Иждивидумы

Радомир Радомирович Радомиров родился в семье потомственных паломников Всего Святого. Долгие годы его родня летала на межпланетных кораблях от одной галактической святыни к другой и бесконтрольно воспитывала патриотов Вселенной. Но Орден пилигримов, который по сути был профсоюзом паломников, распустили аккурат в тот день, когда Радомир получил из рук отца алмазную династическую печать. Карьера его рухнула до начала строительства.
Пришлось Радомиру вырядиться в живописные обноски и жёстким тараном вклиниться в ряды автостопщиков. Благо его байки, как обязательная мзда за межпланетный проезд и паёк, даже в виде синопсиса были самыми жалостливыми.
В свой последний полёт Радомир заавтостопил мусоросборник с загадочным названием «Мэйдинчайна». Скорее всего капитан корабля Лев Федотович Глинтвейген, любитель не только здорового рациона, спутал его с оператором-сортировщиком и, чтобы избежать рабочего недокомплекта, позволил прошмыгнуть на борт без кибердопуска. Впрочем, когда ошибка обнаружилась, автостопщика принудили к сортировке мусора, но без оплаты и еды.
На праздничном обеде в честь Очередного Рейса уставший вусмерть Радомир подполз к ногам капитана, чтобы выклянчить крохи с барского стола. Грязными пальцами он оттопырил широкие карманы с двойным дном – мол, пустые. Сквозь пелену голодных слёз бедолага посмотрел на жадно чавкающий экипаж и затянул увертюру к своей космоопере:
– Добрейшие и щедрейшие! Знаете ли вы, что после Великой революции Содружества, когда трудоголики всех планет наконец объединились, они приняли декрет об увековечивании революционных святынь, а в каталог профессий внесли новую позицию – пилигрим Всего Святого?
Под такое намеренно скучное начало бдительность «добрейших и щедрейших» начала расслабляться, ибо кто же подаст крошку за историческую справку? А коварный Радомир сглотнул слюну, чтобы не захлебнуться, и монотонно продолжил:
– В те благословенные времена трудоголики всех планет щедро спонсировали тяжкий духовный подвиг пилигримов, разносчиков мифов о революции Содружества. На любом межпланетном транспорте для паломников были зарезервированы места повышенной комфортности. 
Капитан Глинтвейген удивлённо приподнял бровь. Экипаж мусоросборника возмущённо зашумел:
– Свистишь! Заливаешь! Гонишь! 
Под эту свистопляску Радомир успел стянуть первый кусок со стола капитана и мгновенно проглотить. Смахнув счастливую слезу, он поддал жару:
– Поверьте, были времена, когда ненормированный труд пилигримов Всего Святого считался настолько возвышенным, что попасть в пилигримские круги удавалось только самым прытким. Но таких с каждым годом становилось всё больше, ибо нереальный духовный труд пилигримов, которые преклоняли колени у любой реликвии, частенько прерывался восстановительными процедурами в лучших галактических санаториях. 
Мелкие глаза капитана Глинтвейгена округлились и стали соразмерными овалу его неаккуратной физиономии. Через пару минут, справившись с шоком от вселенской несправедливости, он просипел:
– Врёшь, подлец! Этого не может быть!
Экипаж, в кои то веки одобривший капитана, многотональным хором поддержал его. Пока все возмущённо выпучивали глаза, Радомир набил едой потайные карманы. Когда накал страстей достиг апогея, и посыпались предложения выкинуть автостопщика в открытый лично для него космос, Радомир, как гениальный постановщик, перешёл к гармонично-философской арии: 
– И вдруг – нате вам! – трагическим баритоном затянул он. – Трудоголики Содружества, осудив дармоедов-пилигримов, приняли поправку к Конституции Содружества и упразднили Орден пилигримов. Они наступили на горло своей песне и забили на неугасимое благоговение перед Всем Святым! Погасили не только веру в легендарных предков, но и в комфортабельное пилигримское будущее. Наступил жестокий конец бесплатным турам по Галактике, калорийному питанию, оздоровительным процедурам и прочее, и прочее.
