«Лукоморье» происходит от словосочетания
«лука моря» и означает «изгиб морского берега».
Лукоморье — заповедное место на окраине
вселенной, где стоит мировое древо — ось мира.
Жизнь в Лукоморье текла по привычному, устоявшемуся руслу. Плоха она была, хороша ли, вопрос спорный. Но поскольку жители сказочного заповедного места другой не знали, то их вполне устраивала и собственная. К тому же, как говаривал когда-то Эйнштейн, все в мире относительно. Время в Лукоморье было тоже категорией относительной. Если в других мирах проходили дни и годы, то в сказочной стране за это время всего лишь часы и дни.
Силы зла с завидным упорством продолжали творить всякие пакостные делишки, чем регулярно портили настроение окружающим. И понимали же окаянные, что добро им все одно не победить, ну, как минимум, в их сказочном мире потому, что справедливость на его стороне, однако злобствовали что есть мочи. Богатыри, как им и полагалось по статусу, в рабочее время самоотверженно боролись с нечистью и прочим вселенским злом, а в свободное от ратных дел, любили посидеть и поболтать о всякой ерунде в пивной, тоже ведь люди. Но чаще занимались они этим делом на свежем воздухе – под легендарным, разлапистым деревом.
Заведение «У дуба» на побережье открыл какой-то предприимчивый купчина. Злые языки поговаривали, что принадлежит оно, на самом деле, иностранному инвестору Симбаду-мореходу, решившему таким образом приблизить Лукоморье к цивилизованным заморским королевствам и европейским ценностям. Сам Симбад на сей счет отмалчивался и своего участия в деле открытия пресловутой двери в Европу, то бишь пивной, не афишировал. Не подтверждал мореход и того, что является владельцем заведения. Рассудив вероятно, мало ли как отнесутся жители Лукоморья к иностранному инвестору? А вдруг узрят в его благом намерении тайную попытку заграницы наложить лапу на лакомые – исконно русские земли, с вытекающими из этого побоями. Да и появлялся он в Лукоморье, следует заметить, крайне редко, а все больше бороздил просторы морей и океанов.
Заведение же пришлось народу по душе и стало пользоваться популярностью, как у местных жителей, так и у заезжих принцев с королями. Тридцать здоровых мужиков «в чешуе, как жар горя», естественно не умещались в пивной все одновременно. Потому, если уж заваливали туда гурьбой, то брали штофов десять медовухи или перцовки, чтобы два раза не бегать, да и располагались на природе – в тенечке под деревом. Для иностранцев посещение пивной «У дуба» стало, уж не знаю доброй или какой иной, но бесспорно традицией, поскольку захаживали они туда в обязательном порядке, дабы утопить в вине или медовухе свое горе.
А уж по части горя, то на него земля русская была щедра и хлебосольна. Дочери местных царей Пахома и Берендея, жутко капризные дамочки, переборчивы были до женихов, куда там. И все никак они себе пару выбрать не могли. Вот от заморских гостей отбоя и не было. Несмотря на то, что в родных краях иноземцев и улицы, мощенные камнем, не чета нашим были, да и архитектура намного краше, всех почему-то тянуло в лапотное Лукоморье. Каждый надеялся найти в дальнем краю свое счастье, красавицу жену и заполучить полцарства в придачу. Но вместо ожидаемого счастья и планируемого благополучия, как правило, получал отказ и закономерный стресс, который мчался поскорее снять в питейное заведение «У дуба».
Пивная располагалась в двух шагах от легендарного дерева, опоясанного златой цепью. Раздобревшие интуристы, чьи утонченные желудки были не привычны к обилию сивушных масел в отечественных напитках, очень скоро оказывались на свежем воздухе и прохлаждались в тени дуба, изливая душу ученому коту Василию и, сидящей на ветвях, русалке Алисе.
Таким образом, жизнь в Лукоморье текла спокойно и размеренно, без катаклизмов и потрясений, невзирая на мелкие неурядицы. Упомянутые неурядицы сводились к одной. Промеж двух сопредельных царств, где на престолах восседали монархи Берендей и Пахом, постоянно велись споры о том, кому из них по праву принадлежит заповедное место.
Следует заметить, что царства-государства были так себе. Ну, как царства? По нашим меркам, так и не царства вовсе, а деревеньки на двадцать-тридцать дворов.
