– А вот про это, – сказал он, перегибаясь через стол и заглядывая в глаза Татарскому почерневшим взглядом, – ты не думай никогда. Никогда вообще, понял?
Виктор Пелевин, «Generation П»
- Камера, мотор! – рыкнул в рупор мужичок, забравшийся довольно высоко на своём режиссёрском кране.
Автомобиль перелетел через трамплин и покатился кубырем, разбрасывая по дороге осколки фар и лобового стекла. Я проглотил слюну. Надеюсь, с каскадёром всё в порядке? А вот и он. Счастливый, как Будда под ЛСД. Похоже, разбивать тачки – его любимое занятие.
- Стоп, снято, все свободны!
После съёмок мы поехали в модный суши-бар. Довольно дорогой, но не дороже той разбитой колымаги. «Бэха», между прочим. Пусть и фиг её знает, какого года, но всё же «бэха» - это вам не лосось с тунцом. Я неуклюже подцепил палочками ролл из какой-то там рыбы (не разбираюсь я в них!), обвалял в васаби… Вот ответьте мне на вопрос, почему эта рыба с рисом считается такой престижной? Вроде, неглупые люди, деньги хорошие зашибают, а тащатся в одно и то же место. Сами рекламщики – и клюют на рекламу! Воистину, аминь!
Первый же ролл до своего голодного рта я не донёс. Живот скрутило, как твою стиральную машину с нашим стиральным порошком. И погнал я, как та колымага, в отхожее место. Разве что через трамплин так же не переобдолбанулся, но это, конечно, деталь не столь важная для повествования.
Вернулся я к столику, за которым меня заждались представители той рекламной конторы, где-то минут через сорок. Да, дела настолько печальны… Что поделаешь. Извинился. Сказал, что мне поплохело. Ну а что, с раннего утра и до вечера несколько суток мотался то с одной съёмочной группой, то с другой. Контролировал, наблюдал. «Хотдоги» ел грязными руками. Тут у любого поплохеет.
- Мил-чел, так отведайте, пжалста, вот этого тунца с лососем. Непередаваемый вкус!
- Ох, сорри, - рассыпался я в извиненьях. – Но боюсь, если я лолосну вашего тунца, моя «Катюша» сделает ещё один непередаваемый залп. А мне ещё бежать, перед начальством отчитываться.
Какие настырные эти рекламщики! Вот, правда! Как их тупые ролики по телику надоедают, а потом и бесят, так и они сами. Профессиональное, видимо. Успешный рекламщик должен быть настырным, как лосось, иначе бизнес не попрёт. Что им, этот суши-бар, что ли, приплачивает?!
Смылся я от них на своей тачке (не «бэха», конечно, но и не «копейка», сами понимаете, недавно ведь повысили). Подрулил к нашей родимой конторе, поднялся к боссу на 80 левел, или на каком он там этаже.
- Ну, что расскажешь, Митяй? Куда угрохали они наш кровный лям?
- В этого, который в «комедии клаб», ну, вы в курсе. Да, тот-тот. Он наш стиральный порошок, как кокаин, на съёмках занюхал. И в машину угрохали. В «бэху». А потом и саму машину угрохали.
- Да ты что! – босс оживился. – Беда-то какая! И как они её угрохали? Прям в трэш?
- Ну, не совсем туда, но основательно. Достаточно основательно.
- Мо-лод-цы! – босс потёр своими пухлыми ручками. – Ну, Митяй, теперь наши конкуренты точно лолоснут тунца с моего озерца! Плачьте, «Ариэль», «Тайд» и «Дося»! Вам такая шикарная реклама не снилась!
Когда начальник мне напомнил про тунца, в животе снова заурчало, и я так жалостливо спросил: можно ли, извините, отвалить?
- Отваливай, Митяй! И завтра отдохни! А то перетрудился, я смотрю! Даю я тебе за это отгул! По первое число! Включительно! А-ха-ха!
Я понимающе скривился и побежал, конечно, не домой, но в место столь же важное и родимое. Сколько часов и даже дней я в нём провёл! В сумме, разумеется, в сумме. А как чистенько там, как заманчиво блестят фаянсовые произведения искусства!
