Жить Среди Невежд

          Старенький трамвай. Уже поздно. В вагоне, кроме меня - никого. Уличные фонари слабо освещают улочки. Вот и моя остановка. Трамвай останавливается. Я выхожу в раскрывшиеся створки дверей. До дома ещё полквартала пешком. Иду, озираясь по сторонам. Дохожу до своего подъезда. Опять лампочку выкрутили, хапуги. Не понимаю я такого. Захожу в тёмный подъезд. Пытаюсь нащупать перила лестницы. И натыкаюсь на чью-то бороду. Бомж!?
          - Простите, - бормочу я, стараясь в темноте обойти непонятного пришельца.
          - За что простить? - голос у говорившего чистый, не пропитый. У бомжей такого не бывает.
          - Я побеспокоил вас, - я пожимаю плечами, но потом, соображаю, что во тьме, мой жест не видим.
          - Вы больше беспокоите себя, - голос собеседника выдаёт толику усмешки. 
          Я молчу, не зная, что сказать. Под рукой оказывается поручень лестницы.
          - Всего доброго, - говорю я, и начинаю подниматься по лестнице. - Ещё раз, простите.
          - Скоро всё изменится, - слышу я, уже удаляясь. - Хороший ты парень. Уезжай отсюда.
          Последние слова невидимого человека, доносятся до меня, когда я захлопываю свою дверь в квартиру. Я прислоняюсь к двери, тяжело дыша. Что он хотел сказать? Почему я должен уехать? Куда? Мысли бьют по мозгам, словно молотки. Я пытаюсь дышать глубоко и ровно, и, вскоре, прихожу в себя. Очередной свихнувшийся бомж, пытающийся привлечь чьё либо внимание. Научившийся говорить загадками. Тоже мне, сфинкс. Оракул, блин. 
          Эти мысли меня успокаивают. Я включаю свет в прихожей, разуваюсь, и иду в спальню. Дома никого. Уже три года никого. Лида - моя жена, умерла при родах. И ребёнка спасти не удалось. Пуповина обвилась вокруг шеи. Опять смурные мысли. Пора спать.
          Я раздеваюсь, ложусь в кровать, закрываю глаза, и проваливаюсь в сон.
          А через минуту, просыпаюсь в холодном поту. Никаких кошмаров. Мне приснился мир. Мир, такой, какой он есть сейчас. И какой должен был быть. Если бы не прогресс. И не человеческая лень, и как итог лени - хитрость. Без городов, машин, войн, денег и алчности. Всё это пронеслось в моей голове за минуту, пока я спал. Я чётко и ясно начинаю понимать, как на самом деле должен жить человек. Как именно устроен миропорядок. И что нужно делать, чтобы его не нарушать. Это знание проникает в каждый закуток моей души. Растворяется, впитываясь в тело. Глубочайшее осознание мироздания. Подлинная сущность миропонимания.
          Потом, я снова засыпаю. Просыпаюсь от звона будильника. Я выключаю его, не понимая, зачем он меня разбудил. Но спать больше не хочется. Я одеваюсь, и выхожу из квартиры. На лестнице никого нет. Я выхожу из подъезда. Утреннее солнышко слепит меня своими лучами. Куда бы пойти? Я решаю просто прогуляться. 
          Теперь, я смотрю на мир по-новому. Этот город, со всеми домами, машинами, суетой. Я не нахожу в нём смысла. Всё это неправильно. Не должно быть. 
          Я прохожу мимо контор и офисов, где люди пытаются заработать бессмысленные деньги. Прохожу мимо магазинов и ресторанов, куда люди относят эти деньги, чтобы заплатить втридорога, за то, что не имеет смысла. Лишь продуктовые магазины меня меньше беспокоят. Человек должен есть. Но зачем платить? Прохожу мимо здания администрации. Где абсолютно бессмысленные люди наживаются на взятках и откатах. Где утопают в коррупции, наслаждаясь своей властью. 
          Устав от длительной ходьбы, я подхожу к проезжей части, и сажусь на бордюр. Сложив руки на коленях, я смотрю на небо. Небо - единственное, что натурально в этих каменных джунглях. Даже редкие деревца, что стоят на тротуарах выглядят какими-то неестественными. Маленькие островки живой природы в поглотившем всё вокруг городе.