У каждого из правителей имелись какие-то диковинные, волшебные артефакты, что выделяло их среди прочих односельчан и придавало им некий особый статус царственных особ. Откуда они у монархов взялись, история о том умалчивает. Известно только, что артефакты эти традиционно передавались по наследству. У Пахома была шапка-неведимка, а у Берендея – скатерть-самобранка, чем цари в обязательном порядке хвастались перед приезжими коллегами-самодержцами. Однако все это казалось им мелковато. Хотелось широкой русской душе размаху и раздолья, которое открывало Лукоморье.
Оба государя лелеяли в душе надежду похвалиться перед заморскими гостями не только диковинными артефактами, а еще и Лукоморьем, как своей суверенной и неделимой собственностью. До открытых конфликтов дело у них не доходило, но каждый стремился доказать соседу, что он достойнее другого. Хотелось царям предстать в глазах зарубежных коллег владельцами легендарного дуба обвитого златой цепью с ученым котом и русалкой Алисой. К тому же Василий, с недавних пор, стал не только сказки туристам рассказывать, но еще и анекдоты травить. То ли из какой диковинной книги он их вычитывал, а то ли сам сочинял, про то не ведомо. Истории кота гостей, знамо дело, потешали и те регулярно поощряли рассказчика разными заморскими дарами, яствами и напитками. Царей это, ясен пень, бесило. Потому, как ничто так не огорчает, как радость ближнего. А ежили этот ближний еще и кот, пусть даже и ученый, то, естественно, вдвойне. Ибо, всем хорошо известно, что самое злобное существо на земле – это жаба, про которую кот Василий как-то сказал:
«Пусть неказиста с виду, но
Всё, на пути своём, порушит.
Посеет зависть, злость в душе.
Та жаба, что безмолвно душит».
Царьки эти хоть и жадные да хитрые были, но не дураки. И ума сообразить, в чей огород брошен этот камень рифмоплетства, за что еще больше «возлюбили» ученого кота, им хватило. А только никакой управы на лохматого Ваську у них не было. Вот ежели бы сумели они присвоить себе Лукоморье, то тогда непременно припомнили бы сказочнику его шуточки.
А еще каждый из царей мечтал о том, чтобы войти в историю, как великий реформатор современности. Обоих обуревали грандиозные наполеоновские планы. Хотелось им перевести беззаботную сказочную жизнь в заповеднике на коммерческие рельсы: обнести Лукоморье частоколом, устроить там парк развлечений и продавать в него билеты по сходной цене, дабы пополнять казну (то есть личное благосостояние, как оно издревле повелось у монархов). «А че заморским гостям, а тем более простому люду, зазря там шастать – траву вытаптывать и на достопримечательности задарма бельмы пялить?» – резонно рассуждали самодержцы. И так им хотелось заполучить это самое Лукоморье, аж до зубной боли. Даже по ночам спать не могли. Все думали, гадали, головы ломали, как же так все чин по чину обстряпать, чтобы и рыбку съесть, и косточкой не подавиться, в том смысле, чтоб комар носа не подточил. В общем, сложилась в Лукоморье в последнее время несколько нервозная обстановка.
Прознав о царских планах, собрались жители вольного независимого заповедного места и близлежащих окрестностей, позабыв про свои распри и ссоры, чтоб совет держать, дабы выработать единую и непоколебимую линию поведения в сложившейся почти революционной ситуации. Много народу разного сказочного пришло на поляну под дуб: и волк-одиночка, и тридцать богатырей со своим предводителем, и Лягушка-царевна прискакала. Кого там только не было. Одних Иванов-царевичей человек пять собралось. Ну, как Иванов? Одного Гвидоном звали, другого – Елисеем, третьего – Русланом, но и два Ивана-дурака пожаловали, как без них-то. Все из разных сказок и королевств прибыли, кто конным, кто пешими. Гвидон, так тот вообще прилетел, обратившись в комара, как в былые времена бесшабашной молодости. Все красавцы писаные, видные, статные, просто глаз не отвести. Русалка Алиса и кот Василий – само собой присоединились к совету, можно сказать, без отрыва от производства и рабочего места. Но нашлись и такие, кто демонстративно проигнорировал собрание. Кащей, Леший, Соловей-разбойник, Змей-Горыныч и Баба Яга к дубу идти даже не помышляли. Оно и понятно. Им вообще было фиолетово, в чьих владениях беспредельничать, поскольку у них своя группировка сложилась с собственными негласными порядками, грабительскими принципами и наклонностями к каннибализму.
