Карамель (18+)

От автора:
   Уважаемые читатели! Я писал всякое, но этот рассказ даже на меня произвёл гнетущее впечатление. Я много раз бросал его написание из-за того, что мне попросту становилось нехорошо. Но причина заключается не в кровавых сценах (этим никого не удивишь), а в самих ситуациях. Лично для меня всё, написанное ниже, по-настоящему страшно.
   Выражаю огромную благодарность Григорию Родственникову за помощь с финальной сценой!
  
   "Иглой херувимы нам очи пронзили,
   Уродский свет мира внутрь пропустили,
   И мы не слепы отныне..."
   Мэрилин Мэнсон, "Место в грязи"
  
   1
   Витя стоял посреди пустыря, заросшего высокой травой. В её острых пиках, похожих на длинные заржавевшие острие ножей, затерялась качалка, маленькая карусель и спиленные столбы, бывшие не то основанием качелей, не то турника. В этой депрессивной картине финальный аккорд играло жуткое лицо около метра шириной. Брошенный детский паровозик-гусеница. Вагончики в виде округлых сочленений с прогнившими железными обрубками вместо кресел стояли хаотично по бывшей детской площадке, их почти не было видно за желтоватыми зарослями. И лишь головное звено возвышалось над густыми переплетениями сухих растений. На ведущей части чернела весёлая морда, превращённая ржавыми разводами-язвами в гримасу непередаваемой боли на окаменевшем мёртвенном лице.
   Краем глаза мальчик заметил нечто странное - резкое движение густо-красного пятна, чуть в рыжину, будто карамель.
   Устремившись в его направлении, он осторожно перешагивал через битые бутылки, шприцы и прочий мерзкий мусор. И, наконец, вышел к пустырю.
   На плешивом, заросшем сорняками песке сидела в белом платьице, с пурпурным бантом на светлых волосах девочка, увлечённая игрой с своей куклой. Незнакомка подняла недовольный взгляд на непрошенного гостя, а потом взяла свою драгоценность за волосы и молча ушла.
   Витя понимал, что не сделал абсолютно ничего, что могло бы её обидеть, но всё равно ему стало очень, очень стыдно. Ну зачем он её потревожил?..
   Пропало всякое желание изучать это место. Всю дорогу вспоминая девочку  с черноволосой куклой, он вернулся к родной пятиэтажке, стоящей на отшибе города. Магазин, автобусная остановка и ещё несколько таких же бетонных "коробок" - вот и всё, что видел здесь мальчик на протяжении вот уже двух лет.
   Если по близости и жили дети, им запрещали играть на том пустыре. И девочка с "карамельным" бантом - единственная, кого Витя смог на нём встретить.
  Добравшись, наконец, в свою квартиру, мальчик с тоской посмотрел на компьютер. Конечно же, он знал пароль, который поставили родители, но злить их тоже не хотелось, поэтому мальчик поплёлся решать примеры, заданные на лето.
  
