Месть была жестокой, продуманной и бесповоротной. И простой, удивительно простой. А всё гениальное, как известно…
Он приоделся, надушился дорогим одеколоном, нацепил тяжеленные золотые часы. Показал белозубую улыбку зеркалу, поправил воротник идеально выглаженной рубашки. Потом – за порог, закрыть квартиру. Подарок – в нагрудный карман; ключи от квартиры – в правый карман тёмных брюк, рука – в левый.
Утро встречало прохладой, утро встречало спокойным, несколько безразличным солнцем и привычным жужжанием и гудками машин: он жил недалеко от дороги. Асфальт, вымытый с утра оранжевыми машинами с мигалками, вёл его к автостоянке. Большая и крытая, она напоминала огромную коробку с окнами.
Вот он вошёл, поздоровался с охранником, зашагал дальше. Вот лифт с подсвечиваемыми красным кнопками, большими и круглыми, повинуясь приказу, довёз его на третий этаж. Вот он вышел и оттуда и, преодолев два поворота, остановился у новёхонького синего «форда».
Кто бы спросил, откуда у него сверхнадёжная машина последней модели, оснащённая новейшими достижениями техники, он бы не ответил. Просто – не смог бы. Отключить сигнализацию, забраться из полумрака стоянки в полумрак салона. Включить зажигание, включить музыку – «Aerosmith» (а почему бы нет?). Когда мотор не то чтобы заревел, нет, слишком качественно был сделан автомобиль, — но всё-таки надсадно зарычал, он, с безразличным выражением на лице, вывел машину по узким дорожкам вниз.
You’re my angel, -
хрипловато проникновенно выводил Стив Тайлер.
И дальше. И гитара Перри никуда не делась, и ударные, и бас, и вторая гитара. Всё оказалось на месте, что можно в целом сказать и о самом альбоме “Permanent Vacation”, куда вошла эта песня. Да, “Angel”… отличная баллада… которую «смитовцы» не исполняют на концертах: наверное, надоела. И их несложно понять – только представьте, диск покупали из-за одной этой композиции. А задорного, забойного и притом мелодичного рок-н-ролла словно бы не замечали. Хард-рок в те годы медленно, но настойчиво умирал в сердцах слушателей; впрочем, ненадолго.
Значит, всё на месте? Он проверил нагрудный карман. На месте.
«Форд» выехал на шоссе, в начале отрезка пути не слишком оживлённое, но по мере приближения к цели всё сильнее наполнявшееся автомобилями.
Он слышал, что кто-то предлагал официально переименовать эти транспортные средства в авто. Солидно, смело и почти креативно. А почему не в мобили? Или ещё проще – мобы?
Он потряс головой, отгоняя ненужные мысли: только сейчас не хватало думать об этом.
Заложив крутую дугу, «форд» вывернул к дому в двадцать два этажа и, ведомый рукой владельца, примостился на специально отведённой площадке. Утро, и здесь машин тоже мало: кто-то уже уехал на работу, кто-то в ночном, да и район новый, не говоря о здании. Сколько новостройке: год? Два? Кажется, не больше. Ну точно, два.
Он вспомнил, как на 8 марта дарил ей ключи от трёхкомнатной квартиры: всё отделано, украшено, обставлено – въезжай и пользуйся. Что она и сделала. А через пару дней, когда он, немного освободившись от насущных дел, в основном по работе, приехал её навестить, эта шлюха лежала в постели с другим. Конечно, он расквасил тому уроду нос; сам же отделался парой небольших синяков на боку. Этому пришлось научиться летать с лестницы. Увы, как герой-любовник ни махал крылышками, воспарить над ступеньками не удалось. Что он там сломал – его личное дело: больше не появлялся, и слава богу. На его же счастье.
А шлюха два часа объясняла, почему она так сделала да зачем, да что имела в виду.
Имела. Будто бы он не догадывался, что она имела! Ха. Нет, подумать только: два часа бесполезного монолога; он просто взял и выбросил их в мусорную кучу. За то же время смог бы сделать столько полезного – и для себя, и для других.
— Ты вообще меня слушаешь?! – тряся жиденькими светлыми волосами, истерично вопила она.
— Слушаю, — безразлично отзывался он. – А чего слушать? Про то, как ты имела? Ну… я представляю, хе. Знаешь ведь, не маленький.
— Да тебе плевать!
— Да. Мне плевать.
— Ты… ты…
— Ну? Кто? Ладно, хватит. Я пошёл. Захочешь ещё разбередить мои чувства к тебе – пообщайся со мной по душам. Хотя лучше не надо: боюсь, после сегодняшнего дня это ни к чему хорошему не приведёт.
