Поживу последний полет принес сомнительную: контейнеры с инопланетной грязью, уделанное той же грязью оборудование, пару навороченных скафандров и несколько исследовательских ботов. Оценивать стоимость научной аппаратуры Капитан не умел, но отточенная годами общения с перекупщиками интуиция говорила, что много за это барахло не выручишь.
Впрочем, был еще и Мишка. Именно на это странное животное дал наводку губернатор известной в узких кругах курортной планеты по фамилии Вайснеггер, и именно за этого звереныша было обещано столько денег, что можно было купить два новых корабля.
Пока что животное держали в «оранжерее» — бывшем санотсеке, который порядком повредился, когда команда снимала его с захваченной туристической яхты. Роскошный модуль не перенес страстной торопливости пиратов и нынче был пригоден только в качестве комнаты отдыха, которую Иния быстро заставила разнопланетной зеленью. Мишка успел обглодать половину растений, но своим присутствием все же здорово оживил атмосферу в отсеке. Правда, шерсть его оказывала настолько странное влияние на электрические приборы, что стоило одному его волоску оказаться рядом с ними, как аппаратура начинала сбоить, экраны мигать, а динамики - издавать воющие звуки. Посему Капитан постановил после посещения оранжереи менять одежду и полоскаться под душем не менее десяти минут, а технику пришлось заняться восстановлением душевой кабинки, сломленной в ходе налета на туристов.
Провинившийся как-то Рыжий, местный артиллерист, получил брызжущий слюной разнос от взволнованно-взбешенного Капитана, со сжатыми зубами угрюмо покивал и отправился к себе писать предложение по продаже конфиденциальной информации о капитане корабля «Акула». Серьезно она вряд ли бы кого-либо заинтересовала, но душу он отвел. И предложение сохранил. На будущее. Теперь каждый раз, когда Капитан видел, как Рыжий выходит из оранжереи, он громко осведомлялся, не забыл ли тот смыть шерсть. Артиллериста передергивало, но отвечал он спокойно. За этим спокойствием, однако, скрывалась напряженность вздыбившего шерсть кота, готового, если понадобится, вмазать лапой.
Инженер же, плохо скрывавший беспокойное желание изучить новинку, тайком пронес пучок шерсти в свою каюту, где долго шуршал, бренчал и бормотал. На третий день, когда оставленный практически без присмотра реактор превратил часть защитного корпуса в алмаз, Капитан в страшном гневе ворвался в святилище Инженера. Тот с безумным взглядом писал демонические знаки на стенах, сидя в окружении галогенных лучин и разрозненных кусков тела очередного своего электронного творения. Неизвестно, заметил ли он, как Артиллерист с Техником, подхватив его под руки, отвели в карцер, поскольку и там он продолжил царапать уравнения, а на приходившего за консультациями Техника реагировал как на надоедливое явление природы, которое тем быстрее исчезнет, чем скорее получит свой ответ.
Впрочем, через несколько дней одержимость прошла, Инженер повинился перед командой и вернулся к своим прежним обязанностям. Однако теперь все разговоры и упоминания Мишки для него не существовали. Даже когда Врач, пытаясь подобрать слова поделикатнее, сообщила, что вход в оранжерею по приказу Капитана ему теперь закрыт (а она, как Врач, это решение полностью поддерживает), Инженер, задумчиво вперив взгляд в потолок, так выразительно шевельнул бровями, что по одному этому движению уже можно было составлять полное и всеохватывающее заключение о психическом состоянии пациента и его отношении к происходящему, а возможно, даже и написать небольшой драматический рассказ.