На этой оптимистической ноте капитан Глинтвейген хватил лишку и бросил Радомиру пару жёстких хрящиков сушёного шиломордика. Экипаж, решив, что это не хэппи-энд, а хэппи-эндище, под вой «так им и надо!» забросал мифоплёта разноцветными фантиками. Получилось сказочно красиво, хотя и сказочно невкусно. Утерев широкими рукавами поток слёз разочарования, Радомир мстительно перешёл к следующей сцене своей космооперы:
– Увы, нет повести печальнее на свете, чем повесть об Ордене пилигримов! Обиженные кругом и всеми паломники долгое время предавались скандальному унынию и в знак протеста едва не объявили голодовку. Однако пилигримы Всего Святого и голодовка – вещи несовместные. Им бы всё равно никто не поверил. И тогда они решили перейти к активному протесту: то ли стырить что-то, то ли сожрать. Но пока они спорили, галактическое правительство трудоголиков догадалось объявить их вне Закона. Видимо, кто-то из особо одухотворённых буянов сливал информацию об аппетитных планах.
Капитан Глинтвейген и его подчинённые в едином порыве одобрили решение галактического правительства. Одобрили молча и не чокаясь. Даже Радомиру перепало на донышке. В благодарность, он решил потрафить «щедрейшим»: 
– Самые недоразвитые из пилигримов сникли и пошли учиться. Осваивать мирные профессии даже нулевого социального рейтинга. 
В ожидании щедрой подачки за прогиб под чаяния работяг, Радомир замолчал. Но его не поняли. Тяжело вздохнув, он ударил по жлобам правдой-маткой:
– Первыми из бунтующих пилигримских рядов выбыла элита. Почти вся она переместилась в органы управления и на другие нетрудовые посты. Там, где даже коленопреклонение считается перенапряжением. Их потомки до сих пор рулят всем трудоголическим миром!
Радомир хотел ещё что-то выкрикнуть, но капитан Глинтвейген стукнул его пустой бутылкой по голове, а возмущённые потомки трудоголиков схватили автостопщика за ноги и нетвёрдой походкой поволокли к шлюзу в открытый космос.

Так бы и помереть Радомиру в свободном полёте по космическому вакууму, кабы не пьяный кураж капитана Глинтвейгена. Чисто с бодуна ему вздумалось поохотиться пылесосным пистолетом за проплывающим в иллюминаторе Радомиром. С третьей попытки он присосал беспамятного автостопщика, но чем дело кончилось, так и не узнал. Экстаз от удачного выстрела оказался запредельным. Капитан вернулся в реальный мир двое суток спустя и ни разу не вспомнил об одиноко барахтающемся в космосе автостопщике.

***
В сущности, Радомир действительно умер в космосе, ибо существо, которое через много часов осознало себя в контейнере мусоросборника «Мэйдинчайна», так и не догадалось, как оно туда попало. Из-за разных непоняток нового мира оно стало называть себя Эххом. Вскоре Эххо обнаружило, что космическая пыль то ли от спёртого воздуха, то ли от тяжести его дум, хорошо прессуется и пригодна для многих полезных вещей.
Для начала Эххо слепило из прессованной пыли гнездо. В нём оно плодило в основном тяжёлые мысли. Потом Эххо вылепило себе пластичную одёжку и заодно открыло Первый закон пылеводства: пыль втягивает в себя всю гадость, что находится вокруг, исключая саму себя. Вскоре оно стало похоже на жуткий серый ком неясной конфигурации.
Бывшему автостопщику повезло: засасывая его, пылесос повредился умом, то есть искусственным интеллектом, и отказался дальше работать без внепланового техосмотра. Оператор сбойного отсека, передовик пылесосовой отрасли, которому дополнительный осмотр мусорного контейнера нравился так же, как всякому бесплатные сверхурочные, пошёл ябедничать руководству.
