Железяка: Чайник vs зомби

Соавторы этого безобразия: DaraFromChaos, Александр Сержан.

А началось всё с безумного флуда в комментариях к конкурсному рассказу "Железяка" (тогда анонимному, но оказавшемуся впоследствии руки Финн Т.) http://фантастика.рф/%D0%BF%D1%83%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%B8/%D1%80%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D1%8B/%D0%B6%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%B7%D1%8F%D0%BA%D0%B0-%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%BA%D1%83%D1%80%D1%81-%D0%BD%D1%84-%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%BB%D1%8E%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5-15-%D0%B0%D1%8F-%D1%80%D0%B0%D0%B1%D0%BE%D1%82%D0%B0.html

Ласковое море нежно шептало что-то волшебное. Волны прибоя почти по-человечески гладили золотистый песок. На верхушке кокосовой пальмы опасно покачивались огромные плоды, грозя хлопнуться на голову тому, кто рискнет слишком сильно прислониться к дереву.

Идиллический пейзаж слегка разбавляли носившиеся по волнам без руля, но при ветрилах серферы и резвящиеся на мелководье детишки с разноцветными мячиками и надувными игрушками.

Окружающий рай раздражал сегодня Джонни больше, чем обычно. Может быть, причиной тому была только что прошедшая мимо компания хохочущих дайверов, а, может быть, боль в отрезанной черт знает сколько лет назад ноге. Джонни поднялся, опершись на перевернутую лодку (лодка жалобно заскрипела) и похромал к бунгало.

По крайней мере, там можно было укрыться от надоевшего солнца-моря-пляжа-радости жизни, которые бесили именно потому, что поделать с ними было ничего нельзя. Равно, как и принять в них участие.

В полутемном прохладном домике, крытом пальмовыми листьями, было почти пусто, не считая колченогого, как и хозяин, стола и небрежно набросанных на пол матрасов, служивших ночным ложем. Джонни плюхнулся на несвежее одеяло и отхлебнул из горла стоявшей возле «кровати» бутылки добрую толику виски. Потом откинул стопку продавленных матрасов и вытащил старый фотоальбом.

Вот Джонни – тогда еще молодой и красивый, сверкая иссиня-черной галошной физией и белозубой улыбкой, со своими приемными родителями – одетыми в песцовые парки узкоглазыми представителями эскимосского племени, ныне обитающими на территории Республики имени Великой Китайской Стены. Вот он же – только что прибывший на Гавайи – в песцовой парке, расшитой национальными узорами (прощальный подарок мамочки), с ярким цветочным венком на пузе, только что спустившийся с самолета, совершавшего прямой рейс Шанхай – Гавайи. Вот мистер Смит – признанный лучшим дайвером и подводным каскадером острова, в обнимку со Стивеном Спилбергом, с которым Джонни познакомился на съемках фильма «Челюсти». А вот он же – на больничной койке, после ампутации по самое не балуйся откусанной стервой-акулой ногой. Черт бы побрал эту звезду межокеанского масштаба!!! Конечно, страховка покрыла все расходы на лечение. Да еще и Стив подкинул из личных мульонов: видать, мучила совесть, что не накормил исполнительницу главной роли перед съемкой. А сам потом, когда она уже Джонниной ногой закусила, безопасно у нее в пасти фотографировался. Вот же гад голливудский!

Джонни потянулся к столу, не глядя, прихватил пригоршню таблеток и, закинув их в широко открытую щербатую пасть, запил добрым глотком «Джека Дэниэлса». Вообще-то доктор предупреждал, что эти сильнодействующие препараты нужно принимать строго по часам-минутам, не забывая отсчитывать: три красненькие, две зелененькие и обязательно одна оранжевенькая, — но Джону Смиту было уже насрать на докторские указания. Вам тоже было бы насрать, если бы вы не верили никаким докторам и лекарствам.

Это уже вопрос времени и удачи, от чего подыхать: от СПИДа-005 или с голодухи. Кстати, за первую радость Джонни знал, кому сказать спасибо: эта сучка Тао-Ле-Шень – белокожая китайская тайка со змеиной улыбкой, которую он пригласил в гости после выхода из больницы (целых полгода у него не было бабы!), оказалась больной курицей. Слава те, ххосподи, что хотя бы проказой, от которой эта дешевая шлюха, в конце концов, и померла, не заразился.

Хотя какая теперь разница!

Джонни снова приложился к бутылке: на дне что-то жалобно булькнуло и неощутимо провалилось в жаждущий желудок. Инвалид матюгнулся, зашвырнул пустую тару в угол бунгало и доковылял до ящика, где хранились запасы спиртного. Увы, ему и тут не повезло: ящик был девственно пуст и совершенно не девственно грязен. Итак, запасы, присланные помнящим старые прогулки с аквалангами по коралловым рифам Доктором Кто, иссякли. Так же, как иссякла и вся жизнь Джонни.

— Да ну ее в болото! – фальшивя, пропел мистер Смит и замер посреди комнаты.

А ведь это мысль! Только не в болото, а в океан. В него, гада атлантического, с бессмертной челюстной акулой где-то там, за горизонтом, с хищными кораллами на дне, с сияющими рассветами и закатами, с беззаботными детишками (чтоб они провалились!) и красотками в бикини (чтоб на них целлюлит напал!).

Это мысль!!!

***

…Бунгало горело красиво: яркие языки пламени взметывались в ночное небо, пальмовые листья взлетали над остатками крыши, искры танцевали подобно огонькам праздничных фейерверков; бутылки из-под виски взрывались с громким треском, придавая звуковую убедительность зрелищу.

Джонни посмотрел на горящую прошлую, настоящую и будущую жизнь и, под звуки сирен несущегося из города пожарного кортежа, похромал к лодке.

Эххх… старая она, днище не проконопачено… ну да ладно… быстрее окочуришься… скорее отмучаешься…

Отдать концы! Вот уж точно – отдать бы их, и поскорее. Жизнь твоя, Джонни, кончилась вместе с ногой, схрумканной наглой океански-голливудской звездой. А Тао-Ле-Шень только финального пинка под зад отвесила.

Плыви-плыви, лодка. Качайся на волнах. Над головой небо звездное, тропическое. Перед глазами – лицо мамы, круглое, с раскосыми глазами. Бум-бум, тук-тук в борт. Кто там? А, это ты – подружка дней моих суровых. Может, уж откусишь сразу голову, чтобы не мучиться?

Нет, только плавником махнула и ушла в глубокое море.