Мишка был очарователен: живые черные бусины глаз, плотный и объемный мех, так упруго подающийся под давлением ладони, нежно-скромный характер и частые выразительные вздохи делали его идеальным домашним любимцем. И если понятно, почему невзлюбил его Инженер и не баловал вниманием Капитан (которого зверек интересовал исключительно постольку, поскольку обещал обернуться денежной суммой), то казалось странным, что Рыжий его не жалует. Животных он любил, но вот в оранжерее больше сидел да курил плоды тумьяна, которые там и срывал (пробовал он экспериментировать и с другими растениями в отсеке, неизвестными, но опробованными зверьком, однако получил такое жуткое расстройство, что с неделю не мог заставить себя приблизиться к оранжерее). Придя, он щурился на Мишку, свернувшегося под металлогалоидной лампой, вдыхал свежий воздух, а потом раскидывался на малиновом диване, который всей командой тащили с той же туристической яхты и который через неделю отвалил боковую доску, явив миру уникальные чугунные статуэтки племен планеты Джету.
Чуть чаще наведывался Техник. К Мишке он сразу отнесся со смущенным уважением. Садился на краешек дивана и делал вид, что рассматривает листву, а когда зверек, упираясь длинными передними лапами и перебирая короткими задними, подходил ближе и словно ненароком задевал его шерстяным боком, удивленно оборачивался и добродушным жестом приглашал на колени. Гладил Техник аккуратно, неловко и немного торжественно, проводя по чуть вздыбленной и пышной шерстке своей лапищей, никогда ничего мягче гаечного ключа не державшей. Мишка и сам ее постоянно приглаживал, но менее круглым от этого не становился.
А чаще всех здесь бывала Иния. Она и так постоянно возилась с растениями, а теперь и вовсе стала дневать в оранжерее. И именно с ней Мишка начал говорить.
Когда он стал повторять за ней первые слоги, она примчалась в общую каюту, счастливо сияя, и, распираемая гордостью за своего подопечного, выпалила «Мишка! Говорит!», хотя бурный поток переживаний требовал куда более многословного выражения. Капитан с интересом наблюдал за переменой в ней: обычно девочка вела себя тише мыши, почти всегда молчала и общалась, не поднимала глаз (чему способствовало бездомное прошлое и неделикатный характер капитана), а теперь вся горела и лучилась достоинством, словно сама открыла новый вид. Мишка вскоре пошел и дальше — от слогов к словам, в от слов к предложениям. Остановился он, правда, на уровне эдак шестилетнего ребенка, но и это было редчайшим явлением. Люди обзавелись тысячами новых видов домашних животных, но ни одно из них не сочетало в себе такой притягательной беззащитности, привязчивого характера, способности общаться и, пока что — уникальности.
Все это подвело Капитана к мысли о более выгодной продаже Мишки. Заказчик, давший наводку на исследовательское судно, деньги обещал немалые, но Капитан знал коллекционеров, которые, возможно, готовы были поступиться большей суммой. Когда он обмолвился об этой идее экипажу, Артиллерист одобрительно и вместе с тем презрительно хмыкнул, а Техник запечалился и строго взглянул на Капитана, как на торговца детьми. Врач не отрывалась от фильма, хотя все слышала, а вот Иния... пожалуй, это был второй раз, когда Капитан увидел ее эмоции. Отчаянное «Нет!», похоже, шокировало ее саму, и она тут же резко опустила голову, продолжая смотреть перед собой расширившимися глазами. Капитан хватко изучал ее фигурку, излучавшую одновременно страх и желание заступиться за своего питомца. Вызывала она разве что изумленное сочувствие. Однако перепродажа привела бы к напряженным отношениям с губернатором Вайснеггером, который, впрочем, был добрейшим человеком, но вот его друзья... Друзья губернатора могли, к его великому расстройству, преподнести голову Капитана в качестве подарка. Короче говоря, пораскинув мозгами, Капитан решил не рисковать.
Мишка, хоть и занял вакансию корабельного релакс-терапевта, не мог спасти экипаж от мелких стычек, которые всегда начинали происходить после входа в гипер. Лучше не стало даже после того, как он смог выходить из оранжереи: Инженер внял просьбам Инии (естественно, не проникновенным описаниям того, как скучает Мишка, а тому шуму, который она производила, отвлекая его от работы) и напечатал для того модифицированный собачий скафандр из уплотненного силикона.
