Рисковать оставшимися в живых людьми Борята не стал. Не вступая в бой, наш отряд двигался впереди наступающего неприятельского войска, осуществляя скрытое наблюдение за продвижением противника. Каждый вечер воевода отправлял одного воина в штаб с донесением.
Так продолжалось две недели. Всепоглощающей волной, хоркосы катились по континенту, словно чёрные воды, уничтожая всё, что встречали на своём пути. Слабые крепости брались ими сходу, те которые не удавалось захватить сразу, попадали в осаду, без малейшей надежды на спасение. К счастью, глупцов, решивших испытать судьбу, нашлось совсем немного, в основном, оккупантов встречала выжженная земля.
Я не знал, дала ли эффект тактика выбранная штабом славгов, помогли ли принятые меры вызвать голод и болезни в рядах неприятельского войска. Оставалось лишь надеяться, что это на самом деле было так.
Хоркосов сильно тормозил обоз, но, несмотря на это, они прошли равнину менее чем за месяц. Далее шли болотистые земли, граничащие на востоке с бесплодной пустыней.
Отступать вглубь болот не имело смысла, славги собрали все свои силы в Туманной пади ― большом и хорошо укреплённом городе. Обороняющиеся едва ли сами были готовы к затяжной войне. На урожай озимых рассчитывать уже не приходилось, а запасов из погребов и хранилищ не могло хватить надолго для всех. Так или иначе, но уже через месяц беженцы начали испытывать первые проблемы с продовольствием.
День решающего сражения неумолимо приближался. Мысль о нём, как о неминуемой неизбежности, призванной решить судьбу этого мира, прочно засела в умах каждого обитателя Гивеаны. Реальность готовилась к небывалому кровопролитию, и в ожидании этого страшного часа притихла, собираясь силами для принятия удара.
Более подходящего места для встречи противника, значительно превосходящего числом славгов, чем Туманная падь, подыскать было трудно. Казалось, сама природа позаботилась об этом.
Город стоял на высоком холме, с северной стороны, его окружали обширные заболоченные пространства, заросшие лесом. Эти места ещё нельзя было назвать непроходимой топью, местные ребятишки совершенно спокойно ходили туда за грибами и ягодами. Настоящая трясина начиналась дальше, на востоке, но и окрестности Туманной пади являлись непреодолимым препятствием для хоркосской конницы.
С южной стороны с городом соседствовала река, небольшая и неглубокая, но во время весеннего паводка она разливалась до небывалых размеров, порой превращаясь в стихийное бедствие для окрестных крестьян и их хозяйств. Одетые в железо воины, при всём желании, не могли совершить быстрый и неожиданный манёвр, попав на её топкие в полноводие берега.
Таким образом, перед Туманной падью оставался участок твёрдой земли, шириною всего в несколько тысяч локтей. Войско, построенное на ближних подступах к городу, могло не опасаться окружения и неожиданных атак с флангов.
Мы прибыли к ставке командования на закате, но, несмотря на поздний час, Борята отправился в штаб с докладом о последних событиях. Не спали и воины. При активном содействии населения, они копали перед своими позициями рвы и волчьи ямы, тщательно маскируя их землёй и ветками. На подступах к городу в несколько рядов протянулись заграждения из наклонённых вперёд кольев, призванные ослабить натиск неприятельской конницы. Женщин и детей в Туманной пади практически не было, они ушли ещё дальше, вглубь территории восточных славгов.
Хоркосы появились утром второго дня. Сначала с городских стен наблюдались их передовые отряды, которые обследовав местность, разъехались в северном и южном направлениях. Вскоре подошло и основное войско. Оно стало лагерем в нескольких тысячах локтей от города и расположилось на отдых.
Я знал, что Кайдон не станет рисковать понапрасну, сначала он дождётся донесений разведки, и лишь потом, узнав, что обойти наши позиции с флангов у него не получиться, нанесёт решительный лобовой удар всеми своими силами.
Славги готовились к решающему сражению, которое для очень многих могло оказаться последним. Я не видел на лицах воинов страха или неуверенности, каждый из них сделал свой выбор добровольно и знал, чем всё может закончиться. В воздухе повисла тишина, напряжённая и тревожная, как перед небывалой по своему размаху бурей, готовящейся стереть этот мир и породить новый, в котором уже не будет места никому из тех, кто жил прежде.
