Игорец. Путешествие в семидесятые
Жил Игорец, поживал у своей родной тетушки Валентины и горя не знал. Подрабатывал тамадой, да Шпокси и Чмокси иногда ему деньжат отваливали с продажи дисков с его песнями.
Большую часть денег тетка забирала у него на хозяйственные нужды, но и оставалось у него предостаточно. На сигареты, конфеты и пиво хватало с избытком. Так вот жил Игорец, не тужил, до тех пор, пока однажды тетушка Валентина не подошла к нему с таинственным видом.
— А хочешь узнать страшную тайну? — зловещим шепотом сказала она.
— Ээээээээээээ, — испугался Игорец. — А очень страшную?
— Да нет, не очень, не бойся! Это касается твоей мамы, — пояснила Валентина Владимировна.
— Ну, коли, начала, так продолжай! — сказал Игорец и поудобнее устроился в мягком кресле, ожидая длинного рассказа.
— Так вот, Игорюня. Мамка-то твоя жива! — выпалила тетушка и с интересом посмотрела на племянника, чтобы узнать какое впечатление произвело это сообщение.
Широкая красная физиономия ничего не выражала. Игорец с интересом изучал узоры на обоях.
— Эй, але! Мать-то твоя жива! — повторила, уже сердясь, Валентина.
— Врешь! — бесстрастно сказал Игорец. — Почему же тогда ты меня вырастила да воспитала? Где она прячется все это время?
— Ничего я не вру, — обиделась тетя. — А мамка твоя, Алевтинушка, уже тридцать лет в Израиле проживает с мужем, вот оно как!
— Так вот оно как?! Значит эта развратная греховодница бросила дитя малое, неразумное, а сама с полюбовником в жидомасонское царство-государство укатила? Знать о ней ничего больше не желаю. Вот так, — возмущенно произнес Игорец и злобно отвернулся к стенке.
— Да не так, все не так! — возразила Валентина. — Ни с каким не с полюбовником, а с законным супругом. И не бросила тебя. Это я попросила тебя оставить, у нас с дядей Лешей детей не было и доктора сказали, что так и не будет. Бесплодная я! А Алевтинушка уже тогда дитя под сердцем носила, братца твоего, Хаимчика. Вот она мне тебя и оставила.
— Все равно, мне наплевать. Знать о ней ничего не хочу! А вот что, теть Валь, расскажи ты мне лучше об отце! Кто он, жив ли и где проживает? Ведь отец — совсем другое дело. Слово-то какое славное, нашенское, православное — отец! Это тебе не какой-нибудь папа, ихний поганый католический, а наше, родное, кондовое, исконно русское слово! Расскажи мне и поведай, все что об отце моем славном знаешь! — гордо сказал Игорец.
— Хорошо, племяш, расскажу. Только знаю я о нем совсем мало. Видала всего один лишь раз, когда мамка твоя Алевитина с ним в кафе "Мечта" познакомилась. Как сейчас помню, самое начало осени было, второе сентября. Сидим мы с Алечкой в кафешке за столиком. Так вот сидим, сидим. А толку никакого, кавалеры-то стороной нас обходят. И вдруг появляется он: высокий такой, здоровенный мужчина, видный, да что рассказывать? На тебя, как две капли, похож. Влюбилась тогда в него мамка твоя с первого взгляда. А он подлецом оказался — поматросил и бросил. Ждала его Аля, ждала, да так и не дождалась — исчез, как в воду канул. А потом ты народился, Игорем тебя, в честь отца, она и назвала. Горевала сеструха моя сердешная, горевала, да и другого повстречала, Иосиф Моисеевича. Тоже хороший такой мужчина оказался: маленький, лысенький, в очечках! Просто симпатяшка! А по характеру-то золотой: добрый вежливый, культурный, воспитанный и начитанный. Ты еще маленький был, не помнишь его. Так вот этот Ёсичка, на ней сразу и оженился. Тебя усыновить хотел, только я не позволила, не хотела, чтобы тебя в заграницу увезли, мало ли что там может случиться? Евреи эти постоянно с арабами воюют, а ты — дитя малое. Того и гляди, убьют ни за что, ни про что! Вот так оно все и было, чистая правда. Как на духу! Больше про твоего папашу ничего не знаю, не видала его и не слыхала о нем ничего, — Валентина достала платок из кармана и утерла набежавшую слезу. Воспоминания о сестре настроили ее на сентиментальную волну.