— Самовлюблённый урод! – кричала она вслед, когда он разворачивался и уходил. – Гомик! Идиот! Я тебя совсем не интересую!..
«Это уж точно… Главное, понял вовремя».
И, честно признаться, он не хотел ей мстить – ни капли. Однако зря она кричала, разорялась на весь дом. Нет, разговорчики ему не претили, и к тому же остановить их или направить себе во благо – проще просто… если знаешь как, естественно. Она не знала. А ему уже было плевать.
И вот он приехал к ней снова, через полтора года после громкого расставания. Судачили, что она запила, после залетела, после лечилась, а затем…
Он усмехнулся про себя. Да что ж всякая ерунда в голову лезет: то о работе, то о бывшей любви.
Любви? Он не утверждал бы категорично. Когда-то она ему нравилось, но знакомство, начавшееся на жарком южном курорте, на песчаном пляже и под холодный мартини, не следовало заводить дальше. Совершенно не следовало: он убедился в этом, она убедилась, а в итоге… в итоге он вынужден сделать то, что, вероятнее всего, произойдёт где-нибудь через час-полтора. Если, разумеется, она не поумнела.
Он покачал головой.
«Что весьма сомнительно», — вздохнул про себя.
Палец надавил кнопку звонка. Долго никто не открывал, минуту или две, и он успел подумать, что её нет дома. И, тем не менее, замок всё-таки щёлкнул, отвлекая от созерцания молодых пышных зелёных деревьев за окном, бредущих по тротуару людей, рядком стоящих машин.
Она выглянула в приоткрытую дверь, неприятно удивив и даже поразив: растрёпанные, подкрашенные светлой краской волосы – наверное, рано начала седеть; синяки под глазами; отёкшее лицо. Он взглянул в эти круглые глаза на круглом лице, ещё два года назад казавшиеся во время секса глубокими озёрами, где можно утонуть. А теперь? Грязные лужи.
Захотелось развернуться и уйти, и оставить вещи на своих местах, поскольку его вмешательство не требовалось. Но – он же человек слова, так? Иногда время неважно, иногда создаётся впечатление, что его нет вовсе. Ну, и соседи подначивали: да она с каждым встречным-поперечным путается… да она тебя материт везде… да она пытается тебя очернить… да она… да она… Это его слегка утомило, потому и пришлось принимать решение.
Он смотрел на неё, в прошлом – дочку обеспеченных родителей, не знавшую забот, не осведомлённую об ответственности, ни черта не смыслившую в жизни, науке, творчестве… да где угодно. Предпочитавшую просто вертеть юбкой.
«И во что ты превратилась?» — подмывало спросить.
Он сдержался и вместо этого протянул руку.
— Привет, Лика. Не ожидала?
— А… Андрюш? – слегка заикаясь от волнения, сказала она. – Да… то есть не ожидала… Входи-входи!
— Я не надолго.
— Ну что ты!.. Вернее, как хочешь.
Она поскорее отскочила в сторону, и он проскользнул в квартиру.
Лика закрыла дверь на замок и, стараясь унять дрожь, сложила руки на груди.
— Что тебя привело? Очень рада видеть, но… ты понимаешь…
— Понимаю.
И, без лишних слов, он извлёк из нагрудного кармана подарок. Коробочку. А в коробочке…
Она трясущимися руками, не веря в происходящее, приняла даримое – от него, красивого, ухоженного, дурманяще пахнущего. Не то что она… Неуверенные пальцы открыли бархатную тёмно-красную крышечку и вытащили кольцо. Большое, со внушительным бриллиантом.
— Пришлось поискать, — заметил Андрей. – Ты не представляешь сколько.
И почти же не соврал…
Рука Лики сама, точно бы машинально, поднесла кольцо к безымянному пальцу.
— Погоди. – Андрей осторожно остановил её, взяв за пальцы, — и едва не поморщился: куда делась былая гладкость? Да, вот так мы сами, в погоне за лучшим или за иным, или за собственным «я», выбираем не свою стезю. Видимся себе не теми, кто мы есть на самом деле, и бесповоротно замарываемся с ног до головы. Окружающие могут этого не видеть, они способны верить практически во всё и считать тебя богиней, хотя по правде ты – лишь кусок дерьма. Правда когда-нибудь выплывет наружу…
— Что? – испуганно-удивлённо переспросила Лика.
