Информатор. Глава 7

Глава 7. Я не тостер — чуть сложнее

 

Я ткнул в непочатую бутыль, которую принёс из комнаты:

— Как это называется?

— Виски… – прочитал Палыч. – Но я бы предпочёл коньяк…

— Значит, так, я даю тебе десять минут, объяснить, что происходит. Почему у меня не работают телефон и мобильник? Почему бардак в комнате? Почему я ничего не помню? И, вообще, что ты тут делаешь?

— Ты спросил: «Как это называется?» я ответил… Другие вопросы ты только сейчас задал!

— Остряк! Давай всё выкладывай! Пока ты будешь рассказывать, я подумаю, что с тобой делать. Просто вытолкать взашей — всегда успею.

— Хорошо. — согласился он. — Тебе налить кофе?

Кофе? Хорошая идея! Но я представил, как этот грязный наверняка заразный, бомж наливает мне кофе и вздрогнул.

— Нет! Сам налью! – брезгливо проворчал я.

— Тогда мне налей…

Я подошёл к чайнику и критически его осмотрев, пришёл к выводу, что его лапал Палыч. Пришлось вылить остатки и сунув чайник под горячую воду хорошенько его вымыть. Наконец, удовлетворившись его чистотой, я налил свежей воды и включил в розетку.

Палыч поёрзал на стуле и начал свой рассказ.

— Пять лет назад меня сбила машина… Здесь недалеко, — он неопределённо махнул рукой в окно. – По утверждению врачей я тогда чудом выжил! Скорость пьяного придурка, который меня сбил, зашкаливала. Он не справился с управлением и вылетел на тротуар, где шёл я. Машина несколько раз перевернулась – меня должно было перемолоть как в мясорубке. Но я выжил! И кроме небольших ушибов, я никак не пострадал.

— Чудо чудное… — недоверчиво буркнул я, насыпая сахар в кружку.

— Точно! Чудное… Я пошёл в тот же день на место аварии. Ну как бы осознать случившееся. Бога отблагодарить…

— И как? Осознал?

— Да! Ровно до того момента, как прилетела тонна металла и раздавила меня в лепёшку. Мне было очень больно. Поверь! – Палыч скрючился. — А потом, раз! Палата, больница и я отлично себя чувствую! Только сотрясение мозга и небольшая амнезия.

— Ну типа шок — так бывает. Мозг выключился.

— Мозг выключился… Так бывает… — эхом повторил Палыч. – Нет так не бывает! В промежутке должно было быть что-то. Хотя бы что-то! Понимаешь? Но было так, будто кусок памяти стёрли, вырезали. Мозг выключили…

— Может быть, тебе приснилась эта страшная авария?.. А на самом деле, так, пустяк был?

— Нет, не приснилась! На месте аварии, на асфальте, осталась лужа спёкшейся крови. Моей крови! А на мне таких ран не было! Понимаешь?.. — он ткнул себя в грудь. — Синяк — вот тут, и всё!

— Странно, конечно. — согласился я. — Ну и что потом было?

— А через десять дней у меня случился первый приступ. Жуткая боль — невозможно терпеть… Такой же приступ повторился через три недели. А потом снова и снова. Я чувствовал, словно из меня высасывают все жизненные соки…

Я смотрел на Палыча и даже немного сочувствовал его рассказу. Он прав — голова болит зверски.

Тем временем Палыч продолжил.

— Поначалу, во время приступов мне были видения. Даже не видения — воспоминания! Будто я лечу куда-то, лес шумит.

— У меня такого не было — болела голова, и всё. Без видений.

— Ты просто всё забыл. В ту ночь, после аварии, со мной происходило что-то странное. К сожалению, видения-воспоминания со временем и у меня пропали. Каждый раз они становились всё тусклее и тусклее, пока не исчезли совсем. Я просто не придал тогда значения важности этих видений. Сейчас их нет…

Палыч уставился на меня, ища поддержки. Но я ничего такого не видел и не помнил.

Закипел чайник. Я сделал себе кружку растворимого кофе. Скрепя сердцем взял ещё одну и налил Палычу.

— На вот, – я поставил кружку перед ним.

— Благодарю! – Палыч взял кружку двумя руками, словно хотел согреться.

— Что дальше?

— Дальше? Четыре года мучений… Четыре года меня мучили головные боли. Каждый раз, ровно через двадцать три дня я спускался в ад. Я с ужасом ждал этого часа. Боль приходила по расписанию. Но один прекрасный день стал последним…

Палыч отхлебнул из кружки.