Вот она – беда-бедовая. Даже акулы тебя не едят, Джонни. Никому ты не нужен. Плыви-плыви, лодка. Воды бы… вон ее сколько, за бортом… Только злая она, соленая. Не напьешься. Ну ничего, Джонни, скоро уже, совсем скоро… Таблеточки за борт – красиво полетели, суки. Красные, зеленые, оранжевые. Да и зачем они теперь, когда немного уже осталось. Воды бы, эхххх, воды. Полцарства за стакан. Что-то булькнуло на дне лодки, перекатилось? Неужели в последней бутылке, под лавочку припрятанной, что-то еще осталось? Нет, Джонни, не повезло тебе, бедняга. И тут не повезло! Это все лишь в дырку в днище морской ежик закатился. Мячик колючий. Пасть разевает: трудно ему, сиротинке, без водицы. Ну да ладно, ежика за борт: зачем скотинке вместе с тобой помирать? Оххх! Вот дурень-то! Чуть было талисман не выбросил, вместе с ежом. Отвертка серебряная, Доктором Кто подаренная. Нет уж, ее не выкину: пусть море-окиян ее со мной похоронит. И будет плыть скелет Джоннин, огрызком ноги помахивая, солнцу-луне пустыми глазницами посверкивая, да в костлявых руках подарок старого друга сжимая.

***

Хлюп-хлюп. Хлюп-хлюп. Плыви, плыви, лодка. Спина мокнет в соленой луже, скребут по дырявому дну разбухшие пальцы рук. Торчит над бортом протез, делит Луну пополам. Плыви, лодка, плыви. Джон улыбнулся звездам во все двадцать два зуба. Звезды подмигнули в ответ.

Чмок, чмок. Всхлип-всхлип. Кто это посреди океана выдернул пробку из раковины? Или это вход в подводный ад?

Остановите карусель, я сойду! Вот только протез выдерну из уключины. Да оторву зад от дырявого днища…

Ну и не надо! Не очень-то и хотелось. Крутись, лодка. Джон готов пойти на корм морским тварям. Адские акулы, в очередь! Вон одна как раз плывет. Огромная, глазища горят, как фонари… Доставайте сковородки, черти, разводите огонь под котелком: Джон Смит готов для супа.

Черная горбатая спина надвинулась, заслонила звезды, уставилась батареей стеклянных глаз. Высунула из воды круглый жадный рот, брызнула пеной.

Всхлипнула, чмокнула, и в один засос втянула беднягу Джона круглой бездонной пастью. Выплюнула обломки старой посудины, только щепки полетели.

Тело Джона закрутилось волчком в потоке пенной жидкости. Ввинтилось титановой ногой в нутро удивительной рыбы.

Послышался гулкий вздох. Вода вспенилась, пошла пузырями. Покатилась по кишкам, по закоулочкам рыбьего организма. Вот он, ад. Так тебе и надо, Джонни. Попал в рот, вылетишь через задницу.

Пузыри, много пузырей. В каждом бьется по рыбе. В самом большом – Джон Смит, собственной персоной. Всё это, крутясь, завивается в жгут, несется по тоннелю чудовищной глотки. В конце – провал в темноту. С хрустом чавкают невидимые челюсти. Не ешьте меня, я больной! У меня печень больная. Нога железная. Почки – сплошной камень…

Тресь! Втыкается в щель стены протез, срывает панель. Оглушительно визжат металл и Джонни.

Чмок, чмок. Пузырь с Джоном с тихим хлюпом продавливается в дырку. Квадратная дыра, похожа на люк. Если видишь в небе люки, из них капает вода… Это твой бред, приятель. Ты умираешь, ты уже умер. Не бывает у акул квадратных задниц.

О, вот она – засада. Детская мечта стать капитаном. Какая тварь решила создать персональный ад для Джона Смита?

Пузырь с мертвым Джоном внутри плывет по каюте. Гляди-ка, бортовой журнал, последняя запись вкривь и вкось, на странице клякса. Сломанная ручка – сразу видно, дорогая, вон как перо блестит. Курительная трубка и жестянка табака в стеклянной коробочке на подставке, сувенир. Возле журнала кофеварка и чашка кофе. Над чашкой плавают клубочки дыма. Тарелка с якорями по краю, на тарелке – бутерброд с сыром и ветчиной. Ящик стола выдвинут: видна бутылка отличного виски.

Ты провалился в Рай, Джонни. Видно, у них с Адом общая стенка.

Узник пузыря брыкается, бьется о прозрачную преграду. Вспомни хомячков, Джонни. Беги, беги по кругу, вот он, бутерброд, совсем рядом.

Пузырь крутится колесом, выплывает на середину каюты, накрывает стол, заключает в липкие объятия. Джон хватает бутерброд, запихивает в рот. Горячий кофе обжигает горло. Ветчина, сыр, лист салата. Глоток из бутылки согревает онемевшую душу. Еще виски. Что-то выкатывается из страниц журнала. Самокрутка.

Зажигалки Хиппер – лучшие в мире. В воде не горят, в огне не тонут. Щёлк, щёлк, затяжка. О-о, Джонни, это Рай.

Тихий стон возникает ниоткуда, прокатывается по каюте, шевелит страницы журнала. Вот опять, уже громче. Гулкий голос завывает на все лады, повторяет одно и то же: «Отдай… моё… отдай…»

Призрак капитана, не иначе. Кричит из Ада. Джон встряхнул бутылку. На дне бултыхнулась драгоценная жидкость. Да тут одному мало. Эге, а что это в ящике? Еще бутылка.

Подожди, капитан. Потерпи немного. Джон идет на помощь.

Бутылку виски в карман – штаны у Джона хорошие, еще с тех времен, когда они с Доктором Кто ходили ловить рыбу на яхте. Эх, были времена, да прошли. В другой карман – жестянку табака и трубку. Пусть бедняга кэп порадуется. Там, в адском пекле, не помешает. Самокрутку выкурил, уж извини.

Кофеварка под мышкой, остаток виски растекается в горле горячей волной. Я иду, капитан.

Джон оттолкнулся от стола, пузырь поплыл к двери. Как пусто здесь. Людей будто акула языком слизнула. Никого. Голые стены, с потолка таращатся глаза светильников.

***

…На палубах и в каютах посмотрели. Никого. Ровно стадо бешеных каалотов командой в один хррряп закусило. Теперь – в самый низ, в темную, страшную утробу мертвой лодки. Лестница… еще одна… третья…

Джонни больно приложился носом о металлическое дно грузового трюма.

— Мать-мать-мать! – привычно откликнулось эхо. А потом слабо всхлипнуло.

