Инспектор и его первое настоящее расследование

            Обычное тихое утро на корабле. Привычный размеренный ритм. Легкое общение со знакомыми в столовой. Быстрый завтрак из пророщенных злаков, спелых томатов и ломтика ветчины. Сухой паёк и консервы закончились много сотен месяцев назад. Даже не представляю, как наши предки могли это есть?! В музее Отцов Экспансии в запертых стеллажах можно увидеть пакеты с иссушенным картофельным пюре, супы в тюбиках, соевый паштет… Мурашки по коже, как представлю, что люди ЭТО ели.

            Впереди самая изнурительная часть утреннего ритуала. Беговая дорожка. Впрочем, я знаю многих, кто выполняет специальные упражнения с удовольствием. Тело крепнет, мышцы проступают, приятная истома. Мне подобное чуждо. Но от необходимости не уйти, иначе в условиях низкой гравитации корабля, тело даст сбой. И мы все превратимся в жидкостные субстанции, не способные ни на что. Как каторжник, захожу в отсек для спортивных тренировок-пыток. Спортивная площадка располагается в специальном отделе. Здесь пространство разбито на боксы со спортивными снарядами или беговыми дорожками. Тренер за пультом направляет переключателем давление в нужный бокс. Там происходит нагнетание искусственного притяжения, которое имитирует Земные 9,8 же. И в этих условиях необходимо полчаса бежать по беговой дорожке! Несносно! Уже через пару минут сердце отбивает безумный ритм. Вязкий кислород обжигает легкие. Ноги наливаются свинцом. К концу пробежки перед глазами темные мушки повторяют броуновское движение.

            Но это я слабак. И не стыжусь этого. Члены экипажа, военный отряд и ребята из машинного отделения проводят в камере по несколько часов в сутки, и упражнений, обязательных к выполнению у них побольше моего. Они очень сильные ребята! К примеру, капитан нашего корабля Бронеслав Стругацкий – рекордсмен по подтягиванию на турнике. В условиях искусственно созданной Земной гравитации он подтягивается тридцать восемь раз! Пока что ещё никто не достиг такого результата. Не считая наших отцов, пионеров космической экспансии, которые выросли и тренировались на Земле. Некоторые из них могли подтягиваться до шестидесяти раз! Немыслимо!

            Во время пробежки есть один приятный бонус. На стену бокса проецируется видео. Бесконечные Земные дороги, пролегающие сквозь леса, вздымающиеся на холмы с сочной зеленью, бегущие вдоль морского побережья. Звезда заливает пейзажи своим сиянием. На планете её называли Солнцем. Иногда на дороге встречаются обворожительные бегуньи – Землянки. Поклонницы спорта, полуобнаженные Богини с невероятными формами. Их смуглые тела сияют капельками пота. Некоторые из них подмигивают объективу камеры. От этого по телу пробегает приятная дрожь и хочется, разогнавшись, пробежать мимо Неё и шлепнуть ладонью по округлым и упругим ягодицам…

            Упражнение окончено. Переодевшись в форму, выхожу на главную палубу. Да, забыл представиться! Инспектор корабельной полиции Эльдар Лем. Будем знакомы!

            Если говорить прямо, то полиция – это очень громогласное название для отдела, состоящего из двух человек-инспектора и сержанта. Но мы гордо носим звание полицейских, хранящее в себе дух таинственности, дух Земной жизни. Строго говоря, полиция нам – первой человеческой экспансии космоса, насчитывающей около 1738 человек, – не нужна. Порядок поддерживается каждым в отдельности и всеми вместе. Да и преступлений у нас не происходит. Изредка, мы с помощником расследуем мелкие кражи, в основе которых нет никакого злого умысла. Психологическое расстройство вроде патологической клептомании – не редкость в наших условиях. Пойманные воришки направляются на лечение к психотерапевту, после чего на какое-то время избавляются от своего недуга. Порой разыскиваем потерявшийся планшет, сумку с инструментами или ещё что-то. Люди и в космосе люди. Забывчивость и невнимательность никто не отменял.       Кодекс жизни на корабле изучается детьми с малых лет и учит быть ответственными. С корабля никуда не убежать, а значит нужно мирится с текущими условиями. Наш корабль – наш дом, и нуждается в каждом рожденном человеке. Всякий биолог, инженер, ремонтник, стажер, доктор, уборщик, повар и прочие – в отдельности важное звено одного цельного организма. И все мы – великая миссия! Когда-нибудь мы довезем человечество до Осириса – планета в созвездии Пегаса пригодная для жизни.

Подготовка к празднику на палубе шла в полном разгаре. Уже буквально спустя трое суток время нашего путешествие достигнет отметки в 1500 месяцев. Круглая и долгожданная  дата! От неё всего-то чуть более 300 месяцев полета и мы совершим посадку в своем новом доме.

На Земле люди отмечают каждый заход планеты на очередной оборот вокруг своей звезды. 12 месяцев и праздник, ещё 12 – снова праздник.Как весело им там живется, однако. Здесь, на корабле, первое время наши предшественники пытались сохранить эту традицию. Но, как оказалось, обычай празднования новых оборотов планеты вокруг звезды не имел смысла, зато нанес ущерб. Наступила массовая депрессия, результатом которой стало несколько десятков самоубийств. Психиатры помогали справляться первому экипажу почти десять месяцев. Трагедия эта случилась на седьмом году полёта. Тогда капитан Кирилл Шепард подсчитал, что время полёта почти достигло сотого месяца. И было принято решение, отметить эту круглую дату. Депрессия уступила место праздничному веселью. Отсюда мы получили уже свою, корабельную традицию. Каждые сто месяцев мы собираемся на главной палубе. Её экраны демонстрируют нам портреты первого экипажа. Мы украшаем палубу лентами с нагрудными нашивками с костюмов отцов, на которых вышиты имена каждого. Наши художники вырезают из фольги снежинки, звёздочки, сердечки и прочие причудливые формы, которые наклеив на ленту, развешиваем под потолком. В химической лаборатории ребята получают полиакрилат натрия, взбрызгивают его водой и получают то, что на Земле назвали бы снегом. Такие сугробы покрывают почти всю палубу. Мы даже лепим из них натривиков. Собираем «выпавший снег» в шары, ставим друг на друга, рисуем глаза и рот, обматываем красной фольгой, на манер галстука-бабочки – вуаля, натривик - не тающий снеговик. Мы собираемся, читаем стихи и поем песни, прославляющие мужественных героев, однажды решившихся покинуть родную планету и давших всем нам жизнь. Даже пьём вино с пузырьками углекислого газа! Когда-то ребята из отдела сельского хозяйства научились выращивать виноград в неземных условиях. И тут же научились получать из него вино. Оно немного кислое, но отлично опьяняет! Говорят, на Земле есть около сотни разновидностей таких вин. Я читал, что люди на Земле очень любили выпивать. Излюбленными их напиткамисчитаются виски и коньяк, по сравнению с которыми вино называли «никчемным пойлом». Я даже представить не могу, какого восхитительного вкуса были эти виски и коньяк! Вот бы попробовать, хотя бы глоточек.

Ближе к полуночи, самый большой экран на палубе включает нарезку кадров из Земных новогодних фильмов, которые мы везем с собой огромным багажом. Гигантские башенные часы, летящий снег, зелёные ели, заснеженные просторы, украшенные мириадами лампочек города… Очень красиво!

В этот полуторатысячный месяц художники и дизайнеры задумали нечто особенное. На палубе было много электромонтажников. Девушки из художественной школы рассыпали искусственный снег по углам. В дальнем углу возвышалось нечто огромное, скрытое под непрозрачной метрией. Видно было, что под материей суетились люди, потому как она несимметрично вздрагивала то тут, то там.

– Доброе утро, Инспектор Лем! – знакомый голос окликнул меня.

Я обернулся и увидел Никиту Саврасова, старшего художника. Талантливый и неординарный, пожалуй, он был лучшим художником из всех поколений. Однажды он порадовал нас виртуальной выставкой своих работ. Они были посвящены нашей будущей планете. Было бы здорово, если бы она оказалась именно такой.

– Инспектируете, Инспектор? – Подшутил художник.

– Что вы там задумали? – Я кивнул головой в сторону возвышавшейся материи.

– О! Это взорвет воображение каждого. Это всё, что я могу сказать.

– Я надеюсь, только воображение. Палуба нам ещё понадобиться.

– Как продвигается расследование?

 – Ты же знаешь, Никита, я не могу его обсуждать. Однако, могу сказать, что я уже разгадал ответ. – Ловко соврал я. – Осталось только подловить преступника на месте преступления. Иначе доказать ничего не получится.

– Вы полагаете, что он…

– Или она. – Уточнил я.

– Верно, он или она, вскрыв архивный отсек, вернётся туда снова?

– Да, поскольку, ничего не было тронуто или скопировано. Всё оставалось на месте, как когда отсек запечатывали в 620 месяце. Слава бюрократии! Благодаря составленной описи это легко было отследить.

– Я думаю, это чистой воды хулиганство, Лем. – Протяжно произнес художник. – Кому и что там может понадобиться?

– Я узнаю, как только поймаю взломщика.

– Или взломщицу. – Уточнил Саврасов.

Я согласно кивнул и поспешил сменить тему.

– А эти ленты, протянутые над потолком волнами, это что?

– О! Это наша находка. Мои стажерки, – несносные и любопытные девчонки, за что я их просто обожаю! – вынудили меня сделать запрос в отдел грузов. Те подтвердили, что мы можем это взять. Зачем вообще, когда-то это отправляли с экспансией, не ясно. Но поскольку цели у этого нет, совет дал добро на эксплуатацию.

– И что же это?

– А ты не догадываешься, Инспектор? – Никита шутливо ткнул кулаком мне в плечо.

Я всматривался в ленты. Некоторые из них имели короткие ответвления, заканчивавшиеся крохотной капсулкой. Что-то это напомнило… что-то словно знакомое, но никогда не виданное.

– Они называли это новогодними гирляндами, – неуверенно произнес я.

– Верно. Этот праздник будет совершенно особенным!

Я оставил художника в его предвосхищении и творческих рефлексиях. Время охоты на своего расхитителя архива я назначил на вечер, ближе к двадцать второму часу. А пока решил направиться в бар. В Земных литературе и видеофильмах о детективах и инспекторах, главный герой всегда заходит в бар. Там ему наливают чистый виски, и он сидит над стаканом в глубоких размышлениях. Наш бар это помещение с подачей чистого кислорода в больших количествах. Здесь мы пьем морковные, свекольные очищенные, томатные, огуречные, сельдерейные и травяные соки. Праздник, когда в меню появляется вишневый, апельсиновый или ягодный соки. Это бывает редкостью, поскольку фруктовый урожай пока что для нас роскошь. А чистый кислород нужен для того, чтобы насыщать кровь, ускорять обменные процессы, да и просто для того, чтобы возникало ощущение легкого опьянения.

Время приближалось к полудню. Скоро  у дневной смены наступит перерыв, и в бар набьется куча монтажников, электриков, механиков, инженеров и прочих, в чьи обязанности входит обслуживание корабля. А пока я пил сладкий морковный сок, подсыпав в него немного соли для пикантности, и флиртовал с красоткой Эллой, ловко управлявшейся с соковыжималкой. Мышцы на её руках перебегали, вспухая и утопая, когда она с силой пропихивала в трубку твердые овощи. На левом предплечье у Эллы красовалась набивка в виде тигра, с раскрытой пастью. Эта чертовка проводила на спортивной площадке по три-четыре часа. Её мускулы проступали даже под одеждой, и это было очень волнительно. Помимо фигуры Элла обладала приятной симметричностью личика. Она была яркой представительницей азиатской расы. Выдающиеся скулы, заостренный подбородок и узкий разрез глаз, томный взгляд которых вызывал мурашки. Кроме внешности Элла была богата незаурядным творческим умом. Она работала на кухне и достигла невероятных успехов в приготовлении самых разнообразных блюд.

Я потягивал сок и подмигивал красотке моей мечты, а она обворожительно улыбалась мне, когда распахнулись двери, и в бар вбежала взволнованная стажерка.

– Инспектор! – Воскликнула девушка. – Инспектор! Там… там… это так ужасно!

На нагрудной нашивке было написано имя. Девушку звали Маша. Судя по цвету нашивки она училась и работала в сельско-хозяйственном отделе, в лабораториях земледелия и растениеводства.

 – Маша, что случилось? – Спросил я.

Элла налила стакан воды и протянула стажерке.

 – Там тело… Он умер!

Девушка расплакалась.

 – Элла, отведи нашу Машу к доктору Изабелле. Пусть успокоит её.

Я поспешил в отдел сельского хозяйства. Тело? Серьёзно? Может, опьяненный кислородом, я неверно расслышал Машины слова?

Отдел сельского хозяйства был самый огромный. С тех пор, как научились выращивать картофель и прочие плодовые культуры, разводить мелких животных, для получения мяса, отдел разрастался и занимал все больше территорий. Поговаривают даже, что часть главной палубы отдадут под создание фруктового сада. Ботаники вроде уже нашли способ распределения большой корневой системы крупных плодовых деревьев.

Зайдя в отдел украшенный цветами, растущими из капсул с землёй, я заметил необычное оживление. Мне навстречу бежал мой помощник, Сержант Ларин.

   – Коля, что?

   – Найден мертвым двумя стажерками в дальнем коридоре. Я все оцепил и никого не пускаю. Скорее, Инспектор Лем.

Через несколько минут мы достигли места преступления. Тело мужчины распростерлось на полу. Так необычно было смотреть на него, вот так. Нет, мы сталкиваемся с мертвыми телами, но когда те умирают в медицинском отделе, старые или после изнуряющей болезни. К сожалению, в космосе мы не лишены этого. И это как-то естественно, привычно. Но вот так, брошенный в глухом коридоре, с пятном крови на груди… Было это немного мерзко.

   – Кто обнаружил тело? – Спросил я у собравшейся любознательной толпы.

Тонкая ручка поднялась в воздух, а на меня смотрело бледное лицо растерянными глазами.

   – Как тебя зовут?

   – Эльза, Инспектор.

   – Ты увидела тело?

   – Мы с Машей…

   – Понятно. Маша сейчас должна быть у доктора Изабеллы. Иди к ней. Позже я вас там навещу и расспрошу обо всем.

Эльза кинула взгляд на тело и что-то в её лице дрогнуло. Омерзение? Испуг? Сожаление? Это мне показалось интересным.

Я прогнал зевак, и стал внимательно изучать мертвеца. Сержант в это время щелкал камерой, чтобы заснять мельчайшие детали. В инструкции на подобный случай фотосъемка значилась чуть ли не одним из первых по важности пунктов. Я включил диктофон и стал проговаривать всё, что вижу.

   – Тело мужчины, лет двадцати восьми. Рост высокий, крупного телосложения. Лежит на спине, лицом вверх, вдоль коридора, руками к тупику. Руки заведены над головой, располагаются практически прямо.

   – Инспектор, кажется, будто его тянули, - заметил Коля.

   – Верно, очень похоже. А что у нас в том тупике?

Мы прошли по коридору до тупика. Здесь располагались гидравлические ворота стыковочного шлюза. Таких ворот около пятнадцати на всём корабле.

   – Похоже, что его хотели дотащить сюда, – рассуждал Коля вслух. – От него хотели избавиться.

   – Ворота не открыть, если не знать код.

   – Значит, сокращается круг подозреваемых.

   – Возьмем этот факт на заметку. А что же не позволило довести дело до конца?

Мы вернулись к телу и стали изучать направление, в котором указывали ноги. Коридор раздваивался: уходил прямо и поворачивал направо. Прямо только лаборатории, а коридор, уходящий направо, приводил к выходу из отдела. Собственно по нему пришел я.

   – Кто-то спугнул преступника. – Заключил я.

   – Значит, это не место преступления?

   – Значит, нет. Давай закончим здесь, отправим тело в секцию морга, и пройдемся по коридору. Ты же вызвал кого-нибудь из врачей?

   – Нет. – Коля взволновался и покраснел.

   – Ничего, - успокоил я его. – Не каждый день у нас происходит такое. Позвони им сейчас.

Сержант отошел звонить, а я, надев резиновые перчатки, которые наконец-то мне пригодились, продолжил осмотр тела, озвучивая наблюдения для диктофона.

   – Тело уже остыло, но ещё сохраняет гибкость. Смерть наступила часа три назад, более точно после медицинской экспертизы. Глаза закрыта, - я отодвинул пальцем веко, - цвет белков не изменился. Цвет лица бледный. На левой скуле и височной зоне вижу сине-фиолетовое пятно, имеющее вытянутую форму. Отворачиваю голову. На волосах над ухом есть кровь. Можно даже сказать, что вся голова в крови. Он потерял очень много крови. Которой, кстати нет на полу рядом с телом. Вероятно, это была первая травма. На груди есть пятно крови, не большое. Похоже на прямое ранение сердца, потому так мало крови на форме. Орудия убийства рядом с телом или на теле нет. Нашивка на груди свидетельствует, что мужчина работает в отделе цитологии и генетики. Зовут убитого Джон Ли.

Послышались шаги. В тихом и почти безлюдном коридоре стук ботинок разносился очень гулко. Вот и причина, почему преступник бросил тело, не завершив своей затеи и поспешно скрылся. Скрылся? Но где? Пробежал вглубь коридора с лабораториями? Для этого ему нужно пересечь перекресток. И тогда бы его увидели те, кому принадлежали испугавшие его шаги.

Пока медики укладывали тело на носилки, я вновь подошел к гидравлическим воротам. Небольшое окошко открывало вид на воздушную камеру. Она была пуста. На первый взгляд. Дальше, за вторыми воротами – открытый космос.

– Коля, - окликнул я сержанта, – распорядись, чтоб к нам прислали начальника охраны. У него есть все ключи. Он поможет открыть нам эти ворота. Ещё попроси его дать список сотрудников этого отдела, которые знают код ручного открытия шлюзовых ворот. А сам до тех пор стой здесь.

   – Хорошо, инспектор, а зачем?

   – Чтобы никто из них не вышел.

Я отправился разглядывать путь, по которому волокли тело покойного. Пара отметин от окровавленного затылка виднелась на полу коридора лабораторий растениеводства. Но они совершенно не давали объяснения, из какой двери, собственно, тело выволокли? Я точно уверен, что Джона Ли убили в сельскохозяйственном отделе, в одной из этих лабораторий. Не стали бы его тащить из любого другого отдела именно к этим воротам. Но кому потребовалось убивать генетика? И что он вообще делал в сельскохозяйственном отделе?

Тело увезли. Сержант остался охранять шлюз. А я отправился к доктору Изабелле, где меня должны были ждать свидетели-очевидцы. Стажерки выглядели спокойными. Они увлеченно проходили какое-то психологическое тестирование.

   – Здравствуйте, Доктор. – Я с удовольствием пожал ладонь Изабелле.

Это была уже не молодая женщина, приятная в общении, с вкрадчивым и спокойным голосом. Её очень темная кожа привлекала глаз. Конечно, на нашем корабле, - его когда-то хотели назвать Ковчегом, но передумали и теперь он носит имя астрофизика Стивена Хокинга, - есть представители всех рас и практически всех наций, населявших планету Земля. Но доктор Изабелла была самой смуглой из всех чернокожих. Матовая коричневая кожа заслоняла несовершенства возраста и не слишком симметричные черты. Кто знает, может доктор Изабелла была самой последней обладательницей такого экзотического цвета кожи?..

