Завернувшись в простыню, я подошёл к окну и опёрся о подоконник, вдохнув полной грудью свежий влажный воздух. Видимо, совсем недавно прошёл дождь — свет фонарей отражался в лужах, ветер отряхивал с крон деревьев ворохи капель. Прямо у окна росли кусты, усыпанные мелкими белыми цветами, пахнущими остро, дурманно. Протяни руку — дотянешься.
Но дотянуться не удалось, проём окна оказался затянут силовым полем. Воздух проходил свободно, а вот руку мягко отводило назад. И почему мне казалось, что могло быть иначе? Скорее всего, я все ещё на Ирдале, в Лиге, и значит, я — пленник. А кто даст пленнику сбежать? И то, что я предоставлен себе самому — наверняка тоже иллюзия.
Я вернулся к кровати, понимая, что с этим надо бы что-то делать, как-то выбираться с этой клятой планеты. Но — не хотелось. Горькое послевкусие сна ещё било в виски набатом. «Я — убийца…»
Впору было скрючиться в позе эмбриона и завыть. Если бы я не подозревал, что за мной наблюдают, я бы так и сделал. Но я на чужой территории, и неизвестно, какой ещё сюрприз мне приготовила судьба. Нет, нельзя показывать врагам свою слабость.
«Цель — Ирдал». Вздохнув, я стиснул зубы. Где сейчас та маленькая женщина, которая отдала мне приказ? Жива ли? Показалось или нет, будто медик сказал мне, что жива? Узнать бы наверняка… Знать, что она выжила — и, быть может, стало бы чуточку легче.
Я вновь оглядел комнату, в которой находился. Обстановка — проще не бывает. Кровать — поперёк комнаты изголовьем к стене, окно, манящее фальшивой свободой — справа, дверь — слева. Её створки плотно сомкнуты, вставки из молочно-мутного стекла слегка светятся. Ручки нет.
В изголовье — тумбочка с кувшином и низкий столик на колёсиках, с медицинскими приборами, сейчас отключёнными, видимо, за ненадобностью. За ним, чуть в стороне, в тени — стул, а на стуле… Вскочив, я подошёл, протянул руку — пощупать, убедиться, что не померещилось. Да, на стуле лежала одежда: комплект нижнего белья, ещё — свободные брюки и туника; конечно, это не привычная черно-серая форма, но лучше, чем ничего.
Только одевшись, я понял, насколько меня стесняла нагота. Одежда была непривычной, светлой и слишком свободной, но само чувство, что мне не придётся разгуливать нагишом, немного ободрило.
Одетый, но всё ещё босой, я бесшумно проскользнул к двери и внимательно осмотрел её. На белом пластике — ни ручек, ни заметного стыка, и со стеной она словно бы образует единое целое. Но те женщина и мужчина — не во сне же они мне приснились, и не через окно ушли!
Через мутно-белые вставки невозможно было разглядеть ничего, что творилось по ту сторону. Пелена и туман. Да и не доносилось из-за двери ни звука. Сдержанно выругавшись, я прикоснулся к двери рукой, пытаясь на ощупь найти какую-нибудь трещинку в монолитной плите, которая изначально показалась мне выходом. Минут пять я потратил на бесплодные исследования, чувствуя себя всё более и более глупо.
Если из комнаты и был выход, то он предназначался не для меня. Оставив в покое дверь, я вновь вернулся к окну, где уселся на широкий подоконник — ждать утра.
Небо стремительно светлело. Проснулись и запели птицы — весь мир наполнился их радостными трелями. Вольные, как ветер, они перелетали с ветки на ветку, вызывая у меня отчаянную, горькую зависть. Они — не в клетке. Никто их не держит.
— Проснулся? — услышал я смутно знакомый голос.
Обернулся и увидел вчерашнего медика, стоящего в дверях.
— А так не заметно? — буркнул в ответ, не считая необходимым подтверждать очевидное.
Мужчина вздохнул и подошёл ко мне.