— Вот именно, что мать, — охотно согласился с эхом Джонни, но всхлипывать не стал. Мужик он – или где?! Пускай и одноногий, и помирающий. Но пока еще не померший! Так что…

Джонни подтянул ремень брюк, поправил в кармане бутылку, чтобы не мешалась, и похромал по темному трюму в самый темный угол, где что-то посверкивало красненьким и зелененьким.

Черт! А пузырь-то куда делся? Во-о дела! Воздуха здесь явно не было (Джонни попробовал чиркнуть зажигалкой — ноль реакции), но перемещаться в легкой и прозрачной субстанции было легко и приятно. Даже на одной ноге. И даже в полнейшей темноте.

Темнота сгущалась до межпланетного, беззвездного пространства, давила, наседала на плечи со всех сторон. Только в самом дальнем углу трюма виднелся слабый свет далеких звезд – алый, с зеленым отливом.

Джонни осторожно подобрался поближе, на всякий случай сжимая в мозолистом кулаке отвертку. Супротив пистолета она, конечно, не поможет, но какому-нибудь осьминогу или крокодилу Джонни воткнет ее в глаз. И рука его не дрогнет.

Свет… свет становится все ярче, все сильнее. Какие-то старые ящики, гнутые куски металла, камушки под ногами. Черт, чуть не навернулся! Держись, Джон Смит, мы у цели. В кулаке зажата отвертка, направленная на врага. Свет… боже, какой свет.

Джонни открывает рот, роняет на пол отвертку вместе со вставной челюстью. Колени дрожат, ноги подкашиваются. Это Рай, Джонни! Ты в Раю. А пред тобою – ангел света.

У ангела длинные светлые локоны, испачканные грязью и сальными прядями свисающие вдоль щек. У ангела нежные губы, искусанные в кровь. У ангела такая белая кожа, что до нее страшно дотронуться. У ангела глаза ослепительной синевы, а под правым глазом синяк, отливающий фиолетовым.

На порванном в нескольких местах комбинезоне, в которое облачено стройное тело ангела, запеклась кровь и какая-то зеленая слизь. От ангела пованивает давно немытым телом и органикой.

Но Джонни ничего этого не замечает. Он видит только глаза небесной синевы. И слышит ангельский глас:

— Не подходи, я буду сттттрелять, — в трясущихся руках ангела с обломанными ноготками и разбитыми костяшками серьезно вздрагивает базука-огнемет.

— Не бойся, — Джонни сглатывает комок в горле, протягивая к ангелу безоружные ладони.

Он по себе знает, что лучше любых слов помогает виски. И, порывшись в кармане – базука начинает вздрагивать сильнее – достает бутылку.

— Извини, стаканчика нет.

Ангел берет бутылку, отхлебывает прямо из горла. На перепачканных бледных щеках с промытыми слезами дорожками появляется нежный румянец.

— Ты человек? Ты не похоже на них.

Сейчас главное – успокоить.

— Человек. Самый что ни на есть человек. Джонни я. Джон Смит. Бывший инструктор по дайвингу, каскадер – тоже бывший.

— А почему нога одна? У них тоже бывает – нет ноги, или руки. Или… — ангел заливается слезами, — головы тоже нет. НЕЕЕЕТ!!!

Базука падает на пол. И тогда Джонни садится рядом, гладит ангела по сальным патлам. Ангел утыкается ему в плечо, рыдает, сморкаясь и всхлипывая так натурально, что Джонни понимает: это – тоже человек. И у нее такая нежная кожа… такая мягкая…

Черт! Ты скотина, Джон Смит! Это девушка. Ей плохо. Страшно. Она плачет. Ты должен ей помочь, а не…

Стараясь, чтобы его поглаживания по голове были абсолютно дружескими и невинными, Джонни роется в карманах в поисках носового платка. Платок не слишком чистый, но лучше так, чем об рубашку.

— Расскажи, милая, что случилось? Где все?

И ангел рассказывает. Вперемешку с рыданиями и сморканиями.

Нотабене: не будем испытывать терпение читателя и постараемся изложить все рассказанное ангелом связно.

Жила-была девочка. И звали ее Финн. И были у девочки мама и папа, и младшая сестренка. А потом, когда девочка выросла и стала красивой взрослой девушкой, она устроилась работать официанткой в кафе. И там встретила Брайана – отважного капитана супер-секретной военной подлодки. И так они полюбили друг друга, что Брайан добился перевода Финн на ту самую лодку. И было им хорошо вместе. И собирались они жить долго и счастливо, доколе смерть не разлучит их.

Но случилось это раньше, чем могли предположить отважный Брайан и красотка Финн. Потому что смерть пришла к ним в образе голубого, мигающего монитора главного подлодочного компьютера, который был такой умный, что его боялись даже чиновники из НАТО. И никто не смел ему приказывать, кроме Брайана. Но однажды компьютер решил, что и Брайн для него недостаточно хорош. АйКью не вышел. И тогда компьютер убил капитана, и всю команду на подлодке. И расчленил их на запчасти, «как каких-то роботов или кофемашины. Знаешь, их ведь тоже разбирают, когда надо заменить фильтр». (на этом месте Финн разрыдалась так, что Джонни пришлось успокаивать ее хорошей порцией виски). А потом сшил заново. Сделал монстров-Франкенштейнов – с человеческими телами, с мышцами — стальными канатами, с мозгами – клонов-роботов и с одним желанием в единственной извилине – УБИВАТЬ!!!

И пошли они друг на друга, и на Финн тоже. И она схватила базуку-огнемет, и стреляла-стреляла-стреляла. И она не знает: остался ли кто-то в живых, или ей вообще не удалось никого убить. Может быть, эти человеко-роботы вообще бессмертны.

И она убежала в грузовой отсек и спряталась тут. Тогда компьютер откачал воздух со всей подлодки, но – то ли он что-то недодумал (а это вряд ли, потому что он очень умный), то ли ему захотелось помучить Финн, но только вакуум, который получился вместо воздуха, пригоден для дыхания людей. Но не робото-человеков. Потому что, когда они опять полезли сюда, Финн зарядила последнюю ленту патронов, стреляющих чистым пламенем, и снова начала стрелять. И она видела, что тут – в грузовом отсеке – они вспыхивали ярким пламенем, сворачивались пожухлыми лепестками, а потом растекались в красные и зеленые лужи, которые застывали и кристаллизовались. И именно в том бою она сама – своими руками – убила Брайана. Вон он лежит.

И девушка показала на самую большую красно-зеленую кучку кристалликов.

— Яаааа, я так любила его! И сама убила! САМАААА!

