Змея ползла, неспешно извиваясь, по золотистой тропической почве. Длинное создание таилось и умело выжидало. Змея скрывала в своём организме смертоносный яд для добычи. Её жертвой должен был стать какой-нибудь неосторожный зверёк малых размеров.
Испепеляющие солнечные лучи неумолимо обволакивали тонкий ствол и полупрозрачные листья цветка, что рос в стоящей перед стеклом кадке с землёю. Молодой человек подошёл к окну и полил начавшее иссыхать корневище. Потом худой парень, часто опаздывавший на виртуальные свидания, вытер смятою тряпкой пыль на одной из четырёх граней комнатного паркета.
Чёрные сапоги группы археологов топтали болота и циклопические лужи. Экспедиция самоотверженно пыталась обнаружить следы давно погибшей цивилизации, о которой наука знала ещё очень мало. Специальная обувь не особо помогла: ноги исследователей сильно промокли, и им теперь грозила потенциальная простуда (а может быть – даже страшная лихорадка).
Внезапно где-то зазвучали выстрелы. Огонь вёлся, судя по всему, из старых, но ещё по-прежнему годных карабинов. Крестьяне испугались, в некоторых домах даже раздался отчётливый детский плач. Вспыхнула соломенная крыша, и пламя начало распространяться. Худым и смуглым рукам пришлось взяться за ведра и шланги, наполненные водой.
***
Трансгрессия и верстаки. Чай, обжигающий очки и пальцы. Театральный абсурд и мгновения лоснящегося воздуха. Креативные клерки. Сердечный ритм и нервная конституция. Агония на трущобном равенстве. Дни и уравнения. Утренние взмахи крыльев. Ветряные мельницы в безоблачных пустотах. Простуда и замешательство. Обнадёживающие результаты. Биология и контрреволюция. Унитазы и гирлянды. Пророчества и самокаты. Нити и судьбоносные постановления. Воскрешение мёртвых, победа над тленом и смертью. Бензиновые пятна. Термодинамика и геометрия. Слова и письма жрецов и беспощадных комиссаров. Безвредный трафарет изготовленной тарелки. Лёгкий завтрак. Бесцельное хождение по квартире. Затем недолгая прогулка. Шелест зелёных колоколов, пожилые мужчины и женщины на уютных лавочках. Резвящиеся дети, играющие в самые разные игры. Экстравагантно выглядящий философ, манерно курящий трубку прямо посреди пешеходной асфальтовой тропинки. Несколько скучающих и мучающихся от жары жандармов в оранжевой форме. Фатализм и хронометраж. Ветер и опавшие короба. Застенчивые ивы и могилы. Диктатура зубной боли. Повторные операции и смелые выводы. Тоталитаризм и глубина деформации. Саморегулирующиеся системы и теории, замёрзшие в глубоких подвалах. Кладбищенские сторожа и право на фальсификацию. Кальций в специальных капсулах. Сабли и белоснежные затворы винтовок. Осенние блохи и начальственная шевелюра.
Ни одна демократия, ни один политический режим не просуществуют долго, если они не укрепляют социальное единство.
В повседневности существуют муки, которые, как проказа, медленно гложут и разъедают душу изнутри. Об этих муках никому не поведаешь: большинство людей считает подобные страдания случайными или исключительными, редкими, а если кто и напишет о них или расскажет, то люди в соответствии с общепринятыми представлениями и собственными воззрениями воспримут это с насмешкой.
***
Отряды кровожадных террористов угнали три самолёта, захватив массивы денег и пассажирских судеб.
Индустриальные червоточины дали о себе знать посредством загрязнения воздуха и экспериментов по телепортации.