Только все собрались, как тут же и начали возникать промеж них разногласия. Следует заметить, что богатыри «в чешуе, как жар горя» периодически подхалтуривали, нанимаясь то к Берендею, то к Пахому на службу, а то и одновременно к обоим, распределившись между собой. Брать их на постоянное довольствие и содержать целую ораву, то бишь армию, нужды, да и финансовой возможности у царей не было, но периодически необходимость в услугах богатырей возникала. То Змея-Горыныча, то Соловья-разбойника следовало приструнить, а бывало, что и заморских гостей со свитой, шибко огорченных отказом невест, приходилось утихомиривать. Одни богатыри считали, что Пахом лучше, другие полагали, что Берендей щедрее, третьи – горой за независимость и суверенитет стояли. Как говорится, сколько людей – столько и мнений. Лягушке-царевне этот дележ, по большому счету, был до лампады. Все зыркала пучеглазая по сторонам, высматривая себе статного добра молодца, с которым было бы не стыдно под венец отправится. И таки присмотрела себе одного Ивана-дурака с луком. Тот, аккурат после совета, намеревался в Английское королевство отправиться, прознав о выдающемся лучнике Робин Гуде, чтобы в мастерстве с ним потягаться. Не останавливало дурня ни то, что стрелок тот где-то в каком-то шервудском лесу от властей прятался, ни то, что жил он в Англии в незапамятные времена. Как говорится, дуракам закон не писан, если писан, то не читан, если читан, то не понят, если понят, то не так. А зеленокожая красавица времени зря не теряла. И, пока страсти на поляне бушевали, нашептала она Ивану координаты своего болота, да и подзадорила, что ежели он такой весь из себя меткий да умелый, то пущай это докажет и попадет стрелой в самую середину болота. Отклонившись от темы, замечу, что дурак сумел таки это доказать. Правда, это уже совсем другая история.
Вот и получилось, что кто пришел на совет с собственным мнением, которое мнил истиной последней инстанции и готов был его отстаивать до хрипоты и драки, а кто-то – со своими шкурными и зеленошкурными интересами. Вероятно, потому и не получилось у них конструктивного диалога. Побузили, пошумели, да на том и разошлись по своим делам, точно думские депутаты.
А тут еще к Берендею очередной принц из какой-то там Ангоры пожаловал с дружественным визитом – к его красавице Василисе свататься. Негоже было перед заморским гостем свои проблемы и разногласия выпячивать.
* * *
В комнате царила темнота, разбавляемая лишь серебристым лунным светом, который просачивался в щель между портьерами. Ночную тишину нарушал тихий мурчащий шепот:
— … так вот мы с ней и познакомились.
Сказав это, кот спрыгнул с кровати и неслышными шагами подошел к столу. В один прыжок он оказался рядом со стоящим на столе аквариумом. От неожиданности Золотая Рыбка, замершая за стеклянной перегородкой, стремительно метнулась в сторону от кота и, выглянув из воды, закричала: «Караул! Спасите-помогите!»
— Чего орешь, дура? Ребятенка разбудишь. Не ем я сырую рыбу.
— А что тогда пугаешь, ирод?
— Да и в мыслях не было. Просто заметил, как ты внимательно слушаешь, вот и хотел спросить, неужто человеческую речь понимаешь? А ты оказывается и сама говорящая.
— Не разбудили малого? – виновато спросила Рыбка.
— Да вроде спит, – ответил вкрадчивый мурчащий голос.
— А что дальше-то было? – не удержалась от вопроса хозяйка аквариума.
— А дальше сказка закончилась и наступила суровая правда жизни, – как-то грустно вздохнул Василий. – Капризная принцесса – дочь Берендея, дала принцу от ворот поворот. Тот конечно здорово огорчился, напился по традиции до поросячьего визгу, да и укатил в свою Ангору. И, разумеется, увез с собой мою красавицу Беатрис, оставив меня наедине с несбывшимися мечтами и разбитым сердцем.