— Ну ладно, тетушка, и на том тебе спасибо! Эх, славным видно мужичком был мой отец, коль тоже звался Игорец! Как жаль, что не знакомы мы с ним. Хотя… — Тут Писюлеву в голову пришла блестящая мысль. — "Шпокси-то и Чмокси могут не только по космосу, да и во времени способны путешествовать! А если их попросить, чтобы перенесли они меня в те времена дальние, стародавние, когда мамка моя непутевая с отцом родимым познакомилась? Мне бы, хоть одним глазком, на него взглянуть! Хоть словечком перемолвиться, по-нашенски, по-мужски, по-русскому, по-православному!"
Игорец загрустил и призадумался. Валентина бросила на него любопытный взгляд, но тут же потеряла к племяннику всякий интерес и отправилась на кухню готовить ужин. Вскоре ее муж, Алексей, должен был вернуться с работы.
— Але? Але! Шпоксюшка? Это ты? Это Игорец — удалой молодец! — Писюлев орал в мобильный.
— Ну, а кто же еще? — вполне резонно ответил зеленый человечек. — Что случилось? Денежки кончились?
— Ага, вестимо, кончились, — радостно осклабился Игорец. — Но звоню я по-другому дельцу. Тут такая ситуация, понимаешь ли сложилась, — и он поведал инопланетянину о своем желании увидеть своего отца.
— Хорошо, жди нас через пару деньков. Надо кое-что обмозговать. Посоветоваться с Чпокси, челнок подготовить, так что, послезавтра ровно в шестнадцать ноль-ноль, мы за тобой заедем.
Сказано — сделано. Бывшие контрабандисты сдержали слово, и ровно в четыре часа они уже звонили в дверь Игорцовской квартиры. Валентина была на работе в парикмахерской, дядя Леша крепко спал после ночной смены и бутылки водки. Игорец открыл дверь.
— Готов? — спросили инопланетяне. Они были одеты в костюмы из пластиплоти, в которых их было невозможно отличить от небольшого роста мужчин.
— Всегда готов! — весело ответил Писюлев.
— Тогда — вперед! — все вместе быстро спустились по лестнице и уселись в личный джип Шпокси. Приехали за город, где на опушке леса стояла искусно замаскированная еловыми ветками, тарелка.
— Даем тебе на все про все два часа, не больше, ты понял? Топливо нынче недешево, его стоимость вычтем из твоего гонорара, да и времени у нас в обрез — дел по горло! Ты точно знаешь, где он должен появиться? — вопрошал Шпокси, пока Чмокси выставлял таймер на временном блоке тарелки.
— Ну да, кафе "Мечта", оно находится в центре и работает до сих пор, так что если тетка ничего не путает, все будет чики-пуки! — весело ответил Игорец. У него было прекрасное настроение, как обычно, если волею судьбы сбывались его желания.
— Ну все, вылезай! Вот тебе на карманные расходы, денежки из того времени, — сказал Чпокси, протягивая мятую сиреневую двадцатипятирублевую купюру и горсть серебряной мелочи.
— Спокуха! Не боись, все будет нормалец! Мне бы только на отца родимого поглядеть, да хоть словцом с ним перемолвиться, — ответил Игорец, принимая деньги и пряча их в карман старых джинсов.
Вскоре он добрался автобусом до кинотеатра "Центральный", на втором этаже которого и находилось заветное кафе "Мечта".
В 1975 году, недавно построенный кинотеатр "Центральный", словно магнит притягивал неизбалованную развлечениями молодежь, да и народ постарше. На фасаде красовался огромный, нарисованный акварельными красками плакат, рекламирующий новую кинокомедию "Ирония судьбы, или С легким паром". Возле обеих билетных касс тянулись длиннющие очереди.
