Меня впечатало в стену – сильно, больно, мир взорвался кровавыми клочьями. Матерый «хаммер» зарокотал дальше по шоссе, крепко он меня прижал своим кенгурятником, как только еще кости целы… и голова…
Спохватилась, что надо бы посмотреть номера, да кто их разберет, эти номера, в сумерках, может, их и не было, никаких номеров…
Попробовала сделать шаг – земля предательски закачалась под ногами, вот черт, а все-таки она вертится. Голова снова затрещала, хотелось придерживать ее руками, чтобы не развалилась.
Идти не получилось – нестерпимая боль рвала тело на куски, кто-то невидимый пытался выбить землю из-под ног – даже когда я поползла на четвереньках. Только бы добраться до города, черт меня понес через этот мостик, жалко было делать крюк, раскошеливаться на автобус, и вот на тебе…
Деревья расступились, будто в испуге шарахнулись от дороги, на которой, правда, не было ни души, я кое-как переползла на другую сторону, на другой берег, в город, в мир людей. Вот они и люди, брезгливо обходят меня, какая-то девочка в розовом тянется ко мне, ее одергивает холеная дамочка, пошли, Ирочка, она пьяная…
Пьяная… сама ты пьяная, все бы такие пьяные были… почему от чужой беды отворачиваются, как будто видят что-то неприличное…
- Окся!
Странное дело – только услышала голос мужа, силы оставили меня, свалилась в снег, синий, холодный, господи, я даже не чувствую холода…
- Ох ты, черт, это кто тебя так… - Мишаня побросал какие-то пакеты, поволок меня в подъезд, в последнем проблеске сознания думаю, как бы встать на ноги, чтобы мой Шаня меня не тащил, а то пока суд да дело, бросит сумки на улице, а долго они тут в снегу не задержатся…
- Ох ты, черт… - не унимался Шаня, втаскивая меня в комнату, разворачивая какие-то диваны, одеяла, подушки, - это кто тебя так…
- Хаммер…
- Какой на хрен хаммер, я бы этому хаммеру рожу начистил…
- Да откуда я знаю, даже номеров не увидела…
- Машина, что ли?
- Ну…
Не было сил говорить, не было сил думать, не было сил быть. Шаня еще хлопотал, еще неистово срывал с меня одежду, как в первую брачную ночь, еще ощупывал какие-то суставы, кости, давай, давай, обними меня крепче, еще готовил какие-то примочки… Ему виднее, как людей спасать, Шаня мой всю жизнь только этим и занимается, спасает людей, отнимает их у смерти. Каждый вечер сижу, жду звонка, или в дверь, или по телефону, Окся, сегодня не жди, на всю ночь останусь… И останется в своей богом забытой больнице, того привезли, этого привезли, и давай, поднимай безногих, прозревай слепых, исцеляй безнадежных, воскрешай умерших…
А иногда кажется, Шаня мой и мертвых воскресить может…
Главное, самой сейчас не умереть, не загнуться, все ведь позади, доползла, добралась… Смерть снова закружила мою голову, швырнула меня на подушки… нет, смерть, я не дам тебе отобрать меня у Шани, и так слишком долго были порознь, в разных городах, как на разных планетах… Свекрушка Шанина уши все ему прожужжала, да не пара она тебе, да три класса и коридор, да работает незнамо кем, и родители у нее умерли, будто я сама в этом виновата…
Будто парикмахерша – это что-то неприличное…
Нет, смерть, ты погоди, я тебе себя сейчас не отдам, и так слишком долго были порознь… ах, институт, ах, интернатура, ах, квартира, ах, не по любви она замуж идет, охмурит тебя, Шанечка…
- Ну что, что скулишь, больно? – Шаня еще раз сжал мои колени.