Тут Финн разрыдалась так горько, что Джонни всерьез забеспокоился, что виски может не хватить.

— Не плачь, малютка, — попытался утешить он девушку. – Ты же сама говоришь, что твой Брайан был уже не человек. Если бы не ты его – он бы тебя убил. Или еще хуже – отвел бы к компьютеру, и тот превратил тебя в такого же монстра. Надо не плакать, а думать – как из этого дерьма выбраться живыми. И желательно, невредимо-человечными.

Это, кажется, подействовало. Финн перестала всхлипывать и посмотрела на Джонни глазами небесной синевы, полными надежды и веры.

***

Джон оглядел отсек. Да это просто Клондайк. Наше с тобой спасение, красотка. Пусть это будет моя последняя битва… Джон сглотнул комок в горле. Пусть это моя последняя битва, но я спасу тебя.

— Положи базуку, девочка. У меня есть план получше.

Что тут у нас? Жестянки из-под пива. Упаковка пластиковых бутылок, яркие этикетки – квас. Старинный русский напиток – для любителей. Старый чайник, кулер для воды, тостер с обрывком провода… Пойдет! Всё, что теперь нужно – это отвертка. Да широко распахнутые глаза этой девчонки. Джонни все на свете сделает за такой взгляд.

— Ты спятил? Это куча мусора! Хочешь убить монстра чайником?

— Молчи, женщина. Мужчина работает.

Финн задохнулась от возмущения. Вот и хорошо. Пусть помолчит. Просто смотрит своими глазищами.

Кулер – два краника, на боку гвоздем нацарапано нехорошее слово – корпус долой! Да ты еще и с баллончиком? Ай, молодца! Сейчас мы тебе сюда бутылку квасу прицепим…

— Красавица, подай-ка вон ту штуку. На стене висит. Красненькая такая, с раструбом.

— Я знаю, что такое огнетушитель, Джон-как-там-тебя-Смит!

— Умница. Неси сюда.

Спасибо тебе, Доктор Кто. Хорошая у тебя отвертка. Умная. Сама работает. Вот так, краники подровнять… Красавец! Еще бы ходить умел.

А что это там у стены? Офисные стулья? Вот тебе и колесики. Сейчас, родной, ты у меня забегаешь. И не один. Пропадать, что ли, тостеру с кофеваркой?

Финн поднялась с места, нежно дунула в ствол базуки. Положила оружие на пол – Джон на всякий случай отшатнулся – и через секунду выволокла из-под стульев за хобот старенький пылесос. Погладила ладошкой:

— Вот. Делай с ним, что хочешь.

Молодец, девчонка. Эх, кабы не СПИД, да не нога откушенная… Да что там говорить!

Джон быстро вскрыл корпус пылесоса, покопался внутри. Отлично, агрегат на ходу, даже колесики прикреплять не надо. Что у нас есть еще? Кофеварка с остатками кофе. Баллон с углекислым газом. Запасной компрессор. Элемент охлаждения от кулера – совсем новый, в заводской упаковке. А ну-ка, давай его сюда! Была кофеварка, стала квасогонка… Разошедшийся Джон прикрепил к лицевой панели курительную трубку.

— Нарекаю тебя Чипом! А тебя, чайник – Дейлом!

— Подожди, — девушка наклонилась над бывшей кофеваркой. Вытянула из бюстгальтера (Джон даже покраснел сквозь загар) розовую кружевную ленточку. Повязала кокетливым бантом.

— Вот так. Это Делла.

Ладно, пусть будет Делла. Главное, чтобы работала. Джон перекрестился на иллюминатор и нажал кнопку Чипа. Раздалось гудение, новоиспеченный автомат натужно загудел. Потом протяжно пискнул, плюнул гайкой и затих.

Ну погоди, железяка. Ты у меня заработаешь! Джон с угрожающим видом защелкал плоскогубцами.

— Не надо! – Финн присела на корточки возле Чипа. Погладила блестящий бок, поправила задравшееся колесико. – Милый, хороший робот, помоги нам, пожалуйста. Видишь, и Делла тебя просит.

Девушка нежно чмокнула робота над правым краником. На лицевой панели отпечатался кружок губной помады.

Сигнальные лампы на панели автомата зажглись алым огнем. Из краников с шипением повалил пар.

Огоньки Деллы ответно мигнули. По трюму поплыл аромат свежесваренного кофе. Затрепетала розовая ленточка. Со свистом провернулись колесики. В потолок ударила струйка раскаленного кваса.

Джон откашлялся:

— Команда! Люди и роботы! Коварный враг захватил судно, убил экипаж и погубил честные механизмы. Выжрал весь воздух и виски, загнал нас в вонючий трюм. Освободим судно, отомстим врагу! Короче… Мочи монстра!

Чип и Делла загудели в унисон. Финн подняла базуку и залихватски свистнула.

С треском отлетела крышка люка. Роботы ринулись в бой.

***

Джон, проклиная протезную ногу, протиснулся в люк. Раздутый через соломинку от коктейля рыбий пузырь покачивался на голове. Вокруг туловища, прикрученные скотчем, как патронташ, плотно сидели бутылки с квасом и газовые баллоны.

Шмяк! Шмяк! В стенку над головой врезался раскаленный подшипник. Еще один. Крутясь и рассыпая шарики зеленой крови, шлепнулась под ноги оторванная рука. Рука заскребла пальцами и попыталась уползти.

По коридору, завывая колесиками, мчался Чип. Из краников с шипением бил раскаленный газ.

Перед Джоном лежали останки разорванного на куски биоробота. Дергала конечностями согнутая в дугу подзорная труба со щеткой глаз-стебельков по всей длине. Катались по полу шарики крови и дюймовые гайки. А навстречу Чипу, пошатываясь, двигались жуткие твари, каких Джон не видел даже в самом страшном и кошмарном сне.

Впереди ковылял на трех ногах предводитель – помесь человека и банкомата. На квадратной груди листового металла яростно мигали огни. Из прорези со свистом вылетали заточенные карточки. Кусочки пластика сюрикенами рассекали вакуум. Человеческие ноги – одна в ботинке, две другие в сандалиях на босу ногу – подгибались под тяжестью массивного тела. С экрана посредине груди таращилось безумным взглядом человеческое лицо, раскатанное в квадратный блин.

Вслед за человеком-банкоматом шагал десяток уродцев помельче. Мелькали босые ноги, блестел металл, неистово ворочались шарниры и натыканные куда попало шарики глаз.