   2
   Один плюс был у этого жилья - в трёхкомнатной квартире хватило места и маме с папой, и бабушке с дедушкой. Витя очень любил и тех, и других. Иногда, правда, такая двойная опека и угнетала, но он был умным мальчиком и понимал: тот же пароль на компьютере стоял для его же блага. Вряд ли бы он сумел воспротивиться искушению сидеть за играми весь день. В его классе уже было несколько наглядных примеров, как сказала бы учительница.
   Бабушка заглянула в комнату:
   - Витька, ты пришёл! А я как раз приготовила вкусное овощное рагу. Иди скорей, ешь, пока не остыло.
   Мальчик с неохотой отложил ручку (осталось решить всего пару задачек, но бабушку обижать нельзя) и пошёл мыть руки.
   Рагу оказалось неожиданно вкусным. Сладкая цветная капуста, мягкая, как облачко, картошка и кусочки красивого красного перца, напоминающие о бантике на голове девочки.
   - Кушай, кушай, родной, - бабушка склонилась, чтобы поправить на внучке фартук. Её глаз вывалился из кровоточащей глазницы - мерзкое, испещрённое сосудами яблоко болталось на буром переплетении нервов, испачканных в засохшем гное. - Что ты не ешь? Не вкусно?
   Ком подступил к горлу, страх сковал тело. Мальчик, побледнев, вглядывался в мутный старческий зрачок, подпрыгивающий на морщинистой щеке. Старушка как будто подумала, что это насекомое, и попыталась раздавить тыльной стороной ладони. Но глаз не лопнул, а лишь мерзко сплющился, пачкая лицо и руку кровью.
   - Съешь ложечку за маму, ложечку за папу...
   - Бабушка... - жалобно прошептал он. Затем заплакал и убежал, оставив старушку, смотрящую вслед и продолжающую держать ложку с цветной капустой.
   - Что случилось, Витенька? Тебе не понравилось моё рагу? Но я так старалась!
   Бедный, испуганный ребёнок, не знающий, какое из чувств сильней - отвращение или жалость - не переставая рыдать, взял ручку и открыл тетрадку. Струя блевоты рухнула на аккуратно исписанные листы бумаги, пропитав их убийственно пахнущей жидкостью. Он плакал, разглядывая ещё не переваренные кусочки капусты и красноватые клочки перца...
   Красного, как карамель.
  
   3
   Бабушка вошла в комнату. Глазная повязка пропиталась уже застывшей кровью.
   - Можно? - спросила она.
   Следом вошла мама, которая вела под руку дедушку - толстого старичка в майке и трико. Тот пытался отвязаться, но дочка упорствовала:
   - Пошли. Тебе тоже будет полезно посмотреть.
   - Да ну, не верю я в это. Ерунда это всё.
   Тем не менее, они пододвинули стулья и расселись у компьютера. Витя сделал вид, что не видит того, как мама набирает уже знакомый ему пароль.
   - А сейчас смотрите на экран, - сказала она воодушевлённо. - Я уже сбросила несколько килограмм, смотря это видео. Недавно и бабушку научила. А ты всё не хочешь.
   Она нашла на каком-то сомнительном сайте ролик с заглавием: "Посмотри и сбрось 10 килограмм за неделю!"
   Витя вышел из комнаты. Он знал, что сейчас начнётся. Отвратительный мигающий фон со страшными картинками и оскорбительными надписями. Один раз краем глаза он увидел, как в этом видео мелькнули фотографии трупов - мертвецы с выпученными глазами и вскрытыми тучными животами, полными червей. Второй раз смотреть такое он не хотел. Возможно, когда он повзрослеет, его отношение к подобному изменится, но пока даже думать о чём-то подобном было жутко до сумасшествия.
   Он сидел и с неохотой попивал чай, когда на кухню вернулась мама. Она потрепала его по головке, весело вздохнула и произнесла:
   - Пойду, солёных огурчиков открою.
   Она удалилась в ванную комнату, где располагалась полка с соленьями. Раздался грохот и звон стекла. Заволновавшись, Витя бросился туда.
   Табуретка лежала на полу. Рядом, по всему полу раскинулись округлые осколки трёхлитровой банки и красные, как бант девочки, помидоры. Мама сидела в луже рассола. Одна из её стройных ножек была переломана, кровоточащая кость выпирала сквозь порванное мясо. Продолжая улыбаться, она посмотрела на сына:
   - Ой, кажется, я разбила банку.
   Он чуть не упал в обморок, но дедушка схватил его за плечи. Бабушка выглянула из-за его спины, охнула и побежала звонить в "скорую".
  