— Дичишься, — заметил он грустно. — Понимаю. Я бы тоже злился, встреть меня разрядом парализатора. Так сказать, «добро пожаловать на Ирдал».
Фыркнув, я бросил быстрый взгляд на его лицо. Интересно, он это всерьёз? А сам-то своим словам верит? Он хочет, чтобы я развесил уши и потерял бдительность, клюнув на сочувствие, как на приманку? Неужели со стороны я выгляжу таким дураком? Хотя да, второго такого нужно ещё поискать.
Кипя от злости на себя, на медика и на весь мир, я чётко произнёс:
— Со мной были мужчина и женщина, Арвид Эль-Эмрана и мадам... Фориэ Арима, — имя, обронённое начпорта, в нужный момент само пришло на ум. — Где они? Что с ними? Я хочу их видеть.
Медик аккуратно положил ладонь мне на плечо, и этот простой жест разозлил больше, чем все его предыдущие заискивания.
— Руку уберите, — огрызнулся я. — У нас в Академии не приветствовались тактильные контакты меж представителями одного пола.
Мужчина покачал головой, но руку убрал, и даже отошёл в сторону на несколько шагов. Теперь я мог хорошо разглядеть его: высокий, худющий, длинные каштановые волосы собраны в хвост, на костистом лице выдающийся нос выглядел птичьим клювом.
Он постоял с минуту, потом подошёл к стулу, нагнулся, достал из-под него не замеченные мною тапочки. Вернулся к окну и, поставив их на край подоконника, проговорил:
— Обуйся. У нас на Ирдале босиком разгуливать как-то не принято, если, конечно, ты не на пляже.
— Зачем? — зло бросил я ему в ответ. — Зачем вам нужно, чтобы я поступал так, как принято?
Улыбка сползла с лица медика. Вздохнув, он попросил:
— Ты всё же обуйся. Ну, хоть для того, чтобы не поранить ноги.
Мне захотелось бросить ему в лицо что-то особенно колкое, злое, но, встретившись с ним взглядом, я сделать этого не смог. Должно быть, я в глазах медика выглядел как полный дурак — он смотрел снисходительно и без злости.
— Пойдём со мной, — предложил вполне серьёзно. — Отведу тебя к Эль-Эмрана, покажу, где мадам Арима. А то ведь не успокоишься. И да, — он устало пожал плечами, — если я оскорбил тебя своим прикосновением, прости. Я этого не хотел.
Я смотрел на огорчённое лицо мужчины и чувствовал, как вновь от стыда загораются щеки, и не знал, куда спрятать взгляд.
«Он лигиец, а все лигийцы — лживые твари», пришла в голову заученная спасительная фраза. Вот только облегчения не принесла, наоборот, мне захотелось провалиться сквозь землю: Фори тоже была лигийкой.
Тяжело вздохнув, я обулся и пошёл вслед за медиком, чувствуя себя донельзя глупо. Створки дверей плавно разошлись в стороны, стоило мужчине подойти к ним. Он сделал шаг в коридор и остановился, придержав створки; я вышел следом.
Две рослые фигуры в бронекостюмах и с оружием наизготовку синхронно двинулись навстречу, но гневный окрик медика их слегка притормозил.
— Эгрив, не глупи, — прозвучало в ответ из-за прикрывавшего лицо щитка. — Парень опасен.
— Нет! — твёрдо проговорил медик, делая шаг вперёд. — Опустите оружие.
— У нас приказ — держать мальчишку на прицеле.
— Перестраховщики, — недовольно прошипел медик, мотнул головой и, обернувшись ко мне, снова перешёл на диалект Раст-эн-Хейм:
— Не обращай на них внимания. Всё разрешится. У них есть приказ стрелять, но только в случае нападения. Ты ведь не собираешься нападать? Нет? Тогда пойдём.