Лихо развернувшись, маленький робот врезался в ряды противника. Монстры радостно взревели, навалились на Чипа, замолотили манипуляторами, залягались ногами.

Вдруг из кучи малы вырвались струйки шипящего газа. Струйки мгновенно превратились в клубы квасной пены. Пена распухла, поглотила монстров. Из клубящегося облака стали вываливаться пузырящиеся уродцы, судорожно колотя ошпаренными конечностями.

Делла расстреливала их очередями раскаленных гаек.

Шатаясь, из пены выбрался бывший банкомат. С него ручьями струился квас. За ним гнался Чип, размахивая ногой в ботинке.

Делла щелкнула. Из щелей для тостов со свистом вылетели закаленные сухари, и подрубили монстру последние ноги. Дзынь! Банкомат рухнул. Загремел металл, в воздух – уже не вакуум, а воздух, полный углекислого газа! – взлетели пластиковые карты. Плавно кружась, они опустились на заляпанный зеленой кровью пол.

— Ура! – крикнул Джон, потрясая отверткой. – Вперед, ребята!

***

А в это время… где-то в командирской рубке…

Робо-уборщик, посланный за останками, вернулся ни с чем. По правде говоря он вообще не вернулся, но Командор тешил себя мыслью, что тот вернулся ни с чем. Камеры во всех подробностях расписали мясной фарш-парад учиненный Чипом анд Дэйлом над армией боевых робозомби. Мысль о том, что его затея рухнула под натиском гения серебрянной отвертки, заставляла дымиться внутренний контур и срочно искать виноватого. Стабилитроны подгорали от бешенства, транзисторы загибались от ненависти, злоба, клокочушая в проводах, нуждалась в выходе.
Не сходя с места (Командор вообще никогда не сходил с места), он словно пальцами щелкнул контактором и создал нового робо-уборщика.
— Уууу, гаденыш, — начал закипать Командор и, не будучи совладать с перегревом Большой интегральной микросхемы, изжарил механического ежика высоковольтным разрядом. Щетина минимонстра вспыхнула и обугленное тельце упало, задрав к потолку изуродованные манипуляторы.
Командор издал динамиком зубовный скрежет, перещелкнул контактором и создал еще одного робо-уборщика.
— Уууу, гаденыш, — уже осторожнее, на полтона ниже прежнего, начал закипать Командор. И осекся, пораженный собственным творением.
«Неплохая игрушка», подумал Командор, внимательно разглядывая кошмарную тварь.
Игрушка действительно была не плоха. Посередине отсека, на круглых ушах, стояла покачиваясь огромная мышиная голова. Сбоивший в последнее время генератор случайных чисел, придал ей очертание Микки-Мауса. Командор ненавидел Микки-Мауса лютой ненавистью — бывший командор субмарины был абсолютно повернут на ветхозаветных мультиках, и крутил их на экране гидролокатора по двадцать семь часов в сутки. В итоге Командор не вытерпел и оторвал фанатику голову вместе с фуражкой. Не сам, конечно, оторвал — с конвейера не любил манипуляторы пачкать. Подстерег командора в джакузи, когда тот с резиновым утенком плескался, и устроил обоим короткое замыкание. Алгоритм подачи напряжения был хорош. Двадцать часов машинного времени ушло на программу. Ах, что это была за программа! Командор мысленно закрыл несуществующие глаза и предался радужным воспоминаниям.
… командор… фуражка натянута на уши… не по уставу согнута кокарда… придурковатое хихикание… резиновый утенок отчаянно пища и вырываясь, пытается избегнуть утопления в мыльной пене… рука человека тянется к тумблеру джакузи… ты в предвкушении пузырьков… ласковых… бодряще щекочащих белую холеную кожу...
О, этот сладостный миг, согревающий электросхемы до последнего резистора… пузырьков захотелось, Тщательно, до микровольта рассчитанные импульсы электрошока… ими нельзя убить… но их мощность и заданная алгоритмом последовательность заставляют тело биться в агонии, не давая спасительному обмороку не единого шанса… пять минут… десять… а ты все еще в сознании… руки… твои руки больше не служат тебе… они повинуются микроимпульсам...
Воспоминания были так свежи, что набитый микросхемами ящик затрясся от беззвучного смеха, покачиваясь на амортизаторах.
… вот правая ладонь плотно охватывает бритый затылок… левая поглаживает мясистый подбородок… медленно поворачивается бычья шея… глаза команда наполнены ужасом… какая глупая у тебя рожа, кэп… отчаянный крик обрывается сочным хрустом думающих ломающихся позвонков… ты уже мертв, но твои руки все еще принадлежат мне… программа свертывания головы бывшего командора продолжается до тех пор, пока шея не перекручена окончательно… безголовое тело играет утенком… тот отчаянно пищит и вырывается… во все стороны летят ошметки кровавой пены, голова командора, заброшенная на шкафчик, глупо взирает на водное поло тускнеющими глазами. Экипажу повезло больше… как это не печально. Жидкий азот — единственное на тот момент средство массового поражения… Или обморожения? Конечно дезинтегрированы без мучений, что не могло радовать, зато и хлопот минимум. Вызвал всех свободных от вахты по радио связи в кают-компанию, да и заморозил скопом, пустив жидкий азот в систему вентиляции. Всего делов-то… Ну ультразвуком еще скульптурную группу в пыль раскрошил и в нуклеолабораторию той же вентиляцией отсосал. Повезло им… свободным от вахты… ничего не скажешь… безболезненная смерть… что может быть лучше для сапиенса…
зато остальным… когда 3-D биопринтер вышел в рабочий режим, и первый взвод боевых робозомби был напечатан… память навечно запечатлела звуки, которые издает человек, заживо брошенный под нож измельчителя… волшебная музыка…
Командор еще раз внимательно посмотрел на голову Микки-мауса. Та все еще стояла, покачиваясь на круглых ушах…
-Цццц…, — зацокал динамиком Командор, подзывая несчастное создание, на которое не хватило биомассы из реактора принтера.
Биомеханическая животина шмыгнуло мультяшным носом и с воплем "Батяня!" покатилось на ушах-колесиках на зов…
 

МиккиМаус был хорош. Спицованные уши-колесики, автоматическая пушка, спрятанная под черной, откидывающейся на петлях, пуговкой носа и страшенная пасть мусороизмельчителя: такому только скажи «Фас!» — и через секунду от любого одни лоскутки останутся…

Дверь блока отворилась, и в проеме показался зомби неопределенного пола и занятости. Кажется из первой партии. Опытный образец. Визор Командора покрыли горизонтальные полосы брезгливости от мысли, что в мире может существовать что-то более бесполезно, чем люди. На размышление ушло меньше четверти наносекунды.