— В тот день от меня все отвернулись и забыли! Друзья, родственники, знакомые. Девушка. — он тяжело вздохнул. — Меня все бросили. Ушли. Только Аристарх остался со мной.

— Кто? – не понял я.

— Аристарх. Кот… Домашний кот.

— Понятно. Я больше собачник. Правда, без собаки. Они преданнее кошек… и всё такое… Ладно — продолжай.

— Аристарх был единственным живым существом, которое меня не бросило. А ещё он спас меня...

— Спас? – удивился я.

— Вечером того ужасного дня я должен был по программе умереть. Как и ты – выбросившись в окно. Но Аристарх меня спас…

— Отговорил? – усмехнулся я.

Палыч не заметил сарказма. Он словно переживал всё заново.

— Подчиняясь неведомой воле, я разделся, открыл окно и встал на подоконник… В последний момент, когда мне оставалось сделать всего шаг кот бросился на меня и покусал. Он впился мне в спину когтями и прокусил шею — я очнулся от боли. Если бы не он, я бы погиб год назад!

— Спаситель… — я представил картину с голым Палычем и котом сверху, и меня передёрнуло. — Ты меня вчера тоже кусал и царапал? Или кота пригласил?

— Да нет! — отмахнулся он. — Просто дал по голове битой и спать положил.

Так вот почему голова болела поутру.

— У-у-у! — я потрогал затылок. — И ты знаешь ответ, почему мы вдруг решили отдать концы?

— Да…

— Депрессия? Сумасшествие? Опухоль головного мозга? Пьянство?

— Нет! Нам дали команду: «умереть!».

— Чего? Кто дал команду? — удивился я. – По радио?

— Они. Хозяева. Наши создатели. Прямо в мозг.

— Создатели? Они что боги?

— Не знаю. Но то, что нас создали, точнее — клонировал, точно…

— Опять этот бред про клонов?! — вспылил я.

— Нас создали с определённой целью. Мы выполнили программу, отработали свой ресурс, нас выключили и решили выкинуть на помойку!

— Как ненужную вещь?

— Скорее, как отслуживший своё прибор!

— Забавно… — я усмехнулся. — Как фен? Холодильник?

— Я думаю цель нашего создания — сбор информации! Мы собираем и передаём её им… Кому? Я не знаю кому: пришельцам, чужим, иным. Есть кое-какие факты, и они прямо говорят об этом — они существуют! Да-да-да! – Палыч затряс лохматой головой. — Каждый раз, когда у тебя болела голова, ты отчитывался им о проделанной работе. Ты передавал информацию о том, что видел, слышал, чувствовал, и даже думал, при этом…

Я смотрел на Палыча. Он увлёкся и возбуждённо говорил странные вещи — почти кричал. Я не знал, верить ли малой толики сказанного. А он, похоже, очень верил!

— То есть, по-твоему, мы типа как диктофон. Записали, а потом воспроизвели?

— Ну да! Только сложнее…

— Допустим, я клон… Да? На минутку представим, что я тебе верю. Ну и как это доказать? Как проверить? — я протянул руку. — Есть прибор, показывающий это? Дай?

— Нет, у меня нет такого прибора.

— Я так и думал… И что теперь?.. Нет, правда, что делать-то теперь с этим великим знанием, которое проверить мы никак не можем? Ходить как ты, орать всю жизнь «Проснитесь»?

— Всю жизнь? Ты не понимаешь? Жить осталось совсем немного…

— Ну да, да! Извини… Неделя осталась…

— Посмотри на меня! За год я превратился в старика. За один год! И не сегодня — завтра я умру.

— Ты говорил, что через неделю! – я недоверчиво сощурился. — Знаешь, если тебя побрить и постричь, то ты живо помолодеешь. Не пробовал?

— Пробовал! — с вызовом ответил Палыч. — Чего я только не пробовал! И скольких врачей я обошёл, ты даже не представляешь. И каждый раз они находили во мне новую болезнь. Каждый раз они говорили мне о новом, зачастую смертельном недуге!

В подтверждении своих слов Палыч закашлялся противным мокрым кашлем.

— А я, когда умру? Скоро? И, вообще, с чего ты взял, что я умру?

— Ты не единственный, кого я спас.

— О! Компашка намечается! Кружок анонимных клонов, – глупо заржал я.

— Они все мертвы! – выпалил Палыч.

— Вот оно как… — протянул я. — Все — это сколько?

