После того, как упакованное в черный мешок тело погрузили в труповозку и увезли, а бившегося в истерике машиниста забрала бригада «Скорой», на месте происшествия остались только инспектор, стрелочник и срочно вызванный для опознания лечащий врач, он же – единственный друг несчастного самоубийцы.
Отвечая на незаданный вопрос, стоявший, подобно фонарному столбу, в глазах недовольного жизнью инспектора, которого отвлекли от утреннего чая с клубничным джемом, доктор сообщил следующее.
Самоубийца был тяжко болен уже два года: рак мозга, третья стадия. Проведенная операция, увы, дала только временное облегчение. Метастазы плодились и размножались по всему организму; их не удавалось подавить ни радио-, ни химиотерапией. Измученный больной, в конце концов, отказался от лечения и заперся дома, пожелав спокойно умереть в одиночестве. Последний раз врач видел пациента за несколько дней до смерти, когда зашел проведать и заодно занес очередную порцию обезболивающих. Никаких мыслей о самоубийстве ныне покойный не высказывал; несмотря на слабость, пребывал в спокойном расположении духа, напротив, даже порадовался, узнав от честного доктора, что конец битвы со смертельным врагом уже близок. Как ослабевшему, еле передвигавшемуся по комнате умирающему удалось преодолеть более двух миль, отделявших дом от железнодорожных путей, врач не понимает.
- А не мог ли ваш друг, особенно, если принять во внимание диагноз, впасть в предсмертное безумие и решить покончить со всем разом? – поинтересовался инспектор.
- Не исключено, - отозвался доктор.
- Тогда так и запишем в протоколе.
Покончив с составлением официальных бумаг, врач и инспектор, мило беседуя, двинулись в сторону ближайшего бара, чтобы пропустить по рюмочке за упокой души несчастного самоубийцы.
Возле места страшной трагедии остался только стрелочник, который, поливая из ведра выпачканные красным и серым рельсы, бормотал:
- Хорошо тебе, скотина! Один удар – и все, конец, клубничный джем по рельсам. А каково бедняге машинисту? Как ему теперь жить с этим?!
Кое-как смыв покрывавшую и металл, и землю вокруг кровь и брызги мозга, стрелочник удалился, бренча пустым ведром и продолжая ворчать под нос. Если на рельсах и осталось что-то неподобающее, то лишь до первого дождя. А, судя по темным тучам, шедшим с востока, ждать его было недолго.
Прошедший ночью кислотный дождь оставил после себя скукоженные листья на деревьях, зеленоватые пузыри в очистительных канавах, рыжую пену в местной речке Вонючке, полностью соответствующей данному при рождении имени, и превратившееся в странную красно-серую массу вчерашнее пятно на рельсах. От принявшего форму разделенной глубокой ложбинкой посередине полусферы комка во все стороны протянулись ложноножки с маленькими когтистыми клювиками. Цепляясь за пожухлую траву, они начали удлиняться, толстеть, выплевывать красную слизь, которая расползалась все дальше и дальше от места трагедии.
К вечеру липкая мутно-красная масса добралась через пустыри до ближайшей станции, жадно урча и хлюпая, снесла стеклянные двери вокзала и, ворвавшись внутрь, поглотила всех находившихся в здании. Из многочисленных пассажиров, грузчиков, кассиров, секьюрити, отдыхавших в кафе машинистов и билетеров не уцелел никто.
А грозная кровавая гуща, покрытая серыми пузырями, двинулась по рельсам к следующей станции, по дороге подчавкивая одинокими коровами, случайно забредшими к железнодорожным путям, и неосторожными крысами, жившими в давно брошенных сараях.
Добравшись до центрального вокзала, ожиревшая, раскормленная, но все еще не снижавшая скорости биомасса, успевшая позавтракообедоужинать людьми, домашними и дикими животными, расплескалась по улицам, ловя отросшими до нескольких десятков метров ложноножками перепуганных, не знающих куда бежать жителей.
Заполонив площади, проезжую часть и тротуары, гуща кольцом охватила город и начала подниматься все выше и выше, затапливая первые этажи и периодически выбрасывая огромные, страшно щелкающие клювы, чтобы сцапать и с хрустом сожрать прячущихся на крышах людей.
Последние оставшиеся в живых укрылись на чердаке собора, стоявшего на высоком холме, но слизистые лапы и жадные до человеческой плоти пасти достали их и там. Завершив свою трапезу и оглядев как в перископ выброшенной вверх ложноножкой пустынный город, липкая кроваво-красная масса, хлопая серыми пузырями, вздувавшимися и лопавшимися на поверхности, двинулась к последнему островку живого – маленькому садику, посреди которого стоял скромный домик доброго доктора.
Несчастный уже покинул свое жилище и сейчас сидел на крыше, подогнув ноги, держась за печную трубу и моля всех известных ему богов – от Христа до Гиппократа и Супермена, – о чуде.
- Тыыыы! – прошипело красно-серое нечто, подбираясь все ближе и ближе к врачу, который с ужасом узнал в этих чудовищных, нечеловеческих звуках голос своего погибшего под поездом друга. – Трусливое ничтожество! Ты написал в медицинском заключении, что у меня был рак мозга. Почему?! – голос возвысился до визга и перешел в ультразвуковой вой, бьющий по барабанным перепонкам. – Почему ты не сказал мне правду? Ты ведь сам проводил операцию, ты знал истинную причину болезни: это была плесень, поселившаяся в варенье, что заменяло мне мозг!
И грозный девятый вал, пахнущий клубникой и сыростью, взметнулся вверх и поглотил последнего обитателя мирного городка.
Похожие статьи:
Рассказы → Тагер Бэйт
Рассказы → Вечерний визит
Рассказы → Шесть девочек, или Страшные истории
Рассказы → Музыкальный кошмар
Рассказы → Пряник для Джексона
*
Слышите НИКТО!!! 