От абсурдности ситуации я едва не рассмеялся в голос. «Нападать?!». Интересно, за кого они меня принимают? И не посчитают ли они шаг вправо, шаг влево или прыжки на месте за попытку к бегству? На всякий случай я решил держаться поближе к медику. Взгляды, которые я ощущал спиной, не сулили ничего хорошего.
Поднявшись на этаж выше, медик повёл меня по длинному извилистому коридору. Изредка навстречу стали попадаться другие люди: они заинтересованно пялились на меня, на эскорт, но держались поодаль. Вряд ли их внимание привлекал цвет моих волос: рыжих здесь было немерено, а вот охрана — у меня одного.
Остановившись в конце коридора у двери, неотличимой от десятков других, медик прикоснулся пальцами к стене около неё, и кивком показал на открывшуюся в просвете разошедшейся молочной мути комнату. Прильнув к стеклу, я увидел обстановку, показавшуюся мне мучительно знакомой — те же белые стены, такой же прямоугольник окна, занавески, подрагивающие под ветром.
На кровати — хрупкая фигура женщины, опутанная паутиной проводов, тянущихся к каким-то приборам, укрытая простынями до подбородка. Заострившееся белое, почти меловое лицо в обрамлении чёрных волос — в первое мгновение я её не узнал, но стоило понять, и сердце словно упало в яму.
— Фори? — прошептал я.
Медик положил ладонь мне на плечо, тихонько сжал его и тут же убрал руку, как будто обжёгся.
— Кто её ранил? — спросил он негромко.
— Наёмники, — я выдохнул это, лишь теперь осознавая, какая картина открылась перед штурмовиками, ворвавшимися на борт яхты Арвида: израненные тела у самого шлюза, измазанные стены, и я — с руками по локоть в крови. Удивительно, что в меня пальнули всего лишь из парализатора, ведь вполне могли и убить. — Наёмники Иллнуанари. Они искали камень…
Замолчав, я вновь бросил взгляд через стекло, мучаясь от мысли, что приборов — слишком много. Хотелось открыть двери, рухнуть на колени у кровати и успеть попросить прощения.
И не важно, куда завёл меня её приказ: чем бы это мне ни грозило, я был уверен — моим врагом она не была никогда. Ком встал в горле от понимания — меня бы убили, не сведи нас судьба. Один я бы ничего не смог сделать. Я, недотёпа, даже не понял бы, кто устроил охоту и почему.
Стекло медленно наливалось туманом, пряча Фориэ от моих глаз. Я жадно вглядывался в расплывающийся силуэт, пока стекло окончательно не помутнело.
— Она... выживет? — слова сами сорвались с губ, хотя ещё несколько мгновений назад я не собирался никого ни о чем спрашивать. Сейчас я пристально вглядывался в лицо медика, как несколько секунд назад — в мутнеющее стекло.
— Может быть, — Эгрив неопределённо пожал плечами, нахмурился и добавил: — Шансы есть. Но обманывать тебя, что всё хорошо, не стану.
Проклятье! Слезы сами потекли из глаз, и я поспешил отвернуться, не зная, куда мне деваться от пристальных взглядов.
«Клятые лигийцы, — подумалось мне, — клятые лигийцы….»
Медик молча протянул мне платок и, оглянувшись на охрану, сделал шаг в сторону, встав между мной и парнями в броне, словно специально прикрывая от их взглядов.
Кажется, у меня задрожали губы.
— Ты хотел видеть Арвида, — будничным тоном напомнил медик через десяток секунд. — Пойдём.
И снова я шёл рядом, стараясь не отставать. Снова мимо тянулись безликие стены с множеством дверей. Снова меня, Эгрива и охрану провожали любопытствующими взглядами.
У палаты Арвида дежурило несколько крепких вооружённых парней, вот разве что брони на них было поменьше. Стало быть, и тут «почётный караул». Должно быть, полуживой торговец тоже занесён в список «опасных».
Один из охранников отделился от стены, молча перегораживая проход.
— Придётся подождать, — заметил медик. — Ты не торопишься?
Странный вопрос. Куда мне, собственно, спешить? Назад, под замок?