          - Молодой человек, - слышится голос позади меня. - Встаньте с бордюра.
          Я оборачиваюсь. За мной стоят три человека в форме. 
          - Зачем? - пожимаю плечами я, и отворачиваюсь.
          - Гражданин, встаньте, - повторяет один из патрульных. - Вы нарушаете порядок.
          Я встаю, и поворачиваюсь к патрулю.
          - Какой порядок я нарушаю? - спрашиваю я.
          - Нельзя сидеть на бордюрах проезжей части, - говорит, тот, что повыше. - Вы можете создать аварийную ситуацию на дороге.
          - Я никому не мешал, - пожимаю плечами я.
          - Будете спорить со мной? - хмурит брови высокий.
          Я снова пожимаю плечами, и собираюсь продолжить свою прогулку.
          - Э-э. Куда пошёл? - кричит мне вслед высокий. - А ну, стоять.
          Я останавливаюсь, и поворачиваюсь. Патруль приближается.
          - Документы есть? - грозно спрашивает высокий.
          - Зачем? - спрашиваю я.
          - Ты что, парень, совсем оборзел? - теряет терпение высокий.  - Давай, пройдёмся с нами до участка. Гринин. Надень на него браслеты. На всякий случай.
          Мне заводят руки за спину. Я чувствую, как наручники сковывают мои запястья.
          - Двигай вперёд, парень, - толкает меня в плечо высокий. - И не вздумай шутить. Враз дубинкой по рёбрам получишь.
          Меня приводят в участок. Дежурный, сидящий за рамой окошка, смотрит на меня, потом на высокого.
          - Это что за птица? - спрашивает он его, кивая на меня.
          - А чёрт его знает, - отвечает тот. - Сидел, чуть ли не на проезжей части. Странно ведёт себя. Вот, привели для установления личности.
          - Документы есть? - спрашивает дежурный.
          - Не показал, - отвечает высокий.
          - Как это, "не показал"? Не было документов при себе? Вы его обыскали? - дежурный продолжал задавать вопросы.
          - Никак нет, товарищ старший лейтенант, - высокий краснеет, понимая, что сплоховал.
          - Горохов, ты что, с луны свалился? - повышает голос дежурный. - А ну, быстро.
          Высокий выворачивает мои карманы. Там, три мятые пятёрки, шестнадцать копеек мелочью, ключи от квартиры, рабочий пропуск и паспорт.
          - Вот, - высокий протягивает паспорт дежурному.
          Дежурный разворачивает маленькую книжку.
          - Та-ак. Полынин Андрей Владимирович, - начинает читать он. - Тысяча девятьсот шестидесятого года рождения. Адрес прописки: Москва, улица Кропоткинская,  дом три, квартира двенадцать. Всё верно?
          Дежурный смотрит на меня.
          - Наверное, - пожимаю плечами я.
          - Ну что, Андрей Полынин. Рассказывай, - говорит дежурный.
          - Что рассказывать? - спрашиваю я.
          - Всё рассказывай. Не зря же тебя патруль сюда доставил, - говорит дежурный.
          - Я не знаю, - снова пожимаю плечами я. - Может и зря.
          - Вот так он и ведёт себя, - встревает высокий. - Тронутый какой-то.
          - Ладно. Заведите его в мой кабинет. Сейчас я им займусь, - хмурится дежурный. - А сами, отправляйтесь дальше патрулировать.
          Кабинет, представляет собой маленькую комнатушку, в которой был стол, два стула и сейф. На столе лежали папки, стоял телефон. С меня снимают наручники и усаживают на стул. Дверь закрывается. Ну вот. Теперь, я не только в каменных джунглях, но и в каменном мешке. Даже окошка нет. Тусклой лампочки еле хватает, чтобы осветить комнату.
          Дверь открывается, и входит дежурный. Он проходит ко второму стулу, и садится на него. Серые глаза изучают моё лицо.
          - Поговорим? - спрашивает дежурный.
          - Поговорим, - отвечаю я.