— Какая печальная история, – прошелестел шепчущий голос.
— Ну, будет о грустном. Вот, помню, произошел как-то у нас в Лукоморье один забавный случай… – начал Василий, обрадовавшись, что нашел свободные уши.
Но тихий шепот Рыбки прервал его:
— Да погоди, лохматый, со своими историями. Признайся, ты ведь пытался ее разыскать?
— Еще бы, – вздохнул Василий. – Эх, любоф-ф-ф. На какие только безумства она нас толкает. И на что только не пойдешь ради нее окаянной. Но вот только отъезд принца случился так внезапно, что я даже не успел спросить, где эта их Ангора находится? То ли в Турции толи в Миннесоте? Решил я начать с Турции.
— Я так и думала, что ты настоящий герой.
— Угу, – подтвердил Василий. – Я такой. Вот только до Турции так и не добрался.
— Обидно. Так ты отправился на поиски любимой, а попал сюда?
— Приблизительно так все и случилось, – сознался Василий. – Но то, как я попал сюда, это отдельная история.
— Так расскажи.
— Да она длинная и запутанная, – начал отнекиваться кот.
— А ты что, куда-то торопишься?
— Да, собственно, нет, – пожал плечами Василий и, махнув лапой, продолжил: – Все началось, как это обычно случается в сказках, с Ивана-дурака. И дернул меня черт заручиться его поддержкой.
— Лучника? – уточнила собеседница.
— Нет. Того лягуха таки охомутала. Второго. Ну, я-то как рассуждал: все равно ведь бездельничает охламон, а вдвоем и дорога вдвое короче, и глядишь, на что пригодиться. Охрану там, к примеру, отвлечь или дверь во дворце открыть, если я до ручки не дотянусь, или еще на что.
— Ну и как? Пригодился?
— Типа того, – саркастически ухмыльнулся Василий, сверкнув белоснежными клыками. – В Лукоморье нашем жизнь текла, в общем-то, ровно – жили себе, не тужили. Ну не без того конечно, что какие-то мелкие разногласия изредка возникали. То богатыри переберут лишку и давай с похмелья, по собственной инициативе, нечисть лохматить. Да так бывало разойдутся, что той аж места в лесу мало. То у Змея-Горыныча весеннее обострение мании величия начнется. Самых красивых девок ему подавай, орет не своим голосом, рептилия озабоченная. Все к этому уже привыкли, а царь Берендей еще и эффективное средство профилактического лечения нашел. Как только ор в округе поднимался, так он тут же к Горынычу, вместо девок, несколько опытных мозгоправов высылал. Призовет десяток богатырей царю-батюшке (ему, стало быть) и Отечеству верой и правдой послужить, да себя делами ратными прославить. А те уж, рады стараться. Придут к логову и, как водится, со всей пролетарской ненавистью, пару самых похотливых голов Змею-то и отсекут. Все одно они потом регенерируются, – увлекся рассказом эрудированный кот, но заметив недоумение на Рыбкиной физиономии, пояснил, – в смысле, снова отрастают. Горыныч-то у нас кто? Рептилия. Вот у него головы и отрастали, как у ящерицы хвост. А с одной головой-то уже особо не побузишь, поскольку огневая мощь не та, ну и, понятное дело, как-то не до девок сразу становиться. В общем, утрясали локальные проблемы малой кровью, как говорится, пока не пришла беда откуда не ждали.
Надо же было такому случиться, что не успели мы с Иваном от Лукоморья отойти, как нашему дурню портал подвернулся. А как гласит народная мудрость: «Лучше с умным потерять, чем с дураком найти», – снова вздохнул Василий и почесал лапой за ухом.
— Что за портал? – поинтересовалась Рыбка.
— Это вход такой, типа двери из нашего мира Лукоморья, в этот, – распушив шерсть и задрав усы, с напускной важностью пояснил Василий.
— И что дальше случилось?
— Да уж случилось. Такое случилось, что не в сказке сказать, ни пером описать. На что уж я ко всяким нашим лукоморским чудесам привычный, и то удивился. Уперлись мы, значит, с Иваном в камень указательный. И нет, чтоб там направо или налево, как написано в рекомендациях, двинуться. Ну, ясно дело, потерять чего-нибудь: коня, например, которого у нас и так не было или голову, которая некоторым только для того и дана, чтобы шапку носить. Но Иван истолковал третью рекомендацию «прямо пойдешь – в другой мир попадешь» буквально, и уверенно занес ногу, чтобы шагнуть прямиком в камень, стоящий на его пути. Дурак он и есть дурак – что с него взять. Да к тому же упрямец еще тот, ежели чего удумал, то отговаривать его – дело гиблое. Тут уж, хоть кол ему на голове теши.