   – Инспектор Лем, очень приятно. Вас больше не беспокоят ночные кошмары?

   – Нет, всё в порядке, сплю крепко. Как девочки?

   – Они перенесли стресс. Но я уже с ними побеседовала. Всё хорошо, можете с ними поговорить.

Я с неудовольствием прекратил беседу с гипнотизирующим голосом доктора Изабеллы и вынужден был преступить к опросу девушек. Стажерки рассказали, что направлялись на практические занятия к Аркадии Черчель, старший ботаник в лаборатории, где выращивают томаты и перцы. Они задержались на перемене после теоретических занятий и очень спешили. Часы на планшете показывали десять минут пополудни.

   – Аркадия всегда просит нас приходить пораньше. И не любит, когда мы опаздываем. – Поясняла Маша.

 Уже поворачивая к лабораториям на этом злосчастном перекрестке, Маша краем глаза заметила какое-то пятно. И даже не увидев, а почувствовав, что там есть нечто лишнее, нечто, чего  быть не должно. Девушка решила, что ей показалось, и не стала оборачиваться. Всё же они опаздывали. Однако, беспокойство, охватившее Машу, вынудило обернуться. Лежащий человек взволновал. Стажерки поспешили к нему, думая, что требуется оказать помощь. Коснувшись холодного тела, девочки испугались и закричали. Эльза стала звать на помощь, а Маша побежала искать меня. Мужчину этого девочки никогда не видели. И так же не понимали, что могло генетику в рабочее время понадобиться в их отделе. Когда Маша отвечала уверенным нет, на эти вопросы, Эльза  лишь покачала головой и смущенно отвела глаза. И снова её лицо вызвало мой интерес. Казалось, что Эльза знает что-то. Но молчит. Очень странно...

Я отпустил девочек, решив позже поговорить наедине с Эльзой, а сам отправился в отдел цитологии и генетики. Предстоит познакомиться с Джоном Ли, к сожалению посмертно. Отдел генетики человека был относительно молодым. Первые три поколения пренебрегали этой областью науки, считая её несущественной в период путешествия. В четвертом поколении принялись за изучение теории, которая была открыта и исследована ещё на Земле. В пятом поколении выделили несколько помещений для практических исследований.

При этом зоологи ещё раньше занимались генетикой. Руководствуясь ею, они успешно вывели космических быков. Коровы и быки, известные на Земле, как гигантские неповоротливые парнокопытные, приобрели у нас на корабле миниатюрные размеры. Да, мяса с них мы получаем мало. Но оно есть! Молока одна корова дает немного, но у нас было настоящее молоко.

Зайдя в отдел, я направился в кабинет заведующего.

  – Добрый день, Инспектор! – Мартин Аболян встретил меня добродушной улыбкой. – С наступающим праздником вас! Какими судьбами?

   – У вас из лаборатории никто не пропал?

   – А  в чем, собственно, дело? – Аболян долго разглядывал меня карими глазами. Не дождавшись ответа на свой вопрос, он ответил на мой. – Джон Ли ушел утром и не вернулся. А впрочем, это не удивительно.

   – Отчего же?

   – Вздорная натура. Это происходит, сколько его помню. Когда ещё в учениках ходил, понятия прилежности для него не существовало. Джон частенько опаздывает, иногда может уйти, а вернуться через несколько часов. Бывает, работает ночью. Для этого долго выпрашивал у меня разрешение. Однако, он очень талантливый ученый. Иногда мне даже становиться любопытно увидеть, какие мысли бродят в его голове.

   – Боюсь, Мартин, Джон Ли ушёл сегодня утром в последний раз.

   – Что вы такое говорите? – Аболян смотрел на меня глазами полными ужаса. – Что произошло, Инспектор?

Я рассказал о найденном теле погибшего. Аболян взялся за голову. Мне показалось, что его терзают угрызения совести из-за слов, брошенных им в начале разговора.

   – Вы уверены, что его убили?

   – Кровавое пятно на груди говорит об этом ясно.

   – Но кто?

   – Вы украли мой вопрос, Мартин. Скажите, вы хорошо знали окружение Джона Ли?

   – Его мало кто переносил. Всё же… Да что уж. Самовлюбленный, высокомерный. Он считал себя исключительным ученым. Несколько суток назад… к сожалению, не припомню точно. Так вот, несколько суток назад я слышал его ссору с Антоном Кравским. Учёные люди, Инспектор, любят здоровые дискуссии. Но Джон Ли в таких беседах вел себя агрессивно. Теории и рассуждения других он не принимал ко вниманию вовсе и даже не считал нужным относится к оппоненту уважительно. Джон обвинял в невежестве всех, чья точка зрения противоречила его. Разумеется, свои речи он снабжал грубостью. Сквернословие – это ещё один груз, который мы привезем с собой на новую планету.

– А где я могу найти Антона?

– Вы проходили мимо его стола. Для уточнения, его стол – пристанище идеального порядка.

– Да, это бросилось в глаза.

– Мартин, а вы знаете, что делал Джон Ли сегодня утром в отделе сельского хозяйства?

– Где-где? – Аболян удивился. Потом долго о чем-то думал, после чего, наконец, произнес. – Нет, я не знаю, зачем Джон ходил сельскохозяйственный. Разве что поболтать с ботаниками о плодоносности и стойкости к низким температурам.  К сожалению, Инспектор, я ничем не могу вам помочь.

Учёный поджал губы и отвел взгляд своих ясных глаз в сторону. Это еле уловимое выражение лица вызвало у меня ощущение, что Аболян просто пытается не позволить себе сказать лишнего. И что же он скрывает? Вернусь к этому позже...

Разговор с перфекционистом Антом Кравским не дал ничего. Джона Ли Антон назвал эгоцентристом с манией величия и усиленным чувством собственного превосходства.

– Депрессивный, озлобленный тиран. Если бы не профессор Аболян, Джон остался бы простым уборщиком.

– И как же так случилось, что Ли стал заниматься наукой?

– Ли из семьи хозяйственников. Его родители пустила Джона по этой же стезе. Чему учатся хозяйственники в первую очередь? Следить за чистотой и порядком. Ли подростком отправили сюда. Я тогда учился у Аболяна. И ещё несколько ребят. Некоторые из них, – кстати они дружили с Джоном тогда, – сейчас работают в отделе зоологии. Весь класс обратил внимание, как Ли залипает, слушая профессора. Однажды на лекции у Аболяна спросили о том, как изучение и развитие науки о генетике человека поможет нашим потомкам, когда те достигнут планеты. Здесь мы в закрытой экосистеме. Нам ничто не угрожает. А там, помимо всей той работы, которой мы занимаемся здесь, ещё придется каждый день сражаться за свое право существовать. Аболян стал рассказывать, что отдел генетики работает над этим вопросом и есть практически сформированная теория. Что есть способ селекции здорового потомства. По сути нам необходимо создать целое поколение выносливых воинов. И тут Ли заговорил. Он сказал, что единственное, что необходимо это сделать выбор пола зародышем контролируемым, чтобы рождались мальчики, с заранее усиленным геном воина. Бесстрашие делает армию непобедимой. Уже позже Ли разработал теорию универсального солдата. Вопрос остается открытым, будут ли представители нового вида человека давать потомство и каким оно станет? Джон утверждает, что сможет повысить регенерацию у человека. Но это всё чушь! – Антон в негодовании всплеснул руками. – Профессор увидел в Джоне потенциал и взял его к себе в класс. Я не спорю, может, Джон способный малый. Но его идеи это… пф… - Антон снова от недовольства взмахнул руками и задел стойку с колбами. Стекляшки громко звякнули, а ученый торопливо поправил стойку, так что она приняла свое прежнее симметричное относительно прочих, положение.

   – Аболян говорил, что вы недавно с ним спорили. О чем?

   – О том же. Два дня назад Джон заявил, что знает, как сделать человека непобедимым. Мол, мы уже достаточно облучились космической радиацией. Радиация течет в нашей крови и прочее. И что именно она станет катализатором. Вроде как Джон выделил ген ящериц, отвечающий у них за регенерацию. Вывел его формулу и теперь знает, как усилить этот ген у человека.Он просил у комиссии разрешения на проведение эксперимента.

   – Это же здорово, насколько я понимаю.

   – Может, и так. Но невозможно. Потому получил отказ. Все это понимают. Я участвовал во многих опытах профессора Аболяна и покойного генетика Ежи Мирха – умнейший был человек! Ни один эксперимент не увенчался успехом. Особь была либо не жизнеспособна, либо жизнь не зарождалась вовсе. Человеческий геном мутировал миллионами лет в то, что мы имеем возможность наблюдать сейчас. И никакое вмешательство невозможно. Когда наши дети высадятся на новой планете, пройдет как минимум пять-шесть поколений, которые, мутировав под имеющиеся условия, станут обладать новыми качествами.

   – Собственно, именно это вы доказывали в тот день Джону?

   – Да. Он был рассержен. А потому не унимался. А поскольку рядом был только я, он высказывал свои гениальные идеи вперемешку с ругательствами мне. Но я же не железный! В какой-то момент мне надоело выслушивать его и я стал отвечать. Вот и завязался спор. В конце концов Джон назвал меня никчемным идиотом и ушел.

   – Профессор Аболян говорил, что Джон частенько пропадал где-то. Вы не знаете, куда он уходил?

   – Творческая натура. Он говорил, что мысли о науке не должны ограничиваться лабораторией. Я почти никогда не общался с ним вне отдела. Не было, знаете ли, желания.

Когда я ещё учился на полицейского, мы изучали теории Кэла Лайтмана. На Земле его считали всего лишь героем сериала, а здесь, в космосе, «Обмани меня» было одним из наших пособий. Я обучался этой тонкой науке микровыражений, которая помогала при допросе подозреваемых и опросе свидетелей. Мои знания и опыт подсказывали мне, что Антон говорил искренне. Отвращение, зависть, негодование, даже ненависть к Джону Ли у Антона было неподдельным. Но новость о смерти ученого угнетала Антона. Он всё больше проникался этой мыслью, и грусть на его лице становилась неподдельной.

– А кто те генетики, что ушли работать в отдел зоологии?

– Мишель и Анри Бюжо. Двойняшки.

– А! Третий случай за историю корабля. Как же, знаю. Спасибо, Антон, за помощь. Последний вопрос. Где вы были сегодня утром и до полудня?

– Это не я!

– Но где вы были?

– Здесь. Я думаю, профессор сможет это подтвердить. После полудня я отправился в столовую. Там тоже есть много свидетелей. А потом вернулся сюда. Кажется, как раз в то время, когда вы уже были здесь и общались с Аболяном.

– Хорошо.

– Инспектор, его действительно убили? – Кравский посмотрел на меня совершенно опечаленными глазами.

– К сожалению.

Сержант со мной не связывался, значит, все ещё стоит на посту и ждет начальника охраны. Эти всегда преувеличивают свое значение и никогда не поторопятся, если нет личной заинтересованности. Даже такое событие как поимка преступника их никак не побудит начать действовать быстрее.

Следующим моим пунктом было наведаться к зоологам. Тот факт, что ребята, ушедшие в отдел зоологии, учились и общались вместе с убитым Джонам Ли, давал приблизительное объяснение, почему его тело было найдено именно в отделе сельского хозяйства. Они могли поддерживать дружественные отношения. У них могли быть общие темы для изучения. Но не могли же двойняшки быть причиной смерти Джона? А если исходить из нескольких пятен на полу в коридоре лабораторий растениеводства, убили его именно там, и совершенно не тащили откуда-либо ещё. Однако поболтать с братом и сестрой следовало.

У зоологов проходил какой-то эксперимент. Приветливый юноша попросил меня подождать, проводив в комнату отдыха. Находясь в одиночестве ожидания я почувствовал, что изрядно проголодался. Время обеда уже давно прошло, а значит, придется ждать ужина. Впрочем, всегда можно утолить голод вкусным соком.Тут мне вспомнилась знойная красотка Элла. Она меня привлекает больше, чем польза соков, которые она готовит. Ах, если б только оказалось, что я ей симпатичен. Это было бы чудесно! Ещё большим счастьем оказалось бы то, что мы не являемся близки друг другу по крови. Уже третье поколение путешественников столкнулось с такой проблемой, как кровосмешение. Был введен особый режим, при котором, прежде чем вступить в какие-либо отношения,  мужчина и женщина обязаны пройти идентификацию – проследить свою принадлежность. Создали специальный отдел, в котором ведётся учёт родителей и детей, начиная с первого поколения пионеров. И только после того, как отдел, изучив его и её родословные и не найдя между ними пересекающихся родственных линий, пара получает разрешение на объединение в союз и рождение детей. Может, это и излишняя мера предосторожности. Но зато мы имеет невысокий приток новорожденных, что, безусловно, является плюсом в условиях ограниченного уровня продовольствия. И каждый из детей действительно желанен, а главное – здоров. Сложно проследить прямую зависимость, но практически все дети последнего поколения обладают высоким уровнем интеллекта. Думаю, на Земле не могли похвастаться подобным показателем. Всем известно, что кровосмешение влечет за собой, мягко говоря, вырождение. Корабль имени Хокинга мчится сквозь космос. Он несет в своем чреве горстку смелых людей, решившихся на великую миссию по транспортировке человечества в Новый Мир. И мы не должны пренебрегать этим в угоду своим инстинктам и плотским потребностям.

Но Элла так хороша! А я так не решителен… Да и как подойти к ней?Как спросить, чтобы получить согласие, а не миксером по черепу?

А если окажется, что для неё уже подобрали подходящую пару? Это нововведение ещё в процессе внедрения, но уже есть пары, которых, практически заставили создать пару и заводить совместных детей. В лаборатории проводят закрытые исследования каждого жителя корабля и в чашке Петри выясняют, соединение чьих генотипов даст наиболее конкурентоспособное потомство. Научный подход, чистый расчет и никаких чувств или романтики. Всё ради будущего человечества.

Дверь распахнулась и вошла Мишель Бюжо. Вспотевшая, взлохмаченная, уставшая, но на лице можно было видеть умиротворение.

   – Инспектор Лем, вы меня искали?

   – Добрый день, Мишель. Как там ваш эксперимент?

   – О, скука. Но все прошло удачно. Я думаю, нам удастся повысить объем молока уже у следующего поколения коров.

   – Поздравляю! Это достижение достойное молодого ученого!

   – Бросьте. Это просто работа, которую нужно сделать. – Мишель смущенно отмахнулась. Однако глаза её горели гордостью за себя.

   – Скажите, Мишель, вы были знакомы с Джоном Ли?

Девушка резко изменилась в лице. Она всматривалась в мои глаза с тревогой или даже испугом.

   – Что они натворили? - наконец спросила Мишель.

   – Они? Кто? – Я был предельно удивлен.

   – Джон и Анри. Кто же ещё?

   – А что они могли натворить?

   – Как, а вы разве не из-за их выходок пришли?

   – Выходок? Это решительно интересно мне, но нет. Вы расскажите мне об этом позже. Видимо, весть ещё не разлетелась. Мишель, Джона Ли нашли сегодня в полдень в лабораториях растениеводства. Его убили.

Мишель вздрогнула. Она несколько секунд молчала, видимо осмысливая услышанное, затем твердо произнесла.

   – Анри этого не делал.

   – Хорошо. Я верю. Расскажите мне, над чем они работали с Джонам?

   – Понятия не имею. У Джона всегда такие идеи… Никто их не поддерживает. Кроме Анри. Спросите у Анри об их опытах.

   – А вы знаете, что Джон делал в лабораториях растениеводства?

   – Очередная взбалмошная идея, я полагаю. Инспектор, вы уверены, что его убили? Может… несчастный случай?

   – Его убили и хотели выбросить через шлюз. Но замысел не удался. Преступника спугнули стажерки.

   – Это не Анри. – Снова повторила Мишель. – Он теперь тоже под угрозой?

   – Всё зависит от того, чем они занимались.

   – Я правда не знаю. Единственное… Вы же ещё расследуете дело о вскрытии секретного архива?

   – А при чем здесь это?

   – Я не уверена, но я боюсь, что это их рук дело.

   – Мало вероятно. Никто из них не изучал языка программирования. А замок на той двери можно взломать, только разгадав несколько хитрых загадок, которые под силу лишь программистам.

   – Что ж, тем лучше. Инспектор, не говорите профессору Аболяну, что я вам рассказала наше с ним предположение.

Ах, так вот что Мартин усиленно скрывал от меня. Что ж, ладно, это все же пустяк. Ни Джон, ни Анри действительно не могли вскрыть тот архив.

   – А где был Анри сегодня с утра?

   – Здесь. - Не раздумывая ответила Мишель.  Поразмыслив, она решила дополнить свой ответ. - Не то, чтобы я за ним следила. Но он был все время у меня на виду. Это подтвердят ещё минимум трое человек, так же участвовавших в эксперименте. Сейчас Анри скорее всего пошел в свою каюту.

  – Когда вы видели Джона в последний раз?

  – Может, вчера… Нет, это было не вчера. Два дня назад. Он тогда повздорил о чем-то с Антоном, - они вместе работают в лаборатории генетики. В общем, Джон пришел сюда и громко сравнивал всех с, простите, фекалиями. Он бывает очень груб. Был… - Мишель многозначительно вздохнула и продолжила. – Анри его увел. Почему то, Джон слушался только Анри. Они понимали друг друга.

   – Это называется дружба.

   – Да, конечно… Больше я его не видела.

Я оставил опечаленную Мишель и отправился искать брата. Карта расположения кают с их жителями в планшете отлично мне в этом помогала. Приятный бонус полицейского. Подобное приложение доступно только мне и моему сержанту.

Я был юнцом, когда двойняшки Мишель и Анри родились. Они были слабыми младенцами, так что никто не возлагал на них больших надежд. Многие считали, что дети не выживут. А вот как всё обратилось. Крохотные комочки жизни не просто выжили, но стали полезными членами нашего социума. Мишель – прилежная и послушная девочка, а теперь ещё и выдающийся учёный. Анри рос авантюристом, но также был очень смышленым и способным. Действительно, всегда выживает сильнейший.

Я застал Анри, когда тот собирался уходить из своей каюты. Он выглядел деловитым, было похоже, что он торопиться, и поначалу на мои вопросы отвечал односложно, пытаясь избавиться от моего общества. Когда я сообщил ему о смерти друга, юноша обмяк. Мы сели друг напротив друга в его комнате и какое-то время молчали. Анри оказался очень чувствительным. Мягкие черты лица свидетельствовали о большом и добром сердце. И становится понятным, почему именно в нем Джон Ли нашел дружескую опору и поддержку.

Анри так же видел Джон последний раз два дня назад. Тогда он увел друга из отдела сельского хозяйства, чтобы тот не разгромил их лабораторию. Сегодня вечером у друзей была договоренность встретиться.

   – Но теперь это уже не важно. – Анри с тяжестью вздохнул.

   – А чем вы вместе занимались? Я знаю, что вы проводили много времени совместно.

   – Она никогда не может удержать язык за зубами! – Юноша вспылил, поняв, что сестра проболталась. – Ничего такого мы не делали!

   – А чём ты?

   – Мы не занимаемся… В общем, я слышал, как нас тайком называют любовниками.

   – Гомосексуализм это не преступление. По крайней мере на нашем корабле.

   – Да нет же! Мы не такие! У нас просто есть много общих интересов. - Анри с горечью вздохнул. Его губы дрогнули. - Было много общих интересов.  Мы много болтали, фантазировали, мечтали… Научные изыскания.

   – Анри, а ты слышал что-нибудь о вскрытии секретного архива?