          - У тебя заводской пропуск, - говорит дежурный. - Почему не на работе?
          - А зачем? - пожимаю плечами я.
          - Как "зачем"? - удивляется дежурный. - Ты должен работать, чтоб приносить пользу государству. Чтобы зарабатывать деньги. Чтоб не быть тунеядцем.
          - Не вижу смысла, ни в деньгах, ни в государстве, - отвечаю я.
          - Это что за аморальные мысли? - хмурится дежурный. - Государство дало тебе всё. Квартиру, работу, право на отдых. А без денег, ты бы вообще тут не прожил. Почему ты думаешь, что ты выше всего этого?
          - Потому, что так и есть, - отвечаю я. - Все должны быть выше этого. Не нужны ни деньги, ни государство, ни власть. Нужно просто жить.
          Я вижу, как лицо дежурного сперва покраснело, а затем побледнело.
          - Ты что, идиот, в тюрьму захотел? Твои слова лет на десять потянут. С конфискацией.
          - Мне ничего не нужно, - отвечаю я.
          - То есть, как это, "не нужно"? - на лбу дежурного выступает пот. - Ты что, вообще разум потерял, парень?
          - Скорее приобрёл, - говорю я. - Чего и всем желаю. Нет смысла ни в деньгах, ни во власти, ни в городах и машинах. Каждый должен жить по своей совести. Трудиться в удовольствие. Жить во благо мира, а не государства.
          Дежурный откидывается на спинку стула и пристально на меня смотрит.
          - Всё с тобой ясно, парень, - говорит он. - Тут не милиция нужна, а другая служба.
          Он наклоняется над столом, поднимает трубку с телефона, и набирает номер.
          - Добрый день, - говорит дежурный, после непродолжительного молчания. - Старший лейтенант Обухов вас беспокоит. Пришлите, пожалуйста, санитаров. У нас тут ваш клиент. Девятый участок. Да. Ничего, мы подождём.
          Дежурный кладёт трубку на рычаг.
          - Так-то, Андрей Полынин, - произносит он. - Посиди, пока, здесь. Скоро за тобой приедут.
          Дежурный выходит из кабинета. Я слышу, как поворачивается ключ в замочной скважине.
          Через какое-то время, дверь открывается, и входят два мужчины в белых халатах. За ними стоит дежурный.
          - Этот? - спрашивает один из санитаров.
          - Да, - отвечает дежурный.
          - Буйный? - снова спрашивает санитар.
          - Вроде нет, - говорит дежурный.
          - Вставай, парень, - подходит ко мне санитар. - Поедешь с нами.
          Я встаю.
          - Куда вы его? - интересуется дежурный. 
          - В Институт Склифосовского, - отвечает санитар. - Такой экземпляр будет занятен профессору Скитальцеву.
          Мы выходим из участка. Рядом стоит машина "Скорой Помощи".
          - Давай, парень, садись, - говорит санитар. 
          Я усаживаюсь на кушетку. Санитар, говоривший со мной, садится рядом. Второй санитар садится около водителя. Двери захлопываются. Машина трогается с места.
          Всю поездку, санитар не сводит с меня глаз, но молчит. Чтож. Мне всё равно.
          Мы подъезжаем к Институту. Но не к приёмному покою, а к небольшой двери. Машина останавливается, и мы выходим.
          Санитар подходит к двери, и стучит. Дверь открывает медсестра. Совсем ещё молоденькая девушка, с милым, улыбчивым личиком.
          - Здравствуйте, - говорит она.
          - Добрый день, Варенька, - говорит санитар. - Виктор Геннадьевич на месте? 
          - Конечно, - голос медсестры тихий, словно она стесняется говорить. - Он тут практически живёт. Проходите.
          Она пропускает нас внутрь. Мы идём мимо палат, по длинному коридору. Коридор заканчивается дверью, за которой находится кабинет. В нём стоит большой письменный стол, ряд стульев, и большой шкаф, уставленный книгами. За столом сидит старик. Волосы на его голове и бороде белые, словно первый снег. Старик сидит, склонившись над какой-то папкой с бумагами. Когда мы заходим, он поднимает голову и снимает очки.