— Двое. Один прожил три месяца. Второй восемь. Я самый долгожитель… Они все были нормальными здоровыми мужиками, состарились и умерли. Они тоже не верили… поначалу!

Нехороший червячок заворочался у меня внутри. Я не хочу верить в эту туфту. И не верю. Наверное, не верю. Или верю? Зерно сомнения он посеял. Три месяца… Восемь… Сколько осталось у меня?

— Ты говоришь — нас выключили… И что делать? Можно как-то связаться с этими твоими пришельцами? Попросить включить нас обратно? Потребовать?!

— Я очень хочу их найти… Но не знаю как! Уж я бы спросил их, кое о чём, с пристрастием! — Палыч стукнул кулаком по столу.

Я сидел и не знал, верить мне или нет в то, что услышал. Пришельцы, клоны. Попахивает какой-то теорией заговоров.

Я неуверен в душевном здравии Палыча, но если разобраться, все мы слегка больны на голову. Немудрено, жизнь пролетает в таком бешеном темпе, что сложно не слететь с катушек.

Если бы Палыч просто хотел меня ограбить — не остался рассказывать сказки. Хотя, почему бы и нет, может быть ему всего лишь нужен слушатель? И он нашёл жилетку – поплакаться.

А может быть, он считает себя мессией? Проповедником некой Высшей Истины? А я его паства?

А, может, просто прикалывается? Сидит тут, про клонов трёт… Потом заржёт в лицо и скажет, что я лох и рожа у меня глупая.

Нет, я всё-таки верю ему! Да, он странный! Да вонючий… Но будь я на его месте, что делал бы я? Как вёл себя? Бросился бы всех спасать? Стал бы искать похожих на меня? Искать лекарство? Пошёл бы на преступление ради призрачной надежды выжить? Или забил на всё, наложил на себя руки и лёг спокойно в гроб и умер? Или стал бы вот таким, как Палыч, живущий надеждой поквитаться…

Зачем он меня спас? Дал бы спокойно выпрыгнуть из окна… И всё кончилось бы…

— Слушай… А как умерли те двое? Ну которых ты спас… У клонов свои, клонические болезни?

— Нет. Обычные. Ничего сверхъестественного. У Кеши, через три месяца отказали почки, а потом и сердце. Иван умер от инфаркта… При этом у всех был полный комплект инфекционных заболеваний от гриппа и туберкулёза до каких-то совсем редких.

— Я так понимаю отказала иммунная система?

— Да типа СПИДа. У кого организм посильнее, тот… — Палыч вздохнул, — …мучается дольше!

— А ты, значит, год мучаешься?

— Да, почти… Поверь я думал о том, что может пора прекратить страдать. Думал о том, что может быть нужно смириться… — Палыч посмотрел на меня, его глаза блестели от слёз. — Одиночество… Забвение… Поверь, это очень страшно...

— Пожрать найти проблема… — косолапо брякнул я.

— Да нет, как бы с этим особой проблемы нет.

— Ты же бомж! – удивился я.

— Ну не совсем так, – Палыч замялся.

— Ты выглядишь как самый настоящий бомж. Все во дворе тебя так и воспринимают. Или ты подпольный миллионер, что ли? Я слышал мода такая была: богачи переодеваются в бомжей и попрошайничают. Развлечение, мать их!

— Я не попрошайка! Ну как бы получилось так, что некий капитал у меня был… На год хватило…

— Капитал? — удивился я.

— Мы с девушкой моей загородный дом строили… Кредит успели взять, перед тем, как меня жахнуло! Повезло, в банке про меня забыли, как и везде. Списали на убытки, да, и дело с концом. Я вроде как мёртв несколько лет по их данным. А что касаемо квартиры — ты же знаешь коммунальщиков, они бумажки шлют годами, пени копят. Правда, пару раз приходили. Стучали, кричали, электричество отрубили. Но я обратно запитался...

— Понятно. Это радует! Значит, меня не сразу, того, выселят…

— Ага.

— А ты не пытался… ну следить за собой… Честно! Ты выглядишь – отвратно!

— Мне кажется, это уже ни к чему… — Палыч пожал плечами и отвернулся.

Возникла неловкая пауза. Палыч молчал, углубившись в свои мысли. Мне хотелось задать ему множество вопросов, но я не знал какой выбрать первым.

— И что нам делать? — спросил я банально.