Так, стоп, это я увлёкся немного. Но поскольку деталь важная, тут уж ничего не попишешь.
Выхожу я из туалета. Иду к себе в кабинет, например. Ну а что? У меня там «флэшка» лежала с «Доктором Кто». Не качать же весь «блюрей» заново, а на плазме моей дорогущей всё, что меньше тридцати гигов, смотрится, как лысина моего босса – так же размыленно, будто все современные компьютерные игры для консолей нового поколения, чтоб их в лолось тунцом!
И что я вижу в своём кабинете?
Правильно. И лосось. И тунец. Роллы, короче, с того банкета, ну, с которого я удрал. Оказывается, пока я прохлаждался в белой кафельной комнате, слушая шелест водички, курьер доставил мне это блюдо, недоеденное в суши-баре. Я так ухмыльнулся, знаете, ну, извините, только этого мне с моим весенним обострением гастрита сейчас и не хватало. Сбагрил секретарше и пошёл к своей тачилле.
Но до дома снова не доехал. Остановился в ночном клубе. Там и просидел до полуночи. Что я там делал? Вам рассказать? Серьёзно? Вы уверены? Что-что! Всё то же, что и до этого!..
И вот выхожу я из сортира, и что я вижу? Стриптизёрши спят прямо у своих шестов. Клиенты с деньгами в руках тоже сопят в рукава пиджаков. Официанты свернулись на полу калачиком, у них рядом – подносы. Видно же, что успели аккуратно поставить перед тем, как задрыхнуть.
Тут я себя за щёку и ущипнул. Мало ли, что во сне привидится. Но оказалось, что спят-то все, кроме меня.
Глянул на часы. Может, время уже позднее, вот все и уснули? Время как время. Три минуты часа ночи. 31-е июня. Всё правильно. Вчера было тридцатое, а сегодня – тридцать первое. Как тридцать, только плюс единичку. Ничего удивительного. Всё предельно логично. Совсем-совсем логично.
На улице тоже все храпят. К счастью, на дороге никто не прилёг. Видно, сном сморило не сразу. Кто решил на красный перебежать или в неположенном месте, все добежали, а только потом задремали в обнимку с бродячими собаками.
«Всё, капец, вот и наступил Конец Света, - подумал я. – Пшикнули Штаты нам в атмосферу каким-нибудь химическим оружием, и мы лолоснули тунца, васаби его в ролл».
А с другой стороны – не умерли же! Лежат, спят. Может, очухаются потом. Надеюсь, не зомбаками. А то у моей «беретты» пули газовые. С такими против мертвяков не попрёшь. А лучше припаркуюсь у дома, зайду в свою холостяцкую хибару, запру дверь на все задвижки и посплю от греха подальше. А с утра узнаю подробности из новостей. Кто кого кем и куда пшикнул.
Проснулся я только в шестнадцать-ноль-ноль. А что вы хотели? Всю неделю спал по три часа. Я раньше после такого, случалось, и по восемнадцать часов дрых. Выходной же! Точнее, не совсем выходной, но заслуженный отгул.
А какой сегодня день, вообще-то? Обычно так путаешься, когда не работаешь, а я в днях недели заблудился, потому что целую кучу суток без выходных вкалывал! Бывает же такое! Как-то из головы, короче, вылетело. И в телефоне почему-то не показано. Написали: тридцать первое июня. А какой день недели – фиг вам. Наверное, опять «андроид» обновился, всё переставили на другие места. Теперь, пока разберёшься, что куда запихнули, новая прошивка выйдет.
Глянул на старомодный календарь на кухне с эмблемой нашего стирального порошка. А вот это уже вам не лосось какой-то! Это уже полный тунец! 31-го июня и нет, оказывается! После тридцатого сразу начинается следующий месяц! Эх, кто бы знал, кто бы знал. Знал бы прикуп, жил бы в Сочи!
Хоп-па, это что, лишний день, что ли?! Или в типографии бухие верстальщики забыли 31-е написать?