Андрей промолчал. Он помнил, где находилась спальня, и отвёл бывшую возлюбленную туда…
…Ужаснее сегодняшнего секса у Андрея ещё не случалось. И дело не в запахе спиртного, которым пропиталась комната, и не в вызывавшем ничего, кроме отвращения, дыхания Лики, её телодвижений, поползновений. Причина крылась в атмосфере: Андрей здесь – чужак.
И потому, едва всё закончилось, он, не пролежав в кровати пяти минут, собрался и молча ушёл. Он ничего не сохранил после себя, если не считать бархатной коробочки на галошнице в коридоре… и, пожалуй, если он хорошо знал Лику, странной надежды этой женщины. А за минувшие годы он изучил её совсем неплохо.
Лика вертелась на постели, не в силах выбросить из головы образов, что заполняли изнутри естество, разум, ощущения. Их движения, их слова, их эмоции, казалось, продолжаются до сих пор, хоть Андрей полчаса как ушёл. Надо было что-то предпринимать: пытку нежностью вынести невозможно. Нужно сгладить испытанное. Да, они занимались любовью, по-настоящему, страстно и искренне, и то никогда не испарится из её жизни, не исчезнет из неё самой, но сейчас – сейчас – следовало расслабиться.
Она вскочила с кровати, прибежала в коридор, схватила тёмно-красную коробочку и, тем же галопом вернувшись в спальню, вновь завалилась на смятые простыни. Подрагивающие пальцы во второй раз распахнули крышку; она взяла кольцо и повертела его в лучах утреннего солнца. Свет заиграл мириадами оттенков, до умопомрачения красиво, и она чуть не ослепла от восторга. Потрясающе! Эти ювелиры – подлинные кудесники!
Не в силах сдержаться и не желая замедлять события, она вдела безымянный палец в круглое золото. Проба? Она поднесла к глазам, подслеповато прищурилась, рассмотрела: высшая!
«Ох, Андрей… искуситель, соблазнитель…» — полушутливо думала Лика.
И потом, серьёзно: «Лучший, лучший!..»
В этот-то миг мир и исчез.
Мир исчез, а на его месте очутился иной, абсолютно незнакомый. Толстые, покрытые зеленью деревья – и лиственные, и хвойные; в огромном количестве. Похоже, она очутилась в лесу.
Слева, на колючем кусте, висела крупная спелая малина. Она сорвала несколько штучек, съела. Вкуснятина! Рука потянулась ещё.
Затем Лика огляделась и увидела пёстрых ярких птичек, перепархивающих с ветки на ветку. Слышалось ласкающее слух, удивительно мелодичное чириканье-пение.
На глаза попалась дорога. Идя сквозь листья и ветки, между деревьями и кустарниками, она приблизилась к тракту. А проложенный путь в самом деле не походил на обыкновенную проезжую часть: начать с того, что отсутствовал асфальт, а закончить крытым экипажем, затормозившим напротив Лики.
Женщина непроизвольно сделала шаг назад – и упёрлась в дерево.
Из экипажа повыпрыгивало пять-шесть человек, все – в масках.
Лика присмотрелась: или они… не люди? Один обладал чрезвычайно толстыми зелёными руками, другой – ростом под метр и длинной пушистой бородой, третий – длинными клыками, четвёртый – густой шерстью…
Сердце забилось, точно птичка в клетке. Она двинулась вдоль дерева, медленно, боясь показать испуг и тем самым навредить себе.
— Эфо она? – на ломаном русском, шепеляво осведомился волосатый.
— Похожа, — ответил лохматый. – Описанию соответствует. Только больно уж… потасканная…
Окончательно сообразив, куда попала, Лика тотчас догадалась о том, как сбежать отсюда. В любой книжке, где изображаются этакие места, даются инструкции. Ну и чудесно!
Нагло и смело ухмыльнувшись типам в масках, да ещё прокричав что-то обидное, Лика схватила кольцо и с силой дёрнула…
Нет, ну что вы, металлический кругляшок она сняла, и тот остался у женщины в ладони. А вот больше ничего не изменилось: ни лес, ни тракт, ни экипаж, ни пришлые в масках.
Она снова надела кольцо, снова сняла и надела… Много-много раз, пока они подходили, Лика повторяла эту операцию, прежде чем осознала: книжки тоже ошибаются.
И утро встречало прохладой…
…А месть… месть была жестокой, продуманной и бесповоротной. И простой, удивительно простой. Всё же гениальное, как известно…
(Ноябрь 2014 года)
Похожие статьи:
Рассказы → Проблема планетарного масштаба
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → Доктор Пауз
Рассказы → Пограничник
;)