— Эгрив, что будет со мной потом? — спросил я прямо. — После, когда мне уже не будет нужна помощь медиков?
— Она тебе и так не нужна... — не договорив, Эгрив напрягся, заметив, как подобрались, встав по стойке «смирно», охранники.
Из палаты выступил человек. На мгновение мне показалось, что это Арвид: неброский чёрный костюм и тёмные волосы сбили меня с толку. Незнакомец скользнул взглядом по охране, медику, на секунду его взгляд задержался на мне — и меня будто вновь прошило зарядом из парализатора — даже дыхание пережало. Он просто посмотрел на меня, а показалось — вывернул наизнанку.
Эгрив похлопал меня по плечу, словно пытаясь ободрить, и шагнул навстречу этому человеку.
— Господин Алашавар, — заговорил медик на местном наречии. — Я требую оградить меня от самоуправства командующего службой безопасности. Это недопустимо! Парни из группы захвата носятся с оружием наизготовку по госпиталю, нервируя персонал и реабилитируемых своим видом. Можно подумать, у нас тут ЧП и в здании засели террористы.
Алашавар вздрогнул, потом подошёл к медику почти вплотную, внезапно оказавшись на полголовы ниже Эгрива. Правда, это не помешало ему смотреть на медика снисходительно, даже свысока — с какой-то странной холодной усмешкой, проявившейся на холёном, с твёрдыми крупными чертами, лице.
Несколько секунд, показавшихся мне безумно долгими, этот человек молчал.
— Согласно донесению, предоставленному службой охраны, к которому прикреплены данные медэкспертизы, подписанные вашей собственной рукой, эти меры являются вынужденными и необходимыми, — чётко выговаривая слова, негромко произнёс он. — Господин Элоэтти, мне нужно объяснять, какую угрозу представляют модификанты?
Эгрив судорожно дёрнул кадыком, вздохнул, и, не дослушав, заговорил быстро, словно опасаясь, что ему заткнут рот:
— Господин Алашавар, я не давал заключения, что парень — модификант. Мой коллега либо намеренно исказил данные, либо неправильно интерпретировал результаты. Да, у парня присутствуют участки в геноме, схожие с изменениями модификантов; и да, эти изменения касаются усиления потенциально опасных свойств, таких как мышечная сила и скорость реакции. Но это ничего не доказывает. Иногда подобные искажения имеют естественное происхождение. И встречаются они хоть и редко, но вполне имеют право быть. Поэтому я прошу вас лично разобраться в сложившейся ситуации.
Я не верил собственным ушам. Модификант? Это обо мне? Это говорится серьёзно? Ноги словно налились свинцом и в то же время стали ватными, и я, чтобы не упасть, прислонился к стене. Нет, это не может быть правдой! Все знают, что модификанты хладнокровные, рассудочные твари: ни радости, ни страха, ни одной эмоции никогда не отражается на лицах! Куклы! Роботы!
Видимо, почувствовав моё состояние, Эгрив обернулся.
— С тобой всё в порядке? — спросил тихо на языке Раст-эн-Хейм.
Кивнув, я отлепился от стены, заставляя себя держаться, как ни в чём не бывало, и тут же наткнулся на насмешливый взгляд Алашавара — видимо и от него не укрылась внезапная слабость. Но теперь во взгляде не чувствовалось парализующей тяжести.
— А мальчик-то понимает по-ирдалийски, — иронично изогнув брови, протянул он, и, переведя взгляд на медика и отбросив насмешливый тон, добавил: — Ладно. Через четверть часа жду вас обоих у себя. Разберёмся.
Резко развернувшись, он быстро пошёл по коридору. Охранники последовали за ним. Несколько секунд — и в коридоре остались только я, Эгрив и сопровождавшие меня бойцы. Как-то отстранённо я подумал о том, что торговца, оказывается, подобной чести — личной охраны — не удостоили.