- Да нет…
- Ну и все… у кошки болит, у собачки болит, у Окси не болит… - он расцеловал мои ноги, странно бледные, пятнистые от синяков, - вот так, чтобы не болели…
- Голову еще посмотри…
- А что голову, голова как голова… красивая…
- Да нет… там на затылке как будто череп проломили…
- Ой, ври больше, если бы череп проломили, ты бы уже тут не сидела…
- Да нет, посмотри, точно тебе говорю, вмятина… - я осторожно ощупала голову, что-то неровное, влажное, подсыхающее, какие-то осколки, кусочки…
- Какая там вмятина, нормально все… спать давай ложись, лица на тебе нет…
- Да как я такая чумазая спать лягу…
- На подушку, как… завтра отмоешься, сейчас отдыхай давай… ох, я бы этому хаммеру все рыло разнес…
Сон ушел – вернее, не так, он даже не думал приходить, случается такое, что как будто забываешь, как это – спать. Тихонько, чтобы не растревожить Шаню, прислушивалась к себе, ощупывала голову, от которой, казалось, остались одни обломки. Шапку-то я похоже потеряла в снегу… и черт с ней, с шапкой, голову не потеряла, и хорошо…
Шаня… а молодец, Шаня, на руках меня домой тащил… Он бы и правда, если надо, у самой смерти меня отнимет…
Бережно ощупала помятый бок, по которому прошелся хаммер, что-то предательски скрипело и хрустело под пальцами, похоже, кости. И после этого Шанечка будет говорить мне, что все цело… а что, ничего ведь не болит, значит, цело…
Не болит…
В груди захолонуло, какие-то поганенькие предчувствия закрались в душу. Уже не боясь разбудить мужа, с силой ударила по коленке, на которой и без того чернел неровный синяк…
…неужели…
А ведь никакой ошибки быть не может, мне не больно. Да что не больно, вообще ничего не чувствую, ноги как будто не мои…
Страшное словечко – гангрена – всколыхнулось в памяти. Я попыталась сесть на кровати, неуклюже встала, заковыляла в ванную. Ничего, вроде бы ноги ходят, может, еще не все так плохо… смыть, смыть с себя всю эту грязь, а помятый бок, к которому приложился хаммер, хочется драить с пемзой, чтобы и духу его…
Ох ты черт…
Случайно поймала свое отражение – долго смотрела, не понимала, где это я так приложилась, вся рожа в темных пятнах… начала торопливо умываться, оттирать грязь, которая не оттиралась, это еще что, как будто кожа клочьями соскальзывает с лица… Сплю я, что ли, так только в ночных кошмарах бывает, подходишь к зеркалу, а там черт знает что…
Окся…
Вздрагиваю, прячу лицо, только бы Шаня не видел… вот свекрушечка-то порадуется, говорила я тебе, сыночка, она тебе не пара…
- Окся… догадалась…
- О чем?
Я не понимаю его, я еще ничего не понимаю, спохватываюсь, оглядываю в зеркале глубокую трещину в голове, запекшуюся кровь, прижимаю ладони к холодной груди, до меня доходит – медленно, медленно…
- Вот черт… так ты знал? Ты сразу понял?
- Ну… расстраивать тебя не хотел…
- Расстроишься тут… это как вообще… бывает?
Вот так и бывает… Было у нас такое в больнице… парня привезли, в машине разбился, там от позвоночника одни осколки остались… полночи отхаживали, он изматерился весь от боли… потом помер… а наутро встал… спина его не держится, на четвереньках ползал, все требовал, хоть корсет мне какой дайте… дали ему корсет, стали оформлять, в какую палату, в какое отделение… Потом выхожу в коридор, а он главврача душит…
- Ты мне что сейчас рассказываешь? Триллер?
- Да какой на хрен триллер, было у нас… руки ему скрутили, к кровати привязали, к вечеру он еще раз умер… уже совсем…
- Да как такое быть может?
- Да не знаю, как… ошибка какая-то… природы. Знаешь, бывает, рождается ребенок, а у него душа взрослого человека, и жизнь свою прошлую помнит… Или вот, умер человек, и ожил…
- А главврача зачем он душил?