Капитану Глинтвейгену его нытьё тоже ударило по чувствам. В основном по обонянию. Тот, кто хоть раз нюхал космическую пыль, не осудит капитана за его чувствительность. Разумеется, Глинтвейген послал оператора так заковыристо, что ударнику пылесосания пришлось долго бродить по мусоросборнику в поисках пункта приписки.
Все эти недоразумения дали Эххо время на закладку научных основ в теории пылеводства, и когда оператор открыл, наконец, люк, чтобы спуститься для осмотра агрегата, странное существо, а на самом деле Пылеводище от Бога, было укрыто космопылью столь плотно, что смогло слиться с окружающей средой.
Пока оператор исследовал отбросы в дальнем конце контейнера, первое народное пылеводище Галактики выбралось из самодельного гнезда и пошло к открытому люку. Передовик-пылесосник, увидев, как некто покидает насиженное место, вслед за своим агрегатом повредился в натуральном интеллекте. Эххо не обратило внимание на эту бытовую мелочь. Со скрежетом зубовным и другими подходящими выражениями оно направилось в офисную часть мусоросборника «Мэйдинчайна». 
Три дня капитан Глинтвейген не видел зануды оператора, но запах космической пыли преследовал его в любой точке мусоросборника. Чтобы сублимировать ярость в мирные достижения, он приступил к составлению словаря выражений усиленной крепости. На четвёртые сутки, за час до вахты, его разбудил невменяемый с виду оператор. 
– Караул, – сказал он и улыбнулся. – У нас на борту пыльное привидение. 
Не пересказать, как обрадовался капитан Глинтвейген – у него, наконец, появился повод заняться практической педагогикой. Однако запуганный и хорошо побитый оператор стоял на своём:
– Грязное пыльное привидение! Надо немедленно освятить мусоросборник.
Недолго капитан Глинтвейген сетовал на свой педагогический провал. Как только серый бесформенный ком с Эххо внутри на его глазах уничтожил последнюю бутылку высокоградусного укрепляющего, Глинтвейген мгновенно протрезвел. И зря. Осязая Эххо и осознавая его немыслимое присутствие на борту, он практически утратил командные позиции. Пришлось потомственному пилигриму взвалить на себя управление мусоросборником и его экипажем.
На самом деле, получив «Мэйдинчайну» в безраздельное владение, Эххо не сразу сообразило какие козыри оно всосало в свою судьбу. Только разобравшись с помощью искусственного интеллекта в маршрутах мусоросборника, оно позволило себе всхлипнуть от восторга, ибо больше всего пыли и мусора собирается в самых развесёлых секторах Галактики. А что ещё надо незамутнённому существу, кроме бесплатного транспорта, барахтающегося по космическим просторам, и дармовой жратвы?
В короткое время падшие пилигримы Всего Святого опознали сотоварища, узнали тайну его благополучия и подхватили знамя мусорного привидения. На всех мусоросборниках  Галактики появились свои пыльные управленцы. В отместку за здоровый аппетит их стали называть "иждивидумами". Наверное, хотели обидеть, но истиный пилигрим Всего Святого, в броне из вонючей прессованной космической пыли, практически неуязвим для троллинга. 
И вот, когда иждивидумы стали повелителями Галактики (ибо мир может обойтись без кого угодно, но без уборщиц быстро утонет в мусоре), нашлись умники, которые оснастили все мусоросборники душевыми кабинами. Баня, сауна, бассейн – против этого устоит любой пилигрим-пылепризрак, но чудесные душевые кабины с мягкими креслами и плотными струями со всех сторон... тут даже профессиональные грязнули рухнули.
Почти все чистые иждивидумы попали в засады на заправках. Откосил только тот, кто догадался перед проверкой нырнуть в пылесборник. Отловленных пилигримов-пылепризраков правительство трудоголиков объявило нелегалами и приписало к ближайшим рудникам. 
Так было добито движение пилигримов Всего Святого. Но в последнее время все информационные потоки забиты странными угрозами: «Мы ещё возродимся! Непосредственно из грязи!». В ответ правительство обратилось к населению Галактики:
– Трудоголики Содружества, будьте бдительны!