   4
   - Дедушке стало хуже.
   - А как же ты, мама?
   - А, само заживёт! - рассмеялась она и потрепала его по волосам. Вите был противен запах гнили, который шёл из раны на её ноге. Её даже не забинтовали. Просто перевязали толстой проволокой, чтобы нога сохраняла хотя бы приблизительную форму, но рваные куски плоти продолжали свисать. Впрочем, кровь уже не текла.
   Из комнаты дедушки вышел врач. Из-под шапочки виднелись непослушные рыжие локоны. Белый халат, перчатки и даже повязка на лице, которую он никогда не снимал, перепачкались в розовато-алых разводах.
   "Это карамель", - пытался обмануть себя мальчик, но не мог.
   - Что с дедушкой?
   - Ему нужно ещё немного полежать, - ответил доктор дурным голосом. - Не беспокойте его. До свидания.
   - До свидания, - прихрамывая (обломки костей с хрустом тёрлись друг об друга), мама закрыла за врачом дверь. - Ну, что, Витя, спокойной ночи. А завтра просыпайся пораньше, переделаешь задачки по математике.
   Пытаясь не думать о плохом, он вернулся в свою комнату, залез под одеяло и накрылся с головой.
   Он попытался отвлечься, вспомнить ту таинственную девочку, но сердце защемило в груди с новой силой. Чувство вины - едва уловимое солнечным днём - в тени ночи набрало силу, разрослось, подобно спруту охватило щупальцами весь мир. Оно душило его, накладываясь на другие события, и всё это сводило с ума. Ему хотелось кричать, но он не мог издать ни звука.
   Из коридора послышался шум. Шаркающие шаги дедушки стали ещё тяжелее, чем раньше. Приоткрылась дверь. Витя выглянул из-под одеяла... и увидел на фоне квадратного проёма, наполненного блеклым светом, чёрный силуэт.
   Запахло гнилью, кровью и медицинским спиртом.
   О дверь заскреблось что-то металлическое.
   Устрашающая, шатающаяся фигура с хрипом выдыхала смрадный воздух. Из руки, той, что он держал дверь, была вырвана кисть. С неестественно короткого обрубка свисали лохмотья. Меж них в плоть входил железный штырь, на другом конце которого чернел крюк, скребущий деревянную поверхность.
   То, что когда-то было дедушкой ("Пожалуйста, пусть это будет монстр из мира тьмы, пришелец, кто угодно, только не деда!"), опасно шатаясь, развернулось. Из округлого живота торчало что-то, напоминающее... что-то... о чём лучше не думать.
   Оно вошло в спальню, и запах разложения стал ещё невыносимее. Дверь закрылась, и теперь то ли улыбающийся, то ли корчащий гримасу боли, как то жутковатое лицо на площадке, он был освещён отблесками с улицы. Крюк захрустел по столу, сметая тетради.
   Мальчик отодвинулся к стене. Он не мог отвести взгляда от монстра. Тошнота дикой болью сжала желудок. Из глаз капали слёзы.
   Из отвратительного, частично заштопанного живота торчал моток кишок. Гной капал на линолеум с тихими шлепками. Старик закатил глаза и издал отвратительный утробный вой.
   Крюк упёрся в кровать и продавил матрас, заставляя Витю соскользнуть ближе к уродливому созданию. Остриё железки впилось в одеяло и с хрустом его проткнуло. Другой рукой, чуть не рухнув на пол, дед снял рваную ткань и потянул её, накрывая внука, как делал это несчётное число раз.
   Витя, рыдая, смотрел на неуклюжее, жуткое чудовище, уходящее из комнаты. Больше забираться под одеяло не хотелось, ведь на нём чернели отвратительно пахнущие пятна.
   "Это карамель".
  