   – Хотите это на нас повесить?

   – Ни в коем случае. А что ты можешь мне рассказать об этом?

   – Я знаю химический состав, из которого мы состоим, и название каждого гена, отвечающего за признаки, делающие человека человеком. Я взломаю код человеческого генома, если хотите. Но не машину.

   – Я понял. А Джон?

   – Аналогично. Да и что нам могло там понадобиться? Сложно замыслить ограбление, если не знаешь, что можно украсть.

   – Где ты был сегодня с утра и до полудня?

   – В лаборатории. Эксперимент, знаете ли, сам себя не проведет.

   – Над чем работаете?

   – Хотим увеличить надой молока, не изменяя текущего объема коровы. Миниатюрные коровы, знаете ли, дают слишком мало молока.

   – Вы говорили о мечтах. О чем вы мечтали с Джоном?

Анри усмехнулся, но как-то зло. Он потёр лицо руками, почесал затылок.

   – Ладно, - произнес юноша и подошел к двери личного стеллажа. – Я скажу правду. Один человек, - я не стану сдавать его, - дает нам иногда немного вина.

Анри достал из стеллажа пластиковый цилиндр, опустошенный на половину. Я поднёс его к носу. Пахло сладким виноградным вином.

   – Только, пожалуйста, никому этого не рассказывайте. В тот день, когда Джону отказала комиссии в проведении опыта, я увел его к себе и мы выпили.

   – И часто вы так собирались?

   – Достаточно.

   – Ладно. Расскажи, что тебе известно о его исследованиях? И почему комиссия ему отказала.

   – Потому что они мыслят узко, шаблонами. Старики… Их срок подходит к завершению. И им все равно, что будет дальше. А мы заботимся о нашем будущем.

   – Мы?

   – Я же работаю над улучшением удоя. Джон работал над улучшением человека. Я верю, что у него всё получилось. Он очень талантлив! Был… Как же это?

Анри, не стесняясь моего присутствия, сделал пару глотков из бутылки, которую не выпускал из рук.

   – Джон хотел сделать человека свободным. От страхов. Синяки, раны, порезы, отсечение конечности – все это перестало бы быть опасностью. Вы же помните, сколько было пострадавших из-за взрыва кислородного баллона? Отец Джона обгорел и так не восстановил зрение. А сколько несчастных случаев ещё впереди нас ждет? А посадка на новой планете? А жизнь на ней? Повышение регенерации очень сильно помогло бы человеку.

   – Разве эксперименты профессора Аболяна не были безуспешны?

   – Профессор конечно умный человек. Но Джон…Джон был умнее нас всех. – Анри сделал ещё глоток и спрятал бутылку. – Теперь это уже неважно. Я могу остаться один, Инспектор?

   – Ещё вопрос… Джон общался ещё с кем-то в отделе сельского хозяйства, кроме тебя?

Анри отвернулся, так что я не смог увидеть выражения его лица.

   – Мне об этом не известно.

Хитрец. Так со спины и не поймешь, врет или говорит правду. Что ж... Я тоже не так прост, каким могу показаться. Я оставил юношу оплакивать друга. Жалко было смотреть. Такие искренние чувства… Так, по крайней мере, казалось.

Пока я общался с Анри Бюжо, на мой планшет пришло сообщение. Сержант писал, что начальник охраны пришел открывать гидравлические ворота. Я поспешил. К моему приходу ворота уже были открыты. Кругом стояли солдаты с ружьями. Я воодушевился. Вот, сейчас сержант мне скажет, что преступник прятался в воздушной камере.

– Пусто. – Сержант развел руками.

– Этого не может быть.

– Но это есть, Инспектор. – Суровый взгляд начальника охраны Тэльмана смотрел на меня сверху вниз. - Что вам взбрело в голову искать преступника там? Может, ещё отправить поисковый отряд в открытый космос?

Коля, не сдержавшись рассмеялся. Колкий сарказм. Какой поиск в открытом космосе, когда корабль мчится со сверхсветовой скоростью?

– Потому что это единственное место, куда он мог убежать, чтоб не быть пойманным. – Ответил я сдержано.

– Тем не менее, вам, Инспектор, придется дать объяснение данному инциденту. В письменном виде капитану корабля. Это не безопасно – открывать шлюз. Разгерметизация лишит всех нас жизни.

Начальник продолжал меня отчитывать, как провинившегося ученика, а я смотрел, как один из его подчиненных набирал цифровой код, дернул за рычаг в стене, и ворота практически бесшумно закрылись. Тут мне приходит в голову идея.

– Начальник Тэльман, сохраняется ли в памяти сего затейливого механизма информация об открытии и закрытия шлюза?

– Разумеется! Еще бы там ничего не фиксировалось!

– Значит, мне нужны эти записи за сегодняшний день.

– Вы могли подумать об этом до того, как заставили нас вскрывать ворота?

– Мог, но тогда бы мы не собрались здесь такой веселой компанией!

Коля снова не сдержался и хихикнул. Я обвел взглядом сухие безразличные лица солдат. Бомба рядом взорвется, а у них ни один мускул не дрогнет на лице.

– Я пришлю копию журнала на ваш планшет. Список, который запрашивал ваш сержант - у него.

Охрана ушла. В тихом коридоре остались стоять мы с сержантом. Коля молчал, виноватым взглядом упершись в пол.

   – Ты никуда не отходил? – Спросил я его.

Сержант медлил. Его лицо тревожно переливалось румянцем.

   – Я не буду сердиться. – Я подбодрил юношу.

   – Только на минуту… Может, две. В уборную. Ну очень хотелось. А начальника охраны всё не было. Но я далеко не уходил.

Сержант указал пальцем в направлении лабораторий.

   – Вторая дверь направо.

   – В котором часу?

   – На часах было без четверти шестнадцать. – Коля подумал, после чего спросил. – Инспектор, может, я ошибся? Может, там никто не прятался? Я к тому, что может, убийца не собирался избавляться от тела. Покойного оттащили в коридор и бросили. И пока мы тратили время на открытие шлюза, убийца зачистил оставшиеся следы. Значит, мы его не сможем найти.

   –Не паникуй, сержант. – Ответил я, обдумав его предположение. – Это хорошая версия. Однако, в первом варианте есть логика действий. Посуди сам. Зачем убийце оставлять тело? Чтоб его нашли? Но тогда найдут и убийцу. А так – нет тела, нет преступления.Убийца не найден и остается безнаказанным. Тело хотели сбросить. Я в этом убежден. Давай побеседуем с теми, кто имеет доступ к коду.

В списке было всего два имени. Йорген Эриксон был начальником всего отдела сельского хозяйства. Приятный и интеллигентный мужчина в преклонном возрасте. В его заслугу входит выращивание винограда сладким. Первое время, когда ботаники только начали разводить эту культуру, ягоды были кислыми, хотя цвет был насыщенно красно-синий. Родители Эриксона были инженерами. В их лабораториях среди инструментов и материалов есть полупрозрачная очень прочная пленка, которая отлично сохраняет тепло. Она используется в наших защитных скафандрах. Молодой Йорген, прежде чем высаживать виноградную лозу, выложил дно ящика этой пленкой. А в дальнейшем оборудовал так называемые парники, так что виноград рос словно бы в своем индивидуальном коконе.  В результате, грунт сохранял достаточно высокую температуру, парник поддерживал постоянную влажность и равномерно распределял свет тепловых ламп. Немного терпения и мы получили сладкий урожай, роскошный винный напиток, и даже удалось сэкономить воду. Выращивание моих любимых томатов это также заслуга Йоргена Эриксона.

   – Какое несчастье! – Качал головой Эриксон, сидя в своем рабочем кресле.

Мы находились в одной из самых крупнейших лабораторий растениеводства. Вокруг нас росло множество растений. Стаял густой запах нежнейшей зелени. Наверно, на планете Земля этот запах был еще насыщеннее, гуще, слаще. Эриксон медленно отвечал на мои вопросы. Сотрудники лаборатории украдкой поглядывали на нас, внимательно, я уверен в этом, вслушиваясь в наш разговор.

– Я видел этого несчастного, когда девочки подняли шум. – Продолжал Йорген. –Ах, девочки. Бедные девочки! Такое зрелище в столь юном возрасте… Код храниться на моем рабочем компьютере. Под паролем. Наизусть я этот код никогда не мог запомнить. Знаете, информация, которая не используется, вылетает из памяти. Специфика человеческого мозга… Нет, этого мужчину я никогда не видел. По крайней мере, в моем отделе. Я бы запомнил. Своих я помню отлично! Почти все когда-то были моими учениками. Так что появись он здесь на моих глазах хоть раз, это бы запомнилось.

   – А кто знает пароль от вашего компьютера?

   – Никто. Это же мой компьютер. Зачем ставить пароль, а потом кому-то его рассказывать?

   – А где вы были сегодня с утра и до полудня?

   – Утром у меня была лекция. Аудитория находится недалеко от входа в отдел. Вы, наверняка, проходили мимо. Занятия закончились довольно рано. Я отпустил учеников в половине двенадцатого. Те разбрелись кто куда. Наверное, отправились в столовую. В половине тринадцатого часа у них начинаются практические занятия. А я после лекции отправился сюда. Собственно, здесь и находился, когда Маша закричала истошным воплем. Знаете, не каждый день приходиться слышать подобное. И я выбежал в коридор, как, в общем-то, все сделали.

Мы поблагодарили Эриксона за потраченное время и отправились ко второму человеку, который знал код от гидравлических ворот. Изидор Эрьявец был начальников производственной части. Далекий от науки, но отлично разбирающийся в бухгалтерской составляющей всего процесса производства растительных и животных продуктов питания. Сколько необходимо расходных материалов, чтобы произвести определённое количество картофеля, который накормит конкретное число жителей корабля; сколько лаборатория затратит грунта и воды для прорастания зерен пшеницы; сколько потребуется энергии и исходного материала для получения грунта в лаборатории изучения почвы и удобрений. Сколько при этом мы получим естественного кислорода, которые выделяется растениями. И многое другое. Цифры, цифры, планы, расчеты… Такие задачи решал Изидор Эрьявец.

   –Джон Ли? Нет, я его не видел здесь. Но это и не удивительно.Всё свое рабочее время я провожу в своем кабинете. Расчеты и прочее… В основном, ко мне приходят. С отчетами, просьбами и разрешениями. Если я буду за всеми бегать, то сойду с ума.

Изидор устало обводил нас с сержантом туманным взглядом. Было похоже на то, что он страдает от плохого зрения. Мужчина щурил глубоко посаженные глаза, обрамленные темными кругами и множеством тонких морщинок.

 – Я не просил, чтоб меня назначили хранителем этого кода. Начальник охраны просто вменил мне эту обязанность.Будто мне заняться больше нечем.

   – Вы открывали сегодня шлюз?

   – Нет. И никогда не открывал. Зачем? Чтобы прогуляться?

   – А где вы были с утра и до полудня?

   – Здесь.

   – Скажите, Изидор, кто-нибудь из всего отдела мог каким-либо образом узнать код?

   – Запросто. Старик Эриксон хранит его на своем компьютере. Подходи - смотри.

   – А как же пароль?

   – Серьезно? Пароль? 123456789 это не пароль. Эриксон думал, что это самая неожиданная и последняя комбинация, которая придет кому-либо в голову. Все знают этот пароль.

– И часто пользуются?

– Не знаю. Под его непосредственным руководством вся лаборатория растениеводства. У зоологов свой начальник, которого старик назначил себе в помощь.

– И сколько, примерно, человек могло воспользоваться доступным паролем?

– В лаборатории каждый день трудиться чуть больше тридцати человек. Ещё около пятнадцати учеников-стажеров. Если вы поспешите, вы ещё всех застанете. Впрочем, среди сотрудников есть те, кто работает в ночное время. Знаете, кому как удобно.

– А те, кто работает ночью, во сколько уходят отсюда?

– Как правило в восемь утра их уже нет. Эриксон приходит одним из первых. Это около восьми утра. Я к девяти прихожу. В это время обычно лаборатория полностью, так сказать, укомплектована сотрудниками.

– Расскажите, Изидор, как распределена работа между ними? Здесь шесть лабораторий. Кто где задействован?

– Самая большая лаборатория та, где работает Эриксон. Там плантации зерновых, бобовые, соя, баклажаны, почти все корнеплоды, там же виноградные лозы, кусты смородины и малины. Участок с ягодами черники – неудачный эксперимент, на который ушло много ресурсов, а результат – горстка ягод. Соответсвенно, над всем этим работает около пятнадцати человек. Из них шесть - в ночные часы. Следующая по величине лаборатория картофеля. Там же батат. Ребята пробуют выращивать дыню, тыкву и арбуз, но плоды не вызревают, зато требуют много пространства. Здесь трудиться шесть человек. Из них двое – в ночь. Остальные лаборатории имеют одинаково небольшой размер. Число сотрудников в  них разное. К примеру, в лаборатории травянистых растений всего один человек. Есть лаборатория томатов и перцев. Там их двое. Чередуются – день-ночь. В лаборатории грунта и удобрений работает пятеро. Они тесно связаны с зоологами. Знаете, навоз и все такое… В шестой лаборатории работают трое. Здесь нет ночных смен. Они работают над созданием миниатюрных плодовых деревьев. Уже выращивают небольшие апельсиновые деревья, небольшие яблони и карликовую вишню. Пытаются повысить приплод у земляники и клубники.

Изидор устало вздохнул. Он потер впалые щеки, покрытые двухдневной небритостью.

– Вы давно отдыхали?

– Не меньше других. Я беру выходной каждый четвертый и седьмой день недели.

   – Вам следует обратиться в медицинский корпус, Изидор. Вы неважно выглядите.

Мужчина посмотрел на меня водянистым взглядом, в котором на секунду вспыхнули гнев и ярость. Изидор глубоко вдохнул и на мгновение прикрыл глаза. Когда он снова посмотрел на меня, его лицо не выражало эмоций.

– Доктор Изабелла уже помогает мне справляться с приступами агрессии. Я должен работать, господа полицейские.

Мы покинули Эрьявеца.

– В приступе агрессии можно убить человека, даже не имея на то осмысленной мотивации, Инспектор. – Рассуждал сержант, когда мы медленно прогуливались по коридору, где было обнаружено тело.

– И у него нет алиби. Он знает код. Но при каких обстоятельствах Эрьявец и Джон Ли оказались в одном месте в одно время? К тому же, рабочий кабинет Изидора находится в стороне от лабораторий растениеводства.

Раздался звонок. На мой планшет пришло сообщение от медицинского эксперта. Он прислал отчет об исследовании тела.

– Что там? – Сержант нетерпеливо поглядывал на экран из-за моего плеча.

– Покойный получил сильный удар по голове. Я видел рассечение на голове, когда проводил первичный осмотр. Рассечение кожи на голове ровное, глубокое. Что-то с силой ударило покойного по голове, оставив на черепе абсолютно прямую, с ровными краями бороздку, глубиной в 0,5 мм. Орудие, которое могло бы нанести такую рану не известно. Это точно не нож. Док пишет, рана не была смертельной. Он бы мог выжить. Две недели в медкорпусе и Джон Ли встал бы на ноги. Вероятно, он даже был в сознании, когда убийца вонзил в его сердце нож, чтобы затем избавиться от тела.

– Как вы и сказали, Инспектор, это была причины смерти.

– Время смерти между девятью и десятью утра. Я почти угадал! Нож принадлежал покойному. Прилагается исследование ножа, найденного у покойного в кармане. А я даже не заметил его... - Мое самолюбие на секундочку было задето. - Отпечатки пальцев вытерты. Следы крови убитого на лезвии. Из посторонних предметов и веществ на теле – частички ржавчины на краях раны и кусочки свежего грунта в ней и на одежде. Ни волос, ни отпечатков, ни посторонних жидкостей. Исследование грунта также прилагается. Но в нем нет ничего особенного.

– В лабораториях растениеводства куда не посмотри - всюду грунт. - Коля взмахнул руками. В его голосе слышалась обреченность. Он просто не верит в наши силы, и ему кажется, что нам никогда не распутать этого дела. Ох уж эта юношеская категоричность...

– Убийца потрудился не оставить ни одной частицы личного генетического материала. - Рассуждал я вслух, чтобы привлечь внимание сержанта. - Но даже не подумал протереть рану на голове. Я думаю, за это нужно ухватиться. Мы будем искать предмет, способный нанести рану подобной формы. Джона Ли убили в одной из этих лабораторий. Я ещё больше в этом уверен. Так что твоя теория с разгневанным бухгалтером отпадает, Коля. Но кто же тогда и по какой причине убил несчастного?

– Что мы будем делать дальше, Инспектор?

Я посмотрел часы. Безумно хотелось есть. Коля очень трудолюбивый, терпеливый и исполнительный помощник. Никогда не попросит сам, но и он уже, - я не сомневаюсь, - устал и голоден. А нужно пройти шесть лабораторий, опросить чуть более двадцати человек. Однако, едва ли у нас на это хватит сегодня времени. Рабочий день ботаников скоро закончится. А ночную смену опрашивать не имеет смысла. Время смерти освобождает нас от этой пустой необходимости.

Всё же безумно хочется есть... А ещё необходимо выследить наглеца, который вскрыл архив более недели назад.

   – Отправимся ужинать, Коля! Мы заслужили!

Сытный ужин сильно расслабил. Хотелось растянуться в своем кресле с книжкой чего-нибудь легкого… Однако, не успел я покинуть столовую, как на мой планшет пришло запоздалое сообщение от начальника охраны Тэльмана с искренне сухими извинениями. И что же? Я оказался чертовски прав! Впервые за сутки гидравлические ворота открылись в восемь минут по полудни. Как раз в то время, когда стажерки Маша и Эльза спешили в лаборатории на практические занятия. Второй раз ворота были вскрыты в пятнадцать часов и сорок две минуты. Ах, ты Коля! Ах, ты врунишка!Отлучился больше чем на две минуты. И этого времени хватило, чтобы тот, кто скрывался в воздушной камере, сбежал из-под нашего носа. Жаль… мы были так близки.

Перед тем как отправится в засаду, я зашел в кислородный бар. Но Эллы там не оказалось. Вместо нее соковыжималкой орудовала её сменщица. Я разместился на своем обычном месте и сделал свой обычный заказ. Освежающий морковно-яблочный коктейль и чистый кислород вернули мне бодрость после сытного ужина и долгого дня. Почему то об убийстве думать не хотелось. В воображении все время возникал образ идеальной фигуры Эллы. Я поймал себя на мысли, что мне нравится приходить сюда в часы её работы. Нравится испытывать то напряжение, когда я бессовестно разглядываю её лицо и фигуру. Нравится, как она подшучивает над моей работой. Нравится потом подолгу вспоминать как её ладонь невзначай касалась моей руки, а темные глаза заглядывали в мою душу. И это все было так дорого мне, что я на самом деле не хотел ничего из этого терять. Потому, наверно, я и не мог решиться на какой-нибудь конкретный шаг, заявить о своих чувствах и прочее. Ведь тогда бы всё изменилось. К лучшему или к худшему. Мне нравилось то, что было сейчас, и желание обладать моей красоткой по-настоящему подавлялось желанием сохранить всё таким, как оно уже сложилось.

В половине двадцать второго часа, надев термокостюм и прихватив портативную кислородную маску, я отправился в засаду. Секретный архив располагался на палубе пилотирования. Здесь работают в три смены пилоты и их помощники, капитан корабля его заместители, и множество тех, кого на земле называли чиновниками. Какую работу выполняют последние – никто не знает, но они есть и считают себя бесценными членами социума.