— Небось, ногу-то зашиб, дурень?
— Если бы, – вздохнул Василий, – дуракам, как известно, везет. Я и мяукнуть не успел, как на моих глазах случилось чудо чудное, диво дивное. Вначале Ванькина нога по колено в камень ушла точно в воду, а дальше он и сам весь, как был – от макушки до пяток, в него нырнул. Что мне делать-то оставалось? Я, знамо дело, тоже за ним в камень прыгнул. Вываливаюсь с другой стороны на полянку, в каком-то лесу. И надо же было оказался в «нужном» месте в «нужное» время. Рядом сидит, уже крепко подвыпившая компания и шашлыки жарит. Аромат душевный такой стоит на поляне, аж слюнки у меня потекли. А люди, гляжу, какие-то неприветливые все, как один, чисто тебе басурмане. Увидели Ивана и ну глумиться да насмехаться. Ему бы – дурню сторонкой их обойти, так нет же. Давай он с басурманами этими лясы точить. А те его – на смех поднимать. Откуда мол, ты клоун взялся, мы цирк не заказывали, и ржут точно лошади непоеные. Слово за слово, осерчал Иван, что над ним насмехаются и давай перед незнакомцами бахвалиться, что и он, дескать, тоже не лыком шит. Ну, что с него взять? Одно слово – дурак. Вот попал бы лет эдак на двадцать пять раньше в этот мир, так за такие разговоры заперли бы дурня в психушку пожизненно, да и дело с концом.
— Откуда знаешь?
— Ну, так ученый же. Литературу почитываю, историей интересуюсь, – хвастливо объяснил Василий. – И надо же было нам в том леске с бандосами-рэкетирами повстречаться.
— А кто такие эти бандосы?
— Разбойный люд, по-нашему, – пояснил Василий.
— Пришибли они его?
— Лучше бы они его прибили. Мы бы недельку-другую потосковали, да и жили бы себе дальше – горя не знали. Давай Иван перед ними похваляться, да рассказывать о нашем Лукоморье. Про все рассказал, ничего не утаил: про златую цепь на дубе, о Кащеевых сундуках со златом-серебром, про Берендеево и Пахомово царство. Заинтриговал, короче, аудиторию. А потом еще и показал разбойникам вход в портал, и предложил тем самим в камень войти, чтоб проверить врет он али нет. Те, не долго думая, в камень-то и ломанулись. Первым делом цепь с дуба сперли, ворюги. А дальше пошло-поехало: Берендею с Пахомом свою защиту предложили – это у них «крышей» называется, и тут же данью за свои охранные услуги обложили. Да такой, что монголо-татарам и не снилось. С купцом-мироедом – хозяином пивной «У дуба» провели воспитательно-разъяснительную работу. По ходу беседы сделали ему пару-тройку физических замечаний, чтобы проникся и растолковали, что нечего народ паленой водкой травить, а впредь следует качественную покупать и непременно у них. Цену купцу тут же назначили и оброком, само собой, обложили.
— А воевода с богатырями чего?
— Да ничего. Дело в том, что новые «защитники», все как один, вооружены были. Оно и понятно – разбойники ведь. Мало того, что у каждого по пистолету, так один с собой еще и «МУХУ» прихватил на всякий случай. И случай сразу же подвернулся.
— Что за муха такая? Ядовитая какая-то?