   5
   И три часа могут длиться вечность.
   Едва проблески рассвета коснулись розоватых очертаний облаков, лязгнул замок. Папа вернулся с ночной смены. Витя, набравшись смелости, выбежал в прихожую, но отец уже успел уйти в их с мамой спальню. Туда входить мальчику не хотелось.
   Сначала было тихо, а затем оттуда послышался грохот и нечленораздельные крики. Спустя секунду дверь резко открылась. Чуть не сшибив сына, мужчина понёсся в его спальню. Сердце в груди Вити подпрыгнуло. Стоит ли тревожить расстроенного отца? Выглянула мама, вышла сонная бабушка с повязкой на глазу, и страх отступил, сменившись волнением за любимого человека. Мальчику вдруг захотелось как можно быстрее увидеть его, обнять и убедиться, что всё в порядке.
   За жалобно скрипнувшей дверью ждали раскиданные по полу учебники, тетради, влажное бельё, что всего минуту назад висело на балконе, с которого в комнату без проса врывались ледяные струи ветра. Опрокинутый стул под свисающими ногами отца, шею которого почти вдвое сжала бельевая верёвка. Красные газа вылезли из орбит, а вульгарно выпирающий язык посинел. Пальцы и ступни дрожали в конвульсиях. С каждой секундой лицо мужчины розовело всё сильней, но чёртова проводка, удерживающая люстру, даже не думала обрываться.
   Тёплые мамины руки закрыли Витины глаза. И он снова почувствовал запах гнили из раны на её ноге.
  
   6
   Он снова на пустыре. Да, пускай здесь всё заброшено и грязно, но, по крайней мере, он может хотя бы на минутку отвлечься от внезапно нахлынувшего, ворвавшегося в его жизнь ужаса.
   Лицо, нарисованное на головной части детского паровоза-гусеницы, кажется, испытывало ещё более мучительные страдания, чем вчера. В сером сиянии бледного пасмурного неба ржавые язвы чернели ещё сильнее, будто рваные нефтяные материки.
   Уловив в серо-коричневом море пожухлой травы знакомый красный, как карамель, оттенок, мальчик, не раздумывая, устремился к нему.
   Девочка с бантиком заметила его издалека. Она встала, схватив свою куклу за иссиня-чёрные волосы, и воскликнула:
   - Не волнуйся, Дарья, я тебя защищу!
   - Привет. Меня зовут Витя. А тебя как? - спросил он, но она снова сказала своей кукле:
   - Дарья, пошли отсюда.
   Она развернулась и широкими шагами потопала прочь.
   - Стой! - он повысил голос. - Как тебя...
   ... Но этим лишь заставил её перейти на бег. Ему не особенно хотелось с ней знакомиться. Хоть бы на секунду забыть о том, что произошло за последние сутки.
   Но теперь всё это уже неважно.
   Как и вчера, он неохотно поплёлся домой. Но теперь его ждал чёрный катафалк.
  
   7
   Вся семья в сборе. Четверо живы и одеты в чёрное, а пятый - мирно спит в гробу.
   Лицо мертвеца казалось мальчику чужим, неестественным. Отдалённо Витя понимал, что это из-за грима, с помощью которого посиневшему, искажённому ужасной гримасой лицу попытались придать приемлемый облик. А в результате создали нечто, даже отдалённо не походящее на папу.
   Священник в чёрной рясе размеренным голосом читал псалмы. Его борода и волосы были странного рыжего оттенка, и Вите показалось, что взгляд его очень похож на тот, что видел он у врача - в этих жалобных глазах на окровавленной хирургической маске. Общим был и голос, и комплекция, но как такое может быть? И стоит ли вообще об этом задумываться сейчас, когда вся семья плачет от горя?
   Мама одета в брючный костюм, рана на её ноге не видна (и была ли она?). Бабушка в чёрной длинной юбке и кофте. На глазу - по-прежнему повязка, по-прежнему в алых разводах. Дедушка в чёрном пиджаке и брюках. Одна из его рук перебинтована так, что не различишь, был ли на ней крюк или нет.
   "А может, я схожу с ума?" - думал мальчик.
   Трое взрослых кинулись к гробу и вцепились зубами в мертвеца, вырывая куски одеревеневшей плоти. Витя заревел. Гипс деда разлетелся в клочья, когда тот снова и снова бил им в грудь покойника, железным остриём разбивая рёбра и вынимая внутренности. Нога мамы снова сломалась пополам, кровавая кость прорвала ткань изнутри, но женщина, не замечая этого, откусывала палец за пальцем с руки мужа. Она давилась ими, блевала и снова вгрызалась в фаланги, вытягивая рвущиеся жилы и ломая себе зубы. Бабушка вгрызлась ему в шею и вырвала бескровный кусок розового мяса. Выплёвывала и кусала вновь, пока голова папы не отломилась окончательно. Повязка с её лица спала, и глазное яблоко, висящее на ниточке, принялось болтаться из стороны в сторону.
   Гроб превратился в ванну кровавого фарша, но этого Витя уже не увидел.
  