Начались конфликты с пропажи любимой серебряной ложечки Врача. Та облазила все закоулки, нашла заначку Техника с пахнущим машинным маслом спиртом и навела совершенный порядок на кухне, но вожделенная вещица все еще томилась где-то в темноте, страдала и звала мамочку. По крайней мере, так думала Врач, которая доставала расспросами даже Мишку. Мишка не видел ложечку? Нет, Мишка не видел. Совсем не видел? Ложечку не видел. Точно? Точно не видел. Ну Мишка, пушистик, ну пожалуйста, может видел? Мишка не видел. Мишка устал и начал оглядываться по сторонам, тяжко вздыхать, копать лапкой пол и чесать за ухом. Ну может что-то похожее видел? Мишка видел блестяшку! Мишка играл и забежал в каюту к Инженеру, когда тот выходил из нее. Там было много мусора, но в самом центре на столе стояла большая штука со сверкающими веточками.
Врач рванула к Инженеру. После нескольких убедительных ударов ногой в дверь тот нервно выглянул и хотел, видимо, возмутиться, но не успел. Ураган внес его внутрь и заметался по комнате, руша и переворачивая весь его внутренний мир.
Инженер схватился за голову. Вопль его потряс небесные сферы, но нисколько не смутил бушующую в поисках своей кровиночки мать. Ничего она, однако, не нашла, но все же затаила недоброе и на Инженера впредь смотрела с нелюбовью. Тот отвечал тем же, но с некоторым опасением во взгляде. Дверь он стал подпирать, а работать с мельхиоровыми резисторами перестал.
Вскоре что-то пропало у Инженера (что именно, он говорить отказывался, и Врач, посплетничав с Техником, решили, что это важная деталь его будущего гениального, но пока не запатентованного изобретения). За грудки он никого не брал и корабль обыскивал тихо. Заначку Техника тоже обнаружил и нервно к ней приложился.
В один из вечеров в общей каюте он пристально вглядывался в лица коллег, пытаясь понять, кто мог совершить такую пакость. В этот момент Техник, басом ворковавший с Мишкой, бросил на Инженера быстрый взгляд, заставивший того похолодеть. Он определенно знал! Знал, почему Инженер ничего не рассказывает о пропавшей детали... о боже, стыдно-то как! Техник снова склонился над Мишкой, а Инженер, горя ушами, прикрыл лицо рукой и скрылся от осуждающих взглядов мира сего. Все, хватит. Он лучше еще раз слетает на Физулию за новым пульсовиком, чем взглянет в глаза этому (господи, и это наш Техник? Простой мужик — и такая двуличная сволочь!) человеку.
Серия пропаж завершилась, когда исчез весь спирт из схрона Техника. Тот, решив, что так нагло изъять имущество может только власть имущий, пошел к Капитану побеседовать. Заведя разговор о новых моделях обслуживающих ботов, Техник присматривался к каюте и принюхивался к Капитану. Обстановка свои тайны хранила - пахло, как обычно, только куревом, а вот Капитан был подозрительно бодр и разговорчив да вовсю шутил о способах нетрадиционного использования ботов. Ушел Техник опечаленным и раненным в самое сердце. С Капитаном было вообще сложно общаться о чем-то, кроме прибыли, но таких пиратских ответных мер он раньше себе не позволял. Червь сомнений начал подтачивать доверие Техника к руководству, и с тоской он вспомнил время, когда был единоличным владельцем лавочки, куда колонисты несли барахлящее барахло, а также рыбку, окорочка и шкалики благодарности.
Днем ранее Капитан в крайне раздраженном состоянии ввалился в оранжерею и собрался закурить, но огляделся и с досадой швырнул самокрутку в цветочный горшок. Навостривший уши Мишка втянул воздух, задумчиво пожевал и быстро подкатился к небольшому кустарничку. Скривился, надкусив листок, и, шустро работая лапами, нагреб целую охапку. Капитан наблюдал за ним, пытаясь понять, играет ли это чертово животное или делает что-то осмысленное. Когда зверек, опираясь на передние лапы с кучкой листвы, неловко допрыгал до него, Капитан в недоумении насторожился. Но Мишка с таким чистым выражением радости на мордахе протянул ему эту охапку, что владелец «Акулы», замявшись, все же ее взял. А зверек изобразил пантомиму сушки, растирания и выкуривания листьев и завершил ее целовательно-одобрительным звуком, перенятым, видимо, у Рыжего.