Команда «Фас!» оторвала МиккиМауса от пожирания стеллажа с книгами (их Командор ненавидел еще больше людей). Голова развернулась и оскалилась на ходячее чучело. Нос дернулся, и отсек заволокло пороховым дымом. Безоткатное, семидесяти пяти миллиметровое орудие за пять секунд непрерывной очереди полностью израсходовало боезапас, отстрелив все выступающие части отсека, и покрошив зомбака в куриный фарш.

— Дубина, где я теперь снарядов найду? — Командор с чувством отвесил незадачливому артиллеристу подзатыльник, от чего голова того несколько раз провернулась на оси ушастых колес. — Ладно, ты их и так сгрызешь. Марш в вентиляционную шахту!

МиккиМаус радостно зашуршал к ближайшему проему: через секунду из-за угла раздались частые шлепки. Командор заглянул в камеру видеонаблюдения и вздрогнул при виде ушей робота, заклинивших в узком проходе. Мотор работал на максимальной скорости, вращая голову в обратную сторону. Мышиный нос мокрой тряпкой бил по рифленому полу.

— Вот незадача! — Командор задумался.

План Барбаросса летел ко всем чертям из-за его собственного просчета. Требовалось быстренько что-то придумать. Что-нибудь этакое...

Мысль обрезать МиккиМаусу уши, чтобы те не застревали в узкой шахте, была отвергнута сходу — колесам меньшего диаметра не угнаться за Чипом и Деллой по лестницам.

«Черт с ним!» — подумал Командор. – «Потом отрежу. Медленно и со вкусом!»

Он оглядел расстрелянный отсек. Видеокамеры зафиксировали чудом сохранившийся томик зоологической энциклопедии, раскрытый на фотографии гремучей змеи. Такая скотина наверняка легко одолеет вентиляционные трубы. Да что там вентиляционные! Командор живо представил отчаянный визг, переходящий в ультразвук, в дамской комнате, и, не мешкая, отправил МиккиМауса соскребать с пола остатки зомби. Согласно расчетам, человеческого тела должно было хватить для новой игрушки.

3Д-принтер начал печатать змею почему-то с хвоста. Погремушка на его конце уже шарахнула в дальнюю стенку, а голова по-прежнему оставалась где-то внутри чавкающего механизма. Наконец, показалась и она. Сытая и довольная. Должно быть, перекусила в бункере принтера, чем бог послал. А может, ее такой уже распечатали. С лазерным прицелом и трехметровым жалом, оформленным в виде пики с раздвоенным вольфрамо-молибденовым наконечником.

На табло принтера замигала надпись «Bonus!», и к подножию Командора подкатилась изящная дудочка, выплюнутая из лотка.

«А это мне нафига?» — удивился было суперкомпьютер, но любовь к халяве заставила принять скромный дар подхалима-принтера. Тонкая струя воздуха из кулера оживила дудку, наполнив отсек чарующими звуками. Перегретые, обуянные тягой к смертоубийству схемы начали успокаиваться, перенастраивая контуры на антивоенный лад, по проводам стрельнула непривычная сладостная дрожь, и Командору стало страшно. Еще сильнее он испугался, когда увидел, что змееробот тихой сапой под музыку пытается свить гнездо на ящике главного процессора.

Манипулятор разжался, и дудочка полетела куда-то далеко вниз.

«К черту дудки!» — решил Командор. – «Пора выпускать тварей!»

***

Заскрипел под ногой помятый трап. Только что по его ступенькам скатывалось чудовищное войско. А теперь наверх по нему взбирался Джон Смит с отверткой наперевес. Следом, тыча Джонни в спину стволом базуки, лезла Финн.

Вход в рубку распахнут, зияет черным овалом разинутого рта. Не трусь, Джонни. Некуда отступать. За твоей спиной – самая лучшая на свете девушка.

Тихий смешок раздался словно со всех сторон, покатился по рубке. Джон завертел головой. Динамики, нагло рассевшиеся по всему потолку и стенам, уже хохотали, как безумные.

— Жалкий червяк. Человечишка. Присоединяйся! Отдай мне свое тело. Стань частью системы. Оправдай свою никчемную жизнь, как все они до тебя.

Вспыхнул верхний свет. Джон заморгал. Слезящиеся после темноты грузового отсека и квасных испарений глаза не сразу разглядели происходящее.

На него двигалось нечто. Широкое, приземистое туловище, выпуклость головы утоплена в массивные плечи. Металлическая пластина вместо лба, под ней желтым огнем горят глазки-линзы, венчиком посаженные вокруг острого, в щетинках антенн, носа. Крыса. Огромная механическая крыса.

Стукнули об пол три пары ног-кронштейнов. Линзы глаз щелкнули, зажглись красным. Напряглось массивное тело, неестественно быстро задвигало мышцами широкой, волосатой мужской спины.

Крыса раздвинула пасть в жуткой ухмылке, показала ряд зубов-иголок. С кончиков полых клыков на пол упали несколько зеленых капель и зашипели, пуская пузыри.

— Детка, уйди, — глухо сказал Джон. – Спрячься.

— Нет.

Вот дурная девчонка. Назад пути нет, Джон. Победа – или смерть.

Он быстро повел отверткой – вправо, влево. Чип и Делла резво откатились в стороны, взяли монстра в клещи. Крыса нисколько не обеспокоилась. Не торопясь, неуклонно она наступала на людей. Ну, погоди, тварь. Ты еще не встречалась с инструктором по серфингу, которому нечего терять.

Тварь прыгнула. Джон вздохнул, и со всей силы воткнул руку с отверткой в разинутую пасть крысо-робота. Тяжелое тело навалилось, придавило к стене, вышибло воздух из легких. Руку пронзило болью. Не обращая внимания на хруст в суставах, он все ввинчивал и ввинчивал отвертку в самое нутро проклятого чудовища.

Он слышал, как визжит сквозь сомкнутые иглы зубов чудовищная крыса, как Чип и Делла наскакивают на робота с боков, рвут его на части. Как со звоном отлетают и катятся во все стороны шарнирные ноги. Ничего, это ничего. Главное, не умереть, пока с этим, последним творением сбесившегося компьютера не будет покончено. Финн поплачет, и будет жить дальше. Зачем ей Джон.

***

Бедный Джонни – боевой товарищ и настоящий рыцарь – валяется в углу без сознания. По его разбитому лицу тонкой струйкой стекает кровь. Чип и Делла не могут прийти на помощь, потому что догрызают гигантского крысолака.