— Встречу с Арвидом придётся отложить, — прервал молчание медик. Я упрямо мотнул головой, не желая отступать в момент, когда вот-вот получу ответы на мучающие меня вопросы. А ещё мне очень не хотелось вновь попадать под гнёт взгляда этого страшного человека — Алашавара.
Эгрив резко встряхнул меня.
— Дитё малое, — буркнул он и повторил: — Придётся. Парень, Алашавар вечно занят, упустишь шанс, будешь потом везде — даже в туалет — ходить под охраной. Хочешь, чтобы тебя постоянно пасли?
Эгрив кивнул в сторону охранников и спросил:
— Тебе самому они на нервы не действуют? Подумай.
Представив, каково будет под постоянным надзором, я содрогнулся. Разыгравшееся воображение услужливо нарисовало картину, как, неправильно истолковав моё неосторожное движение, охранник стреляет, и хорошо, если из парализатора. Медик был, безусловно, прав.
— Пойдём, — я вскинул голову и расправил плечи, пытаясь унять противную нервную дрожь.
И снова я шёл за медиком, стараясь не делать резких и быстрых движений. Обратно по коридору, потом по широкой лестнице вниз, в просторный вестибюль. Но даже выходя на улицу, я никак не мог заставить себя перестать вздрагивать от мысли о предстоящей беседе с Алашаваром.
Тёплый ветер рванул подол туники, бросил в лицо запах свежести, сплетённый из десятка живых ароматов, яркий луч солнца заставил на миг зажмуриться. Медик повёл меня через сад, полный цветов, фонтанов и покоя. Мощёная белым камнем дорожка в обрамлении деревьев, чьи кроны переплетались, образуя зелёный свод, петляла между фонтанов и клумб. Тихо шептались капли, падая в каменные чаши. Дурманил голову аромат жасмина и роз.
У меня защемило сердце. В Академии круглый год царствовал холод, слегка отступавший на короткие двадцать-тридцать дней. Иногда снег даже не успевал полностью стаять; до сих пор я видел живые цветы всего несколько раз. Здесь же растения царствовали, как и люди, похоже, даже не сознавая, как им, в сущности, повезло.
Все долгие годы обучения я мечтал, что когда-нибудь мне удастся осесть в таком уютном месте, забыв холодный, промёрзший насквозь мирок, как страшный сон. Но судьба распорядилась иначе. Если я вернусь в Раст-эн-Хейм, морозный климат Академии покажется мне сущим раем. За то, что я натворил в порту, мне в лучшем случае светит пожизненная каторга на рудниках. Так что по возвращении цветы мне доведётся видеть только во снах.
Эгрив по-своему истолковал вырвавшийся у меня вздох.
— Не вешай нос, парень, — попытался ободрить он. — Увидишь ты ещё своего Арвида. Да и шеф не кусается.
Я оставил реплику медика без ответа. В голове царил хаос. Подумалось, лучше бы мне на самом деле быть бесчувственной тварью, модификантом, лишь бы не испытывать ни тревоги, ни обжигающего чувства стыда, не рваться между надеждой и отчаянием. А ещё… я боялся.
Перспектива снова оказаться рядом с Алашаваром сковывала мысли и заставляла дрожать поджилки. Один его тяжёлый взгляд казался достаточно веской причиной, чтобы не искать общества этого человека впредь. Но признаться в этом вслух? Нет!
Эгрив поймал меня за плечи, встряхнул, заставив посмотреть себе в лицо.
— Ты куда поплыл, парень?
Его внимательность и сочувствие были как удавка на шее. Интересно, он способен оставить меня в покое? Ну, или хотя бы не обращаться, словно с безмозглым младенцем?
— Всё нормально, — отмахнулся я от его заботы. — Говоришь, шеф вечно занят? Вот и пойдём. Разговаривать потом будем.
Машинально вытерев капли пота, выступившие на лбу, я вновь зашагал по дорожке.
Идти оказалось недалеко. За садом, окружавшим госпиталь, раскинулся небольшой городок. Приземистые светлые здания в один-два этажа утопали в зелени; Эгрив направился к одному из них.