"Ну, это кинцо мы видели, — подумал Игорец. — Но ведь хороший фильмец! Неплохо бы еще разок поглядеть!"
Он пристроился было в самый конец очереди, но потом вспомнил строгий взгляд Шпокси, и тяжело вздохнув, поднялся по боковой лесенке в кафе. Народу там было, хоть отбавляй.
С трудом протиснувшись на свободное местечко за столиком у стены, Игорец принялся разглядывать публику, в надежде узнать в каком-нибудь мужчине родного отца. Но никого, по его мнению, напоминающего папашу в кафе не оказалось.
"Наверное, попозже подойдет! — подумал Писюлев. — А где же мамашка моя непутевая с теткой Валей? Тоже не видать! Надо бы пивца испить, а то скучно сидеть становится!"
Он подошел к барной стойке и заказал большую кружку пива. Вкус этого напитка из середины семидесятых ему понравился, он махом осушил посудину и заказ еще. Выпил и ее.
"Я тут не затем, чтобы напиваться! — вспомнил Игорец. — Закажу еще одну и копец! Хватит!"
Он так и сделал, взял еще кружечку и уселся с ней за столик, где уже сидели трое парней, весело распивающих бутылку водки.
Незнакомцы вели себя шумно и громко хохотали после каждой выпитой рюмки.
" Пересяду-ка я отсюда. А то еще буянить начнут и, чего доброго, побить могут!" — решил Писюлев и переместился со своей кружкой за соседний стол, где сидели две молоденькие толстушки. Они пили черный кофе и закусывали его пирожными.
Захмелевший Писюлев продолжал понемногу потягивать пиво. Он внимательно наблюдал за посетителями кафе. Но, ни тетя Валя с мамой, ни, тем более, отец, так и не появились.
"Вот это хренец! Где же они все? Может старая дура все попутала? С нее станется!" — размышлял Писюлев, но продолжал наблюдать за посетителями. Их становилось все меньше и меньше. Начался последний сеанс, и большая часть публики переместилась в кинозал. В результате в кафе остались лишь шумные парни, несколько влюбленных парочек и две толстушки за его же столиком.
Девушки вели себя тихо. Они о чем-то перешептывались, временами бросая игривые взгляды на молчаливого соседа. Но Игорец был непоколебим. Писюлев твердо знал, для чего он здесь и не поддавался на девичьи уловки.
Между тем, подвыпившую публику потянуло на танцы. Грянула "Червона рута", как-то сразу посетителям стало весело. Даже Игорец почувствовал прилив сил и вышел плясать вместе со всеми.
Потом заиграли "Яблони в цвету". Дамы ангажировали квалеров. К присевшему, было, на место Игорцу, подошла одна из кокетливых толстушек, та, что помоложе, и пригласила на танец.
— Ой, девица-красавица! — обрадовался изрядно захмелевший Писюлев, неуклюже поднимаясь с места. — Конечно же, давайте потанцуем! Пошел к черту этот отец!
— Какой отец? — не поняла толстушка.
— Да никакой! Это я так, к слову, — пояснил Игорец. — Лучше скажи, как звать-то тебя, величать, красна девица?
— Аля! — ответила девушка, стеснительно отводя взгляд.
— Аля? Славное имечко, это, как Пугачеву? Ты знаешь, певица такая есть? А меня Игорцом кличут! — осклабился Писюлев и покрепче обнял девушку. Он сильно прижал ее к себе. Она не сопротивлялась.
— А давай-ка мы с тобой, краса-девица, поцелуемся, да помилуемся? — совсем обнаглев, предложил Игорец.
— Что вы, как можно? Только не здесь! Люди смотрят! — отстранилась Аля, неизбалованная мужским вниманием. — Пойдем-ка лучше по парку прогуляемся, уже стемнело. Там нас никто не увидит. Темнота — друг молодежи! Я сейчас, только сестру предупрежу!
Девушка вырвалась из объятий Писюлева и подбежала к столику. Она что-то быстро зашептала на ухо подруге. Потом обе звонко захихикали.
— Все, мы можем идти! — девушка схватила Игорца за руку и потащила прочь из кафе, в манящую темноту городского парка...