— Да нет, обыкновенная, – брякнул Василий, но тут же сообразил, что следует пояснить о чем речь. – Это гранатомет у них так зовется. Он с него по Змею-Горынычу, который мимо пролетал, тут же и шмальнул, чтобы страху нагнать. Горыныч, правда, изловчился и увернулся, поскольку привычный был от богатырских мечей изворачиваться. Но хвост ему все же зацепило и пришлось нашей рептилии резко спикировать, а хвост свой спешно отбросить. Хорошо еще, что не копыта, – съязвил Василий. – Понятно, что после этой демонстрации силы, никто на пули с мечами лезть не отважился. Пришлось нашим царькам доморощенным согласиться на платные услуги этих засран…, «защитников». Те тут же юриста какого-то притащили, договор чин по чину сложили и сразу же по полцарства у работодателей своих оттяпали в виде каких-то там платежных гарантий. Тертые оказались ребята, по закону норовили грабить. Попутно у Бабы Яги отобрали ее избушку на курьих ножках, себе под сауну. Удобно ведь, когда баня сама к морю топает по твоему хотению. Но тут они пожадничали. Старушка осерчала, что ее из домовладения незаконно выселили и к братцу Кащею за защитой подалась. А добры молодцы следом за ней в Кащеево царство – раскулачивать Бессмертного. Но не на того нарвались.
— Там-то они по мордам и получили?
— Мы тоже все на это надеялись, – снова грустно вздохнул Василий. – Но не суждено было сбыться нашим чаяниям. Выпустив в Кащея десятка два патронов, братки смекнули, что Бессмертного не так-то просто одолеть. Поскольку вариант «биться» результатов не принес, пришлось переходить к плану «Б» – «мириться». Тогда они решили сыграть на жадности и предложили Кащею вложить капиталы в прибыльное дело, пообещав тому заоблачные барыши и вернуть халупу на курьих лапах сестре-старушенции. Видимо надеялись опосля Бессмертного извести. А тот прикинул, что нечего от этой сделки не теряет и согласился, решив, что если партнеры рассчитывают на скорую кончину нового инвестора, то очень даже зря, поскольку он их всех переживет. А если понадобится, то еще и из-под земли достанет, душу вытрясет и снова в землю положит.
— И что дальше?
— А дальше события стали развиваться стремительно и непредсказуемо, а самое неприятное, что не лучшим для меня образом. Услышал я, как один из этих «гоблинов» предложил своим дружкам меня изловить, засадить в клетку и продать в цирк, как экзотическое говорящее животное. Я, конечно же, не против лозунга «Искусство – народу», путешествий там и приключений всяких-разных. Вот только предпочитаю, чтобы все это по доброй воле происходило, чтоб свобода выбора, так сказать, присутствовала. Как представил, что меня неволя и рабство на чужбине ожидают, так и понял, что пора из этого нового Лукоморья сваливать, пока грандиозные планы злодеев, на мой счет, не воплотились в жизнь. Раз уж пошла такая присказка, «то значит дело дрянь», как поется в одной песне. Вот и пришлось мне, отложить свой поход в Ангору и поиски Беатрис, до лучших времен. А вместо этого, изменить планы, сообразно сложившимся обстоятельствам, и срочно податься в бега. Собрал я вещички в котомку и под покровом ночи укрылся в самом безопасном месте.
— И где же ты такое нашел?
— Я же ученый. Вот и решил, действовать непредсказуемо и спрятаться там, где никому и в голову не придет меня искать. Короче нырнул в портал и оказался в этом мире. Несколько дней по лесу бродил: осматривался, что к чему.
— А питался чем?
— Так, охотился.
— На мышей?
— Еще чего. Гадость какая, – брезгливо поморщился Василий. – На уток и голубей я охотился. Смастерил себе рогатку и пока жил в лесу, постреливал пернатых, потом на костре жарил. Я же ученый, – снова распушил шерсть Василий. – Насмотрелся там жути разной. Лесные жители дикие все какие-то. Представляешь, они там друг дружку жрут. Сам видел. После того я к людям и прибился. С ними как-то спокойнее и безопаснее. Опять же, кормят поят. Придуриваться конечно приходиться, что мне нравится, когда они меня гладят или тискают. Но зато в тепле и не голодный. Правда, обнаружился один побочный эффект.
— Какой? – заинтересовалась Рыбка.
— Оказалось, что в этом мире я только после полуночи могу разговаривать, а до этого времени лишь мяукать, как самый обычный кот. Думаю, что этот здорово огорчил бы охотников за говорящими котами, если бы им удалось меня поймать.
— Пожалуй, – согласилась с Василием Рыбка. – И полагаю, лохматый, что по сопатке ты за свое мяуканье схлопотал бы.