   8
   - Мальчик мой, ты очнулся? - спросила мама, всё такая же красивая. Она сидела рядом с кроватью и гладила Витю по голове.
   На ней был тот же брючный костюм (правда, испачкан ли он в крови, не понять из-за чёрного цвета ткани). Спустя миг показалась бабушка с мутным оком, болтающимся на глазном нерве, а затем и дедушка с крюком вместо оторванной кисти.
   Витя почувствовал, что снова падает в небытие, но мама поднесла открытую баночку нашатыря к его носу, и спасительная тьма отступила.
   - Нам с тобой нужно серьёзно поговорить, - продолжала она. - Мы очень обеспокоены твоим здоровьем. За последний месяц ты набрал лишний вес. Я почувствовала это, пока несла тебя с кладбища. Ты упал в обморок, сынок. Наверное, тоже из-за переедания. Но не волнуйся, у меня есть верное средство. Присаживайся. Дедушка, помоги нам.
   Витя почувствовал, как холодный крюк коснулся сначала затылка, затем спины, приподнимая его с подушки. Напротив белел монитор, стоящий на краю стола. Мальчик увидел знакомый сайт и окошко ролика "Посмотри и сбрось 10 килограмм за неделю!". Страшные воспоминания нахлынули с новой силой.
   - Мама, я не хочу это смотреть...
   - Через "не хочу".
   Как он ненавидел эту фразу! Наверное, это был единственный недостаток матери, но за него мальчику вдруг захотелось её ударить. Только вот тело не слушалось. Должно быть, они накачали его какими-то таблетками...
   Мама щёлкнула мышкой, и пятиминутное видео запустилось, безостановочно мигая и чередуя жуткие фотографии людей, умерших из-за ожирения.
   - Витька, не закрывай глазки, - сказала бабушка и своими иссушенными старческими пальцами за брови и верхние части щёк открыла его веки. Он почувствовал, как её болтающийся глаз коснулся его щеки и вновь стал проваливаться в пустоту, но как всегда чуткая мама вовремя поднесла нашатырь к его носу.
   И пять минут могут длиться вечность.
  