          - Здравствуйте, Виктор Геннадьевич, - говорит санитар. - Вот, привели к вам. Думаю, это ваш случай.
          Старик снова надевает очки, и пристально смотрит на меня.
          - Спасибо, Артём, - он обращается к санитару, не отводя от меня глаз. Его голос мне кажется неуловимо знакомым. - Можете быть свободны. Мы тут сами.
          Санитары уходят. В кабинете остаюсь я, и старик.
          - Ну, здравствуй... - он смотрит на документы, оставленные санитарами. - ...Андрей. Говорил я тебе, уезжай отсюда.
          И тут я вспоминаю этот голос. Голос невидимого человека, в тёмном подъезде моего дома. Это до его бороды, я тогда дотронулся. 
          - Вспомнил? Хорошо, - говорит старик. - Не волнуйся. Сейчас ты всё поймёшь.
          - Что пойму? - спрашиваю я. - Почему вы сказали мне уезжать?
          - Ты познал смысл этого мира, - говорит старик. - Моя задача, разыскивать подобных тебе. Не каждый справится с этим знанием. Не каждый поверит в него. И почти никто не знает, как поступать с этим знанием. Многие, стихийно, покидают города. Отправляясь жить в глубинки. Где нет цивилизации. Где человек - такой же сын природы, как волк или куница. Единицы, такие как я, остаются жить в городах. Отыскивая, и помогая тем, кто познал смысл мира. Суть мироздания. Не ты первый, кто проходит через меня. И поверь, не ты последний. 
          - Как? Как вы смогли остаться жить в городе, зная, чем он является для мира? - спросил я. - Жить, среди машин, уничтожающих его день за днём. Среди людей, которые не видят ничего кроме денег, которых им мало, сколько бы их не было. Где власть превыше всего. Где жизнь не стоит выеденного яйца. Где все живут в страхе перед "сильными мира сего" - коррумпированными и алчными властолюбцами.
          - Умение терпеть - одна из добродетелей мира, - говорит старик. - Лишь терпеливый человек сможет выстоять в одиночку против государственной системы, стараясь не нарушать её, и жить так, чтобы она не мешала жить ему. 
          - Что мне теперь делать? - спрашиваю я.
          - Есть два положительных для тебя варианта разворота событий, - говорит старик. - Первый, я тебе уже озвучил. Уехать. Подальше. Вглубь страны. Туда, где меньше людей, и больше природы. Прирастать своими корнями к этому миру там, вдали от цивилизации.
          - А второй вариант? - спрашиваю я.
          - Второй вариант - разделить судьбу со мной, - отвечает старик. - Помогать мне искать подобных нам. Учить их жить заново.
          - А откуда ко мне пришло это знание? - спрашиваю я. - Не во сне же. Я всего минуту проспал.
          - Этого я не знаю, - пожимает плечами старик. - Скажу лишь, что со мной это произошло в войну. Я был полевым хирургом. Мы попали под бомбёжку. Меня засыпало землёй. Так, я пролежал почти сутки, пока меня не нашли наши. В госпитале, ко мне и пришло понимание мира.
          - Знаете что? - решаюсь я. - Я неверное останусь с вами. Буду ходить на работу, жить, как жил прежде. Нет, как прежде, не смогу. Но буду стараться. Буду искать с вами людей, которые поняли мир. 
          - Трудно будет, - говорит старик. Он показывает на дверь. - Они же для нас почти как враги.
          - Нет. Не враги, - говорю я. - Просто, люди без знания. Невежды. Которых нужно жалеть и терпеть. 
          - Правильное понимание, - соглашается старик. - Верное. Забирай своё добро. Иди домой, отдыхай. Завтра будет новый день. На работе не накажут за прогул?
          - Отболтаюсь, - говорю я.
          - Вот и ладненько, - говорит старик. - Иди домой, Андрей. Скоро увидимся.
          Медсестра открывает мне дверь, и выпускает наружу. Я смотрю на синее небо. На лениво плывущие облака, на тёплое летнее солнышко. Мир не изменился. Изменилось моё понимание его. И с этим мне придётся жить. Посмотрим, как это - жить среди невежд.