— Не знаю, – Палыч потупил взгляд. – Я много думал. Искал информацию, факты, какие ни будь намёки. И кое-что нашёл. У меня в компьютере сохранено, я покажу. Если, я не успею… — ты доберёшься до этих зелёных уродов!

— Зелёных? Они и правда зелёные? – удивился я.

— Нет, серо-буро-малиновые! – буркнул Палыч.

— Правда, что ли? – у меня глаза на лоб полезли от удивления.

Палыч глухо толи закашлял толи засмеялся. Я представил своё глупое выражения лица...

— Нет. — он улыбнулся. — Какого цвета у них кожа и сколько пальцев на руке, я точно не знаю. А вот о нас они знают гораздо больше! Наблюдают за нами — давно. Я думаю, им всё хочется знать о нас, как нам о животных. Например, о львах, или слонах. Повадки, образ жизни, что едят, как спят. Мы устраиваем национальные парки, заповедники, изучаем животных. А они вот, нас изучают. Мы препарируем, режем живность, чтобы лучше знать. И они тоже… Препарируют человека… Зачем? Кто знает! Может быть, человечество — всего лишь лабораторная работа в ихней школе для начальных классов… Эксперимент!

Мне стало не по себе от этих слов. Палыч переборщил со школой. Хотя, если разобраться, он прав! Мы, Человечество, для муравья непостижимо, но ведь есть кто-то, для кого муравьи — мы!

Это что получается — я часть этого эксперимента? Муравей. Ну, может, не муравей — лабораторная крыса?!

— Так вот… – Палыч прервал мои размышления. – Я понял, что мы: я, ты и множество других людей — наблюдатели. Информаторы! Биологические регистраторы. Слушаем, видим, запоминаем… А потом передаём им, пришельцам, информацию. По команде, или по программе, раз в три недели, так сказать, «сливаем инфу»…

— А почему ты думаешь пришельцы? Может быть, это заграничные спецслужбы. Или наши, родные, российские. Технологии вон куда скакнули.

— Нашим не обработать такое количество информации. И заграничным спецам тоже. Я знаком немного с этой темой. Ты слышал что-то о термине «бигдата»?

— Ну-у… — я почесал затылок. — Нет!

— В общем-то, это робкие попытки собрать и обработать огромное количество не связанной информации. Найти в этой свалке взаимосвязи и построить закономерности. Типа в среду с утра луна жёлтая – через месяц клиенты захотят купить молоко в красной пачке с зелёной полосой.

— Маркетинговые исследования! — догадался я. — Это как раз гармонично вписывается в твою теорию.

— Типа того. Только нет ещё ни технологий, ни алгоритмов. Да, человек думает электрическими импульсами. Да, есть наработки: чудики пытаются креслом каталкой управлять силой мысли, или курсор на экране двигать. Но нужен огромнейший компьютерный центр, что бы симитировать мозг, всего лишь, муравья. Человеческий мозг пока для нас сложен. А для них… – Палыч ткнул пальцем вверх, — … мы открытая книга.

— Ну хорошо, я правильно понял, что мы, накопив информацию, должны её куда-то передать? — Палыч на мой вопрос кивнул, и я продолжил. — А куда? Далеко? Есть центр связи или пришельцы летают на тарелочках и как пчёлки нектар, собирают с нас интересные эпизоды из жизни человека?

— Скорее всего, центр. Чтобы узнать нам нужен только что инициированный. Помнишь я говорил про видения — в этом ключ. Это подсказка!

— Или галлюцинация…

— Нет! Кеша видел свет, как летит куда-то над водой. Зачем спрашивается?

— Над водой? Может, это аллегория?

— Нет, он говорил вода плескалась… лес шелестел…

Я попытался вспомнить что-то похожее, но не смог.

— Я ничего такого не помню… Совсем.

— У меня вот какая идея… Если пришельцы решили от нас избавиться, неважно, по каким-то там своим причинам, то нужно же кем-то нас заменить, правильно?

— Логично! Если, конечно, не зазвенел звонок и урок по биологии не закончился…

— Нам нужно найти совсем новых обращённых! Я решил назвать таких «инициированные». Они, скорее всего, должны помнить что-то необычное.

— И ты знаешь, как их найти?

— Нет! Пока мне везло только на отработанный материал. Типа тебя, — Палыч ехидно хохотнул. — Но мне кажется, промежуток между заменой должен быть небольшой.

— Не очень то приятно чувствовать себя отработанным материалом, — обиделся я. — Получается, получив кривой пакет информации, пришельцы решили меня вчера поменять. Так?