Недовольное непонимание Капитана быстро сменилось меркантильной привязанностью к одному кустарничку из оранжереи. Он даже перенес его в свою каюту, как он сказал Инии, для оживления вида. Девочка только обрадовалась: ну хоть кто-то разделяет ее увлечение растениями! По вечерам Капитан уединялся у себя и экспериментировал со смесями табака и листьев нового растения. В один из таких вечеров, во время для визитов, в общем-то, неурочное, и явился к нему Техник.
После этого эпизода Капитан несколько раз пытался поболтать с Мишкой и выяснить, не знает ли тот еще каких полезных рецептов или, может быть, устройства тау-лептонного ускорителя. Глупое животное, однако, словно бы совершенно не понимало открывающихся перспектив, нежно скребло коленку присевшего на корточки Капитана и морщилось от кислого запаха у того изо рта. Когда Мишка стал с интересом коситься на неаккуратный пучок волос на лысине командующего судном, тот несколько смутился и опасливо отодвинулся, а сразу после и вовсе ушел недовольной походкой.
С этой поры животное для него перешло в разряд существ малополезных: просто товар, который нужно доставить. Примерно так же к Мишке относилась Врач, вечно замордованная и не интересующаяся ничем, кроме сериалов под кофеек. Инженер, понятно, был слишком погружен в собственный мир, чтобы замечать какие-то второстепенные изменения во внешнем. Единственным, кто постепенно стал проявлять к зверьку негатив, был Рыжий.
Он чувствовал смутное недовольство, исподволь ощущая, что Мишка вносит какие-то коренные изменения в привычный, и, в общем, пока устраивавший его уклад жизни на корабле. И направление этих изменений рождало в нем еле слышную, но непрестанную и надоедливую тревогу.
Все это время наблюдая за зверьком, он видел, как тот часто дремал на диване рядом с Врачом, смаковавшей кофе под сериалы. Видел, с каким клекотом Инженер оберегал свое логово, и как сложно было туда «случайно» забежать. Хмурясь, слушал, как зверек пытается рассказать что-то забавное Технику об Инженере, который как раз зашел в общую каюту, растрепанный и бледный, не знающий, кого подозревать и где искать свою драгоценную деталь. Техник спрятал улыбку в усы и бросил на Инженера шкодливый взгляд. Того как током дернуло; он ненадолго застыл на пороге, а затем, схватившись за переборку, вывалился в коридор. Через экран монитора Артиллерист наблюдал, морща лоб, как Мишка с энтузиазмом тащит кипу листьев Капитану. Через некоторое время Капитан запах новыми оттенками табака, а бродивший как бесприютное привидение Техник, навестив его в неурочный час, вышел с видом побитым и обиженным. День за днем он, однако, становился все менее подавленным и все более резко разговаривал с Капитаном, а Рыжий все больше настороженно щурился, наблюдая за командой.
Когда уровень смутного непонимания достиг критической отметки, наводчик попытался поговорить с Мишкой, но тот на вопросы отвечал прямо и с невинным видом, и подкопаться к нему было никак невозможно. Наконец животное, судя по всему, устало от расспросов и стало все чаще вздыхать и глазеть по сторонам. Назойливого дядьку Мишка, кажется, немного побаивался, и только поэтому не уходил. А когда в отсек вошла Иния, зверек, стеснительно и немного напряженно поглядывая на Рыжего, осторожно перебрался к ней на колени.