Архив был учрежден в эпоху второго поколения. В это время на корабле бушевал синдром Пандорума. Несколько сошедших с ума члена лётного экипажа почти перехватили власть, которой наделен только капитан. Они выражали неясные предположения, обвиняли капитана в том, что он чего-то недоговаривает, утверждали, будто раскрыли заговор. Конечной их идеей было взорвать корабль. Однако бунт был удачно подавлен. Умалишенных изолировали и лечили всевозможными антидепрессантами. Говорят, что бедняги-пилоты помешались после того, как пришло последнее послание с Земли. Да, мы давно уже не связывались с нашими сородичами, оставшимися на планете. И самое разумное объяснение заключается в том, что из-за стремительно увеличивающегося расстояния между нами, связь просто не возможна. Несмотря на это, капитан раз в десять месяцев отсылает краткую информацию о нас, в надежде, что сообщения будут получены. Текст последнего земного сообщения не был обнародован. Не думаю, что в нем хранится какая-то важная информация. Скорее, капитан второго поколения оказался суеверным, – или излишне осторожным, – и чтобы избежать повторения синдрома Пандорума, засекретил послание с Земли. Это положило начало возникновения секретного архива. В то же время было принято решение сменить коды на всех шлюзах, и доверить их ограниченному количеству людей. Тогда же появилась военизированная охрана корабля.

В архив отправлялась всякого рода информация. К примеру, состояние корабля и показатели приборов, в которых разобраться могут только летчики; численность и качество населения – все же нынешние люди сильно отличаются от тех, что остались на Земле; доклады о зародившихся в условиях космического корабля болезнях, которым подвержен человек; протоколы судебных слушаний и вынесенные по ним приговоры, - преступления вроде сегодняшнего убийства совершались и ранее, правда их количество незначительно; вся судебно-криминалистическая литература, книжные детективы и криминальные кинофильмы и сериалы (этот раздел архива доступен только Инспектору полиции и является своего рода учебным пособием); и прочая всевозможная информация. Разумеется, есть и то, о чем знает только капитан и несколько его доверенных лиц. Но я не думаю, что они скрывают от социума какой-то заговор. Все же здесь, в космосе, мы свободны от политики. Я много читал о том, что на Земле очень много происходило политических переворотов, преступлений, разоблачений. Много людей сажали в тюрьмы по политическим статьям, предусмотренным в кодексе. Сменялись эпохи, правители, условия, но политика была самым обсуждаемым вопросом на планете. Из-за нее и из-за безудержной жажды властвования гибли люди, тысячами и миллионами. Но здесь, в космосе, живут потомки Земных мечтателей: ученых, инженеров, биологов, химиков, гуманитариев, художников и так далее. Когда-то смельчаки и мечтатели покинули родные пенаты, потому что несмотря на политические конфликты и беспорядочные споры между деспотичными и эгоистичными властолюбцами, наука развивалась стремительно. Она позволила им отправиться на поиски нового и неизведанного мира, а научный интерес объединил десятки наций и представителей всех рас, навсегда прекратив споры и разногласия между ними. Как бы утопично это не звучало, здесь, на корабле, нет политики. Во всяком случае в том, привычном земному жителю, понимании. Всем правит чистая наука.

Архив размещался в коридорном отростке, который можно было бы назвать аппендиксом. Детальное рассмотрение этого небольшого коридора позволило мне понять, как на палубу пилотирования проник посторонний человек. Это была шахта электрокоммуникаций и вентиляции. Другой её конец выходил в небольшой коридорчик, который ведет от большой палубы к спальным каютам четвертого сектора. Оттуда по ней мог пролезть кто угодно. Однако, этот кто угодно должен иметь достаточно узкие плечи, и в целом небольшие размеры. Примерно, как у меня.

Итак, я спрятался в шахте электрокоммуникаций. Сквозь решетку вентиляции я видел дверь архива, а особо изловчившись, даже мог рассмотреть клочок палубы, выглядывавшей из-за угла.

Прежний набег на архив был совершен после двадцать одного часа. В это время происходит пересменка сотрудников пилотирования и на палубе может находиться от силы один-два человека. По всей видимости,  взломщик это знал. Никто не видел, как он пришел и как ушел. Факт взломанного замка был зафиксирован сотрудниками ночной смены, заступившими на службу. Опрос их предшественников не выявил подозреваемых, из чего я и сделал вывод, что преступником был человек никоим образом не относящийся к команде пилотирования. Но кто он? И что ему понадобилось? Компьютерная диагностика засекреченных данных показала, что ни один файл и документ не был открыт и уж тем более скопирован. Более того, компьютеры вовсе не были тронуты. Взлом, как мне казалось и почему я был убежден в последующих попытках преступника наведаться в архив, носил разведывательный характер. Некто, рискнув быть пойманным, проник сюда, узнал то, что ему было нужно и ушёл, ничего с собой не прихватив. Значит, преступник придет снова.

Во многих криминальных хрониках Земли я читал о таких случаях, как преступное хулиганство, зачастую учиненное подростками. На нашем корабле подобного не происходило ни разу. Конечно, ученики и стажеры подшучивали над своими педагогами. Но это были невинные шуточки, после которых добросердечная ребятня сознавалась в содеянном. Так что в текущем случае я полностью исключил хулиганство на почве безделья.

С первого проникновения в архив прошло достаточно времени. Бдительность охраны притупилась. Это понимаю я и, наверняка, подобным образом думает мой таинственный злодей. Так что, может, мне повезет, и именно сегодня взломщик решиться на вторую попытку. Тут-то я его и сцапаю! Впрочем, я допускаю мысль, что сегодня никто не придет. И тогда мне придется сидеть здесь следующую ночь. И затем ещё одну. И ещё... пока я не поймаю своего злодея.

В двадцать два часа освещение коридоров и палубы сменилось на ночное. Синие лампы тускло освещали дверь архива, подмигивавшей мне красными лампочками электронного замка. Палуба так же утонула во мраке синевы. Было тихо. Первый час пролетел незаметно.

В ночной смене работают трое людей. По очереди, они совершают обход всего отдела пилотирования, заглядывая во все углы. Первый обход запланирован на двадцать три часа. Высокий и широкоплечий лейтенант второго класса пилотирования появился в синих лучах ночных ламп. Он блеснул фонарем и удалился. Дальше время тянулось очень медленно. Я устал стоять, затекла спина. В этой узкой шахте особо не развернешься! Бодрость помогала сохранять кислородная маска. Несколько вдохов чистого газа и мысли начинали бегать быстрее.

Я решил развлечь себя рассуждениями о сегодняшнем происшествии. Примечательно, что последний случай подобного рода произошел около трехсот месяцев назад. Я тогда был в возрасте десятилетнего мальчика, если считать в земных годах. Тогдашний Инспектор был хорошим другом моих родителей. Меня так заинтриговали его рассказы о расследовании, что я твердо решил стать Инспектором. В детских фантазиях я гонялся за преступниками и убийцами, а жители корабля восхищались моими сообразительность и храбростью. На деле работа Инспектора оказалась крайне сидячей,  случаев проявить свою смекалку или храбрость ещё фактически не предоставлялось. Чаще всего меня звали положить конец спору или разнять драку. Иногда у кого-то что-то пропадало. Тогда ко мне прибегали, в панике размахивая руками, и делали громкие заявления: «Вора! Вы должны поймать вора!». Позже выяснялось, что неряха сам был причиной своей пропажи.

И тут – убийство! Вот это поворот! Вот это взлет карьеры! Вот это… да. Надеюсь, в течение дня я производил видимость уверенного в своих действиях опытного Инспектора. Потому, как у меня самого поджилки тряслись не меньше, чем у стажерок, нашедших труп. Теоретические знания огромным багажом хранились в моей памяти – спасибо земному кинематографу, Артуру Конан Дойлу, Агате Кристе, Жоржу Сименону и прочим. Но вот практических упражнений, если можно так назвать поиски настоящих преступников, не хватало.

Итак, что же мы имеем? Я вдохнул кислорода и приободрился. Тело с раной на голове и ножевым ранением в грудь. В момент своей смерти Джон Ли находился в одной из шести лабораторий растениеводства. Грунт на ране это точно подтверждает. Он упал? Упал и ударился головой? Вполне. Или Джона Ли ударили? У ботаников есть такие ужасные инструменты - лопатки, вилы, мотыги, тяпки. Они все заострены для результативного вспахивания почвы. Череп они тоже могу вспороть, если приложить достаточно усилий. Док написал, что орудие нанесшее рану покойному - неизвестно. Всё дело в толщине. Рана на черепе хотя и глубокая, но довольно тонкая, не более полутора миллиметра. Садовый инвентарь в своих самых заостренных местах имеет толщину гораздо большую. Может, кто-то пользуется каким-то индивидуальным инструментом? И потом, как нужно замахнуться, чтобы удар пришелся по левой скуле и левой височной кости? Правша мог бы. Направление рассечение снизу вверх. Правша невысокого роста? При том очень сильный человек.

А ржавчина на ране? Титановые лопаты, секиры и иже с ними не ржавеют. Свойство металла. Ржавчина - удел железа. И не хромированной стали.  Но этих материалов почти нет на корабле. Все железо на корабле предохраняется от коррозии оксидом хрома. Но где-то же выискалась это острая железяка, начавшая окисляться!? Значит, в лабораториях нужно искать нечто прямое, заточенное и ржавое. И что это? Резервуры для выращивания растений? Туго себе представляю, как один человек замахивается и бьет другого этой негабаритной тарой.

А если Джон Ли упал? Сам ли он упал и ударился или его толкнули? А если толкнули, то намеренно в направлении острого предмета или случайно, просто находясь в приступе глубоких эмоциональных переживаний? И на что такое он мог упасть, опрокинув при этом емкость с грунтом, обсыпавшим его всего? Что у этих ботаников там вообще происходит?

Ещё смущает, что тот, кто был рядом, не попытался помочь. Этот кто-то вовсе хотел скрыть факт нахождения Джона Ли в лаборатории. Джон ещё дышал, но был без сознания. Убийца достает личный нож жертвы - что непременно подтверждает факт их достаточно близкого знакомства, - и закалывает его прямо в сердце. Как хладнокровно и бесчеловечно! Преступник вынимает нож, протирает его, и вкладывает обратно в карман убитого. И либо убийца протирает тело от возможных отпечатков пальцев, волос и частичек кожи, - это, кстати, совершенно не вяжется с тем, что одежда и рана остались испачканными грунтом, а так же с  неудавшейся попыткой избавиться от тела, - либо вовсе, по какой-то причине, не оставляет следов – ни пота, ни слюны, ни слез. Он был в защитном костюме? Вероятно. Костюм не позволил ни малейшей частичке попасть на тело покойного.

Убитый обсыпан грунтом. Убийца наверняка это замечает. Но не придает значения. Зачем беспокоится об этом, если он избавиться от самой важной улики – от тела?! Отчет медика говорит, что смерть наступила между девятью и десятью часами утра. В это время в коридоре возможно оживление. Некоторые сотрудники приходят к восьми, некоторые к десяти. Убийца ждет, когда в коридоре будет пусто. А кто может знать, когда в лабораторном коридоре наступит полный штиль? Только тот, кто там работает уже давно и знает весь распорядок по минутам. И только такая неожиданность, как стажерки, спешившие на занятия к некой Аркадии Черчель, требовавшей от девочек пунктуальности, смогла сбить с толку убийцу. Допустим.

Время смерти с девяти до десяти утра. В полдень преступник совершает безуспешную попытку избавиться от тела. Возможно, в течение этих двух часов он наводит порядок в своей лаборатории. То, на что упал Джон, должно быть испачкано его кровью и просыпавшимся грунтом. Возможно, был опрокинут какой-то из резервуаров с землей. Надо узнать, как ботаники хранят грунт? В общем, время убийца проводит, так сказать, с пользой. Так что завтра при осмотре лабораторий мы рискуем не обнаружить то самое место, где было совершено жестокое убийство.

Дальше на повестке вопрос о гидравлических воротах, а точнее о кодовом замке. Тот, кто скрывался в шлюзовой камере, мог знать цифровой шифр и раньше, - для чего вообще кому-то знать этот шифр? - а мог узнать его в течение двух часов после убийтсва. Для этого ему надо было просто зайти в лабораторию профессора Эриксона и включить его, как он думает, надежно запароленный компьютер. В лаборатории Йоргена работает одиннадцать человек днем. Уж кто-то из них должен был видеть, что в отсутствие профессора кто-то шарится в его компьютере. Надо это обязательно выяснить.

В полдень убийца наконец решается. Он выволакивает  тело из своей лаборатории и тащит к своей цели, которая гарантированно обеспечит ему безнаказанность. Тело в открытый космос конечно нельзя выкинуть. Вторые ворота шлюза запечатаны наглухо. Но кислород в камере разложит тело. И к тому моменту, как представиться возможность обнаружить кости, - а будет это не раньше, чем корабль совершит посадку, - убийца уже и сам будет предан забвению. Итак, преступник тащит тело по коридору. По всей видимости, делает передышки. Об этом свидетельствуют несколько пятен крови, оставленные окровавленным затылком убитого на полу коридора. Я думаю, это связано с тем, что убийца ниже ростом и слабее своей жертвы. Тащить тяжелое тело, даже в условиях пониженной гравитации - не легко. Вот я бы точно устал и сделал бы пару остановок. А я как раз и ростом ниже покойного Джона Ли и мышечно недоразвит. Значит, надо искать не высокого и худого человека. Пол преступника пока сложно определить. Это может быть и мужчина, и женщина.

Почти дойдя до гидравлических ворот, убийца слышит чьи-то шаги,  - сейчас я склонен считать, что это были именно стажерки. Рискуя быть пойманным, он кидает тело и прячется в шлюз. Находится в камере почти четыре часа. Затем улавливает момент, когда мой сержант отлучается, и сбегает.

А так даже интересней! Поймай мы паршивца так быстро, я бы не смог ощутить себя настоящим героем детективного кино!

В какой же лаборатории могло произойти убийство? Что-то мне подсказывает, что точно не в тех, где работает одновременно много человек. Вычеркиваем из списка лаборатории по выращиванию зерновых с пятнадцатью сотрудниками и картофеля с четырьмя дневными ботаниками.Так же, зная время смерти, не берем в расчет работников ночи. Есть лаборатория, где из животных и человеческих продуктов жизнедеятельности путем долгих химических реакций получают плодородный грунт. Вот уж где на тело покойного могли попасть частички грунта, так это в лаборатории, где его производят. Но здесь работает пятеро человек. С девяти до полудня хотя бы трое из них находились на месте. Экспериментальная лаборатория плодовых деревьев – трое человек. Тоже не подходит. И таким образом у нас остается две лаборатории: по выращиванию трав и томатов... Очень я люблю томаты! И сок из них! И красотку Эллу с изящными руками, на которых проступают мускулы, когда она выжимает сок из овощей… На секунду мне показалось, что я сижу в кислородном баре, напротив своей знойной красавицы. Пылающие страстью щелки глаз пытливо рассматривают меня. Может, она ждет? Может, надеется, что я наконец решусь?

Острый звон сирены вырвал меня из плена иллюзий. Синий ночной свет сменился на мерцающий красный. Серена резала слух. Я испуганно всматривался сквозь вентиляционную решетку на палубу. Из сумрака выбежала фигура мощного лейтенанта. Просвечивая фонарем решётку, он силился разглядеть за ней меня.

– Инспектор! Инспектор! Очнитесь наконец! Вы его упустили!

– Не может быть! – Я вылез из тесного убежища и с удовольствием разминал затекшие мышцы и суставы. – Не может этого быть! Я всё время был здесь. Он не проскользнул бы мимо!

– Сирена сработала! Кто-то вскрыл архивный компьютер.

Я повернулся на дверь архива. Она была заперта. Ничего не понимаю… Я замечтался и, забыв вдохнуть кислорода, заснул. И что же случилось? Этот подлец таки влез в архив! Я глянул на часы, было без десяти минут три часа ночи. Да… Хорош Инспектор. Заснул в засаде!

– Инспектор, мы предполагаем, что преступник все ещё внутри.

– Что ж, они теперь за собой закрывают двери?

– Дверь в архив не была вскрыта.

– Простите, но отчего вы решили, что внутри кто-то есть?

– Сирена, Инспектор. Эта сигнализация была установлена для предупреждения несанкционированного проникновения в архивный компьютер. Она сработала, значит – там кто-то есть.

Я с любопытством посмотрел на запертую дверь.

– Почему вы не открываете её? – Спросил я лейтенанта.

– Мы ждем начальника охраны Тэльмана, Инспектор. Только он и капитан могут открыть эту дверь.

– Опять Тэльман… Чёрт. Я понял!

Я поспешил вернуться в шахту электрокоммуникаций. В метре над моей головой зияла квадратная дыра шахты. В прошлый осмотр я уяснил, что именно этим путем преступник проник на палубу пилотирования. Во время пересменки, никто не следит за подобными уголками, как этот, с архивом… Чтоб ему провалиться! Преступник, явно обладающий незаурядным умом, вскрыл код… возможно, у него было какое-то устройство, которое ему помогло. И тут он исчезает. Ничего не украв, не заперев дверь. Он просто исчезает.

Я внимательно разглядывал шахту, использовав камеру своего планшета. Шахта подымалась вверх и поворачивала влево. Схемы электрокоммуникаций так же подтверждают, что первое ответвление у данной шахты приходится как раз на коридор ведущий к четвертому спальному корпусу. Но, вероятно, есть ещё какая-то шахта. Архив питается электроэнергией и не лишен воздуха. Тут я понял, что в во времена учреждения архива, помещение занимаемое им, а так же подводы всех коммуникаций были удалены с планов. Засекретили, так засекретили! Значит, откуда-то в архив приходит ещё одна шахта. Которая, по всей видимости послужила путем отступления расхитителю в первый раз. Или даже больше! Первоначальной его целью, при вскрытии сложного дверного замка, было узнать, есть ли внутри архива шахта, по которой можно прийти незамеченным снаружи, и уйти, сохранив свой приход в тайне. А поскольку сработала система сигнализации, пока мы ждем пресловутого начальника охраны, преступник уже сбежал. И даже если б я не заснул на посту, я все равно никого бы не поймал. Это немного обрадовало.

– Как это возможно? – Разнесся крик недовольного начальника охраны. – Трое вооруженных охранников и один очень умный Инспектор. И не сумели предотвратить повторное преступление.

– Вы крайне любезны в своих излияниях! - Отвечал я Тэльману. – Однако не могли бы вы поторопиться и открыть этот несносный замок! Возможно, мы ещё успеем!

Однако, нет. Отперев дверь, мы обнаружили лишь пустое помещение. Один из компьютеров пылал включенным экраном.

– Компьютер не трогать! – Скомандовал начальник охраны и загородил компьютер телом. – Я лично его осмотрю!

– Не забудьте проверить его на наличие отпечатков. – Посоветовал я самовлюбленному Тэльману. - Вдруг расхититель не был достаточно осторожен.

А я тем временем, позаимствовав фонарь у лейтенанта, разглядывал потолок и стены. Литые пластины металлической обшивки, только и всего. Я взглянул на пол. Здесь он сильно отличался от привычного однородного покрытия в коридоре и имел вид мелкой, с широкими краями решётки. При более детальном рассмотрении каждого сантиметра пола, мне удалось обнаружить скрытые петли, а за ними и сам люк. Лейтенант помог мне его открыть и перед нашими глазами предстала глубокая и темная шахта. Лейтенант достал прицельный лазер, с помощью которого замерил глубину.