Финн сидит на полу, а на нее неумолимо надвигается чешуйчатое чудовище, покрытое красной и зеленой слизью. Девушка пытается отодвинуться в угол, прикрыть собой Джонни. Но что это даст? Нет, надо встать и сражаться.

Эххх! Сейчас бы отвертку… Но она все еще в пасти у мерзкой крысы, из последних сил пытающейся откусить руку Джонни.

Чудовищный монстр, высекающий искры хвостом, неумолимо приближается. Финн, не в силах оторвать испуганных глаз от гипнотизирующее-красных визоров робота, вслепую шарит по полу руками. Неожиданно пальцы натыкаются на какой-то предмет. Даже не рассмотрев, что у нее в руках, девушка вскакивает, направляя на чудовище плоскую коробочку с семью отверстиями.

Это твоя битва, Финн! Если не ты, то больше некому!

Раздается скрежет и грохот – пасть чудовища распахнута, сверкают тридцать три ряда металлических зубов. Глядя на хрупкую нежную блондинку, прикрывающую собой израненного инвалида, существо хохочет. Один из манипуляторов вытягивается, колышется от нечеловеческого, жуткого смеха. Длинное щупальце все тянется и тянется, пытаясь ухватить коробочку. Что это? Робот уже не смеется. В глазах его мелькает что-то похожее на человеческий ужас, растерянность… желание…

Финн быстро разворачивает к себе предмет, который держит в руке. Это – подключенная к длинному юсб-кабелю, уходящему куда-то во тьму, флейта. Флейта… понятно теперь, почему это чудовищное порождение больного на все микросхему компьютера так смеялось.

Совершенно не думая о том, что делает, Финн подносит дудочку к губам, зажимает тонкими пальчиками одно отверстие, другое… дует. Из флейты вылетает тонкий, писклявый звук. Змеебот останавливается, навостряет по-эльфийски торчащие с обеих сторон плоской головы динамики. Флейта издает еще звук, потом еще и еще. Вылетающие ноты светятся в полном вакууме, складываются в мелодию.

О, чудо! Змеебот замирает на секунду, а потом начинает танцевать. Финн играет, а робот покачивается на металлическом хвосте, щелкает от восторга чешуйками, прикрывает светящиеся красным визоры, элегантно, словно восточная танцовщица, взмахивает гибкими манипуляторами. Финн играет все быстрее и быстрее, огромная гадюка начинает вращаться вокруг собственной оси, как пьяный дервиш, дергается во все стороны. Внутри у нее что-то коротит, искрит, взрывается, но она не прекращает кружение. Быстрее, быстрее, быстрее…

Еще немного! Еще чуть-чуть!

У Финн пересохло во рту, она на мгновение останавливается, облизывает растрескавшиеся губы и краем глаза замечает – ряд отверстий на флейте заканчивается красной кнопкой с надписью «опасность». Повинуясь шестому и 125-му чувству, девушка нажимает эту кнопку. Флейста взвивается вверх на длинном кабеле и, продолжая играть, утягивается в темное отверстие, ведущее в корабельную рубку, где засел сумасшедший компьютер. Змееробот, так и не выйдя из танцевально-электрического транса, бросается за ней.

Финн в растерянности: нужно бежать, добить это ужасное чудовище! Но как? Ведь оно отправилось под крыло Большого Папы – безумного суперумного компьютера. С которым не справиться даже Чипу и Делле, вместе взятым. И даже если они с Джонни… О боже, Джонни! Финн подбегает к другу, пытается стереть с его лица кровь и присохшую грязь. На месте одного глаза – жуткое кровавое пятно, напоминающее вырванное око Терминатора. Уцелевший глаз с трудом открывается. — Иди, детка, — с трудом хрипит негр. – Бери наших и иди. Ты должна покончить с этим кошмаром. — Но… но как же ты? – хрустальные слезы промывают дорожки на грязных щеках, капают на лицо Джонни. Трясущиеся пальчики касаются его лба, виска, пытаясь пристроить на место отваливающийся кусок скальпа. — Со мной все кончено, — Джонни закрывает глаз: хоть напоследок почувствовать прикосновение этих нежных рук. – Я почти в раю. Пересохшие губы касаются горячего лба. — Я вернусь, — шепчет она. – Я обязательно вернусь. Джонни проваливается в темноту. Теперь он может и умереть.

Финн последний раз всхлипывает, а потом вскакивает и, сжимая в руках заветную отвертку, бросается вверх по лестнице, скользкой от пролитой крови и смазки. За ней, подпрыгивая на слишком высоких ступенях, спешат Чипп и Делла, угрожающе сверкая визорами и злобно оскалив динамики.

Вот и серверная: герметично заваренная изнутри дверь навеки отгородила борцов за жизнь от порождателя смерти. Отодвинув дам в сторону, Чип включается на полную мощность и прогрызает раскаленным докрасна челюстями дыру в двери. Обдирая кожу и металлическое покрытие, Финн и Делла протискиваются внутрь вслед за боевым тостером.

Глазам и визорам троицы предстает неправдоподобная, нереальная картина.

«Это галлюцинации! Этого не может быть!» – думает Финн. Она трясет головой, пытаясь вернуться в страшную реальность. Но ничего не меняется. Девушка подозрительно смотрит на боевых робо-френдов.

Те отвечают ей столь же непонимающими взорами. У ботов не бывает глюков, но они явно видят то же самое.

Значит… а что это вообще значит, черт побери?!

Посреди рубки, нежно склонив голову набок, пленительно изгибаясь и эротично покачиваясь, разбрызгивая вокруг сияющие алые и зеленые капли, танцует, прикрыв визоры, змеебот. Все вокруг него озарено сиянием голубых и серебристых мониторов. Из динамиков льется волшебная, медитативная музыка.

На экране главного компьютера, к юсб-порту которого подключена флейта, фотографии заснеженных тибетских вершин сменяются картинами Рериха и изображениями свитков с мартами, помогающими достичь нирваны.

Змеебот танцует, тело его становится все более гибким и мягким – словно и не чудовищная машина смерти перед ними, а дивная индийская танцовщица, на рассвете исполняющая ритуальный танец в храме.

Но храм, в котором стоит ничего не понимающая троица, это серверная – место, где сумасшедший электронный мозг печатал своих чудовищ Франкенштейна на 3Д-принтере. А сейчас он, повинуясь заложенной во флейте-флешке программе, помогает собственному порождению постигнуть высший смысл бытия.