Артиллерист стал еще подозрительнее. И когда Мишка сам подбежал к нему на следующий день, он был готов к чему угодно. Зверек, не поднимая глаз, вытянул лапу, аккуратно пристроил рядом с настороженным человеком блестящую кругляшку, тут же отвернулся и скрылся за углом. Подозрительно покосившись на поднесенный шарик, Рыжий поразился красоте его переливов. Это было похоже на какой-то космический перламутр, причем туманности и звезды внутри шарика, казалось, еле заметно двигались.
Красиво. Пирата эта бусина влекла как сороку блестящий кусок зеркала, но осторожность взяла вверх. Было бы недальновидно так просто покупаться. И не менее недальновидно было бы кому-либо об этом рассказывать. Поэтому, покатав горошину в руках, попробовав на зуб и обнюхав, Рыжий спрятал ее под горшок в оранжерее. Там она и ночевала, и лишь изредка являла себя миру в лице Рыжего, который то думал, за сколько ее можно загнать, то пытался вычислить, какой хитрый план может стоять за этим подарком.
Тем временем корабль наконец вышел из гипертуннеля. Капитан, сопровождаемый в рубку любопытно топочущим Мишкой, отправил сигнал о прибытии, успел сходить на камбуз и выпить чаю с щепоткой веселящей травы. Когда он вернулся, Мишка смирно сидел в капитанском ложементе, а сообщение на главном экране извещало, что встреча состоится завтра.
На корабле воцарилось благостное настроение. Одна Иния с сумрачным видом причесывала Мишку, недобро поглядывая в сторону капитанской каюты. Выглядела она задумчивой. Но когда зверек, вылизанный, как домовенок Кузя, положил на ее руку свою лапку, встряхнула головой и улыбнулась.
Техника же в общих помещениях не было видно. Как оказалось, он стал проводить много времени в медотсеке, что-то увлеченно обсуждая с Врачом. Доносившиеся изнутри интонации были полны то негодования, то звучали обиженно, то наливались убедительностью.
В 3:30 по корабельному времени Мишка открыл глаза и направился к двери оранжереи. Его окликнули тихим заспанным шепотом. Он повернул мордочку: Иния не спала. Стоило убедить ее ночевать в своей комнате, но, что уж поделать, звери тоже люди — привязался. Мишка неслышно подошел к ней и так же тихо прошептал пару слов. Девочка долго и грустно на него смотрела, а потом прижала к себе маленькое тельце. Послышались всхлипы. Он дал ей погладить себя пару минут, а потом Иния обмякла и повалилась на Мишку. Пришлось вспомнить пару боевых приемов манипуляции весом противника. Наконец человечек был уложен, а он мог идти.
Бодрствовавший на вахте Рыжий напряженно наблюдал, как Мишка без защитного скафандра продвигается по кораблю. Рука его дрожала над кнопкой тревоги.
Зверек дотопал до внешнего шлюза и поднял лапку к кодовому замку. Артиллерист не выдержал, схватил оружие и рванул к шлюзу. Когда он примчался, Мишка стоял в той же позе, а панель судорожно пищала и моргала кнопками. Наставив пушку на маленький комок шерсти, Рыжий понял, что боится его до беспамятства. Тот же не обращал на вооруженного человека никакого внимания.
— Отойди, - голос Рыжего прозвучал сипло и неуверенно.
Мишка повернул большую бошку, нечеловечески блеснул зубастой пастью и вернулся к своему занятию. Рыжий вспотел.
Вдруг он понял, что все это не имеет смысла. Война эта не его, на животное ему было плевать, а беззащитных исследователей жалко. Он был рад, что это непонятное существо уходит, и не имел особого желания рисковать черт знает чем ради капитанской поживы. Это было нечто большее, чем инстинктивная осторожность, часто его спасавшая. Он наконец понял, что ему тут не место.
— Это ты молодец, — внезапно пробасил зверь, не отрываясь от замка. Рыжий растерянно опустил ствол. До этого Мишка разговаривал совершенно не таким голосом. У артиллериста возник образ потрепанного жизнью пиратского барона-карлика в толстой шубе. Он поморщился и мотнул головой.