— Не исключено, – фыркнул кот. – Но, как говорится, не судьба. Теперь я вот хозяйскому сынишке, когда тот спит, по ночам сказки рассказываю. Ну, чтобы квалификацию не терять. Тем более что во сне, мозг у людей информацию воспринимает даже лучше, чем наяву.
— Ты-то откуда знаешь?
— Дык, телевизор смотрю, когда дома никого нет, литературу из хозяйской библиотеки почитываю. А ты сама-то как в аквариум угодила?
— Ну, теперь-то понимаю, что стараниями вашего дурня.
— Не понял? – выпучил зеленые глаза Василий.
— Объявились как-то на берегу моря рыбаки с удочками. Мы так и не поняли, откуда те взялись, но теперь-то все ясно. Сроду там никто на удочку не ловил. Только старик невод свой забрасывал, да и то без особых успехов, пока я его не пожалела. Эти же давай свои удочки в море закидывать. Мы поначалу только посмеялись, пока нас трясти не начало. Дальше в глазах все помутилось, и я сознание потеряла. Очнулась уже на берегу. Меня один из этих рыбаков-браконьеров приметил и в банку засадил. А потом сынишке своему подарил. Паренек оказался предприимчивый – весь в папашу. Взял, да и продал меня в зоомагазин, а там уже меня Сережины родители и выкупили.
— Это вас на электроудочки ловили, – пояснил Василий. – Хотя «ловили» не совсем верное слово. В электрошок погружали.
А потом стеснительно поинтересовался:
— Так ты того?
— Чего того?
— Ну, желания исполнять умеешь? – спросил кот.
— Могу, конечно, – хвастливо ответила Рыбка.
— А чего людям не призналась? Могла бы выменять свободу на желание?
— Попробовала было, когда от электрошока отошла. Говорю этому рыбаку, что, дескать, с тебя три желания. А он – дебил великовозрастный почесал затылок и отвечает мне: «Фиг с тобой. Три, так три. Заказывай, раз говорить умеешь». Куда катится этот мир? Я, как такое услышала, так от стресса дар речи потеряла. Только вот сегодня, когда ты на стол прыгнул, то ли от испуга, то ли от неожиданности опять заговорила.
— Подобное лечится подобным, – подытожил Василий и стеснительно спросил. – А мое желание сможешь выполнить?
— Не вопрос, лохматый. Ты же мне вроде как помог. Загадывай, хоть три.
* * *
Утром родителей разбудил детский плач. Заглянув в спальню к сыну, они увидели заплаканного мальчугана, сидящего за столом перед пустым аквариумом.
— Ва-а-а-сь-ка га-а-д, – всхлипывая, пожаловался им Сережа. – Сло-пал рыб-ку и уд-уд-рал, пре-да-тель.
— Не плачь, – погладила его по голове мама и успокоила. – Купим тебе другую. А Васька твой попрячется немного и вернется.
— Не вер-нет-ся, – продолжал всхлипывать малыш.
— Куда он денется.
— Я знаю, что не вернется, – стал успокаиваться Сережа.
— С чего ты это взял, Сергуня? – поинтересовался папа.
— Он сам мне сказал. А еще врал, что сырую рыбу не ест.
— Фантазер ты, сына, – улыбнулся отец. – Коты разговаривать не умеют. Это тебе приснилось.
— А наш Васька умел, – продолжал стоять на своем Сережа. – И ничего, не приснилось.
И тут он заметил сидящего на перилах кровати плюшевого полосатого кота, как две капли воды, похожего на Ваську и улыбнулся.
В тот же день городом поползли слухи, что неуязвимого бизнесмена Кащеева – местного олигарха, на которого было предпринято рекордное число покушений, так и не увенчавшихся успехом, ночью похитили неизвестные.
* * *
У Лукоморья вековой дуб, опоясанный златой цепью, все так же стоял на своем привычном месте. На ветке, нежась в лучах мартовского солнца, лежал ученый кот Василий. Русалка Алиса, сидящая рядом, уже рассказала ему, что после побега кота из Лукоморья, ей тоже пришлось несладко, и она даже ушла в подполье, а вернее – под воду. В море-океане и пряталась несколько дней от царевых охранников, которые ежедневно приставали с непристойными предложениями. Время-то в Лукоморье текло по своим законам, и Василий отсутствовал здесь, как оказалось, всего несколько дней.