К вечеру, последнее гражданское население покинуло Туманную падь. Воины расположились на ночь прямо под стенами города, чтобы в случае необходимости иметь возможность быстро занять своё место в строю. Никто не сомневался, что утром начнётся битва.
На холме, за лагерем хоркосов, я видел большой шатёр, окружённый многочисленной охраной. Я испытывал невероятно сильное желание проникнуть внутрь, и пообщаться с предводителем вражеского войска, но умом понимал, что эта задача, вряд ли, осуществима. Кайдон, или кто там мог быть ещё, наверняка, как следует позаботился о своей безопасности.
Штаб славгов, по сути своей являющийся советом союзных князей, избрал, на мой взгляд, самую подходящую и эффективную из возможных тактик, для проведения генеральной битвы. Натиск многочисленной вражеской конницы, могла сдержать только фаланга ― плотное боевое построение с большой глубиной ряда.
Фаланга состояла из длинных шеренг, стоящих близко друг за другом, а её надёжность характеризовалась количеством бойцов в каждом ряду. Чем больше людей удавалось поставить в глубину, тем выше была боеспособность этого подразделения.
Чтобы надёжно закрыть подступы к Туманной пади, штаб посчитал достаточным включить в построение тридцать тысяч воинов, расположив их по пятнадцать человек в ряд. Фаланга длиною в две тысячи бойцов, закрывала весь участок местности от полноводной реки до болот, лишая вражескую конницу возможности обхода наших позиций.
Подобное построение имело ряд преимуществ, оно не требовала профессиональной подготовки от всех солдат участвующих в битве. В конец ряда можно было ставить даже новичков, которых в войске славгов тоже имелось немало. Опытные воины занимали первые три ― четыре шеренги, они принимали на себя основной удар, чувствуя моральную и физическую поддержку тех, кто находился за ними.
Не маловажным являлось и то, что полных комплектов тяжёлой брони хватало далеко не на всех. Но воины стоящие в конце ряда не испытывали необходимости в подобном вооружении, поскольку в непосредственный контакт с неприятелем они не вступали.
В первую шеренгу нашей фаланги входили только ветераны, имевшие отличные боевые навыки и опыт. Одетые в надёжные доспехи, они имели большие крепкие щиты и вооружались короткими копьями. Воины стоящие сразу за ними экипировались точно так же, с той разницей, что длинна их оружия была больше.
Бойцы с четвёртой по седьмую шеренги, имели копья такой длинны, что держать их надёжно они могли только двумя руками. Свои щиты при этом они вешали на плечо.
Воины восьмой шеренги, и все стоящие за ними, экипировались облегчёнными доспехами и вооружались копьями средней длины. В их задачу входила поддержка впереди стоящих товарищей своими телами. В бой они вступали только в случае прорыва строя, а так же могли передавать свои копья вперёд, взамен сломанных.
На Гивеану опустилась ночь, тёмная и холодная. На ясном небе разгорались звёзды, показался край месяца. В начале весны морозы в тёмное время суток, являлись там ― обычным делом, и словно в подтверждение этому, редкие неглубокие лужи начали затягиваться тонкой корочкой льда.
Борята отправил свою семью на восток сразу, вместе со всеми беженцами Елзара, он смотрел в огонь костра мрачный и неразговорчивый. Айвон, по просьбе Саввы, перенёс его к семье, пообещав забрать кузнеца на рассвете обратно. Я сам испытывал невероятное желание увидеть Машуню, но делать этого не стал. Дочь всегда очень точно угадывала мой душевный настрой, она, несомненно, поняла бы, что твориться у меня внутри, а нагружать её своими проблемами лишний раз я не хотел.
Я не чувствовал страха перед боем, лишь волнение, схожее с тем, которое я ощущал перед походом в особо опасные участки лабиринта. Умом я понимал, что в случае необходимости, в любой момент смогу уйти по теням, а, следовательно, особому риску не подвергался. Но о такой возможности я не хотел даже и думать. Если бы я сбежал, бросив своих друзей и тех, кто в меня поверил, то уже до конца своих дней не смог бы себя уважать. Для себя я решил уже давно, что разделю участь славгов. Победа или смерть!
С завистью я смотрел на Валдая и Айвона. Спокойные и уверенные в себе воины, и именно этим очень похожие, они сидели у огня, о чём-то негромко разговаривая между собой.
Наутро ожидалось сражение, которое должно было решить участь этого мира, а вместе с ним, возможно, и судьбы ещё многих и многих реальностей. Чем суждено закончиться завтрашнему дню, предугадать не мог никто.