Выглянул я в окно. Ага, спят. Уже день, солнышко палит нещадно, а они развалились прямо на улицах и сопят себе. Сони.
В дверь постучали.
Вот тут-то я и струхнул.
Тут-то до меня и дошёл весь ужас происходящего!
Уж как бы я ни хаял свою газовую «беретту-92», но на безрыбье и рак – рыба. А уж тунец с лососем – тем более… Сунул его себе за подштанники (пистолет, не лосося) и глянул в глазок.
А, ну, естественно. Кто же ещё! Курьер пришёл из суши-бара.
- Здравствуйте. Ваши деловые партнёры прислали вам подарок. Заказ уже оплачен, вам нужно лишь его съесть. Это набор роллов из лолося и тунца, всё очень свежее.
- Что свежее? – спросил я через дверь. – И лосось, и тунец?
- Да, и рис тоже свежий.
- Вы меня обнадёжили!
Ну что за черта такая дурацкая у нашей широкой, родина-мать её, русской души! Как вижу, что человек в беде – кидаюсь помогать! Вот знаю, что ничего хорошего не будет, а всё равно бегу, несусь со всех ног открывать дверь, ведь человек там работает, стоит с моими роллами, а может, они тяжёлые, может, он надорвётся их обратно тащить, если я ему не открою?
Лязгнул сначала дверной замок, а затем и затвор пистолета. К сожалению, не моего. Знаете, в этот момент я и понял, что курьер-то – не настоящий.
Впрочем, роллы из лосося и тунца он всё-таки притащил. Поставил передо мной в коробочке, приставил свою пушку к моему виску и так зловеще произнёс:
- Ешь суши, дядя. Будешь здоров. А не съешь, подохнешь. Рыба, знаешь ли, не только для потенции полезна.
- Там ведь снотворное? – спросил я прямо-таки в лоб.
- Почти.
- Но я, когда съем, усну так же, как и остальные?
Курьер, похоже, оказался не таким кровожадным, какого из себя корчил. Кнокнуть меня ему не очень-то и хотелось, судя по всему. Поэтому, прежде чем съесть лолося и закусить его тунцом, я вполне мог перекинуться с ним парой словечек.
- Скажи, ненастоящий курьер. Там, на улице, ведь все люди спят, да? А не ваш ли брат принял в этом участие?
- Ну, допустим, не наш. А ты ешь, дядя, ешь. Видишь, какой вкусный тунец? И лолось тоже. А если одно с другим – вообще сон на яву.
- Допустим, не ваших рук это дело, ладно. А то, что сегодня – несуществующий, лишний день… ведь вы об этом знаете? Конечно, знаете. Вон ты, ненастоящий курьер, например, точно это знаешь. И даже пришёл ко мне, чтобы, накормив этими деликатесами, отправить меня баиньки. Так?
- Тут уж, конечно, спорить с тобой глупо, дядя. Да только ты почему-то не очень-то голоден, я смотрю. Поторопись, а то рыбка остынет.
- Остынет? Не думаю. Не может остыть то, что не разогревали. Хотя, как художественный приём, такое иносказательное выраженьице, в принципе, сойдёт, хоть и с натяжкой. Ну, так вот. Это ведь ваш секрет – лишний день? И вы, рекламщики, в сговоре с кем-нибудь ещё (попросту потому, что одни вы, рекламщики, сами ничего не умеете и таких изобретений никогда бы не изобрели)? И вы очень не хотите, чтобы кто-нибудь об этом лишнем дне узнал? Так что ж не кокнешь меня, а, ненастоящий курьер?
- Не хочу я тебя кокать, дядя. Я стреляю обычно по мишеням, а не по людям. Но если сильно попросишь, могу и продырявить пару конечностей для аппетита. Чтоб суши съел по-быстрее. За левую ногу. За правую. За ручку. За коленочку.
- Так что же, если вы такие могущественные, господин ненастоящий курьер, зачем одного тебя прислали? Почему спецназ с ОМОНом межвременным (или каким там ещё?) ко мне на чай с бубликами не пожаловал?
