Открыв фонарь, он привычным движением опустился на сидение. Пахло мочой, г...вном и бензином. Ощутив, что сидит далеко не на катапультном кресле, Виктор отметил, что сидение снято со старых «Жигулей». Внимательно изучая приборную панель, он увидел вместо десятка циферблатов и тумблеров черные отверстия, из которых торчали провода.
Стукнула по обшивке стремянка. В «задний кабинет» плюхнулась спутница.
Почувствовав, что отчетливо слышит происходящее сзади, он оглянулся. Между передней и задней кабиной было пустое пространство. Все оборудование вплоть до перегородки было демонтировано. Яркий свет фонарного столба, освещал исцарапанные Люсины ноги.
– Я так мечтала на самолетике покататься!
Витя ухмыльнулся:
– Как устроилась? Кабину не сильно обоссали?
– Витюшенька милый, это такие мелочи! Ты даже представить не можешь, через что мне пришлось пройти, чтобы повстречаться с тобой,— Люся опустила откидную часть фонаря.— Как здорово! — и засмеявшись, крикнула.— От винта! Первый, первый, прошу разрешения на взлет.
– Взлет запрещаю,— смеялся, как ребенок, Витя,— в кабине насрано. Повторяю: Настя, Антон, Сергей, Роман, Андрей...
Решив подыграть девушке, Витя за герметизировал и свою кабину. Пока Люся искала в сумке стакан, он случайно нащупал нечто такое, чего не могло существовать на самолетах в принципе. Это был «жигулевский» замок зажигания с ключом, на котором болтался брелок сигнализации «Шерхан».
– Ни хрена себе! — Витя нажал на кнопку брелка. Гашетки отжались. Громко отрыгнув игристыми газами, Люся притихла.
Нащупав переданную бутылку, Могилевский в несколько бульков допил шампанское, и еще раз нажал на брелок. И опять гашетки сработали, как надо.
Витя хотел удостовериться, что не прав и повернул ключ. Нечто внутри машины зарычало, и самолет дернулся так резво, что они с Люсей стукнулись о подголовники кресел.