– Почти четыре метра. – Озвучил он. – Это уровень радиотехников. Там же лаборатория инженерии.

– Какое совпадение, да? – Я сардонически засмеялся.

Спустя полтора часа, написав по требованию Тэльмана подробный отчет о проделанной работе, я был свободен. Скоро уже подъем утренней смены, а я валился с ног от усталости. Воришка не был пойман. Зато вскрылись новые обстоятельства. Эта история с архивом закручивалась в остросюжетный детектив. Не могу сказать, что мне это не нравилось. Черт возьми, события последних суток были самыми лучшими и яркими после убийства многолетней давности, подвигнувшего меня стать Инспектором корабельной полиции!

Чтобы за два часа восполнить все силы, я отправился в барокамеру. Двух часовой сон в облаке кислорода заменит восемь часов полноценных сновидений.

Бодрое утро я встретил вместе с сержантом за завтраком. Что может быть чудеснее ароматного омлета из куриных яиц да ещё с дольками спелых томатов!

– Инспектор, какие новости? – Тихо спросил меня Коля.

– Что ж, дело с архивным вором немножко затянется. Но об этом никому! Подробности я тебе позже расскажу. А что до нашего покойного – то здесь все просто. Я пойду осмотрю лаборатории и поговорю с сотрудниками. Вчера, путем логических заключений, я понял, что нам нужно искать следы убийства в лаборатории с минимальным количеством работников.

– О! Инспектора, вы потом расскажите подробней?

– Разумеется! Для тебя, как для будущего Инспектора, это отличный опыт, урок. Значит, пока я буду прогуливаться по этим дивным садам, ты, Коля, найди Эльзу – стажерку. Вчера мне показалось, что она что-то знает. Или видела. Или догадывается. Или ещё что-то.

– Вы хотите говорить с ней наедине? Но нельзя! Она не имеет полного возраста.

– Верно. Мы позовем присутствовать на нашу беседу доктора Изабеллу. Думаю, это лучше обеспокоенных родителей.

– Я понял, Инспектор. Я договорюсь с доктором и найду девочку.

Часы на планшете отсчитали девятый час утра. Я неторопливо прогуливался по коридору растениеводства. Прошел мимо лаборатории Эриксона. За дверью слышались веселые голоса. Я был прав, даже в девять утра здесь не могло произойти убийство бесследным. Однако, помня свою мысль, что убийца вчера в утренние часы мог зайти в компьютер Эриксона, я решил зайти и поговорить с ботаниками.

   – Инспектор! Вы пришли рассказать об успехе вашего расследования? – Встретил меня Эриксон, восседая за своим столом.

   – Нет. У меня возникли новые вопросы, профессор, и задать я их хотел вашим подчиненным.

– О! Всенепременно!

Эриксон созвал ботаников. Пять человек собралось передо мной, с любопытством поглядывая на меня. Я задал свой вопрос.

– Нет, нет! – Загалдели ботаники наперебой. – Никто не подходил вчера к компьютеру профессора.

– Как вы можете быть уверены, если даже сейчас, пока я разговаривал с Йоргеном, вас всех из-за этих растений не было видно?

– Я вчера работала на линии виноградника. – Вперед выступила невысокая женщина с приятной округлостью щек, которые тут же залились румянцем. – Снимала пленку. Обрывала листья, чтобы плоды наливались соком. Почти весь день провела здесь. И если б кто-то, кроме профессора подошел к его компьютеру, или вообще зашел в лабораторию, я бы это заметила.

Я оглянулся на линию виноградных лоз, где грозди крупных темных ягод набухали,  наливаясь сладостью. Подошел ближе, прошел вдоль всей аллеи винограда. Действительно. Стол Йоргена всё время на виду.

Что ж… это лишь означает, что вчерашний убийца узнал код от шлюза намного раньше.

– А почему, собственно, вы задаете этот вопрос? – Спросил Эриксон.

– Всё, что могу вам сказать, профессор, смените пароль на компьютере.

Я уже собирался уходить, как в лабораторию зашла девушка. Йорген, заметив её, громко и радостно приветствовал её.

– Аркадия! Дорогая! Я хотел вчера зайти к тебе, проверить посадки. Но это происшествие выбило меня из колеи. Инспектор! Прошу приветствовать вас мою лучшую бывшую ученицу - Аркадия Черчель. Она выращивает ваши любимые томаты!

Худая и сухая ладонь легла в мою руку. Мы учтиво поздоровались. Аркадия высокомерным взглядом оглядела меня, после чего отвернулась к профессору.

– Не страшно, Йорген. Я зашла сказать вам, что готова показать посадки. Однако вынуждена предупредить. Некоторые особи завяли, и я их выбросила.

– Ай-яй-яй! Как это нехорошо. А в чем причина?

– Естественная, я полагаю. Вы придете сегодня?

– Да, непременно сегодня зайду.

Я поблагодарил за беседу ботаников и ушёл. Аркадия Черчель. К ней вчера спешили стажерки. Она работает в лаборатории томатов и перцев. Одна в течение дневного времени суток. Пожалуй, с ней я пообщаюсь более плотно.

Я заглянул в лабораторию изучения грунта и удобрений. Здесь работали только мужчины, одетые в противогазные маски и резиновые передники. Старший лаборатории закричал на меня, что я прошел не подготовленным, то есть не одетым, и прогнал меня. Я успел увидеть только огромные контейнеры, заполненные неготовым грунтом. Запах, кстати, действительно в лаборатории не очень приятный. Так что я был не против уйти.

Лаборатории картофеля и плодовых растений я оглядел мельком, не найдя ничего примечательного. А вот лаборатория травяных растений задержала меня на какое-то время.

Многоярусные резервуары пушились сочной зеленью. Пряный аромат кружил голову. А среди этой неземной красоты на стремянке возвышалась женщина, высокая, бледная, с длинной косой русых волос. Она собирала что-то в пластиковую банку. Заметив меня, она практически вспорхнула с лестницы и всего за долю секунды оказалась рядом со мной!

– Как это здорово, что вы здесь, Инспектор! Вы поможете мне его разыскать. – Женщина радостно хлопнула в ладоши.

– А кто пропал?

– Что. Пропал мой защитный костюм. Это катастрофа! – Женщина эмоционально жестикулировала и тыкала банкой мне в лицо. – Теперь мне приходится в ручную собирать аспелиуса. Это катастрофа!

– Постойте. Защитный костюм?

– Да! Как же здорово, что вы так быстро пришли! Я только минут двадцать назад говорила о пропаже профессору. Ну что, начнем?

– Погодите.

– Нельзя ждать! У меня заканчивается время. Если через два часа я не соберу аспелиуса, урожай пропадет! – Кристальной голубизны глаза пылали ужасом. Женщина ухватила меня за руку. – Пожалуйста, Инспектор! Медлить нельзя.

– Давайте по порядку. Во-первых, меня никто не звал, я пришел сам по себе. Я расследую убийство генетика, тело которого вчера нашли недалеко от ваших лабораторий. Во-вторых, мне нужно задать вам несколько вопросов. Но сначала, расскажите, что это, черт возьми, за аспелиус?

– Аспелиус – маленький жучок. Раз в неделю я выпускаю его колонию на ночь. Он поедает мелких паразитов, которые живут в почве, или паразитируют на листьях зелени. Обычно десяти ночных часов хватает. Но при свете дневных ламп, из-за ультрафиолета в них, аспелиус становится ядовитым. Он испускает концентрат жидкости, в которой содержатся нитраты и ещё много всего. Эти вещества ядовиты. Если растения напитаются ими, их нельзя будет употреблять в пищу. Целый урожай пропадет! Инспектор!

– Так. Это я понял. А костюм?

– Защитный костюм. Я надеваю его и включаю распылитель. Плотный газ собирается под потолком в облако, которое, благодаря своим ферментам  притягивает жучков всего за каких-то три-четыре минуты. И тогда я их уже собираю в банки. Проще, чем воды набрать! Но без костюма я не могу включить распылитель. Газ ядовит для человека. Попадая в легкие, вызывает удушье. Смерть наступает почти мгновенно! Растения в безопасности. Благодаря хлорофиллу они не восприимчивы к этому газу.

– Какая опасная у вас технология выращивания трав.

– Да, но она дает отличный результат. Ночью, здесь светят розовые лампы. Здесь во всех лабораториях ночное освещение не синее, как мы уже привыкли, а розовое. Розовый спектр стимулирует аспелиуса продуцировать специальные аминокислоты. В течение ночи жучки орошают растения капельками, содержащими в себе эти аминокислоты. Это стимулирует активный рост зелени, повышает скорость и частоту урожайности.

– Да, пирожки с зеленью очень вкусные. А почему вы считаете, что костюм пропал? То есть, вы могли сами его переложить и просто забыть об этом.

­– Нет. В последний раз я его использовала восемь суток назад. После использования, когда газ улетучился, я иду в камеру очистки. Там потоки воздуха растворяют газ, осевший на поверхности костюма. Чистый костюм я вешаю в шкаф.

Женщина указала рукой на дальнюю стену прямоугольного помещения. Там я увидел и камеру, и шкаф, и стол с какими-то препаратами. К слову сказать, пока я пересекал лабораторию, взгляд мой упал на резервуары с посадками. Все они имели острые и тонкие края. Но при этом располагались выше уровня моих бедер. Так что даже если я сейчас споткнусь о собственное самомнение, я никак не смогу упасть так, чтоб напороться на хотя бы один резервуар. Проходя мимо, я стукнул по контейнеру пальцем. Да, он ещё и из пластика...

– А костюм абсолютно прочный?

– Верно. Под костюм надевается кислородная маска. Голова, руки, ноги – всё плотно прикрывается костюмом. Я под костюмом на руки надеваю дополнительные перчатки. Для перестраховки.

Однозначно, убийца должен был находиться в подобном костюме во время убийства. Мои рассуждения в поздние ночные часы оказываются верными! И уже во второй раз!

Я с подозрением взглянул на женщину. Из-за её высокого роста я смотрел в её глаза снизу вверх.

– Меня, кстати, Ольга зовут.  – Любезно представилась женщина. – Ольга Светлова.

– Очень приятно. – Я ещё раз оглядел девушку. Тонкие руки, тонкие ноги. Точнее будет назвать её тощей. Очень бледная, почти прозрачная. Высокая. Я спросил: – Вы вегетарианка?

– Как вы догадались? – Ольга смотрела с изумлением и восхищением.

– Дедукция! – Блеснул я наконец этим замечательным словечком.

– Я почти с детства не употребляю мясо в пищу. – С гордостью стала рассказывать Ольга. – Всё же это ужасно! Для меня это почти то же самое, что есть человека. Ужасно! Вся это кровь, плоть… Нет-нет! Только овощи!

– А кто-нибудь ещё пользуется подобными костюмами?

– Да. У всех ботаников он есть. У каждого свой. Знаете, размеры, объемы…

Я подошел к шкафу, в котором Ольга хранила свой костюм, и внимательно оглядел его.

– Вы запираете шкаф?

– Незачем. – Ольга подумала и добавила. – Незачем было до сих пор.

– А кто мог взять ваш костюм?

– Зачем кому-то брать мой костюм? Я же объясняла – у каждого свой, из-за размеров и объемов. К тому же, я почти самая высокая из женщин в наших лабораториях.

– Я полагаю. Пропажу вы обнаружили сегодня утром.

– Фактически, сразу, как пришла.

– А когда вы видели костюм в последний раз? Кроме предыдущего сеанса с этими вашими жучками.

– О… Это невозможно вспомнить! Не знаю… - Ольга растеряно взмахнула руками. Помолчав, она продолжала. - Мне кажется, что вчера утром я его видела. Я готовила здесь, за столом, новые семена для посадки. Резервуар со свежим грунтом уже подготовлен, и я думала сегодня, после того, как соберу всего аспелиуса, высажу зернышки. Мне кажется, что он был на месте. Но я совершенно не уверена. – Ольга в волнении прижала ладони к щекам.

– А можете припомнить весь вчерашний день?

– Попробую. С утра я работала с семенами. А потом со всеми выбежала в коридор, когда девочки закричали. Это ужасно! Я не смогла смотреть на погибшего. Я испытала такой ужас! Пропустила обед. Просто не было никакого аппетита. Но и в лаборатории не хотелось оставаться.Я пошла к доктору Изабелле и где-то сорок минут общалась с ней. Потом прошла в кислородный бар и пробыла там больше часа, наверное. Прогулялась по главной палубе. Там так красиво! Праздник готовится отменный! Вернулась в лабораторию, наверно ближе к семнадцати часам.

– Во время своей прогулки, или когда были в баре, общались с кем-нибудь?

– Нет. После беседы с Изабеллой мне стало спокойно на душе. Но хотелось ещё развеяться. Я поработала несколько часов. Но в это время совершенно не обратила внимания на шкаф. Был ли там костюм? Не знаю. Выпустила аспелиуса и отправилась на поздний ужин. Кстати, видела вас, Инспектор, с сержантом. Вы уже сдали посуду и уходили из столовой. И вот, сегодня утром моего костюма нет. Инспектор! Нужно спасать урожай. Немедленно! – Ольга, вспомнив о своей беде, снова исполнилась ужасом.

– Я думаю, для устранения вашей проблемы, Ольга, вы можете попросить у кого-нибудь костюм. А я обязательно отыщу ваш. Они, кстати, внешне отличаются друг от друга? Нашивки или цвет?

– Нет, только размер. Больше ничего. – Ольга удрученно опустила голову. – Пожалуй, придется воспользоваться чужим костюмом.

   – Ещё несколько вопросов, Ольга, и я отправлюсь на поиски. Вы знаете, как открыть гидравлические ворота в ручную?

– Какой нелепый вопрос! Разумеется нет. Это знает только заведующий отделом, профессор Эриксон. Это его обязанность.

– А код от компьютера профессора вам известен?

– Это который 123456789? – Ольга хохотнула. – Впрочем, я думала, что это шутка. Кто-то из ребят его лаборатории пошутил как-то, что у нашего старика «самый сложный пароль». Я не думаю, что это так и есть.

– Однако, это так.

Ольга недоверчиво посмотрела на меня, после чего произнесла как-то разочаровано:

– Как жаль. Я надеялась, что это шутка.

– Ольга, вы знали Джона Ли? Он работал в отделе генетики.

– Это его вчера нашли стажерки?

– Его.

– Нет, я ни с кем не общаюсь из отдела генетики. В основном, мой круг общения здесь, в наших лабораториях. И семья, конечно. Правда, пока только муж. Мы пытаемся завести ребенка уже около восьми месяцев, но безрезультатно. – Ольга удрученно опустила голову.

– Вы давно замужем?

– Не полных одиннадцать месяцев… Я боюсь, муж от меня уйдет. Мы сошлись в обоюдном стремлении стать родителями.

– А муж где работает?

– На кухне. Это он печет те самые пирожки с зеленью. И не только.

Я поблагодарил Ольгу за откровенность и оставил её справляться с жучками. Пропажа защитного костюма казалось подозрительной. Но образ трогательной Ольги с распахнутой душой никак не вязался с хладнокровным убийством. Я понял, что преступник был одет в герметичный костюм в момент совершения убийства. Означает ли это, что убийца воспользовался не своим костюмом?Но если Ольга действительно видела свой костюм в шкафу вчера утром, в то время, как совершалось убийство, значит, убийца был в своем костюме. И позже, пока потрясенная женщина справлялась со своими эмоциями, преступник, уже избавившись от своего испачканного костюма, выкрал костюм Ольги. Гидравлические ворота, исходя из записи журнала, открылись в пятнадцать часов и сорок две минуты. Преступник убегает. Сложно сказать, его костюм был на нем или уже нет. Предположим, что нет. Предположим, что преступник снял свой костюм, после чего потащил убитого к шлюзу, где его попытка избавиться от тела провалилась. Тогда бы, как не крути, на покойном было бы обнаружено хоть что-то. Хотя бы один крохотный волосок. Если предположить, что костюм во время выноса тела, а так же в момент побега из воздушной камеры, был на убийце, значит, он от него избавился только вечером, когда выкрал ему замену. Костюм худой Ольги может подойти только худому человеку. Это соответствует моему предыдущему заключению, что убийца должен быть худым, не обладающим особой силой. А вот рост… Вообще, теория хорошая. Если найти костюм Ольги, то можно определить убийцу. Обязательно нужно найти костюм самого убийцы. Придерживаемся суждения, что он избавился от него вечером. Куда на космическом корабле можно выбросить что-либо, чтоб потом этого никто не нашел? Космос. Но для этого нужно открыть наружные шлюзовые ворота. Но этого не совершить. Кроме случая, если ты капитан корабля. Второй вариант – отдел переработки мусора. Люди ещё на Земле научились из мусора извлекать вторичную пользу, давать вышедшим из обихода объектам вторую жизнь. Корабль проектировался с этой же функцией. На самой нижней палубе есть отдел, где все, что является более непригодным к использованию, перерабатывается в нечто новое, необходимое в нашем космическом быту. Если преступник выбросил свой костюм вчера вечером, значит, его могли не успеть уничтожить. Отдел переработки не работает в ночные смены, поскольку оборудование там слишком уж шумное. Первая смена с утра преступает к сортировке мусора. И если поспешить, то может, удастся найти улику.

Я отправил сообщение Коле, чтобы он поспешил в отдел переработки искать защитный костюм. Или хотя бы его часть. А сам пошел в лабораторию томатов. Там стояла совершенно потрясающая атмосфера. Зеленые кустики томатов источали пряный аромат. Этим воздухом хотелось дышать бесконечно!!! На каких-то растениях уже были поспевающие плоды, какие-то только зацветали, другие - только выросли и имели еще небольшой рост и пару мягких листочков. Этот молодняк привлек  меня больше всего. Преимущественно из-за того, что резервуары с посадками располагались на отдельно стоящем столе. Прочие же высились на многоярусных стеллажах, с подведенной к ним системой освещения, орошения и подогрева. Молодняк выглядел бодро. Упругие стрелы стеблей устремлялись кверху, к лампам, дающим питательный свет. Я приблизился к листьям и стал вдыхать кислород, который они безвозмездно испускали своими крохотными клеточками. Только тут я заметил, что среди яркой зелени затерялось несколько вянущих листочков. Мне стало любопытно, что стряслось с ними, и при детальном рассмотрении увидел надломы на стеблях. Как жаль! Бедняжкам не суждено выжить и дать плоды. Неподалеку от стола стояла урна. Заглянув, я увидел несколько совершенно изуродованных растений, присыпанных грунтом. Что же с вами стряслось?

– Что вы там ищите? – Раздался спокойный голос за моей спиной.

Я обернулся. Сухое лицо высокомерной Аркадии Черчель вопросительно смотрело на меня. Её острые черты лица и ранние морщины заставляли думать, что она намного старше меня.

– Прощался.

– С чем же?

– С растениями, которые никогда не дадут нам сочных и сладких томатов.

– Ах, это… – женщина невозмутимо махнула рукой. – Не каждое посаженое зерно всходит. Не каждый проросший стебель выживает. Естественный отбор.

– А с этими что? – Я указал на перебитые стебли.

– Неужели ещё? – Аркадия взволнованно подбежала к столу с посадками. – Что же не так? – Спрашивала женщина то ли у меня, то ли у растений. Она нежно касалась тонкими пальцами листочков, разглядывая растение, в задумчивости прикусив нижнюю губу. – Может, с корнями что-то?