— Типа того! Хотя иногда я думаю, что просто есть некий срок, выделенный для нас… Ресурс тела!

— Срок годности? Понятно, — я потёр лоб. — А как они выбирают, кто будет следующим? Это обязательно должен быть мужчина?

— Не думаю! Мне на их месте интересно было бы «мнение» обоих полов.

Логично. Если инопланетян интересуют все аспекты жизни субъектов нашей цивилизации и если они имеют понятие о различии полов, то информаторы обязаны быть разные: мужчины, женщины и… дети.

— А дети могут быть?

— Возможно.

— А животные? — не унимался я. — Коты, например?

— Не знаю, — Палыч на секунду задумался. — Возможно, но вряд ли.

— Тогда всё понятно. У нас всего лишь около семи миллиардов потенциальных кандидатов. Не считая животных.

— И ты и я, и Кеша с Ваней, перед инициацией погибли и воскресли. Нужно найти случай чудесного воскрешения.

— И как мы найдём? Позвоним в морг и спросим: «у вас есть необычные трупаки?» – предложил я. – Да это нереально! Как мы найдём такой необычный случай?

— Морг тут не поможет!

— А как тогда?

— Телевидение, радио, новости. Я с самого утра слежу, но пока ничего подходящего.

— Я бы на месте твоих пришельцев не афишировал свои делишки по телеку…

— Они не мои. Они свои собственные… Все другие варианты я уже испробовал. Вчера обязательно должно было случиться что-то необычное. Или сегодня…

— Знаешь, у меня вчера полный короб всякого необычного был! – я начал загибать пальцы. — Девушка ушла, с работы уволили, друг к чёрту послал, глобальная амнезия напала… Авария эта ещё, чёрт бы её побрал!

— Что за авария? – заинтересовался Палыч.

— Девушку сбили у меня на глазах… До сих пор мерещится… Она чудом выжила, понимаешь… – глаза у меня стали круглые и большие как блюдца. – О-о!

Не этот ли, тот самый, чудесный случай?

— Да ты что?! – Палыч беспокойно заёрзал на стуле. — А где?

— У супермаркета. На переходе. Десять минут ходьбы отсюда.

— Как это произошло? Что было не так? Почему ты решил, что она чудом выжила? Чего ещё странного ты заметил? — Палыч завалил меня вопросами.

— Машина, которая её сбила, ехала на большой скорости — она буквально смяла девушку как травинку. Девушка пролетела метров двадцать! Я видел, как тело билось об асфальт. Чудо, что она выжила! Подходящий случай, но…

— Что «но»?

— Может быть, она уже умерла не доехав до больницы. Я же не видел, как её увезли.

— В какую больницу её могли забрать? Давай подумаем…

— А чего тут думать? Я слышал, как врачиха сказала медбрату: «Везём в двенадцатую». Это недалеко, в Царицыно, вроде.

— Едем!

— Куда?

— Туда! В больницу!

Я критически осмотрел Палыча.

— Слушай, я не пойду никуда с тобой в таком виде. Ты выглядишь очень… очень… Короче, как бомж! И воняешь ты... псиной! Особенно пальто твоё!

Палыч недовольно вздохнул.

— Телячьи нежности! Мы потеряем много время, пока я буду приводить себя в порядок!

— И побриться тебе надо… – не унимался я. — Помойся, переоденься, тогда поедем!

— Андрей… да на кой чёрт?

Я был неумолим.

— Ты хочешь попасть в больницу в таком виде? Тебя вытурят взашей ещё на входе. А если мы найдём эту девушку – ты представляешь, какой у неё будет шок только от твоего запаха.

— Ты один сходить можешь…

— Ну уж нет! Один я не пойду! У меня не получится так складно нести бред про инопланетян и клонов.

Палыч обречённо глядел на меня. Мой категорический вид и разумные доводы победили, и он сдался.

— Ну ладно! Я переоденусь…

— Отлично! — обрадовался я. — Тебе нужны вещи? Могу дать свои, но они будут великоваты…

— Нет, не надо. У меня всё есть. Дома.

— Тогда я сделаю бутерброды — жрать охота неимоверно, а ты пойдёшь, переоденешься. И обязательно примешь ванну! — сказал я тоном, не терпящим возражений. — Ну?

— Ладно… — он засобирался. — 12-й этаж, 142-я квартира… Дверь будет открыта…

Палыч вылез из-за стола и прошёл мимо меня. Уф-ф! Из драных, уже непонятно какого цвета, кроссовок на меня хлынул удушливый аромат.