Замок пикнул, и дверь бесшумно отъехала в сторону. Мишка удовлетворенно вздохнул, пригладил шерстку на боках и повернулся к Рыжему, оценивающе окинув взглядом опущенную руку с лазером.
— Просек ситуацию, ага? Я тебе помогу озвучить: ты — единственный настоящий пират на борту.
Рыжий умоляюще скривил бровь. Засунул оружие в кобуру и скрестил руки на груди, глядя на существо с любопытной усмешкой.
— Ну да, забавно: домашний питомец поучает хозяина, — Мишка перенес вес на одну лапу и оперся о стенку, машинально пригладив шерсть сбоку. — Эх вы, люди, такие неустроенные, неприкаянные... — с сочувствием проговорил он. — Трешься тут с этой кодлой, спаянной бедностью и честолюбием Капитана. Который и не Капитан ни разу, а обычный коммерс. Вы когда последний раз по-настоящему рисковали? Вот-вот, потому ты и не в своей тарелке. На ученых напали, надо же, стервятники... кстати, передай Капитану спасибо за проезд и скажи, что покупатель не придет.
Рыжий усмехнулся. Теперь, когда зверь перестал играть в славного мишку, он наконец мог почувствовать контакт с ним, понять его — и, как ни странно, настоящим он ему нравился больше.
— Врач... ну сам знаешь — обычная тетка с неудавшейся личной жизнью. — Продолжал зверь, почесывая бок. -— Инженер — упоротый шизик, который будет работать хоть на пиратов, хоть на имперских Ловцов, лишь бы ему дали в игрушки играть.
— А девочка? — спросил Рыжий неожиданно для самого себя.
— Девочка... девочка хороша, но и она не пират, — Мишка помолчал. — Кстати, тебе ведь интересно, зачем я таскал все это барахло?
Рыжий кивнул.
Зверь оскалисто ухмыльнулся и двинулся к Рыжему, на ходу покрываясь мутной белой массой, которая тут же же застывала и становилась прозрачной. Ухмылка пирата медленно увяла. Мишка помахал конечностями и попрыгал на месте. Кокон, окружавший его, постепенно осел на шерсть, обволакивая ее и втягиваясь ближе к телу. Наконец зверек удовлетворенно вздохнул и пригладил шерстку, которая теперь переливалась при каждом движении. Переливы, кстати, здорово напоминали космические узоры на подаренном шарике. Рыжий уже хотел поинтересоваться на этот счет, как Мишка предупреждающе поднял лапку:
— Мне пора, — он ухмыльнулся, облизал клычок и добавил: — Я так полагаю, ты скоро уйдешь к пиратам от этой кучки обиженных жизнью. Поверь, это лучше, чем те планы перехвата власти, которые ты вынашиваешь, — Артиллерист скривил гримасу. — От этой идеи сложно отказаться, но придется, если ты хочешь свободы, — Мишка шагнул в шлюз. — Для свободы всегда приходится что-то терять. Даже не что-то, а все. Закрой-ка дверку.
Рыжий набрал код, заинтересованно глядя на зверька. Он что, собирается вот в этом мерцающем полиэтилене в открытый космос? Ритуальное самоубийство? Артиллерист ввел код откачки воздуха, с любопытством глядя на Мишку, недвижимо стоящего в центре шлюза. Нет, незачем. Эта животинка — игрок, а не самурай.
Зверек повернулся мордочкой к Рыжему и поднял лапу к панели управления внешним люком.
— Смотри, пиратик. Вот это — свобода, — Звук шел из динамика над дверью, и Рыжий, хоть убей, не понимал, как он это сделал.
Мишка прикрыл глаза и опустил мордочку. Его оболочка начала наливаться светом и играть россыпями галактик. Шлюзовая дверь медленно пошла вверх.
Наводчик не мог оторваться от этого зрелища. Маленькое животное выглядело фантасмагорически. Внезапно зверек поднял голову и заржал гогочущим басом. Его «скафандр» резко погас, он развернулся и выплыл наружу, неторопливо перебирая задними лапками, как заправский подводник. Перевернулся, прощально махнул и взорвался, как мыльный пузырь. В свете Звезды были видны блестящие частички, оставшиеся висеть в пространстве.