- Так нет ОМОНа. Все спят, - и тут я углядел, что курьер-то (который ненастоящий) осёкся и глаза в сторону отвёл. Взболтнул, видать, лишнего. – Ну, ты это, - продолжил он. – Слушай, весь день, что ли, мне с тобой говорить придётся? У нас там штат ограниченный. У меня на дню ещё пару нарядов есть. Ведь лишний день – он один в году, а сделать надо очень много.
- Да я поем, поем. Только ты скажи мне, любопытному, почему же я не уснул, как все? Почему ты не уснул – это понятно. У вас там, видать, какое-то противоядие от этого всемирного суточного сна есть. А я ничего такого не помню. Ничего мне не кололи, ничем не облучали.
- А ты, дядя, на съёмках рекламы был? Пончик у режиссёра слямзил? Вот, а он – наш. И в пончике том как раз то противоядие и было. Теперь режиссёр дрыхнет, половину его заданий на меня переложили, вот я и злой. Поэтому, кто знает, может, и правда, постреляю я тут немного. Никого же вокруг и пушкой теперь не разбудишь. Не то, что моим «стечкиным».
- Ты, это, успокойся. Ты это, не сердись.
- Эх, ну что же это такое?! – в сердцах воскликнул ненастоящий курьер так, что у меня зубы лязгнули. – С ложечки, что ли, тебя покормить?!
- С ложечки? Не, не пойдёт.
- Так с вилочки, что ли?
- Эх, ну, что ты за необразованный? Сразу видно: курьер ты – не настоящий. Суши и роллы, к твоему сведенью, палочками едят! У тебя ведь есть с собой палочки? Для клиентов. Знаю, что есть. В кармане посмотри. Не в этом. А в том.
Треснул я ненастоящего курьера по голове своей газовой «береттой».
- Мама, за что?! – крикнул ненастоящий курьер, выронив из одной руки пистолет, а из другой – палочки в пакетике, которые и правда у него в кармане лежали.
Выхватил я у него пистолет. А палочки пусть себе оставит. Ему пригодятся!
- Садись! – говорю. – Бери палки и ешь свои роллы! Лихо мы с тобой ролями поменялись!
- Ты пластырем хоть мне лоб заклей, - заныл ненастоящий курьер. – А то шрам останется. Или заражение крови. Я в суд на тебя подам.
- Да нет там у тебя ничего, - рявкнул я. – Даже шишки не будет. Синяк только. Хочешь, йодом помажу? Только когда роллы съешь и уснёшь. А не уснёшь, лоб мазать не буду.
- Ну, ёлки-палки… - сокрушённо заныл ненастоящий курьер, слопал набор роллов, положил голову на руки и захрапел.
Ладно, хрен с ним, пусть у меня дома пока лежит. Деньги наличными я не храню, драгоценностей у меня тоже нет, не баба же, честное слово. А чтобы плазму мою не спёр, я дверь запру на тот замок, который и изнутри, и снаружи только ключом отпирается. Тогда он сможет выйти разве что через балкон. И то – когда проснётся. А это будет завтра. До завтра-то я его точно куда-нибудь во дворе на лавке пристрою, так и быть. Он же не бутылка пустая, чтобы его у мусорки оставить!
А вот мне из дома нужно валить. Где-нибудь спрятаться, хотя бы сегодня. А то спохватятся. У этих, лишне-дневцев, может, и ограниченный штат. Но у меня штат ещё более ограничен. Я – как тот частный предприниматель, который сутками в офисе ночевал, «Ролтоном» питался и язву себе заработал. Кроме меня, за меня заступиться некому, вааще! Так что надо драть когти, чтобы не склеить ласты, разрази меня лосось!
На выходе из дома я споткнулся о свернувшегося калачиком бородатого мужика. Поймал себя на мысли: «Опять пьяные бомжи наш подъезд облюбовали!», - но вспомнил, что спит в ненадлежащих местах сегодня не только алкашня, но и все, кто имел смелость покинуть дом в двенадцать ночи с тридцатого на тридцать первое. И лежит передо мной не кто-нибудь, а управдом, который всех нас уже успел достать. Ну, спит, и пусть спит. А молочко в рублёвом пакете, которое купил он в круглосуточном магазине, до завтра наверняка протухнет. Мы люди не злые, но и на том спасибо.