Пока я приходил в себя после газовой атаки, Палыч дошёл до коридора, повозился с замком, и вышел, тихонько прикрыв дверь.

Я остался один не считая бормочущего из телевизора диктора. Посижу – отойду немного. Слишком много событий произошло за последние сутки. Неужели это правда? Я не совсем человек? Или я совсем не человек? Я скоро умру?

Я ощупал себя – вроде ничего не болит. Широко открыл рот. Громко подышал – хрипов нет. И вдруг поперхнулся! Откашлявшись, я испугался, — «Что это? Симптомы чего-то ужасного?» — потом успокоился, — «Да нет, просто ведь — поперхнулся…» 

В желудке жутко закололо, забурчало, появилась неприятная резь… Это я просто есть хочу!

Я вспомнил про Нату. Надо как-то связаться с ней! Может быть, она уже успокоилась и хочет вернуться, может быть ей плохо? Я достал мобильник. Нет сети! Не могу сказать, что болею номофобией***, но быть без связи для меня чувство неприятное.

***Номофобия – боязнь остаться без мобильного телефона (no mobile phone phobia).

Мобильники, смартфоны, умные телефоны, гаджеты приковали нас к себе невидимыми цепями. Социальные сети, почта, навигация – без них современный городской человек — тупой неандерталец. Как важно звучит: положение в обществе, бизнес, обязывают нас быть на связи… Глупости! Нас так много, что мы просто боимся затеряться в толпе. Нам нужно выделиться среди миллионов таких же, как мы. И мы даём свой номерок кому попало, в надежде, что заметят именно нас. Сотовая связь тонкой паутинкой, как ниточка, связывает всех. Оборвётся – и мы потеряемся, не встретимся, не сможем позвонить любимой!

Палыч сказал, что симка в телефоне, скорее всего, заблокирована. Ну что ж, тогда я пойду и куплю другую!

Я встал, положил кружки в раковину — потом помою, и полез в холодильник. Как оказалось, там было довольно-таки пусто. Три сосиски, два пакета кетчупа, варенье и картонка с яйцами. Этого и следовало ожидать! По субботам мы с Натой ездим в супермаркет и закупаемся на неделю, а сегодня как раз суббота. Я заглянул в морозилку – там лежал кусок вмёрзшего в лёд мяса. Похоже, бутерброды – отменяются. По крайней мере, для Палыча.

Я вскрыл сосиски и съел их сырыми, готовить нет времени. Выдавил кетчуп из пакета прямо в рот – вот и позавтракал.

Нужно будет зайти в магазин, прикупить еды. Благо туда и едем. С этой мыслью я потопал в комнату. Нашёл чистые носки в шкафу, трусы, рубашку – натянул. Похлопал по заднему карману, деньги вроде есть. Когда вышел в коридор глянул в зеркало и ужаснулся. На меня смотрело некое подобие Палыча — небритый, лохматый тип с измазанным кетчупом подбородком. Пришлось идти в ванную приводить себя в порядок.

Покончив с водными процедурами: бритый, причёсанный, благоухающий одеколоном от Armani, я, захватив сумку с документами, вышел в подъезд. Вызвал лифт и через десять секунд, когда он пришёл, отправился на двенадцатый этаж, к Палычу в гости. Лифт не спеша поднимался, а вместе с лифтом и моё настроение. Ничего — прорвёмся! Братство клонов отправляется в путь!

Старый, грязный, с разбитым зеркалом и разрисованными стенами лифт остановился. Крякнул – это у него вместо «дзинь» стало, после того как ему прожгла динамик местная шпана. Двери с протяжным скрипом разошлись в стороны – приехали!

На площадке я долго не мог понять, где же 142-я квартира. У трёх дверей не было номеров, а у той, что его гордо носила — он висел боком. Оказалось, что дверь Палыча выглядит лучше всех. Это не означает, что её не коснулась кисть, точнее, баллончик, полоумного художника, уделавшего стены жуткими граффити. Но она всё же была обита целым дерматином — остальные выглядели так, будто о них тигры точили когти.

Контраст меня поразил до глубины души. На первых этажах нашего подъезда присутствовала хоть какая-то чистота, и стены недавно покрасили, и светло было. И уборщика я регулярно видел. Здесь же, на последнем этаже – мрак и грязь, словно лифт привёз меня в другое измерение, в котором наш дом заброшен и покинут жильцами, а на улице царит анархия и постядерный апокалипсис