- А я откуда знаю… я бы сам этого главврача придушил с удовольствием… Оживают вот так… правда, долго не живут…
Долго не живут… как приговор, как пощечина… прислушиваюсь к себе, к своему телу, а что тут прислушиваться, когда тела – нет…
Окся! Да ты погоди, та ты что, рехнулась, что ли? – Шаня остановился в коридоре, бледный, растерянный, опять волосы торчком, как он спит, что все волосья набекрень потом, - что я тебе сделал-то?
- Да ничего не сделал… - чувствую, что краснею, - все… все хорошо… люблю я тебя, люблю…
- А любишь, так какого черта ты в ночь-то намылилась? Что тебя, демоны какие-то позвали?
- Да нет, нет… - я чувствовала, что не могу ему объяснить, - прости…
- Да какое прости, не пущу я тебя никуда… еще не хватало, жену свою демонам отдать…
Прыгнул ко мне, сжал меня – сильно, крепко, его шея была совсем близко, и голова была совсем близко, и эта железка бог знает от какого ремонта была совсем близко, и…
Нет, нет…
- Да пусти, пусти, идиотище, ты что, не понимаешь, что я тебя убить должна, чтобы жить?
- Это еще чего ради?
- Того ради… Что, думаешь, мертвые так просто на землю приходят, что ли? – я рванулась от него, выпала в синий холодок подьезда, - жизнь-то свою мертвеческую поддерживать надо! Они же смертью питаются, мертвые-то, того задушил, этого задушил, глядишь, жив, а никого не убил, все, лег… мертвым грузом.
- Ты откуда знаешь?
А что тут знать… ты откуда знаешь, что тебе котлеты жрать надо? А ко- шки откуда знают, что мышей едят? Вот и мертвые тоже…
Договаривать не стала – уже чувствовала, что не договорю, не выдержу, наброшусь на него, проломлю голову – чем угодно, стисну рельефное горло. Бросилась кувырком по лестнице, и даже нет сил обернуться, последний раз посмотреть в милые черты…
…снег…
И почему-то не белый, а синий, в сумерках всегда бывает синий снег, и синее небо, и не поймешь, где кончается небо, начинается снег. На заснеженную трассу клочкастыми комочками выкатились собаки, в груди захолонуло – стая прошла мимо меня, гремучая смесь овчарки с чем-то там чуть задела меня боком, затрусила дальше.
Не видят меня…
Боже мой, куда я иду…
Покатая шкода клюнулась носом в снег, из окна выглянул белобрысый парень, оглядел меня, кажется, хочет подвести… я ускорила шаг, парень заглянул в мое лицо, отшатнулся, как от пощечины, нажал на газ.
Чуют…
Сама хороша, гуляю не по своему миру, не по своей вселенной, чувствую себя так, будто хожу по газонам или перехожу дорогу на красный свет. Ничего, недолго осталось, что-то подсказывает мне – недолго… Внутри все кипит и клокочет, моя жизнь, мертвая моя жизнь буквально вопит, чтобы я убила кого-нибудь, вонзила пальцы в чье-нибудь горло, ну сядь ты, дура, в машину к этому белобрысому, мужчина, до города не подбросите, ну грохни ты его голову о приборную панель…
Нет…
Из тумана проклюнулся город, мокрый, продрогший, скользкий… К полудню потеплело, вечером подморозило, сейчас будет ледяная катушечка… Что я делаю, куда я иду, кто сказал, что смогу совладать с собой…
Вдох-выдох…
Долго тычу ключом в домофон, долго не могу схватиться за дверь, силы оставляют. Какого черта, спрашиваю себя, прижимаясь к дрожащему лифту, какого черта… Да ничего страшного, мне бы его еще хоть раз увидеть, больше ничего, по чашечке кофе выпьем, как в первый день, когда только познакомились, чашечка кофе, круассаны, вот черт, знал, как за девушкой ухаживать…
Посмотреть на него… и пойти… в никуда…
Масляно-желтый свет коридора, масляно-желтый уют дома, живого дома, где живут живые люди. Еще сильнее чувствую, что зашла не на свою территорию, мир мертвых – он там, в синих сумерках…
Голоса на кухне… свекрушку, что ли, нелегкая принесла, сейчас начнет, а вот когда я молодая была, каждый день плиту мыла, и раковину, и слоники на комоде стояли, я их перетирала всех… делать тебе больше было нечего… Черт, сейчас на кухню зайду, а на лице трупные пятна, вот стыд…
Поздно. Уже вошла, уже стою в дверях, уже смотрю, как Шаня наливает кофе на две чашечки, и кто-то сидит рядом с ним, нет, не свекровь, это еще что за пигалица…
- А, Лара, знакомься, сестра моя, Оксана… - Шаня небрежно кивает в мою сторону, - ну что, Окся, ты ведь в гостях ужинала? Мы тут посидим маленько.
