно под меня. Все, от высоты педалей, до размера бака для воды говорит – перед нами дамский байк. Найдя на приборной панели тумблер зажигания, сомневалась не долго. Ну, не Манон же на нем ездит за покупками. А значит, этот шедевр Роберт припрятал для своей госпожи. Рев мотора взорвал тишину не только гаража, но и всех помещений внутреннего двора. Машина задрожала, словно живая, пыхая облаками пара и дыма от сгораемого торфа.
В дверях возник взъерошенный Роберт, с вилами наперевес. Но, увидев хозяйку, опустил грозное оружие.
- Госпожа Финспира, - слуга пытался перекричать шумное рычание байка, - берегите голову, госпожа Финспира!
Он ловко забрался на стеллаж и подал оттуда плотный подшлемник и медный шлем в виде львиной морды. От вычурного головного убора отказалась сразу. Куплю в городе что-нибудь менее агрессивное. Нацепив на подшлемник защитные очки, осторожно выкатила паробайк из гаража.
Знали бы вы, какое наслаждение мчаться по пустой дороге, распугивая ревом мотора всю живность в округе. Последний раз я так радовалась в детстве, катаясь с холма на велосипеде. Ощущение свободы и ветер в лицо.
Вскоре показались окраины Торфграда. Над городом висел туман смога, внутри которого то тут, то там проблескивали лучи фонарей с дирижаблей городской охраны. Вот не понимаю людской тяги сбиваться в плотную кучку, нервничать и мешать друг другу, вместо того, что бы иметь большое личное пространство. В лачуге? – спросите вы. Но, в городе такие клетушки, да любая лачуга выглядит дворцом.
Решила проехаться по оптовым складам пригорода, дабы не смущать покой горожан громовыми раскатами. Но, желанный шлем так и не нашла. Один из торговцев посоветовал обратиться в мастерскую на Топливной улице, мол, мастер делает удивительные вещи на заказ. Туда и отправилась.
С трудом найдя нужный ангар, разочарованно воззрилась на внушительный замок на воротах. Видимо не судьба.
- Что-то ищите, - мягкий мужской голос без усилий проник сквозь шум мотора, словно возник прямо в голове. «Разве такое возможно?» – я удивленно повернулась.
Высокий, загорелый, лет тридцати, в промасленном кожаном фартуке поверх черной робы, длинные белые волосы затянуты в хвост. «Какое странное сочетание», - мелькнула мысль, - «Светлые волосы, темные густые брови и, бледно-серые, практически бесцветные глаза на загорелом лице». Он приветливо улыбнулся, но взгляд пронзил насквозь.
- Меня зовут Оль … - голос утонул в грохоте мотора.
- Простите, - заглушив двигатель, повинилась я, - не расслышала Ваше имя.
- Эм, - секундное замешательство, - Поль. Меня зовут Поль.
- Очень приятно, - стараюсь не смотреть в эти жуткие глаза, - Финси. Мне нужен мотоциклетный шлем. Говорят, здесь живет мастер.
- Да, - сняв замок, мужчина жестом предлагает пройти в ангар, - вы обратились по адресу.
Так я нашла головной убор, но потеряла голову.
В конце лета, к недовольству Манон и безграничной радости Роберта, Поль перебрался из своей мастерской ко мне жить. Наши отношения мгновенно обросли сплетнями и слухами. Одно дело, когда пара посещает званные вечера, прогуливается в центральном парке, ездит отдыхать, или ходит за покупками, но живет раздельно. «О, да», - умиленно вздыхают все, - «у них романтический период». Совсем другое, если влюбленные делают тоже самое, живя под одной крышей. Манон негодует и ворчит, мол, неприлично. А я хочу засыпать и просыпаться в объятиях желанного мужчины, а не выпроваживать его из постели, как только часы на ратуше пробьют полночь.
В ту, злополучную ночь разразилась жуткая гроза. Ураганный ветер гнул деревья. Всполохи молний освещали болота до самого горизонта. Вой городской пожарной сирены был слышен даже здесь. Поль, как назло, уехал работать над заказом и должен вернуться только утром.
- Госпожа Финспира, - заботливая Манон принесла стакан теплого молока, - в него добавлены сонные травки. Это должно успокоить вас и дать поспать.
Осень упорно заползала в дом. И хотя паровой котел топили день и ночь, щели в полу тянули к ногам холодные щупальца сквозняков. Пришлось надеть под кружевные панталоны шерстяные полосатые колготки. Да, все равно никто не увидит, за пышным подъюбником с рюшами. Зато тепло.
Боже, какое блаженство устроиться в кресле возле камина, потягивать ароматный напиток, и наблюдать, как пламя, вздрагивая, мечется по поленьям, вскидывая огненные руки в шаманском танце.
- Брут, - шепот прилетел с болот, сквозь непогоду.
«Кто и кого зовет?» - вопрос интересовал с момента приезда в особняк.
В свете очередной молнии мелькнула тень, что-то тихо стукнуло в окно. Пришлось встать и сделать пару шагов. А вдруг это птичка, или белка. Вдруг ей нужна моя помощь. Сквозь залитые дождем окна лес едва различим. Словно художник, в порыве гнева, плеснул воды на акварельный пейзаж.
«Если это ветка – велю завтра Роберту спилить ее. Или нет, сегодня! Пусть лезет на крышу прямо сейчас», - додумать не успела, пол под ногами ушел в сторону и, как Алиса в кроличью нору, я полетела куда-то вниз.
