Инженер Александр Хлопков

Инженер Александр Хлопков неспешно прогуливался вдоль лесного насаждения, распрощавшегося под суровым климатическим давлением осенних и зимних месяцев с покровом листвы. Под подошвами его ботинок безмолвствовал асфальт, освобождённый ото льда. Инженер не обращал почти никакого внимания на то, что было вокруг него. Всё его существо было поглощено осуществлением мыслительных операций. Александр Хлопков немного сожалел в минуты прогулки лишь о том, что умозаключения его отличались некоторой неупорядоченностью и, временами, категоричностью. Заложив руки за спину, молодой инженер ходил из стороны в сторону. Но такая шаркающая прогулка его, конечно, не могла продолжаться вечно. Вечер ещё не давал о себе знать, но приближение его показывали часы.
           Через полчаса инженер Александр Хлопков стоял в одной из комнат на последнем этаже высокого здания и взирал на хаотичные сугробы внизу. Помимо сугробов он видел также многоквартирные дома и аттракционы небольшой детской площадки. Теперь он размышлял уже не так активно. И всё же Хлопков чувствовал, что в его сознании зреет замысел, замысел пока ещё чрезвычайно смутный. Несколько раз инженер рефлекторно доставал из своей сумки бутылку лимонада и делал сладкие глотки. Ночь приближалась, загорались уличные фонари в то время, когда, поставив все нужные подписи, Хлопков двинулся к себе домой.
              Оказавшись у себя в квартире, инженер недолго и неосознанно несколько минут бродил по просторам коридора и комнат и почему-то смотрел на выключатели. Немного позже, причесав рукою перед зеркалом непослушные волосы и стремительно почистив зубы, понял, что именно хочет и должен сделать. Инженер Александр Хлопков все свободные часы, что оставил ему график обязательной работы и режим неизбежного засыпания от усталости, потратил на конструирование из подручных средств особой машины, относительно компактной, но функциональной. Это изобретение явилось совершенным прибором для копирования абсолютно всего, всего без исключения на каждом уровне бытия.
            Грязь на ногах студентов и преподавателей. Дубликат ключей и мелочный эпатаж. Политическая корректность и бездонные колодцы. Яблоки у ртов маргиналов и легенды о штурме красивых куполов. Сигаретный ожог и внешнее бурление городских жирафов. Край перед соблазном психоанализа. Выстрел нового мнения и палатки в джунглях. Бег с рюкзаками. Вечные оскорбления и глазные капли. Стихотворения в сюрреалистической манере. Громоотвод перед жалкой лачугой. Сокровенность глубины и древних правонарушений. Поезд с правительственными листовками. Чад невидимой, но зыбкой обречённости. Дым восторженных фейерверков. Облачный, но светлый день. Противостояние плачущей и смеющейся экспансии. Дочь немецкого посла и крем для душевого ремонта. Глубина пещер. Фиолетовые  кусты и лошадь со шрамом эсхатологизма. Диваны перед спором футбольных болельщиков. Хоккейная маска утопленника. Забываемая реками талая вода. Разбег гуманного агента. Налогоплательщики и законы в сенаторских зданиях. Биология мрачного поедания плоти. Напалм и лицемерие. Жёсткий хлеб и прожариваемые куски сухарей. Бельё новогоднего дурмана. Вид змеи, проглотившей овцу. Слоны и алмазные копи. Скрытые и вымышленные дороги к кладбищам. Запреты на драконов, уличный бег и кусаемые хвосты амфибий. Рвота цинкового цинизма. Плечи и двери иллюзий. Хворост нетерпеливой гениальности. Табуреты и холодильники. Глазные капли и чёрствость. Угроза телесности в хосписах и модных обрядах. Разгул грубости и стремительности. Центробежная сила материализма. Подавляемые эмоции и кольца декабрьских волнений. Клевер у седых изваяний. Обгоревшие дома и раскаяние в голубом сиянии традиции. Странность исторических процессов. Дверная нагота и ласковые конвоиры. Мастера обмана из природных семян. Мотив странствия. Абстракции перед началом езды на спелых пряниках и их гривах. Безумцы, похожие на птиц. Полномочия отравленных револьверов. Согласие и мутные решения. Мускулистые трусы рядом с вентиляторами. Оживление глупых собак. Богачи и двери миниатюрного микроскопа. Слабость государственной системы. Эстетика без надобности трамваев и консультаций. Пир мировых гегемоний. Кальсоны и благочестие. Набеги кочевников без эмоций. Стандарты похоти и новизны. Державные речи кинжалов и траурных ковров. Посуда стойкого оптимизма. Эрекция и затворы сараев и монастырей. Оформление заявок. Турникеты без власти сажи. Воровство у лучших друзей. Оскал новой сказки. Флипбук на полке автомобильной парковки. Пажи и молодость дрянного стилевого аскетизма. Вероятность и теоремы о грушах. Призраки, песни о загробной жизни и достоинство кальяна.
            Когда будущий инженер Саша Хлопков был подростком, девчонка, которую он безумно любил, умерла от жестокой язвы. Мальчик был подавлен этим внезапно пришедшим горем, он долгое время пребывал в состоянии тяжёлой депрессии и даже предпринимал попытки самоубийства, к счастью, неудачные. Он не мог забыть свою любовь, в её память Александр стал инженером. Машина, созданная им за один вечер, для человечества оказалась очень важной. Посредством своего изобретения инженер с помощниками уничтожил Универсум, разрушил всё до основания. Но затем восстановил Вселенную, переделав её в духе величайших и светлейших утопий. Человечество осознанно совершило самоубийство, чтобы немного позже воскреснуть в обновлённом мире.