   9
   Мальчика перенесли на кухню. Всё перед его глазами плыло и темнело. Он обязательно упал бы со стула, если бы не был к нему привязан той же верёвкой, на которой повесился отец.
   - Пришло время покушать, - сказала бабушка. Её глаз по-прежнему болтался на ниточке.
   - Папа приготовил тебе вкусных гостинцев, - воскликнула мама и захромала к сковородке.
   - Он жив? - спросил Витя одними губами.
   - Да, дорогой, он здесь, - мама залилась весёлым смехом, затем сняла крышку с кастрюли, засунула в неё руки и вытащила из кипятка что-то, напоминающее огромную гнилую грушу, тыкву или подобный фрукт. И лишь когда хромая женщина поставила отрубленную голову отца на стол, мальчик осознал, что ему просто больше нечем блевать.
   - Витька, вот, попробуй, - женщина поставила у его носа сковородку и открыла её. Что-то светлое, продолговатое, похожее на... нет... нет... - Сынишка, что ты отворачиваешься? На, попробуй. Не хочешь? Тогда скушай это.
   Она пододвинула протвень, на котором лежала зажаренная с луковицами кисть руки. Пальцев не было, из пары обрубков торчали обломки маминых зубов. Она аккуратно отрезала кусочек мышц предплечья и протянула вилку сыну. Тот рыдал и дёргался, но в конце концов поджаренное мясо, грубое, как говядина, оказалось во рту, и, чтобы не подавиться, пришлось его проглотить. Слишком твёрдое, жилистое, но ароматное.
   - Вот видишь, как вкусно? - пропела мама и надкусила бабушкин глаз (зрительный нерв с щелчком порвался, но старушка ничего не заметила). Прозрачная жидкость брызнула изо рта, послышался хруст - поломанные зубы кромсали мягкую оболочку.
   Глаза мальчика закатились, а изо рта пошла пена.
  
   10
   Он проснулся в постели, по-прежнему в чёрном костюме. Он не знал, сколько прошло времени, но, видимо, таблетки больше не действовали. Мальчик тихо спустился на пол и выглянул из комнаты.
   Коридор пуст. Осталось лишь добраться до выхода...
   Дверь заперта на специальный замок. Витя попробовал поискать по карманам развешанной на крючках одежды, но нашёл лишь мелочь.
   С кухни слышалось пение. Приблизившись, мальчик увидел, как справа от мамы, которая гладила заштопанные брюки, прямо на столе лежит связка ключей. Всё, что ему хотелось - вырваться из этого Ада. А что дальше? Может быть, он обратится в больницу или в службу спасения. Может, попробует спасти своих близких от странной болезни... но кому он врал!
   Сзади раздалось шарканье - дедушка вышел в коридор. Больше некогда выжидать! Пацан бросился к столу и схватил связку. Ключи оглушительно зазвенели. Мама обернулась:
   - Сынишка, ты куда собрался?
   Витя смотрел то на женщину, то на старика с крюком вместо руки и распоротым животом (похоже, кишки медленно вылезали из тучного живота). Они оба были почти в два раза выше него.
   "Папа", - прошептал он... и неуёмная, причиняющая боль злоба запылала в его сердце!
   Удар ноги в переломанную кость, и мама, потеряв опору, рухнула на пол. Обломок из согнутой вдвое голени прорвал кожу в новом месте.
   - Ты сделал маме больно! - обиженно воскликнула она и попыталась подняться.
   Схватив раскалённый утюг с гладильной доски, ребёнок вдавил его в плохо заштопанную рану, перечёркивающую живот старика. Раздалось сначала шипение, а затем - утробный вой, преисполненный боли. Витя бросил утюг и, заливаясь слезами, побежал ко входной двери. Он с лёгкостью открыл её, захлопнул и запер снаружи, не дожидаясь, когда неповоротливый дед догонит его.
   Он мог попытаться спасти семью. Но ему было уже всё равно. Поэтому он направился в единственное место, где ему хотелось быть.
  
   11
   Пожухлая трава танцевала с ветром вальс грусти и печали.
   Девочка с красным бантом и черноволосой куклой по имени Дарья сидела на головной части паровозика. Она заметила Витю, но убегать не стала.
   - Привет, - сказал мальчик, а потом добавил: - И тебе привет, Даша.
   - Она не разговаривает с незнакомцами, - обиженно произнесла незнакомка. Бантик цвета красной карамели на её голове колыхался на ветру.
   - Тебе здесь нравится? - отстранённо спросил Витя.
   - Не мне, - сказала она. - Ей. Правда, Дарья?
   - Мне тоже, - прошептал мальчик, а потом, неизвестно зачем, пробормотал: - А твои родители тоже смотрели то видео, с помощью которого можно похудеть?
   - У меня больше нет родителей, - ответила она коротко и отвернулась.
   - У меня тоже, - Витя тяжко вздохнул.
   Как спокойно и тихо! Хоть бы всю жизнь стоять на этом месте, прислонившись к паровозику-гусенице. Но мальчик прекрасно понимал, что это невозможно. Без родителей их обоих ждёт конец.
   Мама, бабушка и дед наступали с трёх сторон. Слишком поздно он это заметил.
   - Бежим! - крикнул Витя и схватил девочку за руку.
   - Кто это?
   - Скорее!
   - Я не брошу Дашу!
   Первым подошёл дед и сразу же ударил ребёнка крюком по голове.
   Черноволосая кукла осталась лежать в траве.
  
