Но попасть в лабиринт сразу уже не получилось. Когда следующим утром я наведался в Елзар, чтобы узнать последние новости, то сразу понял, что обстановка кардинально изменилась. На улицах царили оживление и суета, люди грузили своё имущество на подводы, сверху усаживали детей, выгоняли из хлевов скот.
Боряту я заметил почти сразу, с деловым, сосредоточенным видом он ходил между домами в сопровождении небольшого отряда, и отдавал распоряжения.
— Хоркосы перешли в наступление, — сообщил он мне, когда я приблизился к нему. — По приказу князя мы организованно отступаем на восток.
Я очень хорошо знал план разработанный славгскими военачальниками. Армия, совместно с гражданским населением, должна была отступать к восточным болотам, вынуждая противника всё глубже увязать в чужой территории.
Снабжение стотысячной армии врага, по мере удаления её от мест производства пищи, со временем должно было неизбежно ухудшиться. Пополнять запасы продовольствия на территории славгов, агрессор не мог; содержимое хранилищ и амбаров вывозилось, то, что не удавалось забрать с собой, уничтожалось. Вышеперечисленные обстоятельства, позволяли надеяться, что в стане хоркосов непременно вспыхнет голод, не способствующий поднятию боевого духа.
Я сходу включился в работу, принимая активное участие в подготовке к отступлению. Обеспокоенные моим долгим отсутствием, вскоре появились Савва, Айвон, Валдай и Кристи. До обеда мы помогали населению вязать узлы и носить имущество к телегам, вытаскивать из стойл перепуганных и орущих на все голоса животных. Когда всё, что можно было забрать, оказалось за городской чертой, воины взялись за факелы.
Люди не стеснялись своих слёз, когда наблюдали с высоты близлежащего холма, как полыхает Елзар. Они любили свой город, и его гибель переживалась всеми крайне тяжело. Даже у меня, прожившего в этом месте совсем недолго, картина объятых пламенем домов, вызвала чувства тоски и потери.
Далее населению под защитой дружины предстояло продвигаться на восток, останавливаясь на ночлег в походных лагерях.
Борята уходил последним. На минуту он остановился, и бросил прощальный взгляд назад. Боль в его глазах, смешалась с холодной яростью, не предвещавшей врагу ни малейших шансов на пощаду.
— Мы построим новый Елзар, ещё краше и величественнее прежнего, — заверил я его.
— Ни мгновенья не сомневаюсь, что так и будет, — ответил он мне с благодарностью в голосе. — Евсен поручил мне отобрать два десятка надёжных и опытных воинов для пополнения мобильного отряда.
— Что за отряд?
— Штаб решил создать несколько подразделений, которые будут трепать фланги наступающей армии хоркосов и уничтожать отставшие от основного войска обозы. Одновременно с этим нам поручен сбор разведданных относительно продвижения противника.
— Это разумно, сто тысяч конницы и пехоты неизбежно растянутся не на одну тысячу локтей. Грех не воспользоваться случаем и не уменьшить численность врага хоть немного.
— Один из таких отрядов возглавлю я, но просить тебя пойти со мной, я не могу, это очень опасно.
— Ну, тогда и не проси, будем считать, что я пошёл сам.
Борята сдержано улыбнулся, благодарно кивнул, и не говоря больше ни слова отправился по своим делам.
Мы шли до вечера. Продвижение колонны сильно замедляли подводы, непрерывно увязающие в грязи размытых весенних дорог. Последний снег уже сошёл с оттаявшей земли, и лишь кое-где в канавах и тени деревьев ещё продолжал цепляться за жизнь, приобретя вид серой пористой массы сочащейся водой. Повсюду слышались недовольные голоса домашнего скота и плач детей.
Когда солнце начало клониться к закату, мы стали лагерем, используя для ночлега большие палатки, заранее пошитые из плотной ткани. На быстро темнеющем небе, не предвещающем дождя, одна за другой разгорались разноцветные звёзды.
Наспех поужинав, семьи разошлись по палаткам, многие дети к этому времени уже спали у своих родителей на руках. Воины расположились вокруг лагеря, организовав круглосуточное дежурство.
— О чём ты думаешь? — спросил я Кристи, задумчиво ворошившую веткой угли костра.
— Об отце, о тайне, которую он унёс с собой. Правда, что наш мир может погибнуть?
— Боюсь, что так. А откуда тебе это известно?
— Сам заставил меня проводить много времени в обществе Айвона, он, кажется, знает всё.
— Айвон, ну конечно!
— Если нам суждено исчезнуть, значит всё, что мы делали, всё к чему стремились, о чём мечтали, всё зря?
Я обнял девушку за плечи и привлёк к себе, она послушно склонилась в мою сторону и положила голову мне на плечо.
— Кристи, никто не знает, чем всё закончиться, но одно я знаю совершенно точно, ничего не бывает зря. Каждое действие оставляет свой след, и я верю, что наш выбор способен изменить нашу судьбу.
— Ты уже не тот Талгат, которого я когда-то встретила в Нижнем логе. Кажется, что это произошло бесконечно давно, в прошлой жизни.
— Мы все стали другими и я ещё не уверен до конца, в какую сторону изменился сам. С другой стороны, я встретил тебя, и впервые после смерти жены поверил, что на свете может жить человек, который снова сумеет разбудить во мне чувства.
Кристи не отвечала, она мирно спала на моём плече.
Утром прибыл конный отряд славгов в пятьдесят копий. Его командир коротко переговорил с Борятой и сразу убыл в сопровождении четырёх бойцов. Воевода отобрал около двух десятков своих воинов и присоединил их к прибывшим людям.