Охрана у входа беспрепятственно пропустила нас внутрь, в огромный сумеречный холл. Вместе со мной медик поднялся по широкой каменной лестнице, свернул в облицованный желтоватым камнем коридор и остановился у третьей двери, единственной, рядом с которой стоял караул. Кажется, те же самые люди, что сопровождали Алашавара.
— Любишь ты влипать в неприятности, Эгрив, — буркнул один из стражей. — Смотри, допрыгаешься однажды… по звёздам. Элейдж тебя ценит, но всему есть предел.
Медик мотнул головой, глянул на меня ободряюще и присел на один из стульев около стены.
Охранник кивком указал на дверь.
— Заходи. Он ждёт. И не дерзи — что дозволено Эгриву, не дозволено юнцу....
Туда? Одному? Сердце подпрыгнуло.
Я перешагнул порог. Вспомнилось, как совсем недавно, целую жизнь назад, я спешил на вызов Азиза Каэнни. Старик пугал — нелюдимой замкнутостью, немногословием, требовательностью и манерой смотреть на людей свысока. Но что всё это было в сравнении с поистине нечеловеческим взглядом Алашавара? Пустяк. Меньше, чем дуновение ветра.
— Проходи, — прозвучало из глубины кабинета.
Солнечный свет бил в высокие, от пола до потолка, окна. Гул прибоя вместе со стрекотанием насекомых втекал, сплетясь с дыханием ветра, в открытую створку. Запах цветов, как аромат дорогих духов, оттенял свежесть моря.
Алашавар сидел за столом, перебирал бумаги и не обращал на меня внимания. На полированной столешнице стояла шкатулка, переданная мне преподавателем, пузырёк и договор, который чуть более суток назад мы подписали с Арвидом Эль-Эмрана.
Ствол оружия упёрся мне в спину — направляя и подталкивая.
Алашавар поднял взгляд, чуть сдвинул брови, нацеливая взгляд не в лицо — мне за спину.
— Идите, — проговорил сухо. — Я справлюсь.
Шаги, щелчок запора, и вновь тишина — странная, полная. Гул прибоя и стрекотание насекомых смолкли, как отрезало. Поблёкли все краски, словно на землю опустился плотный серый туман. Яркое утро исчезло, словно его и не было.
«Где я? Что я?» — мысли бились испуганными птицами в тесной клетке. Тела я не чувствовал и оттого — был растерян. Алашавар возник рядом. Словно телепортировался из кресла.
Меня будто окунули в жидкий азот — вернулась телесность, но жгучий мороз сковывал всё тело, втыкая ледяные иглы по ходу нервов. Под пристальным взглядом чёрных глаз я почувствовал себя прозрачным до глубины души. Он просвечивал меня, замечая и предугадывая всякую мысль, тень намерения ещё до того, как я осознавал их. Казалось, что дышу, что сердце бьётся лишь потому, что этот страшный человек дозволяет.
— Имя? — коротко бросил Алашавар.
— Меня зовут Рокше, — выдохнул я сквозь мёрзнущие губы.
— Кто ты?
— Навигатор Арвида.
— Где вы познакомились? Как? При каких обстоятельствах? Говори!
Я отчаянно сопротивлялся, пытаясь хотя бы прикусить язык или хоть о чём-то умолчать — но тщетно. Так и не сумев солгать, я рассказывал историю, как есть — от момента вызова к Холере. Не в силах молчать, выложил про реакцию на мою рыжеволосость, сомнения Арвида, крах собственных планов, заключение договора, дорогу… про встречу с Фори и пикировку в кабинете Госье. Давясь невыплаканными слезами, выталкивая слова через перехваченное спазмом горло и мучительно желая умереть на месте, подробно рассказывал о том, что натворил в порту… И про синий сияющий камень — тоже.