Я бежал по улице, огибая лежащие, хропящие и громко сопящие тела, и понимал, что нет, не только люди сегодня спят. Птицы тоже не поют. И собаки не лают. А вот коты…
Чёрная кошка пробежала прямо передо мной. Отлично! Ещё плохих примет мне не хватало! Я в них, конечно, не верю. Но в тридцать первое-то июня и не в такое поверишь. Лолось его в карась! То есть в этот – в тунец!
И сколько же народа ночью на улицу вывалило-то, а? Ни пройти, ни проехать! И что ж им дома-то не сиделось-то, что ж не сиделось?.. Я понимаю, у меня – работа. А у них что? Сиди дома и смотри себе ящик, в котором крутят рекламу нашего стирального порошка. Пока ещё старую, беспонтовую, но ничего, через недельку сведут-смонтируют новый ролик с этим, как там его, из «Комедии клаб» и той «бэхой», пресс ей пухом…
Вспомнил я об этих рекламщиках, и внутри похолодело. Вот сволочи! В таком замешаны!.. И ведь не скажешь, что такие коварные! Точнее, конечно, скажешь! Мало того, что треть эфирного времени себе оттяпали, фильм любимый до конца досмотреть невозможно!.. Да никто из живых существ столько чая не пьёт в туалет не ходит, чтобы так много вставок делать!.. То есть, ходят некоторые. Да даже если и я. И что с того, если весеннее обострение, да ещё и эти «хотдоги» на съёмках?.. А тот пончик режиссёра – вообще был отвратителен на вкус, скажу я вам! Я сразу понял, что туда какая-то химия подмешана. Но не знал я, что с химии этой меня не просто пронесёт!.. А та-а-а-ак!.. Аж в несуществующий день пронесёт, прости меня, тунец – сын лосося!..
Ну, так вот. Мало того, что треть рекламного времени оттяпали и спамом-баннерами в сети поливают, так ещё и лишний день себе заграбастали. А был бы этот день у меня!.. Я бы!.. Я бы бухал весь этот день, вот, что я бы сделал! А что, имею право! Тридцать первое же июня!
Огромная птица вылетела из-за угла. Я чуть не помер от страха.
Мама честная! Да у неё размах крыльев – метра три, как ещё в подворотне не застряла?.. Пронеслась передо мной, и выронил я от страха оба пистолета, поняв, что у неё – целых две… Нет, ну не может такого быть! Я же не пил! Хотел, но не пил! И тунцом-лососем не закусывал, чтобы такое… такое…
Птица о двух головах взмыла к облакам, а потом спикировала куда-то в центр города.
Руки мои вцепились в «беретту» и «стечкина», и я понял, что каким-то образом успел подобрать их, совершенно этого не запомнив.
Несуществующий день.
Крылатые монстры.
Что же дальше?
И вроде, Чернобыль далековато, а Факусима – тем более. Хотя… чёрт её знает. Такая большая двуглавая птица могла и с Луны вполне спокойно долететь. Одна голова – хорошо, а две-то… Две-то – в два раза лучше, наверное? Так, что ли, говорят?
Ноги сами повели меня туда, куда направлялись эти жуткие твари.
Только когда я дошёл до Центробанка (времени на это ушло несколько часов, но загипнотизированный этими громадными двуглавыми орлами, летящими по небу, я почти в беспамятстве совершил целый марш-бросок), увидел, зачем эти птицы, символы России, держали свой путь к этому старинному жёлтому зданию с вычурными колоннами.
Из дверей вышли пять человек и вынесли зелёный мешок. Вывалили его на землю, а затем отошли подальше.
Двуглавый орёл приземлился у крыльца (прямо над ним, как гротескная карикатура, блестел его же портрет, выполненный позолотой с подписью «Банк России»). Схватил пачку пятитысячных купюр сначала одним клювом, затем другим. А спустя миг улетел прочь, освободив место следующему пернатому уродцу.
Вы когда-нибудь кормили голубей или воробьёв?