До места за городом, где его ожидали Шпокси и Чмокси, Игорец добрался лишь на рассвете, когда отправился в рейс первый автобус.
— Где тебя всю ночь носило, болвана неотесанного? — Шпокси встретил его недовольными речами. — Немедленно садись в тарелку. Сколько мы лишнего времени на тебя потратили! А время-то, деньги! Чпокси, запускай двигатели! Потом все расскажешь.
Игорец, виновато улыбаясь, пристегнул ремни безопасности.
— Так что же? Говоришь, зря мы тебя в семидесятые возили? Так ты папашу своего и не нашел? — переспросил Чпокси, выслушав сбивчивый рассказ Писюлева.
— Ну, как сказать? Не совсем, зря, — смущенно ответил Игорец. — Я там с одной девицей познакомился. Всю ночку мы с ней в парке любовью занимались. Не девка — огонь! В наше время, таких уже не осталось!
— Чтооо?! — в один голос завопили Шпокси и Чмокси.- Так ты переспал с собственной мамашей?
— Чтооооо! — ужаснулся Писюлев и как-то сразу сник, призадумался.- А ведь ее тоже Алей звали эту девицу, как и мою мамку. И была она вдвоем с сестрой, так тетя Валя и рассказывала! Что же я натворил!
— Да ничего особенного! Произошло то, что должно было случиться. Кто знает, если бы этого не было, чтобы стало тогда с нашей Вселенной? Из всего произошедшего следует, что ты сам свой отец! — сделал выводы Чмокси.
— Каааак? Сам свой отец? Как такое может быть? — в ужасе завывал Игорец.
— Все просто: если бы ты не отправился в прошлое и не переспал с этой Алей, то тебя бы вообще не было! Не родился бы ты на свет! — пояснил Шпокси.
— Но как это? Я же уже был? Родился же как-то? — вопрошал Писюлев. Подобные факты никак не хотели укладываться у него в голове.
— Вот поэтому ты и был, что вчера мы отправились в прошлое и ты там, так сказать, близко познакомился со своей будущей мамашей, — сказал Чпокси. — А если бы мы вдруг не отправились, то тебя бы и не было. То есть ты, как бы, был, а вместе с тем, тебя, как бы, и не было. Понимаешь?
— Не понимаю! Но, я же уже был? Как меня могло не быть? — переспросил Писюлев. Дело становилось все более запутанным.
— Вот уж не знаю, как! Если бы да кабы — то во рту росли б грибы, — народная мудрость, — ответил Шпокси. — Я не Альберт Эйнштейн и даже не Гуний Тревзогус, чтобы объяснять всяким неотесанным болванам, вроде тебя, парадоксы времени. Что толку? Все равно ведь не поймешь! Прими это как факт, как данность: ты, Игорец, сам свой отец. Запомни это и успокойся.
Шпокси, с философским видом, сложил тонкие зеленые лапки на впалой грудке и посмотрел на Писюлева спокойным и мудрым взглядом.
— Подожди-ка! Не такой уж я и болван! Что-то начинаю понимать! — радостно провозгласил Игорец. — Если я сам свой отец, значит я и сам свой сын, так?
Шпокси и Чмокси снисходительно кивнули в знак согласия с этим утверждением.
— А если я сам свой сын, то значит я Бог! — сделал выводы Писюлев.- Только Бог может быть сам себе сыном и отцом одновременно, а так же, еще и Святым Духом. Мне это отец Елпидифорий, настоятель нашего храма рассказывал. А дух он у меня здесь, все время булькает, я чувствую его, — он указал на свой живот, куда-то в область желудка.
Шпокси и Чмокси многозначительно переглянулись.
С тех пор Игорец возгордился еще больше. Если где-то видел молящихся людей: в церкви, на кладбище или по телевизору, он ударял себя в грудь кулаком и торжественно, но тихо, чтобы не привлекать к себе нежелательного внимания, изрекал: — Люди! Православные! Дети мои! Кому вы молитесь? Бог-то — вот он!
Похожие статьи:
Нет комментариев. Ваш будет первым!
 |
Добавить комментарий |