– Я думаю, причина в стебле. Это похоже на механическое повреждение. Будто что-то их сломало.

Женщина ничего не произнесла. Она равнодушно выдернула умирающие стебли, сжала их в руке и выкинула в урну.

– Ребята из лаборатории удобрений переработают их и получат хороший свежий грунт. – Объяснила Аркадия. – Нет смысла пытаться поддерживать в них жизнь. Вы, Инспектор, наверно, зашли расспросить о вчерашнем инциденте?

– Верно! – Я облокотился на стол, и тот пошатнулся под моей рукой.

– Осторожно! – Воскликнула Аркадия. – Этот стол такой старый… Он здесь использовался ещё когда в этой лаборатории работал мой отец. Тогда многоярусные резервуары только проектировались. А в лабораториях повсюду стояли рабочие столы, подобные этому. Я оставила его в память о моем отце. Маленькой девочкой я часто приходила сюда.

– Что же вы не попросите кого-нибудь укрепить ножку? – Я присел и стал искать ту, что явно была короче и являлась причиной неустойчивости. Ею оказалась самая ближняя ко мне ножка. – Или хотя бы подложить что-то здесь.

– Моя заявка лежит в отделе ремонтных работ. Они обещали так же что-нибудь придумать с этими острыми углами. Я часто ударяюсь о них. У меня руки все время в царапинах…

Женщина говорила ещё что-то, но я уже её не слушал. Мое внимание привлекло пятно ржавчины на внутренней стороне жестяной столешницы, острые края которой просто загнуты книзу и не имеют какой-либо накладки для обеспечения безопастности. Я залез под стол и приблизился к этому пятну. Оно имело вытянутую форму и тянулось почти по всей длине загнутого края столешницы. Тонкая жесть, покрытая ржавчиной, не имеющая никакой защиты. И если с силой удариться об этот угол, рана окажется глубокой.

Не долго думая я достал носовой платок из кармана униформы и старательно провел им по всей длине края, где виделось пятно окислившегося железа. Если именно об этот зловещий край ударился головой Джон Ли, то частицы плазмы крови должны остаться, как бы идеально не протирали здесь все.

– Что вы там делаете? – Аркадия заглянула под стол.

– Проверяю ножки. Ремонт требуется только одной. – Я поспешно спрятал платок и вылез из-под стола.

– Да, я это знаю. Инспектор, мне нужно работать. Готовить резервуар для пересадки Черри.

– Что это?

– Черри? Это новый сорт томатов. – Аркадия указала на гордый молодняк. – Они вызревают быстрее, но имеют миниатюрную форму. Мы впервые пробуем этот вид. Потому профессор Эриксон контролирует каждый этап. Он обещал сегодня придти. Возможно, захочет участвовать в процессе пересаживания. А для этого необходимо, чтобы все было готово.

– Хорошо. Тогда давайте быстро пройдёмся по основным вопросом. Вы знали убитого?

– Убитого? Я даже не знаю, кто убит.

– Его звали Джон Ли. Он генетик.

– Нет. Мне не знакомо это имя.

– А что он мог здесь делать? В ваших лабораториях?

– Я могу лишь предположить. Вы сказали, что он генетик. Я знаю, что среди зоологов есть генетики. Возможно, профессор Эриксон хочет улучшить наши плоды за счет генетических изменений. А для этого как раз нужен генетик.

– Хорошая идея. Но Йорген не знал и не звал Джона Ли в свой отдел. Из этого следует, что убитый находился в лабораториях с личным визитом.

Аркадия молчала. Сухое лицо не выражало эмоций. Она была спокойна, невозмутима. К сожалению.

– Как считаете, почему тело было брошено в коридоре, неподалеку от шлюза? - Спросил я.

– Может, его хотели выбросить?

– В открытый космос?

– Согласитесь, это имеет смысл.

– Только невозможно. А вот скинуть в шлюзовую камеру тело можно. Только для этого необходимо знать код, чтобы вручную открыть гидравлические ворота.

– В наших лабораториях есть два человека, которые знают его. Хранят. И есть люди, которые регулярно пользуются.

– Как это?

– Вы хорошо знаете, Инспектор, о запрете на непроверенные отношения. Но есть люди, которые влюбляются, и хотя им отказано в отделе учета населения, продолжают тайком встречаться. Шлюзовая камера  - это отличное место, где любовников никогда не застанут.

– Вы знаете, кто это может быть?

– Нет.

– А сами пользовались шлюзом для тайных встреч?

– Нет. - Спокойное лицо Аркадии Черчель вздрогнуло на мгновение от произносимой лжи. Тонкие точки зрачков всего на одно мгновение расширились, после чего сузились обратно.

– Откуда же тогда эти сведенья?

– Я просто знаю.

– Вы же знаете, что это не законно.

– Незаконно любить? Они же просто встречаются. Детей не заводят. Бросьте, Инспектор. Вы не хуже меня это знаете. Можно создать семью с подходящим генетически человеком, можно родить с ним детей, можно даже любить этих детей. Но всегда хочется чего-то большего, чего-то для души. Мы смирились с тем, что не можем жениться на том, кто нам по нраву. У этих ограничений логичное обоснование, с которым не поспоришь. Но право любить кого мы пожелаем у нас не отнять.

– Где вы были вчера с утра и до полудня?

– Здесь. И подтвердить этого никто не может. Я работаю одна. Вообще, нас здесь двое. Но напарница - Элейн, - предпочитает ночные смены.

– Что стали делать, когда услышали крик стажерок?

– Я была в глубине лаборатории, там растут перцы. Сейчас они начинают цвести и мы опрыскиваем их водой с глюкозой, чтобы урожай был слаще и не горчил. Искусственного ультрафиолета им, к сожалению, недостаточно для полного вызревания. Этим я и занималась. Потом мне показалось, то есть, я даже не слышала, а именно показалось, что в коридоре какой-то шум. Я вышла, увидела лаборантов. Они шептались об убитом. Я не стала пробиваться сквозь толпу, чтобы увидеть тело. А просто вернулась к себе.

– Стажерки к вам на занятия пришли вчера?

– Нет. Я отменила занятия.

– Отчего же?

Аркадия медлила с ответом. Было трудно понять по её лицу, думает она об ответе, или ещё о чем-то, постороннем. Как это иногда бывает с рассеянными людьми. И рассеяны они не от недостатка внимательности, а о того, что в одно мгновение думают о разных вещах.

– Как же? Такой стресс... - Небрежно кинула женщина. - Инспектор, мне правда нужно работать.

Я поблагодарил Аркадию за внимание. У меня возникла идея, которую необходимо было проверить. Кажется, причина, по которой убили Джона Ли была стара как мир, как писали классики. Всё дело в любви...

Выходя из лаборатории Аркадии Черчель, я обратил внимание на полиэтиленовые мешки с грунтом. они лежали неровной кучей в углу лаборатории. Один из мешков был порван, грунт просыпался небольшой лужицей черных комочков. Зрелище не типичное для лабораторий растениеводства, отчего и привлекло внимание. С грунтом, как с источником жизни, здесь обращаются очень бережно. Никто не станет вот так разбрасывать мешки, чтобы они рвались и просыпали свое драгоценное содержимое.

Сержант ещё не докладывал о процессе поисков защитного костюма, значит, результатов пока не было. И может не быть, если я оказался не прав. Значит, придется всех ботаников облачать в их костюмы и выстраивать рядком... Это очень суматошное занятие.

Меня ждала Эльза в кабинете доктора Изабеллы, и нужно было спешить туда. Однако сначала я забежал в медицинский отсек и отдал свой платок с пятнами ржавчины на экспертизу. Потом поспешил в отдел учета населения и попросил предоставить мне информацию о Джоне Ли. Если я прав, то он наведывался в отдел растениеводства исключительно по любовным делам. И раз делал это тайно, значит отдел учета отказал ему и его избраннице в союзе. Мне вспомнился Анри Бюжо, друг Джона. Ему тоже что-то было известно, но при первой беседе со мной он не стал рассказывать. Возможно, Анри знает, о запретной избраннице Джона Ли.

В отделе учета населения мне пообещали прислать информацию на личный планшет в кротчайшие сроки, так что я наконец направился в кабинете доктора Изабеллы. Она встретила меня своей кроткой и даже соблазнительной улыбкой пухлых губ. Кудрявые волосы были укрощены в пышную прическу. Темная кожа приманивала взгляд своим мраком. Грудной голос ласкал слух, особенно когда доктор Изабелла произносила мое имя.

– Инспектор Лем! Доброе утро! Как ваше здоровье?

– Спасибо, я чувствую себя чудесно!

– Мне не нравятся темные круги у вас под глазами, однако легкий румянец щек свидетельствует о бодрости и некотором возбуждении.

– Верно, доктор Изабелла! Я нахожусь в приподнятом настроении, поскольку впервые за время моей работы я занимаюсь настоящим расследованием.

– Тогда давайте преступим. Скоро придет мой пациент, и я бы не хотела задерживать время приема и заставлять его ждать.

Я поприветствовал Эльзу, смущавшуюся и хихикавшую. Такая естественная и прекрасная реакция молоденьких девочек! Их души ещё невинны, наивны и распахнуты навстречу суровым реалиям.

– Мне не приятно и совершенно не хочется напоминать тебе о вчерашнем, однако, Эльза, я заметил, что ты что-то скрываешь. Возможно, то, что ты знаешь, поможет мне найти убийцу. Человек не заслуживает быть убитым. И ни один человек не имеет права убивать другого. Такое нельзя прощать.

Я говорил медленно, заглядывая в большие девичьи глаза. Эльза слушала меня замерев и, казалось, даже задержав дыхание. В её зрачках таилось нечто, что никак не хотело соскользнуть с её языка.

– Я не утверждаю, и не могу этого делать, однако я считаю, что Джон Ли - найденный вами с Машей убитый, - знаком тебе. Может, ты видела его раз, может чаще. Может ты не знала его имени, но, сдается мне, ты знаешь, что он приходил в ваши лаборатории часто. Может, ты даже знаешь, к кому. Ты не должна выгораживать убийцу. А если человек, которого ты выгораживаешь невиновен, тогда тем более бояться не надо.

Девочка опустила глаза. Она склонила голову в своих тугих, ещё детских, размышлениях. Я продолжал.

– Чужие секреты надо хранить. И не случись эта трагедия, ты была бы вправе отказать любому, кто хотел бы что-либо узнать. Но сейчас, когда кто-то отнял чужую жизнь, совершенно не справедливо и жестоко, мы должны использовать любые знания, чтобы найти того, кто позволил себе убить, такого же как и он сам, человека.

Эльза молчала.

– Не нужно давить на неё, Инспектор. - Вмешалась доктор Изабелла. - Эльза умная девочка. Она все хорошо понимает. И если б ей что-то было известно, она бы непременно рассказала.

Девочка молчала. Я так же не стал что-либо отвечать Изабелле. В конце концов, я мог ошибаться. Человеческий разум умеет обманывать себя, и с невероятной виртуозностью порой выдает желаемое за действительное.

– Я знаю его. - Тихо и несмело произнесла Эльза, виновато оглядываясь то на меня, то на доктора.

– Не бойся, детка, тебя никто и ни за что не станет ругать, - чувственным и ласковым голосом доктор Изабелла постаралась приободрить девочку.

– Я видела его несколько раз. Он приходил в лабораторию томатов и перцев.

– Ты проходишь учебную практику там?

– Да. Аркадия просила никому не рассказывать о том, что я видела. И я пообещала. Она сказала, что когда я стану чуть старше, когда полюблю кого-то по-настоящему, то пойму её.

– А что ты видела? - Спросил я и тут же на меня упал осуждающий взгляд доктора Изабеллы.

Однако Эльза ответила.

– Как-то я зашла в лабораторию. Был уже вечер. Мы отзанимались несколько часов. Аркадия очень хороший учитель! - Эльза посмотрела на меня, желая убедить в своих словах. - Я забыла свой планшет, потому что Маша торопила меня. Ей не терпелось попасть на сеанс в кинотеатр. Я вернулась. А там был этот мужчина. Они обнимались с Аркадией. И выглядели такими счастливыми! Он целовал её руку. Когда они заметили меня, то сильно испугались. Аркадия отвела меня в сторону и попросила сохранить увиденное в секрете до некоторых пор. Я подумала, что они ждут ответа из отдела учёта, чтобы сообщить всем о своих отношениях, а потому не хотят, чтоб кто-либо узнал заранее. Я пообещала! Пообещала!!!

Эльза ударила себя в грудь. Преданное сердце не могло смириться с необходимостью раскрытия чужой и такой романтичной тайны. Глаза девочки заполнились чистыми слезами. Доктор Изабелла селя рядом с девочкой и приобняла её.

– Я сохраню твой секрет, - сказал я девочке. - И доктор Изабелла тоже. Знаешь, у полиции есть свои секреты. Мы их называем "тайнами следствия". Это означает, что каждый свидетель и его показания, его секреты защищены и ни в коем случае не поддаются огласке. У доктора Изабеллы тоже есть свои тайны. Они называются врачебными. Так, кроме доктора и пациента никто не знает о ходе лечения, прогрессах или регрессах. Ты ещё такая юная, и столько ещё предстоит тебе узнать. Но я, Инспектор полиции  межзвездного корабля имени Стивена Хокинга, обещаю тебе сохранить твою тайну. Аркадия никогда не узнает о том, что ты мне рассказала.

Я подождал, пока Эльза перестанет плакать, и только потом оставил её в надежных руках обворожительной доктора Изабеллы.

Что ж, значит любовные интриги... Сообщение из отдела учета населения не заставило себя долго ждать. Чуть более шести месяцев назад Джон Ли и Аркадия Черчель подавали заявку. Им было отказано, поскольку они имеют общего предка в четвертом поколении. Какие-то двоюродные деды... Черт голову сломает! Однако, для каждого из них был составлен список наиболее подходящих кандидатов для создания семейного союза. Да, всё же это холодное перечисление человеческих единиц лишает процесс объединения в союз всякой романтики. Наверно, этого то я и боюсь. Если даже наши чувства с похитительницей моего сердца и спокойствия окажутся взаимны, ещё не факт, что нам позволят их продолжить. Зато предоставят список тех, с кем союз окажется наиболее благоприятным. Но не убивать же из-за этого? Принцип "так не доставайся же ты никому" был оставлен на Земле.

Примечательным оказалось то, что в кратком списке Аркадии Черчель значилось имя Анри Бюжо с какой-то пометкой. Может, это опечатка? В каких случаях возле имени может появится звездочка? Мне стало интересно, и я снова отправился в отдел учёта населения.

– О, это не опечатка, - отвечала мне молоденькая работница отдела. - Как правило, это означает сноску. Значит нужно вбить в базу его имя и выскочит какая-то информация.

– И что мы узнаем, если впишем в поисковую строку имя Бюжо?

– Давайте это выясним, Инспектор!

Через несколько секунд компьютер выдал всё, что знал. Жаль, что с людьми такое не возможно.

– Двадцать шесть недель назад, - говорила девушка, - Анри Бюжо подал заявку. Это может сделать каждый. К нам необязательно обращаться парами. Профиль Анри Бюжо был изучен, и по истечение некоторого времени мы предоставили ему список потенциальных партнеров. Кстати, он один из немногих, кому компьютер предлагает более четырех партнеров. Первой в списке значится...

– Аркадия Черчель. - Я бестактно перебил девушку.

Однако она лишь смущенно улыбнулась, кивнув утвердительно головой. Я поблагодарил девушку, на что она с необузданной радостью ответила, что была рада помочь. Я не отразим! Конечно, не Джеймс Бонд. Нет-нет! Но всё же...

Итак, что мы получаем? Убитый тайно встречался с Аркадией. Анри знал это и скрыл от меня вчера. Ко всему прочему, Анри знает, что их с Аркадией союз одобрят, в отличие от её отношений с Джоном Ли. Что нам это дает? Любовный треугольник? А убивать то зачем? Тайные встречи запрещённых любовником рано или поздно вскрылись бы. Их ждало бы наказание. Каторжные работы на палубе переработки мусора. Сознательно туда никто не отправляется, в основном там трудятся провинившиеся. На Земле это бы назвали трудовым лагерем исправительного типа. Когда-то давно кто-то из чиновников палубы пилотирования предложил ослушавшихся правил и законов корабля выбрасывать в открытый космос. А зачем, если нам нужны трудовые резервы?

Кстати, шесть с небольшим месяцев, это разе не двадцать шесть недель? Одновременно подали заявку? Какое примечательное совпадение.

Время приближалось к одиннадцати утра. Моя покровительница витаминных коктейлей наверняка даже не обратила внимания на то, что её тайный поклонник сегодня не появился в привычное для себя время. А как хотелось бы! Одурманивающие клубы кислорода и пряные ароматы сладострастных фруктов и овощей! Хитрые бездонные глаза и упругое тело красавицы! Что может быть слаще такого бесподобного коктейля?!

Я вернулся в отдел сельского хозяйства. В лабораториях зоологов пахло, мягко скажем, не свежо. Авария? Нет. Лаборанты вели себя спокойно и словно не ощущали этого мерзкого запаха, который густой пеленой повис даже в их комнате отдыха.

– Здесь водятся животные, Инспектор. Перестаньте морщить нос! - Мишель Бюжо глядела на меня с укоризной.

– Где твой брат?

– Здесь где-то... Вы можете поискать его в зоосаде. Или просто позвать его по коммутатору.

Мишель ткнула пальцем в панель на стене за моей спиной и хотела бежать по делам. Я поспешил остановить её вопросом.

– Вам знакомо имя Аркадии Черчель?

Девушка колебалась. Это было заметно и невооруженным глазом.

– Мне знакомо это имя. Кажется, она работает в лабораториях растениеводства.

– А кто ещё с ней знаком?

– Я не могу знать. Думаю, она лучше ответит на данный вопрос. - Мишель сложила руки на груди и стала заметно нервничать. Умница и красавица, и так бесстыдно врёт!

– А ваш брат знаком с ней?

– Ох, Анри общается со всем отделом! Душа компании - ничего не поделать.

– Это ответ "да"?

– Я не могу ответить однозначно! Спросите его самого!

Мишель сжала кулачки, справляясь с давлением. О нет, я ни в коем случае не был причиной этого давление. Оно происходило от её собственной совести, от сознания своей лжи и от усилия сохранить правду в недосягаемости.

– Вы знали, Мишель, что Джон Ли делал в лабораториях растениеводства. Вы знали, что он встречается с кем-то. Возможно, даже знали, что именно с Аркадией Черчель.

– Инспектор, - Мишель, казалось, взяла себя в руки. Её руки спокойно повисли вдоль тела. - Ваше расследование зайдет в тупик, если вы станете так мыслить. Знаете, почему я так смело говорю это? Потому что сказала вам правду. Я не знакома с этой Аркадией. И о её встречах с Джоном слышу впервые. Если это и так, тогда, сдается мне, вы можете знать причину смерти несчастного Джона.

– Вы смышленая девушка, Мишель. Я ни в коем случае не хотел вас задеть своими расспросами. Последний вопрос, и я вас отпущу.

– Было бы неплохо. Я уже опаздываю.

– Скажите, Мишель, в котором часу Анри появился на вчерашнем эксперименте?

Девушка вздрогнула.

– Я вчера отвечала... С самого утра мы готовили лабораторию к эксперименту. Потом проводили его. Вы вчера спрашивали уже.