Вот почти такое же зрелище наблюдал я в тот лишний, вычеркнутый из календаря, жуткий день. Только эти люди (в двух из них я узнал хозяев рекламного агентства, которое снимало наш ролик) кормили «птенчиков» нашими деньгами. Теми самыми тринадцатью процентами, что срезают всем нам с зарплаты.
Зрелище, и правда, потешное, если не обделаешься от страха.
- Что, Митяй, пришёл посмотреть на кормёжку? – раздался за спиной знакомый голос.
Я резко обернулся и посмотрел на своего босса таким ошалевшим взглядом, что тот не смог ничего поделать и в голос заржал над моей офигевшей рожей. Отсмеявшись, он продемонстрировал мои пистолетики. Оказывается, он вынул их прямо у меня из рук, пока я стоял столбом и пялился на двуглавых орлов, поедающих денежный фонд нашей великой страны!..
- А зачем вы их это, кормите, а? – задал я первый же пришедший в голову вопрос.
- Как, зачем? Они же хотят! – ответил босс.
- Жалко птенчиков?
- Конечно, жалко!
- А нельзя их того… пострелять?..
- Ну-ну, Митяй, что это ты несёшь? Роллов, что ли, объелся? Тут тебе не тунцом лосося погонять. Это же самая высшая раса на Земле!
- Да ладно! Эти голубцы?
- Не называй их так, Митяй, - резко, но отнюдь без злобы, а даже как-то по-доброму, по-семейному, отозвался начальник. – У тебя сколько голов-то у самого? Одна. То-то же. А у них – две. Поэтому они и умнее нас.
- Да тьфу на вассаби, не верю.
- А ты сам посуди. Две бошки, работающие в паре, как твой двухъядерный «макбук». Владеют такими технологиями, что нас с тобой усыпить – им раз плюнуть. Точнее, раз клюнуть! Ага! Думаешь, это один день такой лишний?
- Ну, один. А сколько ещё?
- Тунца тебе за шиворот – один! Да в году таких дней – больше пятисот! Но только никто об этом не знает. А знают только те, кому ОНИ позволяют.
- Двуглавые орлы?
- Ага.
- А нахрена они деньги жрут? Им своих бацилл, что ли, мало?
- Ну, видишь ли, их технологии так работают – и это не какой-то жалкий телекинез, а целая индустрия! Вот сам посуди – почему реклама такая действенная? Разве в роликах всё дело? Да рекламщики с этими дурацкими роликами только глумятся над обывателем. Реальное же действие оказывают эти двуглавые орлы. Все войны, все агитации, все религии. Недаром Россия непобедима и одновременно бедна! Ведь у них тут самое любимое место кормежки. Деньги же, Митяй, собирают какую-то там духовную энергию, необходимую их особенным мозгам, а у нас, у русских, энергии этой – сам знаешь. Только подливать успевай.
Так я и узнал правду и живу теперь с этим. И никому её не рассказываю. Тебе рассказал, потому что ты мой друг. И потому что я немножко пьян.
Как видишь, живой я. И даже на повышение пошёл. Но, конечно же, за молчание они мне вовсе не приплачивают! А с чего бы им мне приплачивать? Да незачем им мне приплачивать за молчание! Ха-ха, вот умора!
Я, кстати, такую же «бэху» недавно купил, как в нашей рекламе. Классный вышел ролик, правда? И квартирку прикупил пятикомнатную. И яхту.
Но нет, не приплачивают. Совсем-совсем не приплачивают. А с чего ты взял?
Похожие статьи:
Рассказы → Тридцать второе меолам (конкурс "Лишние дни", работа №4)
Рассказы → Междумирье ("Лишние дни", внеконкурс)
Рассказы → 29 февраля (конкурс "Лишние дни", работа №3)
Рассказы → Несуществующий день лета (32 августа, конкурс "Лишние дни", работа №1)
Рассказы → Тахионный смотритель (конкурс "Лишние дни", работа №2)
Просто когда ну очень много рассказов во внеконкурс прислали, и все такие позитивные (не то, что унылые конкурсные!). Посмотрим, кто сколько 