— Мы выдвигаемся через час, — поставил он меня в известность. — Поскачем назад, навстречу врагу. Дальше станем ориентироваться по ситуации. Если не передумал ехать со мной, приводи в порядок свои дела.
Кристи я заставил остаться с беженцами, считая, что в мобильном отряде, находящемся в постоянном движении, ей не место. После некоторых усилий мне удалось уговорить остаться и Савву.
— Присматривай за ней, — попросил я друга. — Если что-то пойдёт не так, найди Атху, он поможет вам обоим.
Мы поехали в обратном направлении, мимо догорающего Елзара и групп славгов уходящих на Восток. Еще несколько дней нам попадались жители городов и деревень уходящие от смертельной опасности, а позже нас встречали только пепелища некогда оживлённых поселений.
Мне не давала покоя мысль, что вся многочисленная армия врага состоит из людей, созданных по чьей-то злой воле. Но что может чувствовать такой человек, лишённый прошлого, что им движет? О чём он может мечтать и к какой цели стремиться?
Мне требовались хоть какие-то объяснения, и я попробовал обратиться за ними к Айвону, скакавшему рядом со мной на резвом вороном жеребце.
— Тебя удивляет, что Тангипал способен создавать человеческие особи? — удивился он. — Но ведь он же сын Создателя, со всеми полномочиями Творца.
— Нет, сам факт меня не удивляет, только поражает способ, с помощью которого это проделывается.
— Согласен, способ с непривычки выглядит немного диковато, но в некоторых мирах он стал едва ли не единственным методом размножения, хотя многие и не ведают, как именно они появились на свет.
— Уж я-то точно знаю, что родился от женщины.
— На твоём месте я не был бы так в этом уверен.
Я в недоумении уставился на собеседника.
— Неужели ты думаешь, что Тангипал бросит в бой солдата, который только сегодня осознал себя, как личность? — начал пояснять Айвон. — Нет, Талгат, каждый без исключения хоркос щедро снабжён своим создателем ложной памятью. В его разуме живёт семья, жена, дети, он помнит руки матери, уроки отца. Будь уверен, он знает, за что сражается, и за что должен умереть если нужно. Нам предстоит сразиться не с армией дегенератов, а с хорошо обученным, дисциплинированным войском сплочённым общей идеологией.
Поражённый возможностью появиться на свет подобным образом, я надолго замолк. Айвон, продолжавший всё время ехать рядом, не выдержал и расхохотался.
— Прости меня, Талгат, я пошутил! — произнёс он сквозь смех. — Конечно, ты появился на свет от нормальной женщины и, судя по всему, от достойного мужчины. Видел бы ты своё лицо.
Обижаться на Айвона мне не хотелось, но после его признания я сразу вздохнул с облегчением.
— А если случиться так, что хоркосы победят, куда они вернуться после войны? К домам и семьям, которых у них нет?
— Я не знаю этого наверняка, но могу попробовать предположить. Уверен, что Тангипал продумал этот момент, ведь он не сомневается в своей победе. Возможно, срок жизни этих людей ограничен, и хозяин отмерил им всего год или два. Не исключено, что после победы они начнут убивать друг друга, пока не самоуничтожатся.
Я заметил, как к Боряте, галопом подскакал дозорный, идущий впереди нашего отряда.
— Хоркосы, разведка! — донеслось до меня.
— Сколько их, Салих? — поинтересовался воевода.
— Человек тридцать, не больше.
Мы атаковали быстро и неожиданно, но, несмотря на наше значительное численное преимущество, хоркосы не дрогнули, и смело приняли бой. Мне достался рослый, плечистый воин в железных доспехах грубой ковки. Его клинок встретил мой, высекая искры, и противник, сильным толчком вперёд, попытался сбросить меня с лошади.
Окажись перед захватчиком менее опытный боец, и хоркосу удалось бы задуманное, но я не собирался попадаться на подобный приём. Перехватив вражескую руку с мечом, я пришпорил свою лошадь, стаскивая противника с седла. Он попытался вытащить свободной рукой кинжал, но не успел, мой клинок пробил ему шлем вместе с черепом.
Я окинул взглядом поле боя, и нашёл себе ещё одного противника, только что сразившего славга. Почувствовав мой взгляд, хоркос оглянулся, указал на меня окровавленным мечом, и издав гортанный крик, бросился в атаку. На скаку он метнул в меня копьё, сняв его с седла, и я едва успел уклониться от смертоносного оружия брошенного сильной рукой.
Хоркос не доскакал до меня совсем немного, чья-то стрела легла ему под сердце, и он упал в весеннюю грязь, под копыта своего скакуна.
Скоротечный бой закончился. Мы потеряли пять человек убитыми, трое славгов оказались ранеными, один из них достаточно серьёзно. Борята отправил всех получивших ранение воинов обратно на восток, и приказал похоронить павших.
Одного хоркоса удалось захватить в плен. Со связанными за спиной руками он стоял перед Борятой, и без тени страха смотрел ему в глаза.
— Спроси его, кто ведёт их войско? — велел воевода подошедшему толмачу.
На вопрос переводчика хоркос ответил несколькими короткими лающими фразами и громким смехом.
— Что он сказал?
— Ничего кроме проклятий и ругательств.
— Разведите огонь.
И тут пленный неожиданно упал и захрипел.
— Мёртв! — сообщил склонившийся над ним воин.
— Боюсь, воевода, пленные не помогут нам в этой войне, — задумчиво произнёс Айвон. — Похоже, Тангипал крепко связал им языки.