Ну что же. Пора обратно на вахту.
***
После таинственного исчезновения ценного товара Капитан взбеленился. Передвигался он, вперив ненавидящий взгляд в пол, а разговаривал только рыком. Четвертовать Рыжего на месте мешало отсутствие доказательств: все записи и корабельная статистика сообщали, что ночь прошла без происшествий. Иния постоянно кидала на пирата испытующие взгляды и даже принесла ему кофе, но тот только улыбнулся и погладил ее по плечу. Сразу после посадки Рыжий собрал свой скарб и двинулся прямо к дому Гильдии Аферистов. Двум сдвинувшимся шкафообразным охранникам он показал медвежий шарик, и те, грозно расступившись, пропустили его.
О подарке Мишки, он, кстати, спросил у Инии. Та изумленно воззрилась на шарик и вынула из кармашка салфетку. Обернула шарик в нее и вернула Рыжему, сказав, что Мишкины каки не стоит брать голыми руками, иначе они через какое-то время взрываются, как мыльный пузырь. На лице Рыжего наступила полная растерянность, сменившаяся вскоре приступом полуплачущего смеха. «Подарок» он тем не менее сохранил, решив использовать его на благое дело обмана аферистов.
Врач и Техник тоже сошли с корабля, держась за руки. Здесь процветало множество наркотических плантаций, и умелые руки, которые чинили бы системы орошения и жучков-пахарей, всегда были в почете.
Иния, накопившая обиду и в итоге сильно поцапавшаяся с Капитаном, дождалась, пока тот покинет корабль, погрузила все свои растения (в том числе и любимый капитанский кустик) на антиграв-платформу и исчезла в направлении космобиологической лаборатории.
Самым последним очнулся Инженер. Когда его каюту обшарила липким взглядом очередная сомнительная личность, он, поджав губы, направился было на разборки к Капитану, но обнаружил, что находится в дешевом хостеле. Внезапно он вспомнил, что ушел с корабля уже пару месяцев назад, но постоянные мысли о новом проекте вытеснили все внешние впечатления. Решив, что больше так продолжаться не может, он следующим же рейсом уехал к маме на Землю. Там он отрастил бороду, стал окончательным социофобом и вовсе перестал выходить из комнаты. Он вел счастливую жизнь.
Капитан после встречи с чудесным Мишкой тоже устроился на лучшем месте. Сначала, прибыв к Вайснеггеру с извинениями, он с удивлением и некоторым облегчением обнаружил, что тот не понимает, о чем речь. Это радовало. Но колоссальная сумма, потраченная на перелет, ушла Мишке под хвост. Корабль пришлось продать, чтобы раздать долги кредиторам, а оставшуюся сумму растягивать по дешевым гостиницам и забегаловкам, дожидаясь, пока мозг сгенерирует план по обогащению своего хозяина. Тот не сплоховал: став невольным свидетелем пьяной потасовки между двучленистоногим Крхвалом с планеты Лртых и ногокрылым Энивалом с планеты Ариала (представителями разумных рас, между прочим), Капитан неожиданно для самого себя родил гениальнейший бизнес-план, воплотив который, стал зажиточным членом общества и главой полулегальной организации “Интергалактические Бои Без Правил”, регулярно проводившей в подвальных помещениях жесточайшие схватки между, как правило, отнюдь не добровольно принимавшими в них участие представителями галактических рас. Специфика работы несколько поменяла его пристрастия: по вечерам он собирал у себя проигравших рабов и орал на них за то, что те забыли помыться в душе или выдраить гальюн, а после проводил рейд по курительным заведениям, втайне надеясь найти ту самую травку, которой баловался на “Акуле” и о которой сохранил самые теплые воспоминания. Равно как и о Мишке, которому, несмотря на подставу, Капитан был благодарен за сильные, но в итоге весьма положительные изменения в своей жизни. Ну и за табачок, само собой.
Да и рассказ тоже очень приятный. 