Алашавар не перебивал. Он внимательно слушал и, странное дело, его пронзительный взгляд постепенно смягчался. Когда я замолчал, он прошёлся по кабинету бесшумным кошачьим шагом, вернулся к столу, но не сел, а, повернувшись ко мне спиной, стал разглядывать безмятежный пейзаж за окном.
От того, что меня не буравит внимательный взгляд, стало немного легче — даже, кажется, тело вновь меня слушалось.
— Шкатулка — твоя? — спросил мужчина, повернувшись ко мне, но уже без ауры подавляющей мощи. Я, опасаясь, что голос меня подведёт — кивнул.
— Знаешь, что меня смущает? — буднично спросил Алашавар. — Оноа. Это — странно.
Он подошёл, коснулся рукой моего подбородка, вынуждая поднять голову и вновь посмотреть ему в глаза — совсем обычные, тёмные внимательные глаза.
Пару минут назад я бы предпочёл получить разом десяток разрядов парализатора, предпочёл умереть, но не встретиться ещё раз взглядом с Алашаваром. Но сейчас, удивительно, я не хотел первым отводить глаз.
Наваждение?
Сморгнув, я тяжело выдохнул, чувствуя, как от усталости подкашиваются ноги. Не обращая внимания на Алашавара, я сделал несколько шагов на одеревеневших ногах и тяжело рухнул на стул.
— Элоэтти прав, мальчишка не опасен: охрану снять, пусть передвигается свободно, — сквозь туман усталости донёсся до меня голос, отдающий распоряжения. — С Эль-Эмрана я расплатился. Когда мадам Арима придёт в себя, сразу доложите…
Подняв голову, я успел заметить лишь спину Алашавара, выходящего из кабинета.
Ко мне подошёл Эгрив, дотронулся до плеча, чуть не заставив меня заплакать — от его прикосновения по телу закололи тысячи иголочек. Отвернувшись, я случайно взглянул в окно и остолбенел — покрасневшее солнце медленно погружалось в море. День угасал. Целый день был у меня украден!
С трудом поднявшись на ноги, вцепившись в плечо медика, я кое-как выполз в коридор и, прислонившись виском к стене, закрыл глаза. Мимо ходили какие-то люди, но мне это было безразлично, и так же равнодушно я сносил заботу Эгрива.
Лишь когда он сунул мне в руки шкатулку, я очнулся. Открыв её, я с ненавистью посмотрел на пустой флакон с тёмными следами на стенках, на квитанцию, на собственноручно подписанный контракт с Эль-Эмрана.
Захлопнув шкатулку, я перевёл взгляд на медика.
— Что всё это значит? — спросил я. — Кто такой Алашавар? Я что, весь день провёл у него в кабинете?
Медик устало мотнул головой.
— Думаю, не сейчас…
Не слушая возражений, я вцепился в руку Элоэтти и чётко, по слогам, повторил вопрос ему в лицо:
— Где я нахожусь? Кто такой Алашавар? Я хочу знать, слышишь? Я хочу понять, во что вляпался, подписавшись работать на Арвида.
Медик кивнул, вздохнул, неопределённо пожал плечами.
— На что ты подписывался, я не знаю, — проговорил мужчина. — А находишься ты на базе Стратегической разведки. Алашавар — её руководитель. Здесь, на острове, расположен госпиталь и реабилитационный центр. Ну? Я удовлетворил твоё любопытство?
Выронив шкатулку из ослабевших рук, зажмурившись, чтобы не видеть ничего — ни выражения сочувствия на загорелом лице медика, ни отблесков гаснущего закатного зарева за окном, ни проклятых жёлтых стен, смыкающихся всё теснее, я обхватил голову руками.
Вопросов, на которые я хотел получить ответ у Арвида Эль-Эмрана, становилось все больше.
Похожие статьи:
Рассказы → Властитель Ночи [18+]
Рассказы → Пограничник
Рассказы → По ту сторону двери
Рассказы → Проблема вселенского масштаба
Рассказы → Доктор Пауз
Наш чел! 