– А если я спрошу у ваших сотрудников, находящихся с вами вчера в той же лаборатории, они ответят мне тоже?

– Откуда я знаю? - Мишель в негодовании повысила голос и взмахнула руками. Это девушка легко выходила из себя, когда чувствовала себя загнанной в угол.

– Во сколько? В девять?

Мишель молчала, плотно сжимая губы.

– В десять?

Девушка не отвечала. Её дыхание было частым, но ровным.

– В половину одиннадцатого утра?

Лицо её еле заметно дернулось. Это даже не эмоция. Это полупрозрачная тень, на крохотную долю секунды коснувшееся влажных глаз.

– В одиннадцать, - уже утвердительно произнес я.

Мишель опустила глаза, стараясь спрятать то, что они выражали. Но уже было поздно. То, что мне было необходимо, я увидел.

Я отпустил девушку и поспешил воспользоваться коммутатором. Анри не заставил себя долго ждать. Он сухо меня поприветствовал, а я пытался по его лицу отгадать, успела ли сестра рассказать ему о нашей беседе?

– Какие-то новости, Инспектор?

– Мне приятно осознавать, Анри, что вас интересует расследование. Безусловно, потеря друга - это всегда тяжело. Однако, вы скрыли вчера от меня важные факты.

– Не думаю. Я рассказал всё, что знал.

– Аркадия Черчель.

Я не стал ходить вокруг да около, назвав имя ключевой фигуры этого запутанного треугольника. Реакция не заставила себя ждать. Анри вздрогнул. Он оглянулся по сторонам и попросил меня пройти с ним в его каюту. Анри вышагивал энергично, торопливо переставляя ноги. Наконец, когда за нами закрылась дверь его каюты, он произнес.

– Что с ней?

– Вы меня не правильно поняли, Анри. Это я у вас хотел выяснить. Что вас связывало? - Я присел в кресло и стал разглядывать юношу.

– Ах... - Анри задумчиво вздохнул. Он продолжил стоять, глядя куда-то в сторону. - Безусловно, чем-то она притягивает. Но это точно не внешность. Худая, сухая. Старше Джона на семьдесят с небольшим месяцев! Я не знаю, что Джон в ней нашел. Вы же это уже выяснили, раз спрашиваете о ней?

– Семьдесят месяцев - это не большой срок. В земном исчислении всего шесть лет. Наши предки не обращали внимания на подобные различия.

– Может быть... Ко всему прочему, они не подходили друг другу. - Анри заложил руки за спину и стал ходить туда-сюда по каюте. - Им было отказано в союзе. Генетика, знаете ли, не благоприятная.

– Тем не менее, они тайно встречались. Знаете, где?

– В её лаборатории. Она работает одна там. Удобно, правда? Даже экзотично. Среди всех этих растений...

– Вы что-нибудь знаете о шлюзе? Говорят, ваш отдел избрал шлюзовую камеру...

– Для любовных утех. Это так.

– А как же безопасность? Это угроза разгерметизации всего отдела!

– Не стоит беспокоится, Инспектор. - Анри остановился возле запертого стеллажа, из которого при прежнем нашем диалоге достал ёмкость с вином. -  Гидравлические ворота можно открыть вручную. Камера всегда наполнена воздухом и поддерживает давление. Даже гравитация там такая же. Это не опасно. Ну а вторые шлюзовые ворота запечатаны наглухо и могут открыться только по команде капитана. И только с капитанского мостика.

– А вы, Анри, пользовались этим "гнездышком"?

Юноша улыбнулся.

– Не довелось ещё.

– С какой целью вы подавали запрос в отдел учета на поиск подходящих для вас пар?

– Как же? Все просто. Я хочу найти себе подругу. Не хочу сначала влюбиться, а потом получить отказ. Я видел как переживал Джон. Жалкое зрелище... Однако я помню, он говорил, что нашел способ разрушить эти бездушные правила, запрещающие любить того, кого хочешь.

– Что это за способ?

– Этим он со мной не поделился. Но я знаю, что Джон был талантливым ученым. Что-то он да и обнаружил. Мы многое знаем о генетике человека. Но ещё не все.

Анри увлеченно разглядывал свои руки. На одном из пальцев возле ногтя торчал заусенец, и юноша принялся его открывать. Стоит отметить, что за весь наш разговор, Анри ни разу не взглянул мне в глаза. И как будто старается спрятать свое лицо от меня. Это показалось мне интересным. Ещё одна странность, которую я отметил, заключалась в том, что он ни разу не назвал Аркадию по имени. Впрочем, это может ничего не означать. Посмотрим, что будет дальше.

– Джон знал, что в полученном из отдела учёта списке для вас значилось имя Аркадии Черчель?

– Нет, что вы?! - Анри вздрогнул, сложил руки на груди. - Дружба, знаете ли, не позволила бы мне даже попытаться. Да и не нравилась она мне.

– А вы? Нравились Аркадии?

– Пф!... Скажите тоже! Нет, и я думаю, она даже не замечала меня.

– Из ваших слов  я могу заключить, что вы были знакомы с ней.

– Есть кое-что... Иногда они оставались в моей каюте. А я прятался в закрытых лабораториях, в зоосаде, чтоб не попасться никому на глаза. Это же были тайные встречи!

Анри еле заметно поморщился и с отвращением поджал губы. Что это? Реакция на то, что кто-то нарушает правила? У юнца? Да не может быть!

– А что б вы стали делать, Анри, если чувства к девушке овладели вами? Она отвечала бы взаимностью, но отдел учета категорически запретил бы вам какие-либо отношения.

– Я не думал об этом. - Анри говорил правду. Устав стоять, он сел на свою кровать, положив руки расслаблено на коленях.

– Вы бы расстались? Или сделались бы нарушителями корабельных правил о взаимоотношениях между мужчинами и женщинами?

– Мне трудно ответить, правда. Надо все это представить, а у меня с абстрактным воображением туговато...

– Это ни чуть не тяжелее и не легче безответной любви.

Юноша заметно напрягся. И хотя я говорил о себе и своей горячей симпатии к красавице Элле, Анри воспринял их на свой счет. Это интересно! Безответная любовь... Аркадия была его тайной зазнобой. Да ещё и могла принадлежать Анри по закону. Если бы не Джон Ли. Любопытно, а почему Бюжо усиленно избегает назвать Аркадию по имени? Что бы это должно означать?

– Где вы были вчера утром?

– Вы повторяетесь, Инспектор. Я вчера ответил. В лаборатории мы проводили важный эксперимент.

– Я знаю. Только вы отсутствовали в его начале. Где вы находились до одиннадцати утра?

– Это Мишель вам проболталась? Ладно... да, я вчера вас обманул. Я опоздал на эксперимент. За что потом получил от нашего научного руководителя. Просто у меня нет алиби. Я был здесь. Ночью я напился. Мне стыдно в этом признаться. Я был один и как-то стало тоскливо. Пара глотков превратилась в полторы бутылки. То, что я вам вчера показал, это остатки... В общем, мне надо было проспаться. Я еле пришел в себя. А после эксперимента поспешил к себе, потому что сил не было.

– Похмелье всегда тяжело дается. Однако, я вчера не заметил на вас следов этой неприятной болезни.

– Внешне, может, оно и не заметно было. Но самочувствие было тяжелое.

– А куда вы спешили?

– Не понял?

– Когда я пришел, вчера, вы собирались куда-то уходить. Я практически застал вас в дверях.

Анри на мгновение замялся, но потом ответил.

– Я подумал, что в кислородном баре мне полегчает. Но тут вы... И я так был обескуражен тем известием... Остался здесь сидеть.

– Я хочу вас, Анри, просить кое о чём. Останьтесь здесь, у себя, до конца дня.

– Это ещё зачем? - Юноша впервые поднял на меня глаза. Его взгляд был исполнен негодованием, даже возмущением.

– Так надо. Если вы ослушаетесь, я приставлю к вам охрану. Но мне бы не хотелось привлекать постороннее внимание.

Что ж, картина становилась яснее. Убийство на почве любви, страсти, ревности... Как в лучших произведениях детективной классики.

Сообщения из лаборатории медкорпуса не спешило меня радовать. Сержант так же молчал. Видимо всё же его поиски не увенчаются успехом.

В расследовании всегда наступает время, когда все возможное было сделано, все заинтересованные лица опрошены, распоряжения отданы и остается только ждать результатов. Воспользуемся этим ожиданием с пользой! С замиранием в сердце я отправился в кислородный бар. Элла встретила меня мягкой улыбкой и налила сок из арбуза и каких-то ягод, которые осели на дне густой пряной мякотью.

– Вы не важно выглядите, Инспектор! - сказала она, налив вторую порцию.

– Зато чувствую себя как никогда!

– Что же ваше расследование? Убийца женщина?

Я попытался всмотреться в хитрые щелочки азиатских глаз. Сообразительная чертовка! Хотя я до конца не могу быть уверенным, все же склоняюсь именно к этому заключению.

– Это всегда или мужчина, или женщина. Другого быть не может. Разнообразие полов не позволяет. - Уклончиво ответил я.

– Есть уже какие-нибудь подозреваемые?

– Разумеется! Сколько угодно! Джона Ли преимущественно недолюбливали.

– У него был скверный характер. Что тут скажешь. Порой он захаживал сюда. Иногда с другом. Впрочем, это сложно назвать дружбой.

– А кем был этот друг?

– Вы его знаете. Их с сестрой все знают.

– Бюжо?

– Верно...  

Элла отвлеклась на подошедшего к стойке мужчине. Она сделала ему свекольный сок, посыпала сверху пряной смесью из молотого красного перца и лимонной цедры - очень вкусное сочетание! - и на краешек стакана насадила ягоду клубники. Мужчина облизнулся в предвкушении и, приветливо откланявшись, ушел к себе за столик.

– И почему вы, Элла, не назвали бы взаимоотношения Джона Ли и Бюжо дружбой?

– Бывало они спорили о чем-то. Джон всегда оставался лидером в споре. Анри, соответственно, униженным. Он пытался возражать, но это были нелепые попытки. Джон Ли не упускал возможности унизить и оскорбить. Либо знанием, либо крепким словцом. А дней пять назад они сидели за дальним столиком и, вопреки обычаю, тихо о чем-то шушукались. Долго сидели. Потом Бюжо вдруг встал и, громко произнеся, "я не позволю тебе этого сделать", ушел. Больше сюда никто из них не приходил.

– И что это могло означать? Фраза, которую вы услышали?

– Да всё, что угодно.

– А о чем они раньше разговаривали? Когда громко спорили?

– Они же генетики. Об этом и спорили. Пептидные связи, РНК, репликация... И ещё множество специфических словечек.

Элла отвлеклась на пару служащих в охране. Я наблюдал за тем, как ловкими движениями она наполняет их стаканы разноцветными соками и коктейлями, украшает их. А сам увлекся размышлениями о многогранности человеческой дружбы. И как это удивительно, что именно противоположные по характеру люди притягиваются друг к другу. Что самоуверенный в собственной гениальности Джон, не способный на проявление добродушия и уважение к чужому мнению нашел в мягком, податливом Анри, не могущем противостоять глыбе интеллекта и грубости? И наоборот? И все же, что-то их сближало...

Встревоженный звоночек на моём планшете оповестил меня о полученных сообщениях. Две долгожданные новости и обе положительные. Всё складывается! Я отписался сержанту, что буду ждать его в лабораториях растениеводства. Запыхавшийся Коля бежал мне на встречу. Перед собой он нес плотный непрозрачный пакет, распухший от содержимого.

– Инспектор! Вам это понравится! Как вы догадались, что костюм надо искать в отходах?

– Очень просто! Мне не хотелось тратить время на то, чтобы ходить по лабораториям и каждого заставлять надеть их костюм. Я просто надеялся, что он будет там.

– И вы не ошиблись! Есть несколько пятен крови, смазанных. На животе, рукавах и ногах, предположительно чуть выше колена. Следы грунта тоже присутствуют. Правда, костюм немного потрепан. Если успели его вытащить из шредера.

– Отлично. Что-нибудь ещё обнаружил?

– Я хотел отнести в медицинскую лабораторию. Все же надо сделать анализ крови... Но вы позвали меня сюда.

– Сейчас мы и без анализов со всем справимся. Пойдем, Коля. Нас ждет финал!

Мы зашли в лабораторию томатов, где моими ноздрями снова завладел изумительный аромат этих чудесных растений. Стол с молодыми посадками по прежнему был не тронут. Тонкие стебельки тянулись к лампам. Аркадии не было видно. Однако до нас доносился не громкий голос, так что мы прошли вглубь лаборатории. Там запах томатов смешивался с вызревавшими перцами, листья которых источали ещё более сильный аромат земной пряности! К моему удивлению, женщина оказалась не одна, и даже не с ученицами. Мы застали её в обществе Анри Бюжо.

– Я кажется наказал вам сидеть в своей каюте, молодой человек! - Как можно более строго произнес я.

– Я могу вам помочь? - Спросила Аркадия, выступив вперед. Спокойное лицо стремилось выразить эмоцию внимательной учтивости.

– Я очень на это надеюсь. Будьте добры, Аркадия, показать нам ваш защитный костюм.

– А в чем дело? Он исправен.

– Я не сомневаюсь в этом. Однако, нам с Сержантом хотелось бы взглянуть.

Аркадия едва заметно пожала плечами, как бы говоря, что раз это так необходимо, её не затруднит исполнить моё поручение. Женщина провела нас в уютный уголок лаборатории. Рабочий стол, удобное кресло, даже небольшая лежанка для отдыха. Здесь же была камера очистки костюма и шкаф, разделенный на два отсека. Сквозь прозрачную дверцу можно было видеть два, в целом, одинаковых костюма. Аркадия набрала цифровой код и, распахнув дверцу своего шкафчика, пригласила меня ладонью. Обычный, и ничем не примечательный, светло-серый, как и все костюмы химзащиты. Висевший на плечиках, он не мог сообщить о своей принадлежности. Ни меток, ни бирок. Однако, отогнув один из бортов я заметил кое-что. Очень важное! То, чего не может быть у Аркадии, но есть у светящейся Ольги Светловой, да ещё и в избытке. Длинный светло-русый волос.

– Аркадия, вы давали кому-нибудь свой костюм на пользование?

– Нет. Да это и не нужно. У каждого лаборанта есть свой. Они индивидуальны.

– Я это знаю. А вы свой отдавали кому-нибудь? - Я вытащил костюм из шкафа и держал его перед собой.

– Нет. Это лишено смысла. - Аркадия отвечала с абсолютным спокойствием в голосе, не нервничая, не повышая голос, не удивляясь.

– Тогда как вы объясните наличие на внутренней подкладке чужого волоса?

Аркадия взглянула на указываемое мной место. На мгновение, всего на мгновение промелькнул ужас в её глазах.

– Никак, Инспектор, поскольку не знаю ответа на ваш вопрос.

– Скажите, Аркадия,  а мог ли кто-то, - по всей видимости, обладатель этого волоса, - зайти и без разрешения взять ваш костюм?

– Мне об этом ничего не известно. Однако, теперь я допускаю такую возможность.

– Тогда кто ещё кроме вас может знать код замка на двери шкафа?

– Я никому не озвучивала его. Но он не так сложен. Так что его легко взломать.

– Допустим. Аркадия, ещё одна просьба. Будьте любезны. Наденьте костюм.

– Зачем?

– Просто так. Хочу взглянуть на вас с костюме. Вы отказываетесь?

– Просто не понимаю, к чему это вам?

– Уверяю вас, мисс Черчель, всему есть объяснение. И я дам его вам, как только вы выполните мою просьбу. Или у вас есть какая-то причина возражать мне?

– Объективной причины нет, однако я...

– Ну вот и ладненько. Значит, надевайте!

Аркадия неохотно взяла костюм из моих рук. Она отошла в сторону, сняла ботинки и стала не торопливо одеваться.

– Капюшон можете не затягивать. Важен общий вид.

Аркадия застегнула молнию и повернулась к нам.

– В общем-то, этого я и ожидал. Вам, дорогая Аркадия, ещё требуются разъяснения по моей просьбе?

– А в чем собственно дело? - Вмешался Анри, стоявший до этого на некотором отдалении.

– О! Все предельно просто. Этот защитный костюм принадлежит другому человеку. Взгляните, Анри, - и вы, сержант, тоже, - на рукава. На ноги. Если индивидуальный защитный костюм предполагает точное повторении размеров человека, которому принадлежит, то здесь мы видим явное нарушение правил и техники безопасности. И либо отдел снабжения допустил ошибку, выдав вам, Аркадия, костюм, не по вашим размерам. Либо этот костюм принадлежит тому, чей рост значительно превышает ваш. Я склоняюсь ко второму варианту. И даже могу точно сказать, кто владелец. Но может, мисс Черчель, вы сами назовете имя?

Женщина молчала, сохраняя стойкость и мужественность.

– Вы знаете, Аркадия, у меня для вас есть ещё кое-что. Сержант, будьте любезны!

Коля оперативно вынул защитный костюм из пакета и расправил его. Размазанные пятна засохшей крови цвета багровой ржавчины вызвали неподдельные эмоции. Аркадия закусила губу. Её глаза наконец перестали быть непроницаемыми. Страх овладевал бедной женщиной.

– Ты не избавилась от него? - С ужасом вскрикнул Анри Бюжо.

Очень интересно! И что не маловажно, подтверждает причастность Анри к этому убийству. В любовном треугольнике не бывает невиновного. Каждый вносит свою лепту. Даже жертва.

– Есть необходимость просить вас, Аркадия, примерить и этот костюм? - Спросил я.

Женщина села на кушетку. Она обмякла, будто силы на сопротивление покинули её.

– Он мой. – Полушепотом произнесла Аркадия.

– Вы двое расскажите, наконец, за что убили Джона Ли? О любовной связи между убитым и вами, Аркадия, я уже знаю. Что послужило причиной? Джон узнал о ваших отношениях с Анри? Или вы вдвоем просто решили избавиться от него? От любовника и от друга. Не слишком ли кровожадный способ разрыва отношений.

Аркадия долгим взглядом изучала Анри Бюжо. Сложно сказать, что выражали её глаза. Мне виделись злость и презрение. Что же таит в себе эта роковая женщина? Я продолжал приводить доводы.

– Джон умер в вашей лаборатории, Аркадия. Он упал. Опрокинул неустойчивый памятный стол, ударившись о него головой. На остром крае столешницы сохранилась плазма его крови. А в ране убитого найдены частички ржавчины, которые по химическому составу полностью совпадают с её источником ржавчины на обороте столешнице все того же неуклюжего стола. Ко всему прочему, на теле покойного были обнаружены следы грунта. Ранее утром, когда я заходил опросить вас, Аркадия, я видел мешки с грунтом, сваленные неуклюже в стороне от резервуара, для которого он предназначался. Я заметил, что один из мешков был порван. С первого взгляда ничего удивительного. В лабораториях растениеводства всюду есть емкости с грунтом и нет никакой гарантии, что сыпучее вещество не просыплется. К тому же, если сваливать мешки в такую кучу. Однако, я бывал в других лабораториях. Грунт здесь очень ценят, и обращаются с ним с предельной осторожностью.  Это великая ценность, которая дает нам еду. Потому всюду с этими мешками обращаются бережно. Но не вы. По крайней мере в этот раз. Вам было необходимо спешить, переложить мешки в сторону, отмыть их от брызг крови, протереть пол под ними. А потому нельзя было мешкать и раскладывать их аккуратно. Джон Ли споткнулся об эти мешки. Из-за чего один из них порвался. Ещё невинные томаты, стебли которых погибли в результате опрокинутых резервуаров.    