Кот рассказывал русалке какую-то историю: «…а Кеша этот и спрашивает:
— А вы не были на Таити?
А кот ему в ответ:
— Таити, Таити. Не были мы ни на каком Таити. Нас и здесь хорошо кормят».
Алиса, дослушав историю, заразительно рассмеялась, и ее смех звонким эхом разнесся по Лукоморью.
Пахом с Берендеем, избавившись от своих «крыш», облегченно вздохнули и вновь принялись обдумывать, как им «приватизировать» Лукоморье. Царь Кащей, подсчитывающий в это время свои убытки, брезгливо морщился и, тихо матерясь, поминал компаньонов. Из землянки в лесу выбрался на белый свет Соловей-разбойник, предвкушая, что наступающий день наконец-то станет для него удачным. К пивной «У дуба» потянулся народ.
Жизнь в Лукоморье входила в привычную, накатанную колею.
В морских глубинах, Золотая Рыбка почивала на троне с чувством выполненного долга и глубокого удовлетворения. Третье желание ученого кота, она выполнила с особым удовольствием, а портал в сказочный мир запечатала уже по собственной инициативе, поскольку Василий успешно реализовал все три отпущенных ему желания.
Под дубом – на поляне сидела белошерстая красавица ангора с голубыми глазами по имени Беатрис и терпеливо ждала своего Ваську с работы.
Послесловие
(какие-то неуклюжие мысли автора, очень косвенно относящиеся к рассказу, которые родились в процессе его написания и для прочтения, собственно говоря, не обязательны)
В детстве все просто и ясно. Все дети верят в то, что Добро непременно побеждает Зло и справедливость торжествует, невзирая на козни и интриги. Еще они верят в сказочных героев, добрых волшебников и в чудеса. Потом дети взрослеют, погружаясь в пучину житейских забот. Получая от жизни пинки и подзатыльники, они постепенно перестают замечать волшебство, которое нас окружает. Случается порой, что среди будничной суеты они проходят рядом с чудом или мимо него, почему-то не замечая очевидного.
А чудеса никуда не деваются и происходят постоянно, невзирая на то, верят в них повзрослевшие дети или нет, замечают они их или разучились. Чудеса существуют сами по себе, удивляют и приходят зачастую тогда, когда мы их совершенно не ожидаем.
Кто-то скептично спросит: «А где живут эти самые чудеса? Где их можно встретить? И как разглядеть что-то необычное и удивительное в повседневной суете»? Откровенно говоря, я не знаю. Но думаю, что если верить в чудо, то оно непременно случится.
Каждый день на шумные города и тихие села неизменно опускается брат госпожи ночи – мистер вечер. Он окутывает улицы и дома сгущающимся сумраком, плавно перетекающим в непроглядную тьму, после чего отдает бразды правления сестре. Загораются уличные фонари, излучая тускло мерцающий свет, пронзающий мрак ночи. Они освещают путь одиноким запоздалым прохожим, которые куда-то бредут по ночным улицам. В окнах домов зажигаются огни, экраны телевизоров, мониторы компьютеров и ноутбуков. Привычная, устоявшаяся жизнь, размеренное течение которой ничто не нарушает, идет своим чередом. Но ближе к полуночи светящихся окон становится меньше, шум машин и суета на улицах затихают, и жизнь замирает до утра.
Что-то загадочное таится в ночной тишине. Иногда кажется, что когда в полночь привычная жизнь в нашем мире останавливается, он начинает жить совершенно иной – сказочной. А может так оно и есть? И многие просто не подозревают, что за стенами их домов скрываются какие-то тайны и секреты, которые прячутся в углах темных комнат, в чуланах, в кладовках и на чердаках.
Но если верить в чудо, то иногда можно заглянуть в таинственное ночное закулисье, проникнуть в сказку и услышать о чем шепчутся под покровом ночи те, кто обычно молчит в присутствии хозяев квартир и домов.
Ведь на самом деле, за внешней взрослостью и напускной важностью,
Мы все в душе немного дети,
Мы все хотим тепла и ласки.
И что плохого в этом, право,
Что мы, как в детстве, верим в сказки?..
Похожие статьи:
Рассказы → Четыре зверя
Рассказы → Новогодняя история
Рассказы → Знахарь Короля