   12
   "Это карамель, карамель, пусть это будет карамель!"
   Но это была кровь. Целая кровавая река. А в ней плавала её голова.
   Витя очнулся в ванной комнате и увидел, как родители освежёвывают девочку, вынимают внутренности и сжирают их.
   На этот раз нашатырного спирта не было.
   В следующий раз мальчик оклемался на кухне. Перед ним лежали разложенные на тарелки части тела его новой, безымянной подруги.
   "Пусть это будет карамель!"
   Он согласился съесть несколько кусочков, чтобы отвлечь внимание родителей. А затем всадил кухонный нож в здоровый глаз бабушки и побежал в ванную.
   "Пусть это будет карамель!"
   Одного удара тучного деда хватит, чтобы щеколда вылетела из двери. Нужно действовать быстро.
   Витя взял бритву и перечертил руку сначала поперёк, а затем вдоль.
   Из раны полезло что-то густое, красноватое и полупрозрачное.
   Он попробовал на вкус. Сладко. Слишком сладко. Приторно.
   Карамель.
   Это была карамель.
  
   13
   Больничные палаты, светло-зеленоватые стены и кровати, которые видели боль. Которые принимали смерть своими мягкими объятиями.
   На одной из них с капельницей и дыхательной маской лежал высокий рыжеволосый мужчина. Его осунувшееся лицо странным образом напоминало того врача в окровавленной хирургической маске. И того священника с рыжей бородой, что вдруг исчез на похоронах. Но человек этот был неподвижен, и лишь полоска на осциллографе описывала редкие пики.
   Доктор - не тот, другой, с русыми волосами и огоньком во взгляде, - беседовал с женщиной в возрасте. Её иссиня-чёрные волосы контрастировали со светлыми больничными тонами.
   - Дарья, можно к вам по имени? - обратился врач. - Перспектива у вашего мужа нерадостная. Беднягу посетил геморрагический инсульт. В результате обширного кровоизлияния все когнитивно-неврологические функции утрачены. Перед вами овощ. Но овощ весьма необычный. Мы наблюдаем здесь децеребрационную ригидность в невероятно активной фазе. Не хочется казаться идиотом, но у меня сложилось впечатление, что пациента мучают кошмары. Об этом свидетельствует и внезапная потливость, и неожиданные пароксизмы тахикардии, и зрачковая реакция, словно он испытывает сильнейшую боль. Не знаю, что и сказать - подобную вегетатику у коматозного больного я встречаю впервые...
   А в другом конце палаты на уже застеленной пледом кровати сидела семья. Мама, папа и мальчик по имени Витя - живые, радостные. Их сына целый месяц лечили и, наконец, пришло время ему выписываться. Всё это время рядом с ним лежал этот рыжеволосый больной.
   По коридору прошли бабушка с дедушкой. За ними бежала девочка с красным бантиком. Этот немного желтоватый красный цвет напоминал о карамели.
   Сладкой, вкусной карамели.
  
   город Саратов
   12.09.2014

Похожие статьи:

Рассказы → Дочь Моего Босса

Рассказы → Запах свежих мандаринов

Рассказы → Без Билета

Рассказы → Алая Аглая

Рассказы → Прятки