Сложно сказать, был ли я прав. Мои подозреваемые нервничали каждый по своему. Аркадия почти не шевелилась, еле заметно дышала и следила за мной немигающим взглядом. Лицо её выражало неожиданную для меня эмоцию - горе. Анри теребил руки и вовсе не смотрел на меня. Знакомое поведение. Ну а мой сержант слушал меня с преданным и восхищенным вниманием.

– Что произошло тем утром? Джон узнал, что возлюбленная не верна ему? Он не хотел уступать вас, Аркадия, своему другу, не смотря на результаты отдела учёта? Вы наверно спорили. Каждый упрямо стоял на своем. Откуда у вас, мисс Черчель, столько силы? Вы случайно толкнули Джона или предварительно рассчитали последствия его падения? Мне любопытно, кто из вас оказался настолько холоднокровным, что вонзил в сердце ещё живого Джона Ли его собственный нож? Или вместе? Вроде как, во имя любви и всё такое?

Анри вздрогнул и уставился на меня, когда я заговорил о ноже. Его взгляд выражал удивление, испуг и вопрос, каким образом я догадался о том, о чем говорю. Значит, я попал в точку! Анри Бюжо убил своего друга. А вот Аркадия почти не переменилась в лице. К окаменевшему и искаженному горем лицу добавилась эмоция отвращения. Женщина на секунду посмотрела на сообщника, после чего перевела взгляд обратно на меня.

– Очень не разумно, Анри, оставлять любимую наедине с телом. Как видите, без вас она не справилась. Она не так сильна, чтобы с легкостью тащить тело достаточно крупного мужчины. Ей потребовалось много времени и две остановки. - Вот тут Аркадия очень удивилась. Я снова попал в точку! - И всё же, дело не было завершено. Трудолюбивые стажерки спешили на практические занятия в лабораторию томатов и спугнули своими шагами и голосами Аркадию. Она скрылась в шлюзовой камере, оставив тело на всеобщее обозрение. К слову сказать, дорогая Аркадия, вам сильно повезло удрать оттуда. Не оставь мой помощник свой пост на несколько минут, мы бы застали вас там. Далее ваши действия понятны. Вы выбрасываете свой костюм в утилизатор, крадете костюм у Ольги из соседней лаборатории. Надеялись, что это сработает? Даст вам защиту? Однако этот шаг обернулся против вас. Если бы Ольга не заявила о пропаже, я бы не подумал даже искать защитный костюм, который хранил на себя кровь убитого. Я вам скажу откровенно, Аркадия, я даже не знал, что убийца мог быть облачен в нечто такое. Хотя он объясняет нам отсутствие на теле какого-либо постороннего генетического материала.

Я скомандовал сержанту и вместе мы отвели задержанных в наш полицейский участок, для более детального допроса каждого обвиняемого в отдельности. Полицейский участок это безусловно громкое название. Просто отсек с несколькими каютами. Мы рассадили преступников по отдельным комнатам, пристегнув наручниками к специальным петлям в столах. Да! У нас даже наручники есть! Как в настоящих детективах. Для начала я решил поболтать с Аркадией.

Женщина сидела напротив меня с опущенными глазами. Когда она заговорила, я понял, что она плачет. Её голос дрожал, а на щеках стали заметны влажные дорожки слез.

– Я любила Джона. Правда! А он любил меня. Никто не понимал его. А мне он казался таким трогательным. Вся эта грубость... Это напускное. Всего лишь защита. Я знала Джона совершенно другим. Ранимым, чувственным. Мы очень хотели завести детей. Но нам отказали. Джон очень переживал. Однако, он нашел способ. Мы могли бы стать счастливыми! И не только мы. Джон мог осчастливить всех влюбленных, вынужденных скрывать свои чувства. С отделом учета, с этой бездушной машиной управления человеческими жизнями и их чувствами, можно будет покончить! Навсегда!

– Что же такого обнаружил Джон? - Спросил я.

– Как вы думаете, Инспектор, на нашем столе появляется мясо?

– Зоологи выращивают животных...

– Верно. А откуда они берут этих животных?

– Разводят... Это же очевидно!

– А вы знали, Инспектор, что когда экспансия только начиналась, на корабле не было ни садов, ни зверей? Все, что у нас сейчас есть, вышло когда-то из пробирки.

– Нет, я этого не знал.

– А знаете, где наши предшественники взяли весь этот материал?

– Семена?

– На корабле есть гигантское хранилище семян. Растения, животные, люди.

– Люди?

– Да. Сотни тысяч мужских и женских клеток, призванных воссоздать популяцию человечества на нашей будущей планете. Мало кто знает об этом. Просто эта информация забылась со временем. Анри был в этом хранилище. Как и многие зоологи. Анри увидел отсек, которым никто не пользуется. Его любопытство привело к открытию человеческих гамет. Замороженных, ожидающих дня, когда их соединят.

– Анри рассказал Джону, а Джон вам. - Предположил я. Аркадия утвердительно кивнула. - Что ж, раз так, то по истечении какого-то время вы действительно могли быть вместе. Растить общих детей, хоть и не родных генетически. Что же пошло не так?

– Всё было так. Просто... - Аркадия потеряла самообладание и разрыдалась, выкрикивая: - Я не убивала его! Я любила! Я не убивала его! Не убивала!

Я почувствовал себя неловко. Сержант оказался сообразительней. Он подбежал к кулеру с питьевой водой, краник которого торчал из стены неподалеку, и наполнил кружку водой. Аркадия сделала несколько глотков.

– Мы должны были тем утром отправится к капитану. - Продолжала женщина. - Только он знает о хранилище и о предназначении человеческих клеток. Мы хотели просить его о разрешении на разморозку. Так, если б мы начали сейчас, то уже через год появились бы первые здоровые младенцы. И никакого страха перед кровосмешением! Никаких тайн больше! Никаких запретов! Мы были бы счастливы!

Аркадия снова расплакалась. Горе душило её изнутри. Она оплакивала свое будущее, которому никогда теперь не суждено сбыться.

– Анри знал, что вы собирались сделать. Несколькими днями ранее их с Джоном видели в кислородном баре. Анри пообещал не позволить Джону "сделать это". Видимо речь тогда шла об обращении к Капитану.

– Да. Он пришел сюда. Рано утром я опрыскивала перцы. Вот почему я была в костюме. Джон ждал меня в передней. Это я так называю то место, куда попадаешь, зайдя в дверь лаборатории. Передняя. Очень красиво. По домашнему. Давно прочла это слово в какой-то старой книжке. Я услышала голоса и поспешила туда. Оказывается, в лабораторию ворвался Бюжо... - Аркадия поморщилась от неприязни. - Размахивал своим проклятым списком. Кричал о каких-то там правах. Утверждал, что я принадлежу ему. А я никогда стану его. Тем более теперь. Он убийца! Он толкал Джона. А тот не защищался. Джон пытался словами успокоить друга. Но Анри не унимался. Ударял в грудь и толкал Джона... А дальше, Инспектор, всё произошло так, как вы описали. Понтия не имею, как вы до этого догадались.

–  Это моя работа. Признаться, я сразу заподозрил, что причиной убийства была эта чертова любовь. Но я никак не ожидал, что друг пойдет на преступление. Но вы, Аркадия, если знали настоящего убийцу, зачем все скрывали? Зачем выгораживали его? Пытались спрятать тело?

– Приди вы сюда, Инспектор, когда здесь лежало окровавленное тело, когда я вся была в его крови, разве вы поверили бы мне, что убийца кто-то другой? Да и к тому же, то, что мы встречались с Джоном, было противозаконно. Мы были преступниками, потому что хотели любить друг друга. - Аркадия тяжело вздохнула. - А этот мерзавец вонзил в сердце Джона нож, и убежал. Как последний трус. И я осталась одна с убитым возлюбленным на руках. Я успокоилась, насколько это было возможно. Поставила стол на место. Резервуары с рассадой. Вы были правы, некоторые растения погибли из-за механического повреждения. Я постаралась скрыть все, что могло бы указывать на произошедшее убийство. Эти чертовы мешки с грунтом! Этот проклятый стол... С костюмами вы тоже все верно поняли, Инспектор. Теперь я не знаю, зачем пыталась всё скрыть? Но эти сутки я прожила словно в кошмаре. У меня не осталось сил отрицать произошедшее, скрывать свою боль и страхи. Я лишь хочу теперь, чтоб все поскорее закончилось.

Мы оставили Аркадию наедине с её горем. Потерять любимого - худшее наказание за преступление.

– Что будем делать дальше, Инспектор? - Спросил меня не терпеливый Коля.

– Я думаю, побеседуем теперь с Бюжо. Юнец так искусно лгал мне! Хотя в историю с похмельем я не поверил.

Мы зашли в камеру. Анри Бюжо лежал на столе, услышав наши шаги он неохотно приподнял голову и взглянул на нас с сержантом.

– Вы расстроены, Анри? - Спросил я. - Надеюсь, тем, что убили друга, а не тем, что вам не удалось избежать поимки?  

– Если бы она сделала всё, как надо, то ничего не происходило бы сейчас.

– Иногда, для достижения нужного результата, всё нужно делать самому. - Многозначительно произнес Коля.

– Верно, нужно  было самому закончить всё. - Подтвердил я.

– Я не мог. Меня уже ждали в лаборатории. Сестра не могла бы долго меня прикрывать.

–  Однако вы умело притворялись вчера, юноша. Я поверил, что новость о смерти друга опечалила вас. Но это всё была игра. И как давно вы, Анри, задумали убить Джона, стоящего на пути, как вам казалось, счастливого будущего?

– Я ничего не задумывал. Всё произошло случайно. Мы не поделили женщину и вот результат.

– Я допускаю, что падение Джона и травма головы, - которая кстати не была смертельной, и при своевременной помощи ваш друг был сейчас с нами, - произошли на волне ярких эмоций. Но зарезать Джона ещё живого... Это был обдуманный шаг.

– Я всего лишь хотел защитить себя и выгородить её. Если бы ей удалось избавиться от тела, всё сложилось бы иначе. Оставь я Джона в живых возникло бы много вопросов. К примеру, что он делал в её лаборатории? Почему я его толкнул? И, наконец, это бы стало концом нашей дружбы. А так, Джон навсегда бы остался в моей памяти верным и любимым другом. Какое-то время люди пытались бы найти его. Как можно исчезнуть с закрытого корабля? Возможно, следствием занимались бы именно вы, Инспектор. Но без тела у вас ничего не получилось бы.

– Однако, картина сложилась иным образом. Вы не отрицаете, Анри, что воспользовавшись ножом Джона Ли, лишили его жизни?

– Нет. Это действительно было так. Я расценил ситуацию таким образом, что отныне, она станет моей. Ведь даже отдел учёта утверждал это. На мой запрос они дали мне список женщин для благоприятного союза. Она была в этом списке первой.

– Отчего вы стали преследовать именно Аркадию? А не любую другую особу из списка?

– Это старая история. Я был в неё влюблен. Пытался однажды раскрыться. Но она только смеялась. Вроде как я был для неё ребенком. А позже я узнаю от Джона, что видите ли, он влюблен. Именно в неё. Он рассказывал мне о моем счастье. Но это я должен был быть там, в шлюзовой камере с ней. Это я должен был тайно проникать в её лаборатории и уединяться среди этих чертовых томатов! - Анри потер глаза. Ему было неудобно из-за наручников, так что он даже по началу ткнул пальцем себе в глаз. -  Вы уже знаете об идее Джона?

– Да.

– Эта идея должна была принадлежать мне. Почему я сразу не понял, к чему может привести моя находка? Я бы прославил свою фамилию. Меня бы стали помнить...

– В то утро вы в очередной раз пытались привлечь внимание Аркадии законным основанием?

– Да. Как вы понимаете, это не помогало. Я уговаривал их не идти к капитану. Утверждал, что расчеты отдела учёта проверены и дают положительный результат. И что наши с ней дети станут талантливыми учеными. Ведь мы с Мишель, да и многие другие плоды этих расчетов, оказались достойны предоставленного права на жизнь. Очень много талантливых детей родилось благодаря нашему искусственному отбору.

– Вы противоречите себе, Анри. Я не пойму, вы выступаете за сохранение работы отдела учета, но хотели бы прославиться, открыв возможность суррогатного отцовства и материнства.

– Сейчас это уже не имеет значения.

Я с подозрением слушал Бюжо, смотрел в его лицо, которое сохраняло какую-то беспристрастность. Этот наглец снова мне врал. Что, даже о своей давней любви к Аркадии? И почему он снова не называет её по имени?

– Расскажите мне об убийстве?

– Что ещё тут расскажешь? Должен признаться, Инспектор, вы очень точно воссоздали картину произошедшего. - Анри снова занервничал.
Это выражалось в безостановочном перебирании пальцев, сжатии кулаков и вздрагивании всего тела. -  Джон лежал без движений, кровь вокруг головы. Она села рядом с ним. Положила зачем-то голову к себе на колени. Мне было страшно. Я онемел, голова кружилась. Но вдруг всё показалось таким ясным. Это казалось решением моей проблемы! В шлюзовой камере есть отсек с коммуникациями. Туда вполне можно было затолкать тело Джона. Так что никто никогда не нашел бы его, никто никогда не узнал бы, что произошло. А ей, чтобы она не стала впоследствии говорить, никто не поверил. Она стала моей соучастницей! Пока я все это осмысливал, Джон пошевелился. Он начал приходить в себя. Он не умер! Столько крови кругом, но он не умер. Я долго не думал. Просто выхватил нож из кармана и воткнул в грудь. Не нужно быть врачом, чтобы проткнуть человеку сердце.

– Верно, достаточно быть предателем.

– Это только так кажется. - Анри перестал дергаться, заговорил спокойным голосом. - Дружба, любовь... Человек всегда все делает ради себя. Если бы Джон был другом, то не стал бы крутить с чужой возлюбленной. Он все прекрасно знал. Так что нет, я не был предателем. Это он! И я не жалею о своем поступке. Только о том, что не позаботился о теле сам. Тут вы правы. Мы бы избавились от тела вместе, оплакали бы свою утрату, и стали бы жить дальше. Я помог прибраться в лаборатории. Но было уже одиннадцать. Мне нужно было уходить.

– Всегда доводите начатое до конца. Вам придется побыть здесь какое-то время. Анри Бюжо, вы официально арестованы. Я доложу о расследовании верховной комиссии. Они решат, что будет дальше.

Анри обреченно склонил голову. Мы оставили его и отправились в нашу чудесную конторку, где удобные кресла, стол с зеленым сукном и экран, имитирующий камин ждали нас. Уют превыше всего. Как бы я хотел оказаться в таком кабинете, только настоящем, как на Земле, где мебель из дерева, стены оклеены теплыми обоими с каким-нибудь винтажным рисунком, где огонь в камине настоящий, где можно сесть в кожаное кресло и закурить сигару, или раскурить трубку. Нам предстояло составить долгий и подробный отчет...

В кабинете нас ждала неожиданность. Точнее, ждала нас Мишель Бюжо. И хотя в её присутствии в полицейском участке есть логика, увидеть её было неожиданностью.

– Я хочу во всём сознаться! - Мишель кинулась на меня, сжимая руки на груди. - Я виновата. Это всё из-за меня! Прошу вас, Инспектор, только не наказывайте Анри.

 

 

Праздничный бал выглядел по-настоящему пышно. Палуба сияла гирляндами разноцветных лампочек. Экраны проецировали заснеженные ели. Дети лепили снеговиков из искусственного снега, разбросанного всюду под ногами. Художники подготовили для гостей причудливые маски из пластика, так что многие скрыли свои лица. Сюрприз Никиты по прежнему был скрыт за огромной материей, ожидая своего часа.

Уже немного опьяненный, я стоял у бара с коктейлями. В преддверии празднования 1500 месяца полёта нашей экспансии ботаники-экспериментаторы выгнали самогон из плодов картофеля. Чистым пить его было нельзя, так что моя красотка Элла придумала потрясающие фруктовые коктейли с добавлением полученного спирта. Пились они легко, а голова начинала приятно кружиться быстрее, чем от виноградного вина. Я уже даже начал пританцовывать в такт музыке, призванной создавать атмосферу празднования земного нового года.

Очаровательная Элла с обнаженными плечами и в маске, скрывающей половину лица подплыла ко мне, держа в руках пару свежих коктейлей.

– С праздником, Инспектор! - Элла сбросила маску и заглянула в меня обжигающими глазами. - Что же ваше расследование?

– О! Всё закончилось. Не скажу, что удачно.

– Расскажите же! Это так увлекательно! Неужели, Мишель Бюжо была всему причиной?

– Что тут скажешь, любящий брат всего лишь хотел сделать сестру счастливой. Она любила Джона Ли, а он был поглощен лишь Аркадией. От не разделенной любви девушка просто обезумела. Сначала она упросила брата подделать данные в отделе учёта.

– Как же это возможно?

– Они не выдали того программиста, который проник в систему. Впрочем, я его разыщу немного позже. Когда Аркадия и Джон подали запрос, результат, выданный им, был перехвачен таинственным умельцем. На самом деле эти двое подходили друг другу. В поддельном списке Аркадии предлагалось выбрать себе в партнеры Анри Бюжо, а Джону Ли...

– Мишель.

– Верно. Но этим двоим было плевать на все запреты. Такая уж это штука - любовь. Прошло какое-то время, и обезумевшая Мишель захотела расквитаться с возлюбленным, не оценившим её чувств. Анри очень любит сестру. И её страдания изводили его. Что же касается самого Анри, то он никогда не любил Аркадию Черчель. Это была ложь, выдуманная, чтобы выгородить из всей этой истории имя сестры.

– И однако сестра вступилась за брата.

– Только слишком поздно. Её попытки защитить Анри не отменяют того факта, что он убил человека.

– Что же теперь с ними всеми будет?

– Аркадии предъявить нечего. Капитан ещё вчера распорядился освободить её из-под стражи. А вот брат с сестрой по прежнему находятся в камере. Капитан и судья решили заняться этим делом после праздника. Он также сказал, что рассмотрит идею Джона Ли по активации хранилища клеток.

– Ох, вот это история! В лучших традициях праздника.

– Когда это у нас случались подобные истории в канун празднования ста месяцев?

– Не у нас. В кино. Всё же, Инспектор, я иногда думаю, как же людям весело жилось там, на Земле. и зачем они только пожелали рвануть в неизвестность черного космоса?

– Любопытство. Человек любопытен от природы.

Наша беседа была прервана боем экранных курантов. Наступила полночь. Корабль успешно преодолел отметку в 1500 месяцев и несётся дальше. На двенадцатом ударе часов вызывавшая у всех любопытство ткань рухнула и нашему взору предстала гигантская ёлка украшенная на манер земных рождественских и новогодних елей. Гости торжества не сумели сдержать своего ликования и возгласы восхищения волной пронеслись по палубе. Самодовольный художник и дизайнер Никита Саврасов принимал благодарности и поздравления.

 Конечно, ёлка была лишь пластиковой имитацией. Оказалось, что в отделе по переработке мусора более шести месяцев специальная команда занималась лепкой еловых пушистых лапок. Что ж, мы сумели оценить их труд по достоинству!

 

Похожие статьи:

Рассказы → Доктор Пауз

Рассказы → По ту сторону двери

Рассказы → Властитель Ночи [18+]

Рассказы → Проблема вселенского масштаба

Рассказы → Пограничник