Я киваю. Посидите… маленько. На негнущихся ногах выхожу в коридор, долго не могу попасть в сапоги, которые как будто стали на два размера меньше. Хорош… а что хорош, может, так оно и надо, чтобы слезы-сопли не лить, закрыл за мной дверь, и здравствуй, новая любовь…
Любовь… да нет, красная юбочка чуть прикрывает озябшие ножки под кружевными чулочками, глаза в пол-лица, губы в пол-лица, что-то на любовь эта дамочка не тянет…
- Ты куда? – Шаня выпал в коридор, опять у него все волосья дыбом, тоже мне дикобраз, - ты что это, а?
- Ты девочку-то свою не оставляй, скучно же ей без тебя… а то там такая девочка сидит, а ты с бывшей женой лясы точишь…
- Да прекрати ты…
- Ты бы хоть причесался, что ли, а то тут такая дама шикарная, а ты как сам с того света… - кивнула я, уже открывая дверь.
- Да перестань, - он снова бросился ко мне, взъерошенный, тут не то что волосы, тут мозги дыбом, - ты совсем тупая, или как? Я же ее для тебя привел, понимаешь?
- Это как? – мне показалось, что я ослышалась, - ты… ты что? У меня, знаешь… с ориентацией еще нормально все.
- Да я ничего… понимаешь, девчонка эта… из какого-то там Усль-Куль-Кум-чего-то-там, сюда приехала, родных нет, друзей нет…
- Очень сочувствую.
- Да погоди ты… Тебе смерть чужая нужна, чтобы жить?
- Ну-у…
- Во-от… хватай ее… и души. Или сама не справишься, помочь тебе? Да пошли, у меня там ножичек уже заготовлен, только тебя ждал…
- Да ты что, рехнулся? А с полицией потом кто разбираться будет?
- Да кто… конь в пальто. В речку, и все… Ну пошли, тихонечко…
Я смотрела на него – не понимала, не узнавала, Шаня, мой Шаня, которого я считала волшебником, спасавшим людей, Шаня стоял передо мной в коридоре, шептал – чуть слышно, одними губами, хватай ее… и души…
Волшебник…
Святой…
Он отвернулся – на какие-то доли секунды, а дальше все случилось очень быстро, очень легко, я и сама не ожидала, что все будет так просто. Откуда только силы взялись, ах да, я же не живая, у мертвецов, похоже, сил побольше будет… сжала рельефное горло, раз, два, три, сильнее, поморщилась, когда под пальцами хрустнул острый кадык…
Застегиваю сапоги, выбегаю в темноту ночи…
Похожие статьи:
Рассказы → Семья (Юмор - работа №17)
Рассказы → Если б было море крови! (Юмор - ВНЕконкурс)
Рассказы → Мордатые (Пограничье - работа №1)
Рассказы → Однажды (Юмор - работа №1)
Рассказы → По головам (Ужас - работа №1)