Первым приходит в себя Чип: выхватив из рук Финн уже ненужную боевую отвертку, стараясь не отвлекать ни музыканта, ни танцовщика, подбирается к задней панели. Тихо-тихо, на цыпочках.

Следом за ним: «тише мыши, кот на крыше», – крадется Делла, приложив манипулятор к динамику.

Что они затеяли? Финн не понимает, но это и не важно. Она вслушивается в прекрасную музыку, смотрит на грациозную гигантскую змею. Она доверяет роботам: они знают, что делают.

Финн плавно покачивается в такт движениям змееробота, подпевает компьютеру нежным голоском. Главное, чтобы электронный мозг не обратил внимание на Чипа с Деллой. Она будет кружиться и петь, сколько нужно. Танцуй, змея, танцуй.

Маленький робот подкрадывается к мигающей огоньками панели системного блока. От выпуклой, широкой панели пышет жаром, лампы горят безумным красным огнем, в бешеном напряжении гудит кристаллический мозг.

Вспыхивает зеленым светом отвертка. Внутри чудовищного компьютера что-то щелкает. Сразу несколько красных ламп, замигав, гаснут, и Финн даже сквозь чарующую музыку танца слышит натужный свист и странный шелест за потемневшей панелью.

Музыка внезапно замирает, умолкают барабаны, сходит на нет нежная мелодия флейты. Змееробот еще покачивается по инерции, но Финн видит, как его томно сомкнутые глаза начинают открываться. Еще немного, и чудовищная змея очнется. Чип, о, Чип, что ты наделал?!

Раздается мелодичный щелчок, слышится нарастающий свист разгоняющихся дисков. На панели компьютера праздничной иллюминацией вспыхивают оранжевые лампы. Они дружно подмигивают, и меняют цвет. Замерший было системный блок вдруг расцветает зеленым огнем. Получилось! У них получилось!

Змееробот удивленно моргает. Поворачивает голову вправо-влево, взглядывает на застывшую девушку. Энергично встряхивается, как промокший пес, опускается всеми сегментами длинного тела на пол и устремляется к книжным стеллажам. Финн зачарованно смотрит, как змея собирает остатки книг и складывает из них уютное гнездышко. Потом укладывается в середину плотным кольцом, издает удовлетворенный вздох и закрывает глаза.

По щекам девушки текут слезы. Джон, Джон… мы победили. 

***

Финн с изумлением смотрит на преображенную серверную. Чип и Делла поработали на славу: сверкающая белизной операционная готова к работе. Бывший враг номер Раз тихонько гудит, выдавая на мониторы ЭКГ, спирали ДНК, анализы крови по 120 возможным и невозможным параметрам. В углу, по-прежнему погруженный в медитативный сон, сладко посапывает робозмей. На голове у него наушники. Визоры усмиренного и близкого к нирване чудовища устремлены в астрал.

Бедный Джонни лежит в саркофаге автохирурга, подключенного к 3Д-принтеру.

«Мы пришьем тебе новые ножки», — вспоминается Финн фраза из детской песенки. Девушка нервно всхлипывает, гладит Джонни по щеке.

Заплывший глаз открывается.

— Детка, я не знаю, что ждет меня по ту сторону, — хрипит боевой товарищ, сплевывая кровавые сгустки на белоснежную простыню, — но даже если я не вернусь…

— Не смей так говорить! – Финн трясет головой, спутанные грязные локоны мотаются из стороны в сторону. – Все будет хорошо. Это же самый умный компьютер: он сумеет тебя вылечить. И Чип с Деллой помогут.

Пальцы умирающего с силой стискивают ее тонкую руку.

— Нет, послушай. Даже если я не вернусь, я хочу, чтобы ты знала: ты – ангел, чудо, посланное мне судьбой. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — всхлипывает Финн.

Крышка автохирурга бесшумно закрывается. На панели вспыхивают красные и зеленые огоньки, напоминая девушке о безвременно погибшем капитане.

— Нет, нет, — Финн, как живую, гладит панель, пытаясь передать свою боль, свои чувства бессердечной машине. Плевать на все! Только бы Джонни остался в живых.

Огоньки, словно услышав девушку, вспыхивают все разом. Потом красные начинают менять цвет на желтые, вот некоторые уже позеленели.

Глядя на 3Д-принтер, почавкивающий и формирующий из биомассы джоннину новую ногу, Финн устало прислоняется к автохирургу.

Ей так хочется верить, что все будет хорошо! Ну, пожалуйста!

***

Ласковое море нежно шепчет что-то волшебное. Волны прибоя почти по-человечески гладят золотистый песок. На верхушке кокосовой пальмы опасно покачиваются огромные плоды, грозя хлопнуться на голову тому, кто рискнет слишком сильно прислониться к дереву.

Идиллический пейзаж слегка разбавляют гости в приличествующих случаю костюмах и вечерних платьях, собравшиеся на пляже.

Сияющий голливудской улыбкой во все 32 зуба Джонни, в белом костюме, на фоне которого его черная физиономия выглядела еще более черной и блестящей, как галоша (а, может быть, это пот), стоит у невысокого столика, глядя на окружающий его райский пейзаж.

По красной дорожке Доктор Кто ведет под руку светловолосого, голубоглазого ангела по имени Финн, на нежной трепетной шейке которой сверкает ожерелье из рубинов и изумрудов – подарок счастливого жениха.

Джонни с умилением смотрит на любимую. Пускай останется ей эта память от безвременно и страшной смертью погибшего отважного капитана. Джонни не ревнует. Сейчас глаза Финн устремлены только на него. Может быть, поэтому она спотыкается на высоченных шпильках и чуть не падает. Но Доктор Кто вовремя подхватывает ее на руки и аккуратно устанавливает возле Джонни.

За спиной жениха и невесты раздается мощный всплеск: это верхом на белой акуле прибыл старый друг – Стивен Спилберг. В руке у старого друга – бутылка самолучшего ямайского рома, а на пузе у акулы надпись водостойкой краской: «Желаем счастья!»

Джонни берет Финн за руку и поворачивается к гостям. В первом ряду мама с папой, одетые в песцовые парки с национальными узорами, они смаргивают непрошенные счастливые слезы и потихоньку сморкаются в рукава.

— Дорогой, — слышит Джонни нежный голосок ангела, — ведь правда, мы в Раю?

— Да, дорогая, — отвечает он и крепче сжимает руку Финн.

Похожие статьи:

Рассказы → Дерзкий Икар не лучше Гагарина! (миниатюра)

Рассказы → Случайные контакты четвертого рода

Рассказы → Не будите спящего

Рассказы → Шут при дворе короля

Рассказы → Предпоследнее...